— — —
Кевин ковырял в уголке своей книги, стараясь не показаться слишком несчастным. Вероятно, это не работало. — Кевин? Кевин? Он посмотрел вверх. — Хм? Кейтлин Лим улыбнулась ему. Между двумя передними зубами была крошечная щель. — Я спросила, есть ли у тебя фокус или что-то в этом роде. Аарон сказал, что твоя специальность — история. Кевин старался не погружаться еще больше в жалость к себе. Кейтлин, которая настаивала, что просто зашла поздороваться, просидела с ними почти двадцать минут. — Средневековые немецкие исследования, — категорически сказал он. Брови Кейтлин поднялись. -Это круто. — Она положила руку на спинку стула Аарона. Небрежно. — Что тебя на это натолкнуло? Кевин продолжал ковырять обложку своей книги. Сейчас они с Аароном тусовались только раз в неделю, если им повезет. И обычно их время сокращалось, потому что звонила Кейтлин, или Кейтлин появлялась, или Кейтлин что-то в этом роде. Кевин не мог выразить словами, как чертовски он устал слышать ее имя из уст Аарона. Она все еще смотрела на него, ожидая ответа. Ее черные волосы были собраны в высокий хвост, хотя она выбрала несколько прядей, чтобы свесить их себе на лицо. Кевин отвернулся. — Это длинная история. — Ну, я действительно не против… — Я вроде как прямо сейчас кое-чем занимаюсь. — Он указал на свою книгу. — Ты будешь продолжать здесь сидеть или уйдешь? — Кевин? — Аарон широко раскрыл глаза с ясным выражением «что за херня». — Разве у тебя сегодня днем не было чего-то с тренером? Прекрасно. Теперь его выгнали с занятий. Кевин встал, сунул свои вещи в рюкзак и перекинул ремень через плечо. — Верно. Увидимся, Аарон. Еще до того, как он вышел из комнаты, он почувствовал раздраженный взгляд, который они разделяли по отношению к нему.— — —
Кевин лежал, прислонившись к стене, обнаженный, с сброшенными на пол простынями. Ему казалось, что с эстетической точки зрения он никогда не выглядел лучше. Прежде чем приехать сюда, он целенаправленно занимался спортом и начал бегать на улице без рубашки, так что его кожа стала еще более загорелой. Честно говоря, любой другой бы пустил слюни. Разумеется, кто угодно, кроме Элисон Рейнольдс. Она бросила взгляд в его сторону. — Во сколько тебе нужно идти? Кевин пожал плечами. — В любое время, — сказал он. Это было неправдой. Аарон должен был вернуться в два, и он хотел быть рядом, чтобы поздороваться с ним. — Сколько время? Выражение лица Элисон почти не изменилось. Она даже не взглянула на него, все еще сосредоточившись на своем мобильном телефоне. — Почти час дня. Давай еще разок? Я свободна до ужина. Кевин выдохнул, протянул руку и рассеянно провел большим пальцем по ее соску. Он затвердел под его прикосновением, поэтому он сделал это снова. — Могло бы и так. Она промычала ответ, закончила сообщение, на создание которого потратила последнюю минуту, а затем бросила телефон на его стол. Ему нравился ее вид, даже когда он не был уверен, нравится ли она ему. Она была к нему самоуверенна и безразлична, вела себя так, будто их секс был так же несущественен, как и любая другая часть ее рутины. Это заставило его захотеть стать лучше. Ему нравилось желать стать лучше. Кевин поднялся и перевернулся, чтобы оседлать ее. Коленом он раздвинул ее ноги и поднял брови. — Тебе понравилось? До? Или- Элисон поморщилась. — Эх. Просто делай то, что у тебя хорошо получается. Кевин почувствовал, как его щеки едва заметно покраснели. Элисон не любила, когда ее трогали так, как Тея. Он… приспосабливался. — Хорошо. Это нормально. Эм… Но Элисон уже запустила руку в его волосы, решительно направляя его вниз и отводя от своего лица. Кевин, который в постели так же стремился к победе, как и где бы то ни было еще, подчинился. Кроме того. Это было то, в чем он был хорош. И ему нравилось быть хорошим во всем.— — —
Кевин Дэй подхватил экси-мяч с пола корта, как делал это тысячу раз прежде, один раз подбросил его себе, а затем швырнул прочь. Он ударил в плексиглас именно в то место, куда он целился. Он никогда не промахивался. Восемь команд. Восемь команд прислали представителей, чтобы лично пригласить его в свой состав. Некоторые из них передали контракт на его рассмотрение с пустой строкой зарплаты. Просто назови её, сказали они. Что для этого потребуется? Кевин, который всю свою жизнь предполагал, что будет играть за любую команду, за которую выступал Рико, не нашел для них ответа. Дело было не в деньгах. Дело было даже не в деньгах. Дело было в том, что у него был выбор, которого он никогда не ожидал, и он был в ужасе от этого. Прошлой осенью, когда он принял решение, он, наконец, сдался и отнес их своему отцу. Скажи мне, он практически умолял. Просто скажи мне, какой именно. Ваймак отказался, на этот раз не высказав своего мнения. Вместо этого он предложил какой-то дерьмовый совет насчет того, чтобы «следовать своей интуиции». Кевин выхватил из ведра еще один мяч, швырнул его через площадку и еще раз поразил ту же воображаемую цель. Безупречно. В конце концов он выбрал Чикаго. В объяснении, которое он дал, когда люди спрашивали, упоминалось что-то об их сильной команде тренеров, и без того внушительной стартовой линии и чудовищной зарплате, которую они предоставили, не задумываясь. Настоящая причина была в ней. Тея. Потому что примерно через неделю агонии Кевин обратился к последнему человеку в своей жизни, который с радостью контролировал его. Это был короткий разговор. Это вообще вопрос? Разве ты не хочешь, чтобы мы были в одной команде? Конечно, он хотел этого. Она была права. Считать иначе было глупо. Тея играла за Чикаго. Тея была его девушкой. Никогда не было смысла рассматривать другие команды. Кевин бросил еще один мяч. Однако ему будет не хватать этой дурацкой оранжевой арены. Ему будет не хватать возможности видеться с отцом каждый день. Встреч с Аароном. И Нилом. И, возможно, Эндрю, даже после того, что произошло. И он будет скучать по своей дурацкой маленькой комнате в общежитии, по тому, как солнце светило сквозь жалюзи по утрам. Он будет скучать по тому, как Элисон трогала его волосы после того, как они трахались, и как, будучи другом Мэтта, он впервые в жизни почувствовал себя нормальным человеком. В этом месте были свои проблемы, но, по крайней мере, у него была роль, в которую он мог вписаться, место, в которое можно было вписаться. Его уже все знали, никому не требовались объяснения. Он не хотел переезжать в чужой город, полный людей, которые знали его только как спортсмена и которым приходилось начинать с нуля. Ему придется объяснить свои маленькие причуды, свои страхи, свои привычки. Придется еще раз раскрыть худшие части себя и обнажить свою душу в надежде найти кого-то, к кому можно прицепиться. Если только он этого не сделал. Альтернативой было принять свое одиночество и погрузиться в скучную рутину одиночества. Так было бы проще. Легче и ему, и всем остальным, потому что дружить с Кевином Дэем было неприятно. Никто не заслужил беспорядка. Следующий бросок прошел мимо цели, и Кевин с чувством глубокого отвращения осознал, что начинает плакать. Намереваясь не обращать на это внимания, пока он не уйдет, он взял другой мяч и бросил его с чуть большим намерением. И снова промахнулся. Это была не точность человека, за которым следили восемь профессиональных команд. Он выстрелил еще раз. Промах. Слезы не останавливались, но и он тоже. Он просто продолжал находить мячи и отбивать их, каждый неточный бросок заставлял его мышцы напрягаться, а лицо гореть. Предполагалось, что это то, в чем он был хорош. Это было единственное, в чем он был хорош. Еще один промах. Кевин со сдавленным криком бросил клюшку и пинком опрокинул ведро с мячами. Если бы только рядом с ним был кто-нибудь, на кого он мог бы положиться. Но сезон закончился, команда уехала. Теперь остался только Кевин. Кевин и его дурацкая игра. Он рухнул бесформенной кучей на пол. Часть его в бреду желала, чтобы ему снова исполнилось двенадцать лет. Тогда такое поведение было бы недопустимо. Его бы за это ударили или заперли бы в чулане, чтобы он успокоился. Он судорожно вздохнул, поднялся на ноги и, спотыкаясь, пересек корт в раздевалку. За первой дверью, которую он открыл, было всего несколько полок с тренировочными майками, но этого вполне хватило бы. Он замкнулся в себе, забился обратно в угол и закрыл лицо руками. Ему нравилась темнота. Иллюзия наказания и того, что с ним имеет дело кто-то другой. Облегчение от того, что он не одинок в ненависти к себе. И даже когда ему стало холодно, и цемент вокруг него, казалось, высасывал тепло из его тела, он оставался. Он был наполовину убежден, что дверь заперта и только Мастеру разрешено его выпустить. Конечно, это была неправда. В конце концов, когда его суставы затекли, а глаза опухли, Кевин поднялся на трясущиеся ноги и толкнул дверь. Вернулся на площадку, чтобы закончить упражнения. Завтра он уедет в Чикаго. Сейчас было не время расслабляться. Два года спустя Кевин проснулся на полу кухни. На одно блаженное мгновение он не мог вспомнить, что с ним произошло. Но затем почуял запах рвоты, а вместе с ним и неприятный запах спиртного. Он оторвался от земли и медленно оглядел себя. Не нужно было быть гением, чтобы собрать воедино эту историю. Его либо вырвало на пол, а затем он потерял сознание, либо он потерял сознание, а потом его вырвало. Слава богу, он опрокинулся лицом вниз. Стоять или принимать душ было невозможно, поэтому вместо этого он просто прислонился к кухонному острову и закрыл глаза. Он не мог сказать наверняка, сколько лет своей жизни он отдал Тее Мулдани. Он не был уверен, когда это началось, когда он должен был начать считать. Но он знал, когда это прекратилось. Вчера вечером. Без пятнадцати одиннадцать. Тея позвонила ему и сообщила, что переезжает в Хьюстон. У нее уже был готов новый дом, уже были упакованы и отправлены те немногие вещи, которые она хотела взять с собой. В шоке он просто спросил ее, когда сможет приехать. О, Кевин. Это расставание. Я расстаюсь с тобой. Его снова стошнило бы, если бы он подумал об этом. Кевин протянул руку, схватился за кухонную стойку и с ее помощью поднялся на ноги. Часы на стене показывали час дня, а это означало, что он официально пропустил всю дневную тренировку. Он почему-то не мог найти в себе сил беспокоиться. Вместо этого он нырнул под кухонный кран, прополоскал рот, а затем поднял с пола вчерашнюю бутылку водки. Он налил её в стакан со льдом, а затем прошаркал в гостиную, чтобы выпить, не вставая с дивана. Он даже не мог сказать, что Тея ему так сильно нравилась. Они редко разговаривали, и она поселила его в другую спальню, так что они видели друг друга только на тренировке или во время траха. Что, надо отдать им должное, случалось довольно часто.Это всегда было его сильной стороной. Две вещи, в которых он был лучше всего. Он знал, как играть в экси, и знал, как трахнуть Тею Мулдани. В противном случае он был бы совершенно бесполезен. Лед звякнул о дно стакана. Он пил быстро, не замечая этого. Просто остановись сейчас. Если бы он прибрался и избавился от улик, он мог бы выдать это за пищевое отравление. Он мог бы провести день, протрезвляясь и восстанавливаясь, а завтра вернуться на корт. Иначе никто бы никогда не узнал, и он мог бы притвориться, что у него вообще не было рецидива. Как будто у него все еще было шесть месяцев трезвости. Вместо этого он вернулся на кухню, взял свежий лед и налил еще. Он чувствовал, что заслужил это. Не так ли? Разве он не заслужил гребаного отдыха от собственного мозга? Из его жизни? Почему все остальные начали пить, а когда он это сделал, ему пришлось пойти в АА? Никто его не понял. Если бы они пережили половину того, что пережил он, а затем их бросил единственный человек, который когда-либо хотел быть с ним, они бы тоже выпили. Его телефон, лежащий лицевой стороной вверх на полу в гостиной, завибрировал, когда он проходил мимо. Кевин нахмурился в его сторону и снова сел. Он сделал еще несколько глотков, прежде чем разрыдался. Ради нее он переехал в чертов Чикаго. Он оставил после себя единственную семью, своих лучших друзей, свой дом. Для нее. И она бросила его, просто позвонив по телефону? Был ли он для нее настолько невыносим? Он так старался быть тем, кем она хотела, дать ей пространство, даже когда потребность в разговоре и объятиях казалась всепоглощающей. Он поставил стакан и, все еще всхлипывая, пополз на пол и схватил телефон. При его разблокировке обнаружилась серия унизительных сообщений, которые он отправил Тее прошлой ночью, каждое из которых умоляло ее пересмотреть свое мнение. На мгновение он подумывал послать еще одного, но быстро отговорил себя от этого. Лучше бы позвонил. Если бы он мог снова позвонить ей, он был бы уверен… Прежде чем он успел, его телефон начал звонить. Но это была не Тея. Какого черта? Кевин не разговаривал с Аароном Миньярдом как минимум шесть месяцев. До этого их дружба держалась на волоске чередой утомительных сообщений и пустых обещаний приехать. Если бы он был трезв, он бы отказался, но Кевин чувствовал себя опьяненным до любопытства, и ему не хватало обычного такта. — Привет? — Кевин… Эм. Ты в порядке? Кевин громко фыркнул, благодарный, что Аарон не мог видеть его таким. — Я в порядке. — Вот только это вышло не так, прозвучало пьянее, чем ему хотелось. — Ты пьешь? — Нет. — Кевин… Что происходит? Кевин сел. Это было неправильно. Почему Аарон звонил ему? Он попытался преодолеть туман в своем мозгу и действительно рассуждать здраво. Зачем Аарону звонить? Думай, тупица. Думай. Невозможно. Алкоголь ударил ему прямо в голову. — Почему… Почему ты… — Он прищурился и откинулся на пол. Он почувствовал головокружение. — Почему ты звонишь мне? Аарон громко вздохнул. — Ты назначил меня экстренным контактом, гений. Помнишь? Наивный Кевин двухлетней давности определенно сделал это, не так ли? Раньше, когда он отдалялся от Аарона, в его голове не было ни одной мысли. — Они… — Кевин сделал паузу, изо всех сил стараясь говорить ровным голосом. Как будто он только что не выпил полтора стакана спиртного. Как будто на его рубашке не было рвоты. — Они тебе звонили? — Ты не пришел на тренировку. Ты не ответил на звонок. Да, они позвонили мне. — Черт, Аарон. Мне жаль. Я в порядке, ясно? Я перезвоню им. Я в порядке. Просто нехорошо себя чувствую. — Ты— — Я в порядке. Правда. Извини, что побеспокоил вас. — На этих словах Кевин повесил трубку. Через несколько секунд Аарон позвонил снова, и даже когда Кевин отрицал это, он продолжал настаивать. Недолго думая, Кевин выключил свой телефон, швырнул его в другой конец комнаты и снова потянулся к кофейному столику за стаканом.— — —
Кевин был в сознании всего около тридцати минут, когда в его дверь постучали. Он оглянулся через плечо, его рука застыла, пытаясь наполнить стакан. Он подождал немного, чтобы человек понял, что ошибся квартирой, и двинулся дальше. Вместо этого постучали снова. Медленно, все еще нерешительно и немного нервно, он поставил бутылку. — Привет? — осторожно позвал он, находясь теперь в нескольких шагах от двери. Никто никогда не приходил. Никто в штате не знал его адреса. — Кевин? Его брови тревожно нахмурились. Голос звучал смутно знакомо, но он не мог его определить. Решив рискнуть, он потянул засов и открыл дверь. — Что… — Его глаза расширились. — Девушка Аарона. — У меня есть имя. — Я знаю, — сказал Кевин. — Кейтлин. Извини. Я просто— — Все в порядке, — сказала она. Она покачала головой и прошла мимо него в прихожую. Затем она вытащила свой телефон и сделала, пожалуй, худшую его фотографию на планете. — Вот. — Она засунула язык в уголок рта, печатая какое-то сообщение. Ее волосы до плеч, чернильно-черные, падали ей на лицо. — Аарон хотел доказательства жизни, поэтому он получил доказательство жизни. Кевин почувствовал, что отключается. Он пинком закрыл за собой дверь, скрестил руки на груди. Его квартира — его дом — никогда не казалась ему менее своей. Он попытался самоутвердиться, но вместо этого прокрался к кухонному острову и расположился за ним. Неловко потрогал свой пустой стакан, желая наполнить его, но не в ее присутствии. Он немного протрезвел во время дневного сна (если потерю сознания можно считать сном), и это чувство его беспокоило. — Что это? — спросил он. Кейтилин оторвалась от телефона. — Я живу неподалёку, Аарон… — Вы в Чикаго? Она кивнула. — Уже пол года. — Она выглядела противоположностью того, что чувствовал Кевин. Ярко, как-то. Столько мелких деталей в ее внешности. Золотой обруч в центре ее носа, облупившийся розовый лак на ногтях, полоска чернил, которую он мог видеть на ее запястье, выглядывающая из-под ее рукава. Доказательство жизни. Кевин подавил желание прикоснуться к своей татуировке, потому что это слишком явно ощущалось как предательство его мыслей. Но ему никогда не приходило в голову, что, хотя шахматная фигура была хорошим началом в возвращении своего тела, он сдался слишком быстро. Боже, даже квартира вокруг него казалась унизительной под ее наблюдательным взглядом. Ему хотелось бы повесить что-нибудь на стены. Что-то, что могло бы доказать, что у него есть хоть капля личной свободы воли. — Аарон тебя послал? — сказал Кевин наконец. Он говорил медленно, чтобы гарантировать четкость речи, но в результате его голос звучал еще пьянее, чем он был на самом деле. — Он не… Ему не нужно было этого делать. Это было недоразумение. Действительно, тебе следует просто… — Нет, все в порядке. — Она поставила свою сумку на его прилавок. — Он просил меня проведать тебя, я… — Ты должна идти. — Я лучше останусь. Кевин нахмурился. — Я сказал тебе уйти. Хотя она улыбнулась в ответ, напряженность в ее взгляде казалась более уверенной, чем он чувствовал в последнее время. — Я буду с тобой откровенна, Кевин. Аарон прилетает завтра. Он просил меня остаться с тобой до тех пор. Кевин громко рассмеялся. — Какого черта? Она не дала ему ответа. Просто продолжала смотреть своими сосредоточенными, стоическими глазами. Крошечная часть его тела рухнула от облегчения: Аарон, даже после двух лет разлуки, мог разглядеть ложь Кевина. Но как бы ему ни хотелось погрузиться в это облегчение, он вместо этого упирался еще дальше. Он не был ребенком. Он мог позаботиться о себе. — Ты не можешь оставаться здесь, если я этого не хочу. И я сказал, что со мной все в порядке. Кейтилин подняла брови. — Конечно ты в порядке. — Медленно ее взгляд оторвался от него, осмотрел бутылку водки, в которой оставалось всего около дюйма, кучу мокрых от рвоты тряпок на полу, которые он забыл бросить в стирку, и, наконец, к множеству стеклянных осколков в ванной. Вспышка эмоций поразила ее. Что-то похожее на глубокую озабоченность. Почти страх. — Что с тобой случилось? Кевин понял, что его руки дрожат, и спрятал их под стойку. Боже, он хотел этот напиток. — Ничего. — Ты выглядишь ужасно. Он знал, что это правда, знал, что его глаза были налиты кровью и окутаны тенями, похожими на синяки. Знал, что он похудел, и что уход Теи два дня назад стал последней каплей в его настроении. В каждом зеркале, в которое он попадал, хотя он и избегал их, как мог, изображался человек с опущенными плечами и опущенной головой. Смотреть жизни в глаза казалось невозможным. Кевин сглотнул. В его голосе пропал жар, но он все равно старался говорить твердо. — Кейтлин, пожалуйста. Мне нужно побыть одному. Ее решимость, казалось, укрепилась, и это было ясно, как день, на ее лице. — Что случилось? С тобой что-то случилось. Его челюсть начала дрожать, и хотя он знал, что плач — это для него ужасно, он не мог остановить его. Вместо этого он почувствовал, как у него начали гореть глаза, болеть лицо. Он беспомощно пожал плечами, когда первая слеза скатилась по его щеке. — Это ничего, правда. Кейтлин сняла туфли и пересекла кухню. — Эй… — Она говорила так, словно он был ребенком, тоном настолько нежным и заботливым, что слышать его было физически больно. Он понял, почему она так понравилась Аарону. — Все нормально. Ты в порядке. Будет лучше, если ты об этом поговоришь, ты не сможешь все это скрыть. Кевин покачал головой. — Я в порядке. Она медленно протянула руку. Очевидно, дала ему шанс отстраниться, если он захочет. Он этого не сделал, и она взяла его руку в свою. Подобные ласки были ему настолько чужды, что его тело отреагировало в панике. Никто никогда не прикасался к нему таким образом. Просить нежности у Теи, которая с самого начала дала понять, что он не является для нее эмоциональным выходом, никогда не позволялось. — Поговори со мной, — пробормотала Кейтлин. Кажется, в сотый раз за последние пару дней Кевин расплакался. Было невероятно грубо не объясниться перед ней, но слова не поддавались. Вместо этого он просто жалко стоял на кухне и рыдал, пока она держала его за руку. Наконец, через минуту или две она, кажется, поняла, что это долгий путь, и повела его в гостиную. Она приказала ему сесть на диван и протянула ему одеяло, сложенное под кофейным столиком. Воспользовавшись моментом слабости и возможностью утешиться, Кевин позволил их плечам соприкоснуться. Она потерла ему спину, пока он плакал. Если бы он был хоть немного трезвее, ему бы пришло в голову, насколько это странно. Девушка Аарона не должна была так прикасаться к нему. Никто не должен был прикасаться к нему вот так. Всю свою жизнь, сколько он себя помнил, плач перед другими людьми равнялся боли. Будь то в буквальном смысле, избиение Учителя, или гораздо более тонкий позор, который он испытал в Пальметто. Он приказал себе взять себя в руки и остановиться, прежде чем унизиться еще больше. Извинение казалось хорошим началом, но когда он открыл рот, вышло не это. — Она порвала со мной. — Его голос был рыхлым, дрожащим воем. — Что? — Рука Кейтлин остановилась на его плече. — Тея. Она бросила меня. — Ой. Боже. Мне жаль. Кевин закрыл лицо руками, чтобы она больше не видела его. — Даже не сделала это лично. Только что съехала. Позвонила мне из Техаса, чтобы сообщить. — Дерьмо. — Шесть лет, — сказал он решительно, все еще держа руки на лице. — Так ты расстаешься с человеком, с которым встречаешься шесть лет? Кейтлин убрала его руки, чтобы он встретился с ней глазами. — Ты этого не заслужил. Это жестоко. Подтверждение оказалось лучше, чем он ожидал. — Она — единственная причина, по которой я переехал сюда, единственная причина, по которой я оставил всех остальных позади. Она не может просто, просто… — Однако слезы грозили хлынуть обратно, и он остановился. Он знал, что выглядит некрасиво, когда плачет. Он выглядел маленьким, глупым и всем тем, чем ему не суждено было быть. — Мне очень жаль, — сказала она. Хотя это не могло быть правдой, ее голос звучал искренне. — Мне очень, очень жаль.— — —
Кевин проснулся на диване — трезвый — хотя мигрень, разрывавшая его мозг, заставила его пожалеть об этом. Он моргнул несколько раз, прояснил зрение, а затем сосредоточился на двух людях, смотрящих на него. — Хм? — Кевин немного приподнялся. Кейтлин и Аарон стояли возле кухонного острова и смотрели на него так, словно его пробуждение прервало серьезный разговор. Между ними на прилавке стояла коллекция из дюжины бутылок со спиртным. Каждая из них была пуста. — Ты закончил, — сказал Аарон. Он указал на бутылки. — Ты, блять, закончил, Кевин. Ты собираешься убить себя вот так. Как ты мог? Кевин рухнул обратно на диван и застонал. — Ебать. — Они думали, что ты мертв, Кевин. Не приходишь на тренировку? Отключаешься здесь один? Не берёшь трубку? Я думал, ты умер. — Аарон, — сказала Кейтлин тихим голосом. — Достаточно. — Она бросила меня, — сказал Кевин. — Тея ушла… — И ты собираешься убить себя из-за этого? К черту твою карьеру? И все потому, что твоя чертова подружка оказала тебе услугу? Кейтлин схватила его за руку. — Аарон. — Что? — Аарон поднял руки вверх, защищаясь. — Я прав. Он никогда бы не оставил ее. Он бы следовал за ней вечно, пока она обращалась с ним как с дерьмом. Кевин перевернулся и уткнулся лицом в подушку дивана. Этого не могло быть. Этого не может быть. — Ты не можешь кричать на него прямо сейчас. — прошептала Кейтлин. — Ему нужна помощь. — Ты думаешь, я этого не знаю? Ты должна была услышать его по телефону. — Просто позволь ему немного расслабиться. Он скучает по ней. — Ради бога, ты знаешь, сколько ему было лет, когда она… — Остановись. — Кевин сел и покосился на них. — Не говори обо мне так, будто меня здесь нет. — Кевин… — И она ждала, пока мне не исполнилось восемнадцать. Это не было… не… я был достаточно взрослым, ясно? — Кевин поднялся на ноги и направился в ванную. — Я приму душ. Когда я закончу, тебе лучше уйти из моего чертового дома. Кейтлин зажала нос. — Кевин… — Вы оба. Дверь за ним захлопнулась, а через мгновение хлопнула и входная.— — —
Кевин смотрел на сообщение на своем телефоне в таком оцепенении, что забыл отключить будильник. За последний месяц он получил где-то около сотни сообщений, большинство от его отца, Кейтлин и Аарона, каждый из которых отчаянно хотел поговорить, позвонить, выяснить это. Но это было первое, что действительно привлекло его внимание. Элисон: Хеей Элисон: Я буду в городе на следующей неделе. Элисон: Дай мне знать, если хочешь потрахаться или что-то в этом роде. Элисон: или нет!!! Лмао Элисон: <3 Кевин моргнул. Сообщение от Элисон Рейнольдс после окончания учебы не было беспрецедентным, но сообщение от нее о намерении секса было беспрецедентным. Часть его хотела спросить о Рене, но в то же время он не мог найти в себе сил вынести подробности. Он встал с кровати, дошаркал до кухни и положил телефон на стойку лицевой стороной вверх, чтобы подумать об ответе. Обдумывая варианты, он достал из холодильника миску с овсяными хлопьями, сунул туда ложку, а затем налил виски. Месяц назад Аарон и Кейтлин выбросили все, что у него было, каждую унцию водки, виски, текилы — они даже выбросили чертовы PBR из его холодильника. Это мог быть его шанс. Он мог бы остановить движение по спирали в первый же день и вернуться к рутине. Он мог перезвонить Аарону, принять помощь и не позволить расставанию покончить с собой. Сначала ему было жаль покупать больше. Ему было плохо из-за всего. О криках Кейт и Аарону, чтобы они ушли, о пропусках тренировок, о том, что они несчастны по собственному выбору. Оказывается, если бы он выпил достаточно, любые чувства могли бы уйти. Если он правильно помнил, приличный трах имел аналогичный эффект. Кевин: Конечно. Элисон: <3 <3 <3— — —
— Ух ты, — сказала Элисон, хотя в ее голосе звучал лишь легкий интерес. Она схватила Кевина за бедра и немного поправила его. — Это отстой. — Она просто позвонила мне, даже не потрудилась… — Кевин оборвал себя сдавленным стоном, который он подавил, уткнувшись в матрас. — Все хорошо? Кевин изо всех сил старался кивнуть. — Ебать. Ага. Просто… Медленнее. — Черт возьми, Дэй. — Элисон на мгновение замерла, и он услышал звук выливания дополнительной смазки. — Не говори мне, что последний член, который у тебя был в заднице, был моим. «Член», о котором идет речь, представлял собой неоново-розовый силиконовый страпон, который она принесла с собой. Кевин сразу согласился на это. Возможно, даже с некоторым энтузиазмом. Несмотря на это, его лицо покраснело от того, насколько… откровенно она говорила об этом. — Заткнись, черт возьми. Она засмеялась. — Ух ты. Это действительно было не дело Теи? Она снова потянула его за бедра, на этот раз помогая ему подняться на колени и локти. Медленно, словно она знала о своем влиянии на него, она скользнула рукой в его волосы, слегка оттянула его голову назад и глубже толкнула в него страпоном. Элисон Рейнольдс, как и четыре года назад, хорошо трахала. — Как это? Кевин почувствовал, как унизительный вой застрял в его горле. — Это много. — Слишком? — Нет. Медленно она немного отстранилась, прежде чем снова толкнуть. — На самом деле именно поэтому она хотела перерыва. Сказала, что я слишком много. Мол, что, черт возьми, это значит? Кевин издал напряженный хриплый звук. — Хм? Элисон продолжала говорить, корректируя угол своего тела и своих бедер, пока каждый толчок не прерывался приглушенными жалкими стонами Кевина. — Рене. Сказала, что я слишком ненадежна или что-то в этом роде. Кевин протянул трясущуюся руку над головой и бескровным кулаком сжал часть каркаса кровати. — Я… я имею в виду… — Как будто она уже давно меня знает. Верно? Мол, не драматизируй и не притворяйся, что я превратилась в сюрприз. В любом случае, что ты говорил раньше? Кевин не имел ни малейшего понятия о том, что говорил раньше. Формировать мысли помимо давления внутри него и головокружительной боли в члене было невозможно. — Ч-что? — Тея, — прямо сказала Элисон. Она едва дышала. Он ненавидел себя за то, что ему нравилось, насколько она спокойна. — Почему она тебя бросила? — Это… — Кевин стиснул зубы. — Имеет ли это вообще значение? — Думаю нет. Кейт тоже мне не сказала. Кевин приподнялся и посмотрел на нее через плечо. — Подожди. Остановись. Что? Элисон приостановила трахание с ним, хотя она оказалась прижата к нему вплотную, поэтому давление на его простату продолжалось. Она подняла свои идеальные брови. — Хм? Кевин сильно моргнул, как будто это могло очистить его разум. — Кейт… Ты… ты с ней общаешься? Элисон пожала плечами. Убрала руку с его волос и вместо этого положила ее на поясницу. — Я имею в виду… Конечно. — Ты говоришь с ней обо мне? Элисон снова пожала плечами. Ее обычная пылкая уверенность, казалось, потускнела. — Не совсем. Я просто упомянула об этом ей и Аарону. Что я увижу тебя сегодня вечером. Ты знаешь, как это бывает. Он совершенно не знал, как это было. — Что это должно означать? Элисон слегка рассмеялась. — Послушай, ты хочешь, чтобы я продолжал тебя трахать, или мы сядем здесь и поговорим? Решимость Кевина укрепилась. — Что это значит? Скажи мне, Элисон. Она издала долгий, усталый вздох. — Не то чтобы… Я просто хотела убедиться, что они не… не знаю. Просто, типа, я лучше знаю, как не испортить все это. Понимаешь? Какого хрена? Кевину понадобилась секунда, чтобы собраться со своими чертовыми мыслями. — Ты можешь, а? — Он махнул ей, как он надеялся, адекватным жестом, и она вышла из него. Кевин перевернулся на спину, его член немного неловко подергивался, и подождал, пока Элисон снимет с себя страпон. Когда она это сделала, то растянулась рядом с ним. — Объясни, — сказал Кевин. Элисон громко выдохнула. — Боже, тебе нужно просто позвонить. — Объясни. Она приподнялась на локте. — Знаешь что? Нет, я здесь не для того, чтобы объяснять тебе всю твою чушь. Ты хочешь мне отлизать или мне уйти? Кевин нахмурился. — Тебе нужен только мой язык. — И ты хочешь меня только из-за моего чертового розового члена. За который, кстати, ты мне должен восемьдесят баксов. Я не заберу это домой. — Что, черт возьми, мне с ним делать? Элисон села и наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб. — Ты что-нибудь придумаешь. Итак, ты не ответил… Он прервал ее, толкнул обратно на кровать и заполз между ее ног, как он это часто делал в колледже. Тогда, когда Сет ее бесил, а Теи нигде не было. Он пожал плечами. — Может быть. Она засмеялась. — Хороший мальчик. Я всегда… — Она замолчала, и Кевин снова посмотрел на нее, положив щеку на внутреннюю часть ее бедра. Ее взгляд был прикован к его тумбочке. Точнее, к бутылке водки на его тумбочке. Не наполненной даже наполовину. — Ты снова пьешь? В животе завязался узел дискомфорта. Кевину хотелось, чтобы она просто позволила ему пососать ее клитор и покончить с этим делом. Но она подтолкнула его ногой и подчеркнуто подняла брови. Элисон Рейнольдс, одна из тех людей в жизни Кевина, которым было меньше всего до него дела, хотела получить ответ. Он вздохнул. — Да. Но я скоро перестану. Ты же знаешь, как это бывает после расставания. Она нахмурилась. — Вы расстались месяц назад. И разве ты не был в АА и все такое? Она определенно разговаривает с Аароном. — Ага. У тебя есть что-то, что ты хочешь сказать по этому поводу? Долгое мгновение они смотрели друг другу в глаза, ожидая, кто сдастся первым. Элисон сдалась и снова легла на спину. — Неважно. — Она снова коснулась его лица, и он начал так, как ей всегда нравилось, мягко и медленно.— — —
Аарон: Привет еще раз. Просто хотел сказать, что я официально переехал к Кейт, так что я всего в нескольких кварталах отсюда. Я был бы очень рад увидеть тебя. Кевин удалил сообщение, отправив его на метафорическое кладбище, где хранились еще несколько десятков попыток Аарона Миньярда связаться. Сообщения Кейтлин воспринимались немного лучше, но она была на тонком льду всякий раз, когда предлагала Кевину попытаться поговорить с ее худшей половиной. Мысль о том, чтобы посмотреть Аарону в глаза, вызывала у него отвращение. Знаешь, сколько ему было лет, когда она… Как смеет Аарон говорить это в его присутствии? Перед Кейтлин? Что он имел в виду, говоря, что Кевин был своего рода жертвой? Он не был бы таким осуждающим, если бы был там, если бы не понаслышке знал, насколько мрачной была жизнь Кевина. Обнаружение Теи, человека, к которому можно прикасаться и которого желать, изменило жизнь. У него было так мало и так много всего было плохо. Получал ли Аарон какое-то извращенное удовольствие, разрушая немногочисленные хорошие воспоминания Кевина? И даже если Аарон действительно думал, что она такая плохая, он четыре года стоял в стороне, пока Кевин встречался с ней. Не сказал ни слова. Кевин перевернулся на кровати и уткнулся лицом в подушку. Он ничего не мог сделать правильно. Он так долго хотел, чтобы Аарон вернулся к нему, приблизился и действительно протянул руку. Теперь, когда это произошло, все, что он мог сделать, это еще больше погрузиться в свою горечь. Это просто несправедливо, напомнил ему голос. Почему Аарону удалось найти идеальную девушку? Почему жизнь Аарона наладилась? Теперь ему должно было стать лучше. Пьянство, страдания и его непрекращающиеся проблемы с контролем должны были закончиться. Он сбежал оттуда. Он сбежал. Он сел, дрожащей рукой достал стакан, который бросил прошлой ночью. Он выпил его одним глотком и слегка поморщился. Сейчас он мог позволить себе пить только самое лучшее, но на вкус оно вряд ли отличалось от той мочи, которую он пил в колледже. Колледж. Ты занимаешься этим с колледжа. Это было похоже на шесть месяцев его трезвости, и все фальстарты до этого даже не имели значения. Он все это испортил. Он снова подумал об Аароне. О Кейтлин. Каждый из них чем-то занимался в своей жизни. Получение ученых степеней, получение работы, возможно, скоро женитьба. Кевин, хотя и был более независимым, чем он когда-либо мог себе представить, все еще был прикован к той же ужасной ерунде, в которой его воспитали. Экси. Алкоголь. Экси. Алкоголь. Какой прекрасный побочный продукт его родителей. Экси. Алкоголь. Было ли у него что-нибудь еще? Вообще ничего? Какое-то время Тея была чем-то другим. Люди могли указать на него и сказать: — Это Кевин Дэй. Он играет экси и встречается с Теей Мулдани. — По крайней мере, это было что-то. Теперь он был просто Кевином Дэем, пьяным экси-игроком, который проводил свободное время, рыдая и трахая девушку, которой он был безразличен. Слезы набирали скорость, начали стекать по щекам и в уши. Каждый вдох звучал как судорожный выдох, как будто ему приходилось разрывать горло, чтобы подавить его. Он был не лучше, чем в Воронах. Он ничего из себя не сделал. Он ничего не изменил. Рико мог бы появиться и без особых усилий проскользнуть в его жизнь. Страдания уступили место панике, и Кевин сразу понял, что лежит на полу, царапая ковер и заставляя себя дышать. Дыши. Блять, дыши. Но это никогда не заканчивалось, не так ли? Всем остальным нужно двигаться дальше, нужно поправляться. У всех остальных были возлюбленные, у всех… Кевин откинулся назад в свой шкаф, закрыл дверь и свернулся калачиком в углу. Было недостаточно темно, под дверью была полоска света, поэтому он закрыл глаза. В отчаянии он пытался убедить себя, что его поместили сюда, что с ним обращаются, что за него отвечает кто-то более авторитетный и что ему не нужно беспокоиться о будущем, потому что у него нет возможности беспокоиться о будущем. Это не сработало. Теперь эти уловки ему не удавались. Прошло слишком много времени. Он прекрасно знал, кто он такой, и что может просидеть взаперти весь следующий день, и никто за ним не придет. Он понял, что его телефон все еще зажат в руке. Он открыл глаза и на мгновение заморгал. Это лишь немного успокоило его, настолько, что он смог протиснуть ясную мысль между страхом и ужасом. Он не стал связываться с Аароном. Он отказался. Кейтлин, однако? Иногда ему снилось, как она держала его за руку. То, как она слушала его. Иногда он просыпался и ненавидел Аарона за то, что он был с ней. А потом он возненавидел ее за то, что она была с Аароном. Это продолжалось вечно. Он позвонил ей. — Кевин? Ты в порядке? И только когда он открыл рот, чтобы заговорить, он вспомнил, насколько он был чертовски опустошён. Он не мог говорить, а вместо этого подвергал ее беспорядочному, прерывистому дыханию. — Что происходит? Кевин? Ты можешь сказать что-то? Он не мог — просто продолжал прерывисто дышать. Он знал, что это отвратительно и неудобно, и что она, вероятно, никогда больше не заговорит с ним. Они с Аароном смеялись над ним, над тем, какой он беспорядок. Как он отказывался от чьей-либо помощи, а потом рыдал, как маленький ребенок, из-за того, что остался один. — Я приеду, ладно? Просто оставайся там, где ты есть. Ты можешь оставаться на телефоне, я… Кевин запаниковал и повесил трубку. Я приеду. Лучше бы ей этого не делать. Он был почти уверен, что запер дверь. Обычно он не забывал об этом. Ожидание её немного отрезвило его, хотя он оставался, свернувшись в клубок, всхлипывая, а слезы продолжали течь по его щекам. Прошло неизвестное количество времени, а затем он услышал шум откуда-то из своей квартиры. Кевин инстинктивно вздрогнул, его мышцы напряглись. В коридоре послышались шаги. А потом дверь его спальни открылась, слегка скрипнула и снова щелкнула. — Кевин? Он затаил дыхание, надеясь, что она просто уйдет, если не сможет его найти. Он не мог вынести, что его сейчас увидят. Он не мог вынести, насколько это было бы унизительно. Каким жалко он, должно быть, выглядит. Как чертовски безнадежно. Дверь шкафа открылась. Какое-то тяжелое, ужасное мгновение Кейтлин просто стояла в дверном косяке. Свет сзади осветил ее силуэт. Она вздохнула. — О, Кевин. Кевин медленно поднес дрожащую руку к лицу и беспорядочно вытер глаза. — Кейтлин, — прошептал он. Он хотел извиниться, но внезапно понял обратное. Он знал. — Мне нужна помощь.