От каждого по способностям

      Когда Арсений открыл своим дубликатом ключа знакомую железную дверь, на часах уже было начало первого ночи. Он в принципе не планировал куда-либо выходить из квартиры после насыщенного вечера с приехавшими погостить в Москву сестрой и племянницей, однако какой-то дёрганный и огрызающийся на всех вокруг без повода Антон, выловивший его в коридоре ещё днём после окончания совместных съёмок, настойчиво попросил заехать к нему домой, и неважно во сколько это в итоге будет. Так что теперь единственное, что обнадёживало при шансе бесполезно проебать время со всей этой сумбурной затеей, так это тот факт, что Шастун никогда не ложился спать рано. Даже если у него была такая возможность, даже если он был уставший как собака, он всё равно постоянно крутился в кровати часов до двух ночи минимум (чему Арс был пару раз даже свидетелем).       Однако стоило ему войти в квартиру и прикрыть за собой на задвижку входную дверь, как Антон тут же нетерпеливо появился из своей спальни, будучи совершенно бесстыдно нагим и возбуждённым. Вслед за ним из комнаты в воздух просочился насыщенный плотный концентрат с нотами пачули и бергамота.       — Ты долго. Я подумал, что ты уже не приедешь.       — Встрял в пробку из-за аварии на Ленинградке, — устало ответил Арсений, неспешно снимая уличную обувь и верхнюю одежду. — Дай мне минут двадцать, хочу хотя бы в душ сходить, — он говорил так обыденно и размеренно, совершая рутинные действия, будто это не перед ним стоял с призывно вздёрнутым членом другой возбуждённый альфа.       Антон поджал губы, закатив глаза.       — Ну ты, блять, дед. Не можешь как-то побыстрее?       Арсений будто нарочно стал двигаться ещё медленнее, вешая куртку на плечики и убирая её в шкаф-купе. Шастун с тяжёлым вздохом встряхнулся и в три шага преодолел расстояние между ними, прижимаясь к чужой тёплой спине.       — Сука, Арс, ну я же серьёзно. У меня ща гон в самом разгаре. Я кончил уже раза два, пока тебя ждал. И мне этого пиздец как мало.       Тот молча обернулся и неожиданно мощно — со вкусом — шлёпнул по обнажённым поджарым ягодицам, стискивая их в своих больших ладонях. Чужой возбуждённый член упёрся сочащейся головкой ему в живот, пачкая новую тёмно-синюю футболку с нелепым принтом.       — Я даже подготовился, чтобы не тратить время, — с довольной улыбкой выдохнул ему на ухо Антон, наклоняясь и упираясь лбом в плечо. — Похуй уже на душ, пойдём прямо сейчас.       Арсений, конечно, не был настолько правильным, чтобы не трахнуться, не помывшись, но чисто для собственного комфорта всё же хотел ополоснуться, чтобы смыть с себя фантомную тяжесть прошедшего рабочего дня и насыщенного семейного вечера.       — Десять минут, — поставил буквально перед фактом он, ещё пару раз сжимая упругие ягодицы и оттягивая их в стороны. — Жди меня в спальне.       — Хочу сегодня попробовать с узлом, — вдруг сказал Антон, когда тот уже почти скрылся за дверью ванной комнаты. — Это тебе так, пища для размышлений под душем.       Этот чертёнок явно знал, на что нужно давить. Потому что теперь Арсений не мог, да и — если откровенно — не хотел избавляться от настойчивых фантазий о том, как с узлом погружается в уже предварительно растраханную альфью дырку. Как он вяжет другого альфу, заставляя того скулить похлеще самых голосистых омежек, и много кончает внутрь без резинки, не боясь заиметь потом нежелательное потомство.       Дьявол! Теперь даже и не хотелось задерживаться на минутку-другую под тёплым душем, потому что член уже напрягся от одних только мыслей о возможном приятном времяпрепровождении.       В комнате, как и ожидалось, просто убийственно пахло пачули и бергамотом. Запах в концентрате был тяжёлый и давящий, но всё же по-цитрусовому бодрящий. Антон лежал на животе, раскинувшись звездой на своей огромной — к слову, сделанной для него специально под заказ — кровати, и с тихим рыком вскидывал бёдра, втрахиваясь в зажатую под собой подушку. А между соблазнительных упругих ягодиц то и дело мелькал тёмный стоппер плага. Получается, не обманул — действительно готовился.       — Бля, ну наконец-то, — проворчал он в скомканное у лица одеяло, останавливаясь. — Я уж думал, ты там утопился.       — Твоими молитвами, — совершенно спокойно ответил Арсений, подходя ближе и ещё раз награждая оттопыренную вверх задницу парочкой хлёстких ударов ладонью наотмашь. Антон глухо простонал и повилял бёдрами в ответ. Не то чтобы у них обоих был кинк на порку или причинение боли, но иногда подобное использовалось во время прелюдии или секса и оказывалось как никогда кстати. — Давай, двигайся. Проверю, как ты там подготовился без меня.       — Да ты заебёшь!..       Шастун показательно недовольно фыркнул и откатился к краю, освобождая больше места на кровати. Арсений, так и не одевшись после душа, забрался поближе к изголовью и, откинувшись на предварительно взбитые подушки, вытянул вперёд ноги, приглашающе хлопая себя практически у паха. Антона дважды просить было не нужно — он переместился ближе, снова располагаясь на животе, и устроился поверх чужих чуть разведённых бёдер своими, с готовностью подставляя зад под большие и немного шершавые ладони, придвигаясь настолько близко, что их напряжённые яйца тёрлись друг об друга при любом малейшем движении. Он, конечно, обожал эту позу за её откровенность и максимальную открытость, но всё же долго лежать с согнутыми в коленях ногами, чуть приподнятыми в воздух, не любил, а вытянуть их было некуда — дальше была только спинка кровати и стена.       Несмотря на то что тёмный стоппер закрывал бо́льшую часть выставленной на показ расселины между ягодицами, всё равно было заметно, что Антон действительно подготовился: он не просто растянул себя, вставив игрушку, но ещё и предварительно побрился, оставляя тут, внизу, нежный беззащитный вход, прямо как у омеги. И не скажешь даже, если не глянуть, конечно, на большие яйца и возбуждённый член, мажущий головкой по матрасу, что задницу подставляет самый настоящий альфа.       — Ну как, нравится вид? — ехидно ухмыльнулся он, обернувшись через плечо и игриво вильнув бёдрами.       — Для альфы сойдёт, — не поддался на его провокации Арсений, за что получил обиженный щипок за икроножную мышцу. Больно, кстати.       Но он, в целом, действительно это заслужил, поэтому особо никак не отреагировал, вместо этого сосредотачивая всё своё внимание на тёмном стоппере.       Стоило лишь слегка подцепить пальцами плоский край, вжатый в чуть вспотевшую гладкую кожу, и с третьего раза всё же ухватиться за ножку плага, медленно потянув его на себя, как раздался первый за сегодня приглушённый стон — Антон одобрительно повилял бёдрами ещё раз, поддерживая начинания. Расслабленные и смазанные лубрикантом анальные мышцы легко поддались на манипуляции и с тихим чпоком выпустили округлую силиконовую пробку. Новую. На памяти Арсения определённо побольше всех тех, что побывали в Шастуне до этого. Покрасневший растянутый анус беззащитно подрагивал, медленно сжимаясь обратно, хоть и не до конца.       Он, в одной руке державший, как трофей, поблёскивающий от смазки плаг, другой наминал притягательные ягодицы. Задница у Антона была маленькая и не особо аппетитно округлая в сравнении с теми же омегами, казалось бы, что в ней такого? Но как же Арсения с неё каждый раз жёстко крыло возбуждением, стоило ему только увидеть этот поджарый зад с не тронутой загаром нежной кожей. Поэтому он не мог отказать себе в удовольствии и не помять её добрые пару минут, наслаждаясь чудесным видом вблизи. Просто оглаживая и крепко сжимая в руках, оттягивая упругие половинки в стороны ещё больше, он уже одним этим вызывал у Антона нетерпеливые порыкивания в скомканное одеяло.       — Сука, Арс, у меня сейчас смазка в жопе высохнет, будешь её так проветривать. Сделай уже хоть что-нибудь!       Арсений цыкнул, в профилактических целях снова шлёпая по ягодицам пару раз, заставляя их вскоре нежно порозоветь, и наконец-то скользнул узловатыми пальцами к дырке, лаская её и растягивая сжавшиеся края. Она действительно уже чуть подсохла, поэтому он набрал побольше слюны во рту и смачно сплюнул прямо на анус, заставляя Антона вздрогнуть от неожиданности.       — А я ведь говорил, что!.. — он снова решил высказать своё никому не нужное мнение, оборачиваясь через плечо назад и пытаясь поймать чужой взгляд.       И он его поймал. И покорно заткнулся, сглатывая и отворачиваясь обратно. Несмотря на то, что он любил пожёстче, ему его жопа была всё же дорога как память. Так что и дальше раздраконивать Арсения, подгоняя и отвлекая его от любимого занятия, было себе же дороже.       Попов удовлетворённо хмыкнул, заметив, как без лишних слов Антон послушно улёгся обратно, прижавшись щекой к одеялу, принимая на сегодня своё поражение. Он понимал, что заложенное в них природой желание вести в постели будет каждый раз выливаться в их постоянное противостояние в сексе. Поэтому периодически они менялись ролями, когда либо он определял, что уже стоит заканчивать с прелюдиями и переходить непосредственно к проникновению, либо Антон, уперевшись ладонями в чужую, покрытую тёмными волосками грудь, без продыху скакал на члене минут двадцать, а потом натурально ныл — лично или в личку в Телеграме — пару дней на боль в прооперированном несколько лет назад колене. Но всё равно продолжал делать так снова и снова, как будто жизнь его ничему не учила. Но зато был сверху, зато вёл.       Хотя Арсений прекрасно осознавал, что у того был гон — да даже чувствовал своими яйцами уже набухший вхолостую чужой узел, — но всё равно не собирался отступать от своей намеченной цели. Это было дело уже не сколько принципа, сколько собственного эгоистичного желания насладиться томной прелюдией к сексу. А себя он любил больше, чем кого бы то ни было.       Поэтому он повторно густо сплюнул на дырку и снова огладил её кончиком пальца, пока просто размазывая влагу по чуть сморщенным анальным мышцам. Сильно оттянул ягодицу, наблюдая, как щедрая капля его слюны медленно закатывается внутрь. Это было чертовски горячо. Арсений наглаживал мозолистой подушечкой нежную кожу ануса, постепенно проталкивая палец всё глубже и глубже.       Основная проблема секса альфы с альфой была в том, что их организм не был приспособлен к вторжению, так сказать, со спины, и смазка, как у омег, у них из задницы не вытекала. Во-первых, приходилось тратить очень много денег на закупку качественных лубрикантов (хотя, с другой стороны, при этом можно было существенно экономить на презервативах, когда оба проверились и убедились, что чисты). А во-вторых, анальные мышцы у альф очень быстро стягивались обратно, из-за чего уже спустя пару дней очко было сжато как во времена былой девственной непорочности.       И если Антон часто игнорировал последний факт, не особо когда утруждая себя тщательной подготовкой (что раньше, что сейчас), то вот Арсений, как тот ещё педант по своей натуре, уделял прелюдии и растяжке очень много времени. Но ему это и самому нравилось, так что в общем смысле у них был прекрасный симбиоз — и Поповы сыты, и жопы целы.       Так что Антон, на удивление, с неприсущим себе — особенно во время гона — вселенским терпением подставлял, изгибаясь в пояснице, задницу под длинные узловатые пальцы. Возможно, всё же сказывалось его заранее серьёзно обдуманное желание взять сегодня в себя ещё и узел.       Слюна быстро высыхала на воздухе, поэтому Арсений сплёвывал ещё несколько раз, проталкивая сначала два, а потом и три сжатых вместе пальца внутрь, оглаживая подушечкой большого нежную безволосую кожу вокруг ануса.       — Где смазка?       — М-м-м?..       — Смазку куда, говорю, запихнул?       — Да хрен его знает. Посмотри под подушкой.       Арсений вновь шлёпнул его по заднице, но в этот раз уже в наказание за неподготовленность, и, отложив на простыни плаг, который всё это время зачем-то держал в руках, начал шарить вокруг себя ладонью в надежде отыскать пузатый бутылёк не глядя. И удача была определённо на его стороне, поскольку лубрикант знакомой марки сам скатился вниз по изгибу матраса, стоило ему немного приподняться и сдвинуть в сторону одну из подушек.       Щёлкнув крышечкой, он щедро плюхнул смазку прямо на растянутый тремя пальцами анус. Сразу заскользило гораздо лучше, чем просто почти всухую по слюне, из-за чего у него получилось не только изменить угол, но и в целом продвинуться до самых костяшек, несколько раз будто невзначай задевая простату.       Антон гортанно застонал и стал активнее подбрасывать бёдра вверх и вниз, утянув под себя скомканное одеяло, чтобы было во что вообще толкаться возбуждённым членом.       — Ты же не думаешь, что на этом всё закончится? — с коварной усмешкой, хоть тот её и не видел из-за вжатого в матрас лица, спросил Арсений, прекращая движения пальцами.       Антон что-то невнятно промычал ему в ответ и снова строптиво вскинул бёдра, прогнувшись в пояснице, пытаясь насадиться самостоятельно.       — Твой зад, Антош, до узла такими темпами сам не растянется. И, если ты не хочешь сегодня днём на съёмках ходить как матушка Гусыня, придётся всё-таки подождать.       Тот повернул голову, прижавшись пылающей небритой щекой к тёплому матрасу, и снова громко промычал, сжав в одеяле собственный член с набухшим узлом.       — Только давай как-то повеселее тогда, — всё-таки выдохнул Антон, зажмурившись.       — Анекдот рассказать?       Выражение лица Шастуна, который с трудом обернулся к нему через плечо с молчаливо вскинутыми в ахуе бровями, было сложно описать.       Арсений неопределённо пожал плечами, мол, как хочешь, и, тряхнув головой, чтобы смахнуть с лица налипшую тёмную прядь отросших волос, аккуратно вытащил три пальца, ласково оглаживая напоследок расслабленные анальные мышцы.       Следующей на очереди была та самая пробка. Её объём в самой широкой части был побольше, чем три пальца, но меньше, чем кулак. Хотя на фистинг они и не договаривались. Только узел. Что тоже, к слову, было не сильно меньше. Смазав прохладный силикон лубрикантом и добавив ещё немного на анус, Арсений медленно протолкнул плаг внутрь сразу до самого стоппера и, когда Антон гортанно застонал, в конце сорвавшись на полурык, потянул пробку обратно.       Вид нежной поджарой задницы, растянутой на большой блестящей игрушке, вызвал крепчайший стояк. Если до этого член лежал на чужом бедре с тонкими светлыми волосами в полувозбуждённом, но всё же недостаточном без дополнительной стимуляции состоянии, то теперь тяжело покачивался набухшей и сочащейся головкой над низом живота.       Это было чертовски горячо, чтобы не подрочить на подобную картинку. Впрочем, Арсений не привык отказывать себе в своих желаниях, поэтому, одной рукой продолжая толкаться плагом в растянутую мокрую дырку, другой он собрал излишки лубриканта с поджавшейся чужой мошонки и неспешно растёр его по своему члену, с нажимом проходясь по стволу. Вскоре он уже синхронизировал движения обеих рук, из-за чего, если прикрыть глаза, можно было представить, что это именно он, а не бездушная игрушка, ебёт Антона до похрипывающих стонов.       Хотя такое ему быстро надоело, особенно, когда реальность оказалась горячее фантазий. И Арсений, засмотревшись на растянутый пробкой анус, совершенно неожиданно для самого себя коснулся анальных мышц пальцем, предварительно собрав крупную вязкую каплю предсемени из щёлки уретры, и погладил их, постепенно начиная проталкивать подушечку внутрь вместе с плагом.       Антон, очевидно, почувствовав ещё большее растяжение в дырке, совсем уж отчаянно простонал, приподнимая бёдра выше и начиная активно надрачивать себе рукой, завёрнутой в одеяло. Когда внутри вместе с игрушкой полностью оказался ещё и узловатый длинный палец, Шастуна окончательно заклинило, и он, крупно задрожав всем телом, кончил, низко хрипло рыча в матрас, переживая посторгазменную негу. Анус сжался настолько плотно, что Арсений в целом не мог даже шелохнуться внутри, не причинив боли.       Однако гон был на то и гон, что прошло буквально пять минут передышки, как анальные мышцы полностью расслабились, а член снова встал как ни в чём не бывало. Но хотя бы узел опал. Он ласково оглаживал порозовевшие ягодицы ладонью, пока Антон постепенно приходил в себя, уткнувшись вспотевшим лбом в скрещенные перед собой руки.       — Ну, раз ты кончил, на этом можно и заканчивать? — с ухмылкой поинтересовался Арсений, аккуратно вынимая пробку.       Антон из-за повышенной чувствительности снова хрипло простонал, крупно вздрогнув.       — Несмешно, — ответил он, еле шевеля пересохшими губами. Кажется, у него даже не было больше желания как-либо пререкаться. Гон диктовал свои правила, так что вероятнее всего ему сейчас хотелось лишь одного — жёстко ебаться, а не выёбываться.       Арсений задумчиво погладил мелко подрагивающие мышцы ануса, очерчивая их по внутреннему кругу — они были настолько растянуты, что не могли даже полностью сжаться.       — Ну-ка, привстань, — попросил вдруг он, похлопав Антона по бедру, как лошадь.       Тот с недовольным кряхтением приподнялся и внезапно осознал, насколько у него на самом деле от этой позы уже затекли поясница и ноги.       — Да я еба-а-а-ал!.. — протянул он, морщась от внезапной короткой судороги в икроножной мышце, поджимая пальцы.       — Когда-то точно да, — ответил ему Арсений и ловко сполз спиной ниже, укладываясь так, чтобы его лицо было ровно под раздвинутыми худыми бёдрами.       — Ха, ха, ха.       Антон, погружённый в свои собственные мысли касательно того, что сегодня утром он уже точно не разогнётся в обратную сторону, не сразу заметил всех этих перемещений под собой. Лишь когда тёплое размеренное дыхание коснулось его вновь возбудившегося члена, тяжело покачивающегося между ног головкой вниз, он открыл глаза и посмотрел ниже.       Под ним в позе шестьдесят девять лежал Арсений и очень недвусмысленно тянулся ладонями к его бёдрам.       — Место для твоих булочек, — сказал вдруг тот, хмыкая.       Обычно в такие моменты Антон начинал думать, а что он, собственно, вообще нашёл в этом сорокалетнем актёришке-театрале со специфическим чувством юмора, с которым по работе виделся буквально раз в месяц, когда они одним пулом снимали сразу несколько эпизодов их совместного разговорно-развлекательного шоу? Разве что пиздец какой отменный секс, по-мужски красивое лицо и охуенное подкаченное тело. Да, этого определённо у него было не отнять. И ведь знал, старый извращенец, как нужно согнуть и трахнуть, чтобы потом ноги свести было тяжело ещё минут пять.       — Ещё одна такая шутка, и я дальше трахаю себя твоим узлом, без твоего, блять, прямого участия.       — Удачи.       Арсений, обхватив его за пояс, всё-таки усадил его задницей себе на лицо, сначала случайно задевая носом мошонку, а затем утыкаясь им в раскрытую мокрую дырку.       Антон простонал, ёрзая туда-сюда, стараясь устроиться поудобнее. Но раз была такая поза, то грех было не воспользоваться преимуществом своего высокого роста и не дотянуться до чужого возбуждённого члена, тяжело согнувшегося под собственным весом чуть вправо.       Он обхватил его ладонью, пару раз любовно проведя сверху вниз и обратно, но услышал под собой недовольное шипение.       — Шаст, кольца, ну ёбан бобан!       — Бля, прости, забыл.       Он сразу же снял все свои украшения с обеих рук и отпихнул по матрасу в сторону, где-то на периферии сознания надеясь, что потом на утро сможет собрать их.       Теперь, когда больше ничего не мешало ему надрачивать чужой возбуждённый член, Антон склонился над тёмно-розовой головкой и, слизнув выделившееся прозрачное предсемя, ловко — как ему самому показалось — взял в рот сразу на две трети, примерно до того уровня, где образовывался узел. Однако из-за позы сам же задел себе корень языка и едва не вызвал рвотный рефлекс. Он тут же отстранился, одной рукой размазывая по стволу со вздувшимися толстыми венками свою вязкую слюну, а другой прикрывая рот, глубоко вдыхая и выдыхая, пытаясь переждать это отвратительное чувство. Не хватало ещё всё испортить по собственной глупости. Арсений же ничего не заметил, посчитав такую странную попытку в глубокий минет скорее фишкой, нежели нелепым провалом.       Наверное, он бы и дальше просто лежал, стискивая упругие половинки, если бы перевозбуждённый от гона Антон не напомнил ему, многозначительно повиляв сверху бёдрами, основную идею подобной позы. Хотя, возможно, это было даже зря, поскольку стоило только Арсению вжаться лицом в расселину между ягодиц и языком огладить расслабленные анальные мышцы, как Шастун весь подобрался, застыв на мгновение, а потом громко простонал — повышенная чувствительность ануса, как у омег после оргазма, пробрала его буквально до мурашек и заставила до хруста выгнуться в позвоночнике, запрокинув голову. Его пояснице точно будет пизда на утро.       Он не останавливался, вылизывая мокрую дырку и проникая внутрь. Лубрикант, который они использовали, был съедобный, хоть и безвкусный. Антон дрожал всем телом, как осиновый лист, захлёбываясь в полухриплых, полурычащих стонах, из-за чего Арсению пришлось жёстко зафиксировать его за бёдра, потому что тот постоянно елозил, с силой вжимаясь промежностью в лицо, и перекрывал доступ к кислороду.       Мурашки то и дело бегали по загривку и спине, а пальцы на ногах поджимались. Антон был уверен, что ещё какая-то жалкая пара минут, и он снова кончит от одной только гиперстимуляции ануса. Кто бы вообще мог подумать, что однажды ему, альфе, всего лишь из-за какого-то пьяного студенческого тройничка А/О/А, во время которого его под алкогольным маревом «случайно» выебали до звёзд перед глазами ярко, так понравится давать в зад, а не трахать самому?       Оставлять Арсения без минета было абсолютно не справедливо, поэтому, сосредоточившись на ощущении чужого горячего члена в своей ладони, а не юркого языка в заднице, Антон снова — хоть и не без проблем — склонился над чужим пахом, уперевшись локтем в матрас. Решив в этот раз больше не экспериментировать с глубокой глоткой, он обхватил сочащуюся тёмно-розовую головку губами и стал мягко её посасывать, невольно пуская вибрации от вырывающихся из горла стонов. Он больше помогал себе рукой, нежели прям сильно заглатывал, и всё старался напустить побольше густой слюны, чтобы дрочить было проще и удобнее.       Но, когда Попов решил добавить к языку ещё и пальцы, специально потирая ими исключительно колечко анальных мышц, он неожиданно взвыл прямо как был — наполовину насаженный ртом на член — и снова кончил, обильно запачкав чужой торс своей спермой. В этот раз он даже не прикоснулся к себе, впервые за долгое время словив настоящий анальный оргазм.       Арсений, тут же согнувшись по косой вправо, рукой дотянулся до чужой головы и, жёстко схватив за короткие волосы, настойчиво потянул на себя, отрывая от своего члена, чтобы не дай бог в самый неудачный момент у Антона не свело челюсть или он, забывшись, не сжал зубы.       — Ну это… ну ты… ну еба-а-а-ать… — с тяжёлым придыханием выдохнул Шастун, практически сразу завалившись набок, потому что дрожащие ноги его не держали, а сперма из-за гона всё продолжала выделяться, пока в который раз набухший вхолостую узел снова не опал.       Арсений приподнялся на локтях, неспешно вытирая свою грудь краем уже и так испачканного одеяла, и с интересом наблюдал за тем, как Антон отходил от второго оргазма. Они, конечно, уже примерно месяцев девять вот так вот периодически трахались, когда у обоих были время, возможность и желание, и пару раз даже попадали на гон друг друга, как сегодня, например, но ещё ни разу не было такого, чтобы тот словил несколько оргазмов за минут пятнадцать, ну, двадцать максимум. Конечно, не исключено, что всё это из-за того, что у них из-за несовпадающих графиков практически три недели был вынужденный перерыв.       — Ну что, всё ещё хочешь узел?       — Ты ещё спрашиваешь? У меня уже снова стоит от одной только мысли об этом, а в жопе хлюпает от твоей слюны и смазки так, будто она у меня реально, блять, течёт.       — Тогда вставай в позу, волчонок, — притворно ласково сказал Арсений, похлопав по пустому месту перед собой. — По-собачьи, как ты любишь.       — Арс, может, сегодня полежим?..       Тот недоумённо вскинул брови.       — Нет, не может. Давай, веселее, сам говорил.       Антон застонал, но всё-таки поднялся и послушно встал перед Арсением на четвереньки.       — Ну, ты реально заебёшь…       Тот хмыкнул, пристраиваясь сзади, и огладил ладонями тело перед собой. Шастун, даром что по природе был альфой, по факту был тощим, практически без мышц — хотя и выносливым, и даже неожиданно сильным для своего внешнего облика, — с небольшим мягким животиком и боками, которые постоянно скрывал за безразмерными вещами, но при этом с удивительно изящными бёдрами и длинными худыми ногами — такие только омегам, чтоб их на плечи закидывать, ей-богу. Ну а про задницу и говорить нечего — это в целом была любимая Арсова часть тела у Антона.       Арсений наклонился вперёд, сжал пару раз между пальцами соски, двинулся ниже, пожмякал (иначе не скажешь) небольшой животик, появившийся не так давно из-за вредного питания и невозможности соблюдения здорового образа жизни, огладил пах и возбуждённо торчащий член с очередным уже набухающим узлом, стиснул, проведя с нажимом, широко расставленные бёдра и, наконец, вернулся к ягодицам, в очередной раз растягивая их в стороны, любуясь на поблёскивающую и уже растраханную пробкой, пальцами и языком дырку.       Он дотянулся до бутылька с лубрикантом, снова щедро распределил его по своему члену, коротко зажмурившись от приятных ощущений, а затем по расселине между упругих половинок, с которых уже сошёл — к его глубочайшему разочарованию — нежно-розовый оттенок. Оттянув одну ягодицу, Арсений прижался головкой к раскрытому анусу, но не спешил толкаться внутрь, начиная шлёпать ей поверх, дразня как в каком-то грязном порно. Антон же вёлся на это и вертел бёдрами, безуспешно пытаясь самостоятельно насадиться.       — Арс, да ну не тяни же, чтоб тебя! Ты мою задницу уже замучил, ну, блять, правда. Я не удивлюсь, если днём там будут синяки от твоих лапищ.       Тот раздосадовано поморщился — и всё же он терпеть не мог, когда им пытались командовать, особенно в постели, где он, как альфа, должен был вообще-то руководить процессом, как ему самому заблагорассудится. И почему он вообще согласился — и до сих пор соглашается — на всю эту авантюру с однополой связью? Как будто вокруг него было недостаточно привлекательных омег или хотя бы бет. Но нет же, видимо, не было! Поэтому вот уже девятый месяц подряд он из раза в раз возвращался к этому альфа-щенку и жёстко ебал его, потому что тот кайфовал и кончал от этого больше, чем от своей типичной активной роли. Да и сам Арсений получал определённый заряд адреналина, натягивая другого альфу. Так что по итогу всех вроде всё устраивало.       Оттягивать и дальше полноценный секс уже не было смысла, поэтому Арсений, снова растянув пальцами мокрую от смазки дырку — ну нравилось ему это! — толкнулся внутрь напряжённой головкой.       Предварительно растраханный анус податливо раскрылся, поэтому, едва погрузившись на всю длину, он внахлёст ухватился за чужой пояс и практически сразу набрал жёсткий, грубый темп — если Антон и кончил здесь уже два раза, то вот ему не перепало ещё и одного, поэтому выносливость в этом плане у него была практически на пределе.       Тот же натурально поскуливал, как омега, и беззастенчиво громко стонал на особо удачных толчках, запрокидывая голову и сводя лопатки, прогибаясь навстречу. Единственное, что в нём выдавало в тот момент альфу, — это грубая отросшая щетина на щеках, подбородке и шее и качающийся в такт член с разбухшим узлом. Он стискивал между пальцами развороченную и сбитую простыню, незаметно для самого себя склоняясь вперёд всё ниже и ниже. И Арсений вдруг упёрся выпрямленными руками ему в поясницу и между лопатками, приняв практически упор лёжа и перенеся весь свой вес на чужую спину, уткнул Антона лицом в кровать и вскоре взял какой-то совершенно бешеный мощный темп, жёстко вбиваясь в расхристанное тело под собой.       И силу при этом прилагал неимоверную, из-за чего Шастун в какой-то момент буквально взмолился, повернув голову и елозя щекой по матрасу:       — Сука!.. Сука!.. Блять! Арс… Стой! Стой!..       Тот чуть замедлился, но позы не поменял.       — Ты мне сейчас, блять, спину так сломаешь, кретин.       И Арсений вдруг будто очнулся от какого-то странного транса, наконец-то остановился и перевернул дрожащего всем телом Антона на ту самую многострадальную спину, при этом не снимая его со своего члена.       — Хочешь продолжить в миссионерской?       — Бля, да, пожалуйста! Я думал, что сейчас сдохну под тобой.       И стоило ему снова набрать прежний жёсткий темп, как Антон вдруг притянул его к себе ближе, вцепившись до лёгкой боли под лопатками, сжимая там кожу пальцами, и уткнулся носом в шею, с упоением вдыхая аромат тикового дерева и табака.       У него в целом было всего две проблемы в сексе, но самые насущные: во-первых, было трудно найти адекватного альфу, готового на подобные однополые эксперименты (особенно на постоянной основе, хоть и без обязательств); во-вторых, альфачьи феромоны и ароматы его совершенно не привлекали в сексуальном плане.       Так раньше запах Арсения казался ему отталкивающим. Когда они впервые встретились для секса на нейтральной территории, он почувствовал, как к вполне стандартному древесному аромату, с которым он уже был знаком до этого при личном взаимодействии, от возбуждения примешалась вторая нота табака. И тогда ему показалось, что этот запах стал для него просто невыносим — слишком тяжёлый, забивающий ноздри и оседающий в горле, даже будто немного кислящий на языке. Но уже спустя месяц плюс-минус регулярных встреч и крышесносного секса он вдруг понял, что лучше сочетания, чем этих двух конкретных нот, быть не может — он им дышал и не мог надышаться. Внезапно вся кислота ушла, а на её место пришла лишь волнующая терпкость. И после этого осознания Антон ничего не мог с собой поделать, когда начал уделять шее Арсения слишком много внимания в попытке вобрать аромат и его вкус в себя. Этот запах в какой-то момент стал для него настолько родным и необходимым, что он хотел окутать им всё вокруг себя, но не как какая-то омега для создания своего уютного гнезда, а скорее просто как помешанный на чём-либо человек.       Вот и сейчас, прижав Арсения к себе руками и ногами, он исключительно в целях мести расцарапывал короткими ногтями всю его спину до вспыхивающих короткой болью красных полос, жадно лизал и прикусывал выгнутую крепкую шею, наслаждаясь упоительным сочетанием тикового дерева и табака на языке.       Они заранее договорились не оставлять друг другу никаких постоянных меток (в конце концов, отношения двух альф не приветствовались в современном обществе, хотя и не запрещались), так что оставались разве что засосы, да и то на тех местах, которые потом легко скрывались за одеждой. Арсений любил погрызть до лиловых отметин бёдра и ягодицы, реже — ареолы сосков. Антон же всегда тащился с шей, поэтому порой его любовник ещё около недели ходил с целой россыпью багрово-синих засосов на ключицах и загривке.       — Арс, Арс, А-а-а-арс, я сейчас снова кончу, бля-я-я-я… — горячечно зашептал ему на ухо Шастун, зарываясь в длинные тёмные пряди пальцами.       Арсений почувствовал, как и у него начали подрагивать нижние мышцы живота и постепенно разбухать узел. Нужно было срочно решать, как поступать дальше.       — Шаст, ты прям точно хочешь узел?       — Ебать, да-а-а, Арс, пожа-а-а-алуйста!       — Шаст, узел — не член и не пробка. Я ж могу случайно тебя нахрен порвать.       — Не порвёшь. Ты меня доста… достаточно растяну-у-у-ул…       — Вот ведь дерьмо!       Он понял, что ещё пара-тройка секунд, и узел окончательно разбухнет, а войти с ним потом глубже будет просто нереально. Поэтому, поколебавшись лишь мгновение, он всё же плавно толкнулся до самого основания, вгоняя свой узел в другого альфу.       — Сука-а-а-а-а-а-а-а!.. — громко взвыл Антон, запрокинув голову так, что едва не встал на макушку, и блаженно закатил глаза, приоткрывая рот и чуть высовывая язык.       Он сам уже как-то раз делал вязку с узлом с одной омегой (по обоюдному согласию и без последствий, разумеется), но это было ещё до того, как он проникся всеми прелестями анального секса в качестве принимающей стороны, а потом всё как-то не решался на подобный эксперимент со всеми своими предыдущими любовниками-альфами. Но с Арсением вот захотелось наконец-то попробовать.       Да, конечно, он, может, и не был омегой, чтобы ощутить от сцепки за пять минут несколько оргазмов и потерять от этого рассудок, но всё же словить один и мощный, от которого не только поджались пальцы на ногах, но и волосы на голове встали дыбом, а в глазах на пару секунд натурально потемнело, он определённо смог.       Арсений же, закусив губу, утробно зарычал и ещё пару раз на пробу толкнулся внутри с узлом, но было настолько тесно, что ему на секунду показалось, будто он буквально там застрял. А потом он начал кончать. Обильно.       И Антон снова натурально заскулил, крепко обхватывая его за шею и прижимаясь ближе.       — Как ты? — спросил Арсений, поглаживая всё ещё крупно дрожащее после сильного оргазма бедро. — Нормально себя чувствуешь?       Антон даже ответить ему ничего вразумительного не смог, лишь согласно промычал и, совершенно по-пьяному прикрыв глаза, посмотрел на него из-под ресниц, то и дело облизывая сохнущие пухлые губы. У него было явное обезвоживание после такого количества выделившейся в гоне спермы, а до опадания узла в сцепке было ещё минут семь, не меньше.       Арсений аккуратно пристроился сверху, уперевшись согнутыми в локтях руками в кровать по бокам от чужой головы, и, зажмурив глаза, переживал свой самый яркий оргазм за последние несколько лет. Жадная дырка другого альфы, казалось, доила его насухо, и он всё кончал и кончал. Слава богу, что залететь Антон не смог бы даже при всём своём желании.       Когда узел наконец-то чуть опал и стало возможно шевелиться, не причиняя друг другу боли, он мягко и осторожно двинулся назад, покидая чужой максимально растянутый анус. Следом за членом из-за расставленных и согнутых ног потянулась белёсая густая сперма. Её даже не нужно было никак специально выталкивать — настолько её внутри оказалось много. Восхитительное зрелище.       — Ты меня заебал. Буквально, — впервые за долгое время вымолвил охрипшим голосом Антон, едва сводя вместе всё ещё мелко подрагивающие и раскрасневшиеся из-за догги-стайла колени, на пробу касаясь пальцами своей мокрой растянутой дырки, собирая на кончиках тёплую сперму.       — Лежи, я принесу тебе попить.       — Просто лучший.       Шастуну показалось, что он никогда не пил воды вкуснее, чем та, что принёс с кухни в холодном стакане Арсений.       — Как себя чувствуешь? — снова спрашивает тот, присаживаясь на кровать рядом и наблюдая, какими жадными глотками пьёт Антон.       — Да просто охуенно, Арс, серьёзно. Вообще даже не чувствую, что у меня сейчас так-то гон. Я пиздец как морально и физически выебан. Спасибо.       — Не хочешь сходить в душ? Или, может, поесть?       — Не, в пизду. У меня будильник уже через четыре часа.       — Тогда ложись спать.       — А ты?       — А я поеду домой. Думаю, в такое время буду максимум за полчаса.       — Ты дурной, что ли? Оставайся у меня. Места на кровати нам двоим точно хватит.       Арсений недоверчиво нахмурился. Не то чтобы они не ночевали вместе до этого, но сейчас было такое чувство, будто Антон закладывал в своё предложение что-то ещё. Нечто более ценное и глубокое, нежели стандартную вежливость по отношению к своему постоянному любовнику.       — Ну, раз ты так считаешь…       Он осторожно, словно пробирался по минному полю, забрался с ногами на развороченную в буйстве страсти кровать и лёг головой на одну из подушек. Антон, тихо кряхтя и матерясь себе под нос на боль в пояснице, с трудом обтёр одеялом чужую сперму у себя между ягодиц, а потом придвинулся к нему ближе и перекинул через его бёдра свою длинную ногу, в остальном сохраняя между ними дистанцию.       — Спокойной ночи, Арс.       Тот повернул голову вбок, наблюдая сквозь царивший вокруг полумрак за взрослым, нескладным и небритым альфой, который в моменте выглядел действительно милым и красивым, а потом протянул ладонь, погладив колючую щёку.       — Да. Спокойной ночи.