Обесцененный

      Просыпаться абсолютно не хотелось, но время наверняка уже перевалило за полдень, по крайней мере, показавшееся из-за мутных облаков такое же мутное блеклое солнце говорило о том, что они беспробудно проспали первую половину дня. Денис попытался пошевелить ставшей деревянной рукой, на которой лежал Лунвей, и сразу почувствовал, как в нее впились сотни острых иголок. Зашипев от боли, он все-таки заставил себя нехотя подняться и спустить ноги на пол. Нужно было вставать, это их последний день на базе отдыха и завтра рано утром им предстоит обратный путь в город с его заботами, проблемами и беспросветной, вгоняющий в непроходящую депрессию, серостью.       - Ты куда, баобей? – сонно раздалось ему в спину, когда он накинул на себя халат, собираясь отправиться в ванную.       - Мы с тобой благополучно проспали завтрак, так что придется готовить его из остатков вчерашнего ужина, – Денис снова присел на кровать, чтобы пройтись ладонью по растрепанным волосам разморенного сном парня. – Можешь еще поваляться, пока я схожу в душ и приготовлю нам поесть.       - Нет, я с тобой. Это наш последний день здесь, завтра опять все станет, как было, – удрученно закончил Лунвей, выползая из-под одеяла и чуть ежась от свежего прохладного воздуха, проникающего в приоткрытое окно.       - Как было уже точно не будет, – приободрил он своего расстроенного дракона едва уловимым поцелуем в щеку. – Поэтому давай, расправляй свои крылья, Лун Ван, нас ждут великие дела.       А дальше день покатился по проторенной дорожке: они позавтракали и, собравшись, вышли на прогулку по морозному, омытому солнечными лучами лесу. Утопая в сугробах по колено, они забирались в самые непроходимые места, чтобы вдоволь, подальше от любопытных глаз, насладиться друг другом и своим единением с природой: до покрасневших носов и щек, до промокшей одежды и замерзших ног. Но все это стало такой малостью, потому что полученные эмоции невозможно было перекрыть ничем, и эти украдкой оставленные на губах друг друга поцелуи, которые перемежались со счастливым искренним смехом, нельзя теперь просто так вытравить из памяти.       - Nǐ jiàn, huòzhě bùjiàn wǒ, wǒ jiù zài nàlǐ, bù bēi bù xǐ; nǐ niàn, huòzhě bù niàn wǒ, qíng jiù zài nàlǐ, bù lái bu qù; nǐ ài, huòzhě bù ài wǒ, ài jiù zài nàlǐ, bù zēng bù jiǎn; nǐ gēn, huòzhě bù gēn wǒ, wǒ de shǒu jiù zài nǐ shǒu lǐ, bù shě bu qì; lái wǒ de huái lǐ, huòzhě, ràng wǒ zhù jìn nǐ de xīnlǐ mòrán xiāng'ài jìjìng huānxǐ1, – проникновенно декламировал стихи Лунвей на обратном пути в коттедж, заставляя Дениса безостановочно улыбаться.       Он, пожалуй, так долго не улыбался уже очень давно, так давно, что болели щеки. Но до чего же ему стало хорошо, словно у него открылось второе дыхание на этой бесконечной дороге жизни, по которой он последние несколько лет брел на последнем издыхании, уже не ожидая никаких подарков от судьбы. И кто бы мог подумать, что этот человек, нет, конечно же, не сразу, но займет в его давно пустом сердце главное место. Радов буквально ощущал каждой клеткой тела счастье, то самое, которое можно потрогать руками и увидеть глазами: шумное, дурашливое, иногда совершенно беспардонное, но определенно точно теперь только его.       Путь до города они провели в полном молчании. Лунвей сидел весь поникший и без былого огонька в глазах, словно не было вчерашней ночи, которую они провели совершенно без сна, одаривая друг друга нежностью и ласками. Да, они снова не переступили ту последнюю черту, но Денис хотел сделать это осмысленно, доведя и себя и его до той самой термальной стадии, когда каждое прикосновение и каждое движение казалось бы последним, чтобы до разрыва сердца и остановки дыхания, чтобы ни одной мысли в голове и ни одного слова на языке, чтобы только чувства, чувства, чувства… Чтобы только все или ничего.       - Остановишь мне возле торгового центра, – наконец-то, подал голос Лунвей, когда они уже въехали в город. – Хочу пройтись.       - Угу, – бросил в ответ Радов, пытаясь скрыть расползающуюся на губах улыбку.       Решение далось очень легко, как будто он заранее знал, что все закончится именно этим – вполне себе логичным завершением, пусть и несколько поспешным, но к чему все эти танцы с бубнами, когда и дураку понятно, к чему все идет? Зачем терять драгоценное время, которого и без того осталось в жизни необоснованно мало? Но сейчас у него еще есть силы, чтобы быть рядом с молодым и красивым парнем, сейчас у него есть еще возможность дать ему все то, о чем он мечтает. Кто знает, что будет потом?       Спальные районы постепенно сменялись старой застройкой, уже показались знакомые улицы, безлюдные в праздничные дни. Пробок как ни бывало, оттого светофоры они проскакивали на раз-два, все ближе и ближе приближаясь к дому.       - Я же просил высадить меня у торгового центра, – очнулся Лунвей, когда они проскочили его квартал вместе с торговым центром и его желанием прогуляться. – Денис?!       Но Денис, посмеиваясь себе под нос, молчал. И даже когда его ощутимо стали дергать за рукав куртки не подал вида, что происходит что-то странное, что не вписывалось в привычную картину мира Лунвея. Он уверенно свернул с шоссе в переулок, заставленный машинами и утопающий в нечищеных сугробах, высматривая свободное место для парковки. Вот только у дома ожидаемо было занято, оттого пришлось еще минут пять покрутиться по двору, чтобы в конечно итоге приткнуться у детской площадки, наверняка навлекая на себя недовольные причитания местных мамаш.       - Выходи, – кивнул он, показывая на дверь, но притихший Альтов даже не пошевелился. – Я же сказал тебе, что как было уже точно не будет. И я не думаю, что тебе нужны долгие ухаживания и еще какие-то доказательства чистоты моих намерений, чтобы понять, что я не стал бы с тобой куда-то ездить, если бы воспринимал нашу связь как случайную, которая закончится с окончанием этой самой поездки.       - Что это значит?       - Это значит, что я не хочу понапрасну терять время. Я давно разменял пятый десяток, кто знает, сколько мне осталось еще?       - И все?       - Bù, bù shì suǒyǒu de. Zhè yìwèi zhe wǒ ài nǐ2.       - У тебя хороший китайский, – после долгой паузы, ответил Лунвей, потянувшись к двери, а потом, уже выбравшись из салона, добавил: – Я тоже тебя люблю, баобей. ____________________________________________________________________ 1 – 仓央嘉措 Далай-лама VI, он же Цангьян Гьямцхо 1683-1706 – тибетский поэт и шестой Далай-Лама. Перевод: Ты видишь меня или нет? Я нахожусь там Не печалюсь, не радуюсь， Ты скучаешь по мне или нет? Чувство находится там Не приходит, не уходит. Ты любишь меня или нет? Любовь, находится там Не прибавляется, не уменьшается. Ты со мной или нет? Моя рука, находится в твоей Не упускает, не покидает. Бросайся в мои объятия или Дай в твое сердце войти. Молча влюбляемся! Тихо радуемся! 2 – 不, 不是所有的. 这意味着我爱你. – перевод: Нет, не все. Это значит, что я люблю тебя.