Эльфы на Диком Западе: Убить Большого Билла

Лицо Куруфина после этих слов будто окаменело. После отдыха Младшие привычно и быстро скрыли следы стоянки, присыпав землёй лошадиный навоз и заметя следы копыт там, где они остались. Направление их пути изменилось, теперь они двинулись восточнее, к видневшемуся впереди красноватому краю возвышенности. Коротконогие лошадки временами переходили на рысь, стараясь угнаться за рослыми конями братьев, и маглоров Кусака все чаще фыркал и крутил головой: ему было скучно. Куруфин поначалу замыкал их отряд, но вот он перебросился несколькими словами с Келегормом и поторопил свою светло-гнедую кобылу. Та беспокоилась, перебирала ногами и порывалась бежать невесть куда. А сам Куруфин был с виду невозмутим, но в нем бродило напряжение, и глаза лихорадочно блестели. — Нужно поговорить, — коротко сказал Курво, поравнявшись с ним и коснувшись плеча Старшего. — Наедине. Маэдрос придержал коня, и они пропустили вперёд Карантира на его караковой кобыле, обфыркавшей невозмутимого Гнедого, и Келегорма на темно-рыжей Осени. — Я ошибся, — голос Куруфина скрежетал ржавчиной, словно после возвращения из Нарогарда во главе маленького отряда вместо войска. — Поясни, — велел Маэдрос. — Здесь незнакомая война. Мы ее не знаем, мы не умеем так воевать. Здесь новое оружие. Орудие больших размеров. А если стреляющее как револьвер? Я ошибался, Майтимо! Нам не справиться, — Куруфин ухватил его за плечо, цепко и яростно. — Не надо приходить на эту чужую войну! Надо уезжать! Я не хочу снова потерять тебя и никого из вас! — Вот как? — сказал Маэдрос медленно. — Именно ты? Именно сейчас? — Именно сейчас! — пальцы Куруфина скрючились, впиваясь больнее. — Пока все живы! Пока живы эти дурные женщины, будь они неладны! Они просто вернутся домой, но хотя бы живые! — То есть, мы должны не просто отступить… — Уедем, Майтимо! Немедленно! Пока моя ошибка не стала непоправимой для нас всех! — Казалось, Курво бросило в жар, глаза его покраснели. — Мы ничего не знаем об этой земле! Мы не понимаем, во что ввязались! Мы… ты не понимаешь! Ты поддержал меня — и лучше бы этого не делал! Я не рассчитывал идти в бой всемером с грузом из двух смертных старух и девчонки за плечами! — То есть, бросить их и бежать? — спросил Маэдрос спокойно. — Да, — выговорил Курво с усилием. — Чтобы все остались живы. Ты понял меня? Маэдрос стиснул его запястье левой рукой. — Я понял тебя. Но эти старухи и девчонка вряд ли теперь отступят. У них нет пути назад. В его голове вихрем неслись воспоминания из бывшей жизни, и не только они. Вот Куруфин и Келегорм лежат друг напротив друга на каменном полу подземного дворца — один пронзенный мечом, другой стрелами. Вот Карантира приносят из стычки на поверхности, стрела пронзила его глаз, всего одна, но ее хватило, и уцелевшая половина лица кажется сердитой до сих пор. Вот несут на плащах два изрубленных тела, залитых кровью так, что Маэдрос не сразу их узнает и не может различить в смерти — грязь и кровь уравняли их волосы до одного темно-багрового цвета. …И вот они мчатся между алыми скалами, отступая по незнакомой красной земле, и выстрелы из нового оружия раскатами грома звучат со скал, потому что враги знают эту землю и скалы, а они — нет. И кто первый упадет на красную землю теперь на его глазах?.. — И я не отступлю, — говорит он. И лицо Куруфина стремительно теряет краски, словно вся кровь отхлынула от него. — Потому что наш выбор — не между сражением и бегством. Наш выбор между сражением по нашему выбору — и сражением по выбору врага. Потерять вас будет больно и в открытом бою, и при бегстве, если на нас нападут из засады в незнакомой земле. — Ты обезумел? — спрашивает Курво прямо. — Не больше, чем прежде. Мы не отступили тогда, когда надежды не было — и не отступим сейчас, когда перед нами всего лишь люди. — Какая мне разница, — горячечно просипел Курво, цепляясь за его руку, — убьют вас теперь всего лишь люди или морготовы твари?! — Ты только сейчас осознал это, верно? — Маэдрос снова заговорил мягко. — Каково потерять всех? Спроси у Кано. Он знает. А ты сейчас поедешь с нами, и весь вечер вы будете осваивать наше новое оружие. Наши стрелки нам помогут. И Морьо покажет, что запомнил. Едем. Он ободряюще похлопал Курво по плечу, разрываясь между желанием обнять его и утешить — и ударить в челюсть, как порой поступали людские союзники со впавшими в панику. Курво был прав. И он сам тоже был прав.