На поляне у реки
Сели в лодку рыбаки, Сеть закинули в траву, Ловят щуку и плотву. А почему на берегу? А потому, что пофигу!
Ребята ошеломлённо переглянулись и от неожиданности даже засмеялись, внимательно прислушавшись, что Попович выдаст дальше.Пианистка вместо «соль» Нам сыграла «ля-бемоль». Дирижёр ей — ни гу-гу. Дирижёру пофигу! Лишь рукой махнул: «Извольте, Где хотите, ля-бемольте. За такую за зарплату Как еще играть сонату?» Тритатушки, три-та-та, Срамотушки, срамота.
А сидящие за столом втянулись. На моменте, где нужно было говорить «пофигу», Попович останавливался и, кивая ребятам, давал понять, чтоб это слово они сказали все вместе.«Не влезай, убьёт, мудила!» — Ну конечно, влез… Убило. Следом лезет обормот С криком: «Всех не перебьёт!» Что бы там ни говорили – Несгибаемый народ.
Под хохот соотрядников он уже, было, собирался продолжить, да только из-за забора послышался женский голос: — Товарищи соседи, а можно потише? На мгновение все сразу затихли. Беляев поднялся из-за стола и подошёл к забору, чтобы извиниться перед соседкой. Первый подал голос Лёха. — А ты чего тут разорался? — Леонов посмотрел на Поповича и кивнул на соседку. — Это всё из-за тебя! Придумал тут Пашу позорить перед соседями! — А ничего что ты громче всех тут кричал «пофигу» да «пофигу»! — удивился Попович, — И вообще сам не захотел лирические песни петь! И частушки не нравятся? Так не беда, у меня большой репертуар… — А ну отдавай сюда гитару! Взашей тебя выгнать надо, трубадур несчастный! — Леонов с серьёзным лицом двинулся в сторону Поповича, а сам еле держался, чтобы не рассмеяться. — Ага, ты догони для начала! — захохотал Паша и, вскочив со своего места, побежал с гитарой от Лёхи. — Ребята, держи его! А то сейчас по всему посёлку устроит тут концерт по заявкам! — Лёша махнул ребятам рукой, а те, видимо в весёлом настроении после частушек, идею поддержали и рванули за Поповичем. Долго бегать им не пришлось: участок небольшой и количественно Паша, конечно, проигрывал. Его почти сразу окружили. — Вот так! — победно прокричал Леонов, отобрав инструмент и, скинув его на землю, поймал Пашу. — А теперь через забор его! Юра, Гера, хватайте за ноги! Пашу тут же подхватили и оторвали от земли, по велению Лёхи потащили в сторону забора, а тот брыкался, смеялся, кричал, но ничего особо сделать уже не мог. — Так, тихо, мы ловим! — закричали Андрюша, Боря и Женя, выбегая через калитку на дорогу. — Господи, что здесь творится? — только отошедший от соседки Беляев, быстро подбежал к наблюдающему за всем этим из-за стола Володе. — Да, вот… Лёша решил Пашу проучить за то, что горлопанит, — смеясь, закатил глаза Комаров. — Ой, смотри, лбы сейчас расшибут. Аптечка-то далеко? — Лёша? Да что ж ему не сидится-то, я всё соседке объяснил, пообещал, что спать сейчас пойдём, а тут… Пойдём, чтоб не покалечился никто. А гитара где? — Да вон, на земле валяется. Ты за кого запереживал-то? — усмехается Володя, хитро посмотрев на Беляева. — Ты это к чему? — Павел, направившийся в сторону хохочущей толпы, обернулся. — О, смотри, Беркут-то хорошо полетел! Низко правда. Это к дождю, наверное, — проигнорировав Пашин вопрос, Володя с усмешкой кивнул в сторону толпы, где брыкающегося Поповича уже вовсю перекидывали через забор. — Так, — помотал головой Беляев, но всё же от ситуации посмеялся. — Пойдём давай, а то они не угомонятся. Если им сейчас понравится, так до утра и будут в чехарду с забором по очереди играть. — Павел Иванович! — из-за забора снова послышался голос соседки. — А можно вас на минуточку? — Ладно, ты иди, я сейчас с ними разберусь, попрошу потише. Ты не переживай, я прослежу, чтобы все целы остались. Хотя бы некоторые, — хихикнул Комаров. — И гитара. И тут же ушёл унимать хохочущих возле забора ребят. — Вы простите пожалуйста, — подходя к забору, начал Беляев. — Честно неудобно перед вами, время ночь, мы сейчас же пойдём спать. — Нет-нет, погодите, — негромко начала соседка, поглядывая то на Беляева, то ему за спину. — А у вас там кто… Гагарин что-ли? Павлу стало ещё более неловко. Он обернулся на секунду оценить обстановку, и увидел, как мимо него с хохотом к столу идут и Гагарин, и Титов, и Николаев, и Попович под конвоем из таких же пьяных дураков. Валеры с Валей только не хватает — весь наборчик! — Ради бога, Екатерина Петровна, простите, — начал Беляев. — Правда недоразумение, сейчас же все пойдут спать. Давайте оставим это между нами, ладно? — Да вы что, Павел Иванович! — отмахнулась соседка. — А почему у вас… космонавты? Сначала подумала, что мне показалось, а нет же. Там, вон, и Герман Степанович! И Андриян, и Павел! А… А Валерия Быковского где-нибудь в доме нет случайно? Или Терешковой? — Ну… Нет, они сейчас в разъездах, — смутился Павел, оглянувшись на ребят. Слава богу, гитара так и лежала на земле. Сзади, пошатываясь, подошёл к нему Алексей, закинул руку на плечо и повис на нём. — Здрасьте! — улыбаясь, поздоровался он с соседкой. — Вы, пожалуйста, на Пашу-то не злитесь, он тут не при чём. Это мы, дураки, расшумелись, а он нас даже не звал, представляете? Это же мы завалились сегодня, — едва подбирая слова, но стараясь выглядеть уверенно, говорил Леонов, а после негромко сказал уже Беляеву, — Паш… Мы его угомонили. Всё, сидит спокойно, посмотри. — Кать, ну ты где так долго? — к соседке подходит её муж. — Спать-то идём? — Да какое спать, Дима! Ты посмотри, что за гости у Палываныча! Присмотрись, а? Сосед, зевнув, всё же присмотрелся и сон как рукой сняло. — Павел Иванович, ну ты даёшь! Ты их как на дачу к себе похитил? — удивился сосед, не отрывая взгляд от стола на участке Беляева. — Да говорю же! Мы приехали сами, честно, Паша тут совсем не при чём. Это вообще Юрина идея была, — махнул рукой Алексей. — Юрина? Это чья, Юрия Алексеевича, что-ли? — переглянулись соседи. — Катька, иди хоть переоденься, а? И фотографии прихвати, автографы возьмём! Соседка тут же убежала в дом. — Да какие автографы, они же вообще ни петь, ни рисовать, — усмехнулся Алексей. — Меня, кстати, Лёха зовут! А вас как? — Леонов протянул руку через забор в знак приветствия. — А меня Дмитрий Андреевич, можно просто Дима, — ошеломлённо добавил сосед. — Да я вас здесь частенько вижу, друг Палываныча, да? А вот что наш Палываныч с космонавтами дружит, этого я, конечно, не знал… — А, так вы про этих что-ли? Юра! А ну иди сюда! Тут с тобой пообщаться хотят! Димон, давай я тебе про всех сейчас расскажу, смотри. Вон тот, кудрявый, видишь? Это Герман, он у нас… стихи любит! Ты погоди, ему ещё стопку, так встанет как на утреннике и будет Пушкина наизусть читать. Да, Паш? А Паша у нас знаешь какие стихи пишет! Я, к сожалению, ни единого не читал, не показывает… Может вам читал, а? — Ну да, я слышал парочку, — припоминает сосед. — Эх, завидую я тебе, Дим, — улыбается Леонов. — Везучий ты человек! А про что стихи были? — Давно дело было, уж и не помню почти… Но точно помню, что стихи очень хорошие. — А я и не сомневался! А чего не запомнил-то? Грешно такое забывать, — Леонову стало даже завидно. — Я же говорю, Паша у нас вообще со всех сторон молодец! Да, Паш? Беляев же, скрестив руки на груди, ничего не отвечал. — Во-от, а это Юрка, Юр, поздоровайся! Это друг наш новый, Дима звать! — Леонов представил соседа Гагарину и они смущённо пожали руки. — Ну Юру вы и так знаете. А вы знаете, кто у Юры был инструктором? Ну, когда он на корабле своём готовился лететь, а? Открою вам эту… тайну военную, во! Это наш Палываныч был! — Ну, вообще-то, там ещё вы с Володей инструкторами были, — покачал головой Беляев. — Да это неважно! Ты же корабль лучше всех знал, — улыбнулся Алексей. — Вот, а сейчас скромничаешь стоишь. Вы знаете какой у нас Паша вообще? Тут из дома прибегает соседка, уже с ручкой и фотографиями космонавтов. — Юрий Алексеевич, вот тут, если можно, — запыхавшись, Екатерина протягивает Гагарину его фотографию и ручку. — А чего же только здесь? Давайте на обороте ещё, — Гагарин улыбается и, развернув Леонова, кладёт ему на спину фотографию как на стол. Расписывается на ней, а на обратной стороне пишет несколько слов на память. Алексей же, заметив, что соседка принесла несколько фотографий, зовёт Германа и Андрияна. — Ла-адно, и этого тащите, только держите крепче, — усмехнулся Леонов, махнув рукой ребятам. — Так может вы к нам зайдёте? — предлагает Юра, — Паш, ты как, не против? — Ой, да вы что, неловко как-то, да и спать сейчас все пойдём, — заскромничала соседка, — Нам даже так с вами пообщаться уже здорово. — Если устали, то ничего, — улыбается Гагарин, пока ребята подошли расписаться. — А вы завтра заходите! С утра, а? Ну, как все проснёмся. — О, а вот это правильно, идея отличная, — соглашается Леонов. — Наслушаетесь анекдотов и песен, вон, от него, — и тычет в бок Поповича. — Тут же почти все слетавшие, Катька… — негромко говорит сосед, глянув на жену. — Спасибо за приглашение, Юрий Алексеевич! — Можно просто Юра, — поправляет его Гагарин. — А вы знали, что Паша у нас, — Леонов кивает на Беляева и показывает большой палец вверх, — вот такой лётчик! Он мало того что на службе у себя, там, на Дальнем Востоке, комэском был, знаете же? Сосед заинтересованно кивает. — Вот… Там комэском был, так и здесь у нас, скорее всего, командиром в полёте будет… — Лёша! — останавливает его Беляев. — Ой… — Леонов понимает, что сболтнул лишнего и тихо хихикает в себя. — Слушайте, нам действительно пора. Дима, Екатерина Петровна, спасибо за компанию! Вы завтра заходите, только, пожалуйста, никому… ну это. Ну что мы тут… — Алексей с трудом уже подбирает фразы. Заметив утвердительный кивок от соседей, он от всей души благодарит их и, не дав им сказать что-то ещё, уводит ребят обратно к столу. — Спокойной ночи, — неловко прощается с соседями Беляев и уходит с Алексеем на плече вслед за всеми. — Паш, а соседи точно никому не скажут? — Юра оборачивается на плетущихся позади товарищей. — А то нас за эти… тайны и дисциплину как минимум нескольких выставят. — Не скажут, я Диму и жену его давно знаю, подставлять не станут, — Беляев кивнул и, отцепив от себя Алексея, усадил его за стол. — Так это что, без песен теперь получается? — возмутился Попович. — Имей совесть, — Боря одёрнул его. — Повезло, что у Паши соседи хорошие. А так смело мог бы полететь из отряда вслед за Гришей. Ты-то, конечно, уже слетал, а некоторые ещё нет, — он покосился на Леонова и севшего рядом Беляева. — Поэтому надо подумать об остальных. — Ладно, ребят, не ругайтесь, — влез Юра. — Никто не запрещает нам отдыхать, просто галдеть по ночам не надо и себя в дурном свете выставлять. Паш, ты частушки свои пой где-нибудь в закрытом помещении, чтоб только мы слышали. — Так уж и быть, дома спою вам ещё частушек, — снисходительно отмахнулся Попович и засмеялся, разливая остатки бутылки по стаканам. — Женьку за добавкой! Под негромкую болтовню и ещё пару тостов прошло полчаса. — Лёш, всё хорошо? — Беляев обратил внимание на Алексея, когда тот, облокотившись на стол, сложил голову на руки. — Угу, — пробубнил тот в ответ, лениво поёрзав. — Я думаю просто… — Может спать, а? — Не-не, я это… Сейчас… Павел вздохнул и, подперев голову рукой, молча ожидал с минуту, начнёт ли тот шевелиться или нет. — У-у, похоже у нас в строю убывает, — засмеялся Герман, заметив прикорнувшего Леонова. — Даже стакан не допил. — Ладно, Лёш, пойдём, — Павел поднялся из-за стола, потянув за собой Алексея, и тот на удивление довольно легко поддался, снова повиснув на Беляеве. — Помочь? Или справитесь? — с усмешкой спросил Комаров им вдогонку, на что Павел только махнул рукой, не оборачиваясь. — Справятся, — едва слышно хмыкнул Юра у уха Володи. — Да и нам бы пора закругляться. — Где ж тебя положить-то, — вздохнул Беляев, заведя Лёшу в дом и мельком оглядевшись по сторонам. Матрас ещё не достали, ни диван, ни раскладушка не расстелены, поэтому он, не долго думая, повёл его в свою комнату, где тот, почти не глядя, наткнулся на кровать и упал плашмя на неё. Павел только и успел вздрогнуть, испугавшись, что он сейчас налетит головой на железную балку. — Лёш, давай хоть на подушку переляг. — Ой, — в этот момент к Леонову пришло небольшое просветление сознания, — Паш, а ты всё-таки где ляжешь? — Всё, всё, не думай об этом, ложись, — Павел поправил ему подушку и накрыл одеялом. — Воды надо? — Не… Ну как же, — Алексей всё ещё пытался разобраться. — Давай я подвинусь, ты приходи, ложись… Давай без той раскладушки кривой обойдёмся… — Не переживай, я что-нибудь придумаю, — успокоил его Беляев и вздохнул, понимая, что Лёша сейчас не очень-то в состоянии шевелиться. — Раскладушка не такая уж кривая. — Я подвинусь, Паш… — промямлил в ответ Алексей и через несколько секунд уже засопел. Павел задержал на нём взгляд, навалившись на дверной косяк, и затем, ещё раз поправив одеяло, ушёл, тихо прикрыв за собой дверь.