Глава 7
И всё меняется в один миг… мы оставляем прошлое позади и на бешеной скорости несемся в неизвестность — наше будущее.
Сериал «Сплетница», 3 сезон, 22 серия
Мы вышли на улицу и какое-то время шли молча. Я иногда косилась на Ханму – тот выглядел хмурым, сосредоточенным. «В первый раз он такой при мне. Непривычно… А всё из-за того, что случилось…». – Прости… – наконец произнесла я. – За что? – с удивлением глянул на меня Ханма. – Ну… за это. За то, что ты увидел. За то, что тебе пришлось вмешаться. И… – Ерунды не говори, – прервал меня Ханма. – Ты-то здесь при чём, если твой папаша мудак? Но мне интересно… Мышка, почему же ты никогда про это не говорила? О том, что происходит у тебя дома? Я пожала плечами: – Не хотела грузить своими проблемами. Да и… чтобы это изменило? – Изменило бы то, что я забрал бы тебя оттуда раньше, – он нахмурился. – Хотя… и сам дурак. Я подозревал, что у тебя что-то не так в семье. – Откуда? – Было заметно, что ты не хочешь идти домой. Начинала нервничать. – Правда? – я даже смутилась. – Не думала, что это так заметно. – Я поэтому и начал приходить к тебе. Но причину, всё равно, понять не мог. Надо было вынудить тебя рассказать. Я невольно улыбнулась: – Зато, благодаря тебе, всё это время я с отцом почти не пересекалась. – А как давно это происходит? – Сколько себя помню. Отец всегда был таким. Если его что-то злило, он вымешивал свою злость на маме. А потом и на мне, когда мне лет пять исполнилось. – И никто ничего не замечал? Соседи там, родственники? Я покачала головой: – По видным местам отец почти никогда не бил. А если маме, всё же, прилетало, то она замазывала синяки. На людях, родители всегда вели себя, как образцовая семья. Кто бы что заметил? А куда мы идём? – спросила не потому, что было интересно, а чтобы тему перевести. – Ко мне домой. Куда ещё? «Без разницы… Если с тобой, то куда угодно» – но вслух этого не сказала. Как оказалось, Ханма жил не так уж и далеко от меня – всего в двух улицах. Это была квартира в двухэтажном доме. Небольшая, комната совмещена с кухней. Из мебели – кровать, шкаф, стол в кухонной зоне, пара стульев… и, в общем-то, всё. Квартира, в принципе, не выглядела обжитой. На кухонном столе я на слое пыли нарисовала кошачью морду: – Ты нечасто здесь бываешь? – Обычно только сплю, – ответил Ханма, ставя мою сумку на пол. Я сняла пальто, опустилась на один из двух стульев и… как будто только сейчас осознала, что произошло. Я ушла из дома. И, зная принципиальность отца, даже если бы мне пришло в голову вернуться, он бы не позволил. Значит… дома у меня больше не было. Как и семьи. Честно говоря, было такое ощущение, что, уйдя из дома я… как будто спрыгнула с высоты. Резко, быстро… ухнула в неизвестность. Да, неизвестность. Потому что внизу этой высоты не было земли. Было что-то другое. И я ещё не знала – что. – Болит? – вдруг, спросил Ханма. Я не сразу поняла, о чём он. Потом сообразила, что о следах ремня у меня на руках. Я сама успела о них совсем забыть… Закатала рукава кофты, посмотрела – красные полосы выглядели не очень, но, по крайней мере, кожа не повреждена – будут только синяки. – Терпимо. Но, наверное, надо обработать, – я подумала. – Аптечки у меня нет. – У меня есть. Ханма достал аптечку, вытащил какую-то мазь. – От синяков помогает, – объяснил он на мой вопросительный взгляд. – Проверено на себе, – он сел передо мной на корточки. – Давай сюда свои руки. Мазь не щипала, а приятно холодила. Ханма втирал её мягко, аккуратно… Как не ожидаешь от того, о ком ходят такие слухи, как о нём. Причём, большей частью – правдивые. – И всё же… почему ты со мной так возишься? – спросила я, когда Ханма закончил. – Могу задать тебе тот же вопрос, Мышка. – Что?.. – непонимающе уставилась я на него. – Ходила со мной везде, терпела мои выходки, терпела моё присутствие у себя дома… А, ведь, достаточно было один раз сказать «да» на мой вопрос. И я бы ушёл. – Что – да, я тебя боюсь? – я усмехнулась. – Во-первых, я бы солгала. А во-вторых, я никогда тебя не терпела. Я хотела быть с тобой, хотела, чтобы ты приходил. Если бы ты ушёл… моя жизнь стала бы такой же, как до встречи с тобой. Размеренной… бессловесной. Да, как ты и сказал в нашу третью встречу, ты превратил мою жизнь в хаос. И я не против. Даже если твой хаос достиг того, что я теперь, считай, бездомная. Но… лучше, вообще, не иметь дома, чем такой, какой был у меня. А ты так и не ответил на мой вопрос, – заметила я. – С тобой не скучно, Мышка, – ответил Ханма, убирая аптечку в шкаф – на меня он в тот момент не смотрел. – Только поэтому? – Ты даже не представляешь, насколько это веская для меня причина! – он повернулся ко мне, довольно скалясь. «Снова – привычный Ханма. Да… таким он нравится мне больше». В этот момент мой желудок громко провозгласил о том, что у нас, вообще-то, не было ужина. Дома-то поесть я так и не успела. – Извини, – смутилась я. – Я… – Н-да, а вот пожрать у меня, вряд ли, что-то будет, – озадачился Ханма. – Ладно, жди. Скоро вернусь. Он накинул куртку и вышел. А я, оставшись одна, задумалась о том, что же будет дальше. В плане моей жизни. «Школу-то я смогу закончить, – размышляла я. – Родители до конца года учёбу оплатили. А потом? Университет мне теперь, явно, не светит. Значит… надо будет искать работу. И жильё… Не могу же я у Ханмы вечно жить» – хотя, признаю, что от такой перспективы я не отказалась бы. Ханма… Получалось так, что теперь у меня был только он. Единственный близкий человек. Единственный, кому я доверяла. Друг… А только ли друг? Я вздохнула: «Так, мышка, не начинай думать о всяких глупостях. Надо же, – я усмехнулась. – Уже сама себя так называю». На самом деле, я давно поняла, что мои чувства к Ханме куда сильнее дружеских. Но сказать об этом… я не решалась. Боялась, что это всё изменит между нами. Или что Ханма, вообще, прекратит наше общение, решив, что такой геморрой ему не нужен. А я… уже слишком к нему привязалась. Можно даже сказать, что стала зависимой от него. «Влюблённая дура» – припечатала я сама себя. Ханма вернулся, когда я уже переоделась в домашние штаны и футболку, и начала разбирать свои вещи. – Кстати, твой наймодатель не будет против, что я тут поживу какое-то время? – спросила я, пока Ханма разбирал принесённый с собой пакет. – А это не съёмная квартира. Это – квартира моего деда. Так что, жить можешь сколько хочешь. – А… дедушка тебя не навещает? – у меня самой не было ни бабушек, ни дедушек… или родители просто меня с ними не знакомили по каким-то причинам. Но, иногда, я думала, что, если бы они были, моя жизнь, возможно, была бы другой. – Нет. Он выдохнул с облегчением, когда избавился от меня. И видеть меня лишний раз… он не хочет. – А знаешь… я бы хотела с ним познакомиться. – У него отвратительный характер, – ответил Ханма. – Да у тебя тоже не сахар, – хмыкнула я. – Сейчас договоришься – останешься без ужина. – Ка-а-акие мы злые, – протянула я, подходя к нему посмотреть, что он принёс. – О, набор одинокого мужчины! – увидела я пару чашек лапши быстрого приготовления, пачки риса и ещё чего-то по мелочи. – Горишь желанием готовить? – язвительно спросил Ханма. – Так я буду только «за»! – Не-не-не, я только «за» такой набор! – со смехом ответила я, подумала и продолжила. – Вообще, готовить я не очень умею. Но… что-нибудь простое завтра смогу сделать. А на сегодня нашим ужином стала лапша и булка к ней. «Всё же, до сих пор, странно, – поймала я себя на мысли. – Вот так сидеть за столом, ужиная… и не дёргаясь от каждого звука в страхе, что отец вернулся с работы». – О чём задумалась, Мышка? – О том, что мне очень нравится у тебя дома, – честно сказала я. – И это-то после большого двухэтажного дома? – с долей иронии спросил Ханма. – Ага, – широко улыбнулась я, а затем зевнула. Хотя было ещё не поздно, но, по всей видимости, организм, получив стресс, устал раньше обычного. – Мышка-соня, – произнёс Ханма. – Спать ложись. – Угу, – кивнула я, а потом сообразила. – А где я спать буду? – На кровати – где ещё? – А ты? – На полу, – пожал он плечами. – Думаешь, есть необходимость? – приподняла я брови. – Сколько раз ты засыпал в моей кровати? – Не помню. Но тут, вроде, есть разница. Девушки… хм… обычно стесняются. Или тебя не смущает? – Совсем нет. Сам говорил, что я странная, – «Тем более, мы столько раз касались друг друга…». Хотя, наверное, это, действительно, было странно – быть влюблённой и, при этом, так спокойно относиться к такому. И – да, по итогу, мы завалились спать вместе, в домашней одежде. Ширина кровати, вполне себе, это позволяла. Ханма уснул быстро, положив голову мне на плечо. Он всегда так быстро засыпал. А я ещё какое-то время лежала с открытыми глазами. Всё не верилось, что всё произошедшее, на самом деле, было. Что Ханма избил отца, что я ушла из дома… и теперь, вместо расписанной по графику на годы вперёд жизни, впереди лишь неизвестность. «А ещё, я могу просто спать. Не прислушиваясь, не вздрагивая… Не боясь». В квартире не было слышно никаких звуков, кроме мерного дыхания Ханмы. И, через какое-то время, я крепко уснула… впервые за много лет.***
Утром я проснулась поздно – солнце уже ярко светило в окно. И Ханмы рядом не было. Я медленно села на кровати, потянувшись: «Как же, оказывается, приятно высыпаться… И хорошо, что сегодня воскресенье – в школу не надо». Ханму я увидела сразу же – тот сидел за столом, курил. Рядом с пепельницей стояла чашка кофе. – А, ведь, кто-то хотел сегодня готовить, – ехидно сказал Ханма, заметив, что я проснулась. – Во-первых, я не говорила, что это будет утром. А во-вторых… Чёрт, я так хорошо спала – ты не представляешь. Давно… – я задумалась, – точнее, никогда такого безмятежного сна у меня не было. Не было ничьих криков, ругани… к которым постоянно прислушиваешься. – Одного не пойму, – Ханма затушил сигарету. – Твоя мать… неужели не замечала, как хреново всё это сказывается на тебе? Не защищала… – Она и вчера меня не защитила, – хмыкнула я. – Только когда ты начал избивать отца, она встала на защиту… на его защиту – не мою. Думаю… она внушила самой себе, что её жизнь идеальна. Что агрессия отца – это нормально. Она постоянно говорила, как сильно он нас любит... – я зло усмехнулась. – И, похоже, искренне в это верила. Несмотря на то, что побои, большей частью, доставались ей. Наверное… я должна была защищать маму. Я могла бы встать между ней и отцом. Но когда такая мысль сформировалась в моей голове, я уже не могла себя заставить. Потому что к тому времени… всё стало казаться нормальным. Я… – Не неси чушь, Мышка! – резко прервал меня Ханма. – Защищать детей – это обязанность родителей. Не наоборот. Твоя мать со своими обязанностями не справилась. – Мама – слабый человек, – ответила я, вставая. – Которая не защищает даже себя. Но если так подумать, я, ведь, такая же. Я тоже ничего не делала, чтобы что-то изменить. Никому не жаловалась… вот, даже тебе. – Ты, всего лишь, не знала, помогут ли тебе – это другое. – Может быть, – я прошла в ванную, больше ничего не говоря. Говорить о маме… больше не хотелось. Я, всё равно, её любила. Даже несмотря на то, что она, можно сказать, предала меня. Она выбрала отца… «Теперь только с ним она жить и будет» – сказала я своему отражению. Я пока не знала, захочет ли она после этого как-то со мной общаться. Или послушает отца, который запретит ей это. Как ни грустно, но я больше склонялась ко второму варианту. Когда я вышла из ванной, Ханма рассматривал рисунки, которые я вчера успела вытащить из сумки. Рисунки – это, вообще, первое, что я взяла, уходя из дома. Вытащила все из укромных мест, чтобы ни одного не осталось там. – Что это? – спросил он, протягивая мне несколько рисунков. – Выглядит жутковато. Я села рядом с ним, глянула на рисунки, которые рисовала дома. На них, в разных вариациях, я всегда рисовала одно и тоже. Чей-то силуэт в кровати, а вокруг множество теней… или одна тень, нависшая над тем, кто спал в кровати. Иногда у этих теней были рога, когти… но чаще всего они были размыты, бесформенны. Чёрные, в оранжевых разводах… всегда без лица, без глаз. Нарисованные моей дрожащей рукой под аккомпанемент ругани и плача мамы. – Дома рисовала. Точно не знаю, что они значат. Но такие сюжеты всегда приходили в голову, когда я слышала, что творится в комнате родителей. Я не могла сбежать и даже затыкая уши, я их слышала. Тогда я начинала рисовать… Возможно, это мои страхи. Может, даже образ отца. – Хочешь их хранить? – Ханма спрашивал, но… мне показалось, что он уже что-то задумал. – Не знаю, – осторожно ответила я. – Наверное, надо было вообще оставить их дома. Сама не знаю, зачем я их взяла. – Отлично! Тогда перехвати что-нибудь из еды и поехали. – Куда? – Увидишь. Только рисунки все эти захвати. По своему опыту я знала, что Ханму бесполезно расспрашивать, если он не хочет что-то сразу говорить. Поэтому я быстро выпила кофе, нашла из чего сделать бутерброд, оделась, взяла рисунки и мы поехали. Снова – в неизвестность. Весь путь занял около двух часов на скоростном поезде. Мы вышли на станции какого-то небольшого посёлка. Но в сам посёлок мы не пошли. Ханма повёл меня куда-то в лес. – Надеюсь, ты хорошо тут всё знаешь? – я чуть не споткнулась о большую корягу. – Чёрт… Не хотелось бы заблудиться! – Не бойся, не заблудимся, – Ханма уверенно шёл дальше, через какой-то бурелом. Мне ничего не оставалось, как следовать за ним, поминутно ругаясь сквозь зубы на попадавшиеся под ноги камни, ветки и прочее. Наконец, впереди я заметила какой-то просвет. А затем… мы вышли на берег небольшого круглого озера. Со всех сторон озеро окружал лес, не было видно и следа чьего-то присутствия. Только совсем близко – маленький одноэтажный дом. Судя по виду, давно заброшенный. – Я нашёл это место несколько лет назад, – заговорил Ханма. – Здесь никого не бывает. Особенно сейчас – зимой. – А чей это дом? – Не знаю. Но за два года в него никто не наведывался. Кроме меня. Идём, – он пошёл к дому. Снаружи – заброшенный, внутри дом выглядел более обжитым. Имелась дровяная печь, чайник, несколько одеял, деревянная кушетка и даже кое-что из продуктов – та же лапша быстрого приготовления, какие-то крупы… неизменные сигареты. – Иногда, когда меня всё достаёт, я еду сюда, – сказал Ханма. – И живу здесь пару дней. Здесь никто не побеспокоит... – Потому что не найдут, – закончила я за него. – Признавайся, ты заманил меня сюда с этой целью, маньяк? – шутливо спросила я. – А если серьёзно… мы здесь останемся на ночь? – Нет. Сейчас слишком холодно – вечером уедем. – Тогда зачем? – Избавиться от твоего прошлого. Помоги-ка, – он взял с пола стопку дров, кивнул на вторую. Я послушно взяла её, и мы вышли наружу. Подойдя ближе к озеру, я увидела место для костра, выложенное булыжниками. Здесь свою «добычу» мы и сгрузили. А через какое-то время был зажжён костёр. Усевшись на толстое бревно, которое, по всей видимости, и было уложено здесь в качестве скамейки, Ханма произнёс: – Можешь сжечь свои… домашние рисунки. – Уверен? – задала я, наверное, самый дурацкий вопрос, который был возможен в такой ситуации. – Тебе решать. Но, по-моему, хорошее место и способ для этого. Я села рядом с ним, достала рисунки из сумки… В какой-то степени они были мне дороги. Они представляли собой то, что крепко было запечатлено в моём сознании – страх, беспомощность, беззащитность… Всё, что составляло мою жизнь не так уж и давно. «Но больше ничего из этого нет» – и я протянула огню первый рисунок. Он вспыхнул быстро, ярко… алым искрами взлетел вверх… И я смотрела на это, как заворожённая. Второй рисунок, третий… Думаю, если бы я их просто порвала, это не произвело бы такого эффекта. Ведь, тогда от них всё равно бы что-то осталось. А так… только пепел, развеянный на ветру. – Спасибо, Ханма, – произнесла я, когда в пламени исчез последний мой «страх». – Это было тем, что нужно. – Всегда пожалуйста. Но мне интересно… Когда ты меня уже по имени начнёшь называть, Мышка? Вот тут я несколько растерялась. Я особо над этим не задумывалась, но… я никогда никого не называла по имени. Даже одноклассников – я к ним, в принципе, не обращалась. Не то, что по имени. А сейчас… это показалось чем-то таким, донельзя, особенным… – Ну, если настаиваешь… – Настаиваю. – Хорошо… Шуджи, – так странно было так обращаться к нему. И приятно. – Так-то лучше. Собираешься завтра идти в школу? – неожиданно спросил он, подкидывая дров огонь. – Да. Глупо будет её бросать, когда осталось доучиться несколько месяцев. Тем более, что родители её оплатили до конца. А вот в университет я теперь не поступлю, – я помолчала. – Странно, но… это меня не так уж и печалит. – Перехотела быть врачом? – усмехнулся… Шуджи. – Никогда и не хотела. Просто… университет – был единственным способом съехать от отца. И всё. А медицинская специальность была той, которую он был согласен оплачивать. – Что ж… Значит теперь всё точно – с чистого листа. – Ага, – кивнула я. «А если так… то почему не сделать то, что так хочется? – пришла в голову внезапная мысль. – Даже если потом что-то изменится… Да вокруг меня и так всё изменилось за день!». И я быстро, пока ещё хватало храбрости, пока не передумала… схватила Шуджи за плечо, и когда он, с недоумением, повернулся ко мне, прижалась к его губам своими…