Ход Королевы

Все были выгнаны из покоев прежде, чем Эймма поняла, что произошло. И как только наступила тишина, её разум, одурманенный маковым молоком, погрузился в глубокий сон. Следующее, что предстало её взору, был богато украшенный балдахин над кроватью и луч света, проникающий через щель между завесами. И боль, ноющая боль, постепенно накрывающая всё её тело и достигающая своего пика где-то в области бёдер. Дыхание было затруднено, но иначе и быть не могло после громких криков и вдохов-выдохов по команде повитухи, чтобы вытолкнуть из своего чрева дитя. Дитя… Неужели всё кончено, хотелось ей спросить, но ответ был хорошо известен. Ещё один малыш погиб, на этот раз его лёгкие были недостаточно сильные, чтобы он мог дышать. Визерис оказался прав, это был мальчик, но почему же, во имя Семерых, его сон не показал, что малышу не суждено было жить!… Эймма никому не признавалась, что давала имена всем своим деткам. Была Дейла и Алисса в честь их с Визерисом матушек, Висенья в честь королевы-воительницы, Эйгон, так же как Завоеватель и Бейлон. В память о Весеннем Принце. Он был последним. Выносить ребёнка было для неё настоящей пыткой, но каждый раз когда он пинался внутри, делая небольшие бугорки своими крохотными ножками на её округлившимся животе, улыбка озаряла лицо Эйммы. В такие моменты Визерис всегда прикладывал руку к её чреву, желая почувствовать движение внутри, и посмеивался, дивясь чудесам деторождения. Натянув одеяло до самого подбородка, словно пытаясь защититься от суровой реальности, в сотый раз Эймма начала считать всех своих детей. Одного она потеряла в колыбели, два других родились мёртвыми, ещё две тягости закончились раньше срока. Пятеро за десять лет. Эймма знала, что из-за её неспособности выносить дитя все при дворе считали её неполноценной, насмехались над ней, при этом меняя свое выражение лица на более уважительное, едва завидев королевскую чету, прогуливающуюся по позолоченным коридорам Красного Замка. Раздались шаги, возвещающие о том, что кто-то вошёл в покои, завесы балдахина были раздвинуты в стороны, впуская яркий утренний свет, заставивший королеву зажмуриться, прикрыв глаза ладонью. Две молодые служанки в кремовых платьях и красных передниках присели в реверансе, пробормотав "моя королева", потрогали лоб, дабы убедиться, что у неё нет жара, взбили подушки, поправили одеяла и засуетились, выполняя свои привычные обязанности в королевский покоях, в то время как мысли Эйммы вернулись в свое прежнее русло. Нет, она не была неполноценной. Никто не посмеет так о ней думать, как можно забывать о том, что она родила на свет самое прекрасное дитя во всех Семи Королевствах — очаровательную серебровласую принцессу с глазами цвета аметиста. Ей не исполнилось и четырнадцати лет, но её уже величают "Отрадой Королевства". Рейнира… Их маленький золотой дракончик, её сияющий серебряный сокол. Она была настоящим чудом, благословением Богов, её существование восполняло все тщетные попытки укрепить их семью наследниками. Как можно забывать про её дочь? Отныне Эймма решила проводить с ней больше времени, заменяя догматические учения септ и мейсетров истинной материнской любовью и добрым советом. Её милая доченька заслуживала безмерной любви, а не тех крох внимания, что оставались в сердцах её родителей после оплакивания очередного малыша, которому не суждено было увидеть этот мир. Эймма тяжело вздохнула, бросив взгляд на окно, на подоконнике которого прыгала взад-вперёд маленькая птичка, рассматривавшая комнату своими чёрными глазками-бусинками. Стук в дверь и движение в приёмной вновь вытащили Эймму из её раздумий. А вот и она. Двери распахнулись, впуская её дочь в сопровождении Деймона, их лица были мрачными и взволнованными. Всё ещё держась за руки, они приблизились к её кровати, и это согрело Эймме сердце, ведь её маленькая девочка не была одна без поддержки в то время, как её родители утопали в горе потери. — Матушка — Кузина, — произнесли они в унисон. — Как, — опять начали они в один голос, но рассмеявшись, Деймон подал знак Рейнире, чтобы та продолжала. — Как вы себя чувствуете, матушка? — голос Рейниры звенел от беспокойства, в то время как глаза дочери бегали по её телу в поисках ран, будто она была атакована стаей волков, а не испытала хоть и тяжёлые, но роды. — Намного лучше, благодарю, моя дорогая. — солгала Эймма, выдавив из себя убедительную улыбку. Улыбнувшись в ответ, Рейнира взглянула на своего дядю, который в свою очередь ободряюще кивнул, словно говоря, "я же обещал что с ней будет всё хорошо, твоя мать - сильная женщина." — Могу ли я… — Рейнира подалась вперёд, неуверенно махнув рукой в сторону кровати. — В смысле… Я могу присесть? Тебе не очень больно? — Ну конечно же нет, дитя моё! — воскликнула Эймма со смехом. — Садись же и дай мне подержать твою руку, милая. Рейнира улыбнулась и аккуратно присела на край кровати, стараясь не потревожить её ноющее от боли тело. — А это что? — спросила Эймма, разглядев, что её дочь сжимала что-то в кулачке. — Ох, — выдохнула Нира, как будто её застали врасплох, — Это…— запнулась она, так и не закончив. В этот момент Эймма поняла, что утомилась от того, что все, даже самые близкие её родственники, относятся к ней как к фарфоровой вазе, двигаясь и разговаривая украдкой, будто она может разбиться в любой момент. Но вот опять взгляд Рейниры метнулся к Деймону в поисках поддержки. Последовал очередной лёгкий наклон головы. — Это игрушка. Набивной дракон, которого я сама сшила на уроках с Септой Марлоу. — Рейнира раскрыла кулачок, показывая небольшого голубого дракончика с золотыми глазками и смешным маленьким хвостиком, больше напоминающим кошачий, чем драконий. — Я подумала, что раз уж я выбрала яйцо для колыбели брата, почему бы мне не сделать ему дракона своими собственными руками. Он мягкий и пушистый. — застенчиво улыбнулась она и отвела взгляд. — Я хотела его выбросить, когда ты… когда всё это произошло, но Деймон убедил меня отдать его тебе, сказал, что игрушка вызовет у тебя улыбку. — О, моя дорога, Деймон был прав! Я уже улыбаюсь! — воскликнула Эймма,  пытаясь удержать слёзы, подступившие к глазам. Королева прекрасно знала, как ненавидит её дочь уроки рукоделия, считая их скучной тратой времени, и просто умоляла Визериса заменить их на уроки по стрельбе из лука или владению мечом. Он лишь отмахивался от её просьбы со смехом, что было так для него характерно, будто смех может вылечить любые болезни и решить все проблемы. Для Рейниры же, провести длительное время в комнатном заточении за шитьём этого дракончика было настоящим подвигом. И сердце Эйммы согревалось от мысли о том, что Нира ждала своего маленького братика так же как она сама, не опасаясь, что своим появлением он отнимет всё внимание её венценосных родителей и королевского двора. — Не будет ли он тебе напоминать… — опять запнулась Рейнира, — о твоей потере. Нашей потере. — Нет-нет, он будет лишь служить напоминанием, какая внимательная и заботливая у меня дочь. — с нежностью в глазах улыбнулась Эймма. Она улыбнулась вновь, теперь уже глядя на мягкого дракончика, и аккуратно положила его на свою подушку. Деймон… Так значит это был Деймон, кто уговорил Ниру принести ей игрушечного дракона. И, получается, он знал, что она над ним работала. Знал ли Визерис? Ответ был так очевиден. Но и она сама понятия об этом не имела. Глаза Деймона была наполнены волнением, он переминался с ноги на ногу, в то время как его кулак сжимался и разжимался на эфесе меча. И тем не менее, увидев, что королева осталась довольна этим маленьким знаком внимания, он заметно расслабился. — Мы рады видеть, что ты чувствуешь себя лучше, кузина. — произнёс Деймон слегка хрипловатым голосом. — Пусть же Четырнадцать Огней благословят тебя и помогут со скорейшим выздоровлением. — Эймма кивнула в ответ. Деймон редко упоминал Богов, боле рассчитывая на свои собственные силы, нежели божественные, но когда такое случалось, делал он это от всего сердца. — Идём. — сказал он, дотрагиваясь до плеча Рейниры и слегка сжимая его. — Твоя мать нуждается в отдыхе. Рейнира подняла глаза на дядю, и когда их взгляды встретились, она улыбнулась и слегка кивнула в знак согласия. Прощальный поцелуй её дочери был лёгкий как морской бриз, и Эймма поцеловала её в ответ, вкладывая в это прикосновение всю нежность материнских чувств. Деймон взял Рейниру под руку и на манер того, как они совсем недавно вошли в покои, пара удалилась. Такая поддержка немного успокоила сердце Эйммы, ведь несмотря на разгульный образ жизни принца, его постоянные вылазки в город и за его пределы, он был с Нирой в тяжёлый момент, когда она оказывалась забытой и заброшенной горюющими родителями. Стоило дверям закрыться, вихрь мыслей вновь закрутился у Эйммы в голове. Что бы не сплетничали придворные, у неё есть семья! Она не была бесплодна, пора бы уже всем обратить внимание на её дочь! Да, Эймма была королевой, любая её прихоть тотчас исполнялась и каждый относился к ней с глубочайшим уважением и благоговением, но ничто из этого не стоило жизни, потерянной на родильном ложе, оставив её маленькую девочку одну в жестоком мире мужчин. Даже если привилегией Визериса и было наполнять её своим семенем, округляя живот младенцами, выкидыш за выкидышем, это совсем не означало, что она позволит ему это делать, пока Неведомый не призовёт её к себе. Она приняла решение. Покончено. Покончено с мейстерами, держащими её за руки и за ноги во время очередных тяжелых родов; покончено с вливанием ей в рот чрезмерных доз макового молока, притупляющего боль, но и дурманящего сознание; покончено с крохотными душераздирающими не до конца сформированными тельцами, извлечёнными из её чрева. Ещё один вздох. Королева вздохов - вот как следует её называть. Как так сложилось, что жизнь женщины, занимающей самое высокое и завидное положение во всём королевстве превратилась в череду бед и потерь? И тем не менее, ситуация напоминала меч, заострённый с двух сторон — с какой ни прикоснёшься, обрежешься. Если Визерис продолжит отягощать её беременностями - это её убьёт. Если же они прекратят свои попытки, Малый Совет короля поднимет вопрос о скором замужестве Рейниры с одной лишь целью, выдавливать из неё наследника за наследником для сохранения преемственности королевского рода. И то, что слово её дочери будет иметь мало веса в выборе будущего принца-консорта, не оставляло сомнений. Разглядывая узоры на балдахине, Эймма вздохнула вновь. Однако, чем больше она думала, тем крепче становилась её уверенность, что с беременностями покончено, а силы свои она направит на защиту и поддержку своей дочери. Путь к достижению этой цели был пока неизвестен. Было известно лишь то, что она должна всё исправить. Она, не Визерис. Зная его, наивно было бы полагать, что он справится, хотя и приложит все усилия, если его попросить. Она же должна справится.