Обесцененный

      «Это что, твоя новая стратегия?» – всплыло сообщение в личном чате, и Лунвей про себя довольно хмыкнул, продолжая сосредоточенно вчитываться в комментарии разработчиков к задаче.       «Я прописал стартовый алгоритм, но пока дальше не продвинулся, пришлось закопаться в терминологии и заново перестраивать всю логику» – ответил он через пять минут, посчитав, что выдержал нужное время.       «Я не про алгоритм, Алексей»       «А у нас есть сейчас что-то приоритетнее? Вы о чем, Денис Петрович? Вы же сами дали мне в работу большой проект и, чтобы его не запороть, как сказал Коробов, я должен полностью сосредоточиться на нем. До нового года осталось полторы недели – всего ничего»       «Отрадно слышать, Алексей, что ты правильно умеешь расставлять приоритеты. Только обедать не забывай, чтобы заработать к новому году премию, а не язву желудка»       Лунвей и не думал, что все сложится именно так. Но он на самом деле настолько погрузился в проект, окрыленный представившимся шансом и возложенной на него ответственностью, что пропустил несколько обедов, более того, стал задерживаться в офисе после окончания рабочего дня, чтобы вникнуть в задачу и выдать ожидаемый результат в сжатые сроки, а не давать лишнего повода к зубоскальству Коробову, с которым у него в отделе не сложилось. Евгений отчего-то решил, что Радов плюнул ему прямо в душу, отдав совместный с китайцами проект новичку, а не старожилу отдела, который по праву заслужил эту честь.       Но теперь Лунвей с ликованием понял, что смена стратегии в их взаимоотношениях с Радовым пришлась как нельзя кстати. На календаре был только четверг, а Денис Петрович уже не выдержал отсутствия ежедневного общения и сам написал! А значит, соскучился. Не то, чтобы он не порывался ему позвонить – еще как порывался, даже несмотря на гудящую от обилия информации голову и сильную усталость по вечерам. Скудное общение в офисе нисколько не компенсировало их ночных разговоров и обменов колкостями, и он буквально бил себя по рукам, чтобы не схватиться за телефон и не набрать уже выученный наизусть номер.       Но, по крайней мере, теперь Лунвей был абсолютно уверен в том, что он на верном пути. И что оборона Радова, которая на первый взгляд казалась непробиваемой и неприступной, с каждым днем становилась все слабее и слабее. Останется его только чуть-чуть дожать после нового года и все, цель будет достигнута.       В пятницу, вернувшись домой из офиса, полностью удовлетворенный проделанной за последние дни работой, Лунвей, чтобы не маяться дурью в несколько часов до сна и занять себя хоть чем-нибудь, позвонил любимой тетушке Лин. Сорок минут он вполуха выслушивал мудрые наставления и новости семьи, в очередной раз почувствовав горечь сожаления оттого, что родители его так и не приняли. И даже его успехи, когда-то в учебе, а после в карьере, по большому счету, ничего не меняли в расстановке сил, потому что он никогда не станет таким, каким им виделось в мечтах. Но он скучал, конечно, скучал и по отцу и по матери, потому что обидные слова и предательские поступки давно забылись, осталась только тупая боль где-то внутри и ничем незамутненное непонимание, как так вообще получилось?       Он же не самый плохой сын. Поначалу Лунвей еще пытался до них достучаться, пробовал объяснять очевидные истины, и что быть таким – не самый худший исход. Да, иногда в их отношениях случались кратковременные потепления: последнее было тогда, когда он уехал стажироваться в Шанхай. Но после его возвращения общение снова не задалось, родители еще больше дистанцировались и теперь они даже не звонили друг другу раз в месяц, как бывало раньше. И только тетушка Лин оставалась оптимисткой и той самой связующей ниточкой, что еще пыталась как-то исправить ситуацию и примирить стороны конфликта. Правда, совершенно безуспешно.       Тетушка многое сделала для него в прошлом и до сих пор поддерживала всем, чем могла, но все-таки она не способна была дать то, чего так хотелось – чувства нужности. Оттого большую часть своей жизни он был предоставлен сам себе. Наверное, именно поэтому Лунвею так хотелось создать свою собственную семью, даже если она будет состоять всего из двух человек. Ему важно возвращаться туда, где его будут ждать и любить, где будет его настоящий дом, а не очередная пустая съемная квартира.       - Что, Баобей, не спится тебе, да? – спросил Лунвей у невидимого собеседника, который был онлайн в чате. – Вот и мне не спится, хотя давно бы пора. Но ничего, потерпи немного. Впереди долгие новогодние выходные и кто знает, что случится? Возможно, ты проявишь снисхождение и позволишь побыть с тобой хотя бы немного? Возможно, мне хватит сил заставить тебя куда-нибудь сходить или съездить? А возможно, хотя на самом деле вряд ли, ты все-таки поймешь, что я тебе нужен так же сильно, как и ты мне?       Сон не шел. Устав ворочаться с боку на бок, Лунвей поднялся и босиком прошлепал на кухню. Заняв любимое место у окна, он с тоской окинул взглядом пустую заснеженную улицу, по которой проезжали редкие в этот поздний час автомобили, а потом повел взглядом выше и дальше, туда, где за старыми пятиэтажками высились свечки новостроек с одинокими горящими окнами. Кому-то тоже не спалось, а может он ошибается, и кто-то просто проводит пятничный вечер, плавно перетекающий в субботнюю ночь, с друзьями или семьей, отдыхая за просмотром сериалов…       Ему бы тоже хотелось валяться в обнимку на диване, смотреть в экран телевизора, болтать о всякой ерунде, перемежая слова поцелуями, и чувствовать всем телом тепло другого человека. А потом, несмотря на глубокую ночь, пить чай на кухне, забравшись с ногами на стул и воровать кусочки еды из чужой тарелки, просто потому, что так хотелось, потому что это было бы весело и они непременно бы смеялись и шутливо дрались на вилках.       Субботнее утро, которое утром назвать можно было только с большой натяжкой, так как проснулся он ближе к полудню, Лунвей начал с цигуна, вдохнувшего в него бодрости и давшего сил к муторной и такой нелюбимой работе по дому. Благо, квартира была небольшой и едва ли заставленной мебелью, оттого вся уборка заняла не больше часа. А потом он все-таки заставил себя одеться и добежать до ближайшего супермаркета, купить фруктов и готовой еды – мотивации к готовке он в себе так и не нашел, поэтому продолжал перебиваться подножным кормом. Не всегда вкусно и полезно, зато какая экономия времени, нервов, но главное, денег.       Наскоро перекусив, он из кухни плавно перетек в комнату на диван под плед, где устроился с телефоном, перечитывая сборник с притчами и легендами древнего Китая. Ему хотелось освежить в памяти некоторые истории, чтобы потом красочно их поведать Радову. Но читал не все подряд, а только то, что помогло бы донести до Дениса Петровича всю глубину его чувств, потому как он не мог сказать в лоб эти простые три слова: ни на русском, ни на китайском. Но они рвались из него сами собой, и приходилось заталкивать их обратно, чтобы не напугать еще больше и не потерять тот самый, один-единственный шанс на счастливое будущее.       Похоже, он все-таки умудрился уснуть, так как проснулся резко, потерявшись в пространстве и времени, оттого не сразу понял, откуда шел пронзительный звук, проникавший стальной иглой прямо в мозг. Лунвей тряхнул головой, растер лицо ладонями и заставил себя подняться. Он прошлепал в коридор, потому что в какой-то момент понял, что кто-то настойчиво давит кнопку звонка. Посмотрев в дверной глазок, Лунвей на пару минут выпал из реальности, потом посмотрел еще раз и, поняв, что ему не мерещится, открыл замок.       - У тебя полчаса, чтобы собраться. Жду внизу в машине, – без приветствия вывалил на него гору слов Радов, явно пребывая не в лучшем расположении духа.       - Собраться куда? – крикнул Лунвей, когда Денис Петрович уже повернулся, направившись к лифту.       - В театр. Ты разве не купил билеты на пьесу Арбузова?       - Так я их уже сдал. Вы же сказали, что не пойдете.       - Значит, новые купим!