Глава 11
В каждой семье существовали, существуют и будут существовать конфликтные ситуации между членами семьи. Но решающим фактором является собственное отношение к этим конфликтам. А невысказанные обиды или нерешенные до конца проблемы, в скором времени опять начинают всплывать наружу.
Александр Верещагин (студия «Дело восприятия»)
– Внука? – удивлённо переспросила я. А потом до меня дошло: «Неужели… дедушка Шуджи? Который не хотел видеть внука, но отдал ему квартиру…». – Вы – дедушка Шуджи? – всё-таки, на всякий случай, уточнила я. – Да, – кивнул он, всё также внимательно меня разглядывая. – Я – Ханма Ичиро. А ты… – Сакато Нэтсуми. Я… – тут я замялась, не зная, что сказать. Я не знала, как отнесётся этот пожилой мужчина к тому, что я живу с его внуком, да ещё и в его квартире. – Вы… вы проходите! – посторонилась я. – Но Шуджи сейчас нет, и я не знаю, когда точно он будет… – Ничего, я подожду, – Ханма Ичиро прошёл в квартиру, огляделся. – Хм… как тут всё изменилось, – и по его интонации я не поняла – понравились ли ему изменения или нет. Тем временем, Бандит спрыгнул с моих плеч, подошёл к мужчине, обнюхал его ноги. «Чёрт, а, вдруг, у него аллергия на кошек? Или он их просто не любит? Шуджи же ещё говорил, что у его дедушки характер отвратительный! Хотя… в этом вопросе его объективности, вряд ли, можно доверять». Мужчина же наклонился, дал Бандиту обнюхать его руку, а потом, когда кот не выказал агрессии, погладил его. В этот момент у меня от сердца отлегло. – Да-а… испытал ты тягот, – Ханма Ичиро слегка коснулся области под глазом кота… точнее, где должен был быть глаз. – Никогда не замечал за Шуджи особой любви к животным, – сказал он, выпрямившись и, выжидательно, глянув на меня. – Ну… это я принесла Бандита с улицы. А Шуджи просто согласился его оставить, – тихо ответила я – я пока совсем не понимала, как вести себя с этим человеком. – Бандит? – Это не я придумала. Его так называли, когда он на улице жил, – зачем-то стала я объяснять. – И мы менять не стали. Эм… господин Ханма… – на самом деле для меня это был дикий диссонанс – я так привыкла, что существует только один Ханма, что называть так кого-то ещё… было, почему-то, очень странно. – Называй меня Ичиро, – он, как будто, прочитал мои мысли. – Два Ханмы на одной территории – сбивает с толку. – А вы тогда меня – Нэтсуми, – я даже улыбнулась. Я начала ощущать симпатию к этому человеку, хотя видела его впервые. – Господин Ичиро, может, вы чаю хотите? Ой, только… – я, в панике, стала думать, куда положить холсты со стола. Но Ханма Ичиро меня опередил: – Чай можно и так попить, не освобождая стол. Кружка легко держится в руках. А эти картины, судя по всему, очень важны для тебя? – стуча по полу тростью, он подошёл к столу и начал рассматривать картины. – Ты – художница? – Пока – нет, но… очень хочу стать. – Похвальное стремление. И рисуешь хорошо, – Ичиро неожиданно хмыкнул. – Вот никогда бы не подумал, что увижу рядом с внуком такую девушку. Думал, будет что-то развязное и экстравагантное. Приятно удивил меня внук. И, снова, я не знала, что сказать на это. Ичиро же тяжело опустился на стул, прислонил трость к стене. – Значит, живёте вместе? – Да, – вот тут я нервно сглотнула. А ну как, всё-таки, скажет, что он против. – Давно? – Почти полгода. – Хм… И не было желания от него сбежать? От неожиданности вопроса я чуть не выронила чайник, который в тот момент взяла в руки. Но когда пришла в себя, честно задумалась. Нет, то, что у меня никогда такого желания не было – понятно. Задумалась я о другом. Изменилось бы что-то, если бы мне было – куда сбежать? Ведь, в родительский дом я никогда бы, по своей воле, не вернулась. И… пришла к выводу, что нет – ничего не изменилось бы. Жизнь с Шуджи меня, более чем, устраивала. Да, я часто боялась за него. Особенно, после того, как он возвращался домой, весь избитый. А ещё, в нём не было ни капли романтичности. Цветы, свидания… Мне кажется, Шуджи даже не задумывался, что девушкам это нужно. Но, думаю, попроси я его об этом, что-нибудь да устроил. Но я не просила. Потому что мне и самой это было не особо нужно. Зато, Шуджи заботился обо мне, о Бандите. Я знала, что могу положиться на него, рассказать о любой проблеме… и он наизнанку вывернется, но решит её. – Никогда, – наконец, произнесла я. – Вас это удивляет, господин Ичиро? – Хм… Да, пожалуй. Мой внук… постоянством никогда не отличался. Любое занятие, любой человек… быстро ему надоедали. Как он говорил: «Стали скучными». Из-за этой черты его характера, у него и друзей-то не было. И мне казалось, что он слишком беспечный для долгих отношений с девушкой. Закипел чайник, и я разлила чай по небольшим чашкам с двойными стеклами. Мы с Шуджи решили обзавестись ими, когда поняли, что из-за моей подготовки к поступлению стол теперь редко будет свободен. А руки обжигать не хотелось. – И тебя устраивает какой образ жизни ведёт мой внук? – продолжал спрашивать Ичиро, после того, как я передала ему чашку и тоже села. Бандит, тут же, запрыгнул мне на колени. Я пожала плечами: – Не то, чтобы. Я бы солгала, ответь иначе. Но… я не стану уговаривать его измениться. Если захочет закончить это сам – я буду рада. А так, вмешиваться не стану. Мужчина рассмеялся, и я даже вздрогнула. На столько этот смех был похож на смех Шуджи. – Почему вы смеётесь? – я даже немного обиделась. – Я смеюсь над шуткой судьбы, Нэтсуми. – Судьбы? – не поняла я. – Да. Очень уж она иронична, – он отсмеялся и продолжил. – Ты очень похожа на мою жену. Её нет со мной уже десять лет. Она тоже ждала, когда я приму решение сам. Ничего не говорила… только ждала. – И какое решение вы должны были принять? – Решение уйти из банды, – он усмехнулся, глядя на моё ошарашенное лицо. – Удивлена? – Д-да… Шуджи никогда не говорил, что вы состояли в банде, – «Впрочем, он о своей семье, вообще, предпочитает не говорить». – А он и не знает. Я ему не рассказывал, – он отставил чашку на подоконник, достал пачку сигарет. – Не против? – Нет. Шуджи курит постоянно – я привыкла, – хотя в этот момент вспомнила, что, кажется, Шуджи, всё-таки, в последнее время курил реже. Особенно дома. – Но почему вы ему не рассказали? – я подала ему пепельницу. – Потому что это – страница моей жизни, о которой я предпочёл бы забыть, – он закурил. – Это были шестидесятые. Самый подъём экономики в нашей стране. Который назвали «Японским экономическим чудом». У людей появились деньги. Люди хотели их тратить. И я ввязался в игровой подпольный бизнес. Ставки, казино, карты. Деньги текли рекой… Разумеется, мы занимались и тем, что выбивали из людей долги. На нас переписывали имущество, залезали в кредиты… Кто-то из должников заканчивал жизнь самоубийством. Но мне было всё равно. Я наслаждался жизнью, тратил деньги на совершенно ненужные вещи… и думал, что там будет всегда. Сейчас я не горжусь всем этим. Но тогда… другой жизни и не представлял. А потом я встретил свою будущую жену. Ради неё я и ушёл из банды. – Вот так просто? – не поверила я. – Ну, почему же – «просто»? С бывшими… друзьями потом было довольно много проблем. Но, со временем, и они решились. – Я про другое спрашивала, господин Ичиро. – Имеешь ввиду, как смог отказаться от денег и прочего? Я кивнула: – Тем более, вы сами сказали, что ваша жена не настаивала на вашем уходе из банды. – Да, не настаивала… Но я понял, что её спокойствие мне дороже. Что её любовь мне дороже. Да, очень пафосно звучит, но как есть. И я понимал, что с такой жизнью меня, в любой момент, могут убить. И моя жена останется одна. Такого я тоже допустить не мог. Но ты права – я не могу сказать, что принял это решение легко и радостно. Во-первых, как я и говорил, появлялись проблемы с бывшими приятелями, недовольных моим уходом. А во-вторых… я привык жить по-другому. Привык к лёгким деньгам. Но… вот такую сильную власть имеют над нами наши любимые женщины. Он затушил сигарету, а мне пришла в голову мысль: «Тоже курит… как и Шуджи. А, ведь, они и внешне похожи. И судьбой?..». – И, всё-таки… если бы Шуджи знал о том, кем вы были… – начала я. – Думаешь, не стал бы янки? Ты же уже хорошо должна его знать, Нэтсуми. Он делает то, что хочет. И ничьё прошлое его бы с выбранного пути не сбило. – Но тогда… почему рассказали об этом мне? – Как и сказал вначале – ты очень похожа на мою жену. И я надеюсь, что мой внук похож на меня. – Вам и надеяться не надо – вы похожи, – заметила я. – И, получается, вы выгнали Шуджи из дома потому, что он… пошёл по вашим стопам? – вспомнила я слова Шуджи о его дедушке: «Слишком я ему надоел. Слишком проблемный». – Если бы это было так, я бы выгнал его раньше, – ответил Ичиро, вновь беря чашку с уже остывшим чаем. – Нет, это было не из-за его времяпровождения с уличной шпаной – к этому я давно привык. Причина была в другом. В том, что в то время мой внук связался с одним человеком – Кисаки. Знаешь его? Я покачала головой. Эту фамилию я слышала впервые. Шуджи о таком человеке никогда не рассказывал. – Значит, с этой мразью что-то случилось… – совершенно неожиданно для меня выразился Ичиро. – Иначе, мой внук, до сих пор, ошивался бы рядом с ним, – он помолчал. – Я прекрасно знаю, какие люди попадаются в уличных бандах. Но этот… ещё совсем подросток… Кажется, он был даже младше моего внука… И как только я его увидел, понял – этот Кисаки прирождённый манипулятор. Тот, кто будет действовать исподтишка, сталкивать всех лбами… Подлая крыса… И судя по слухам, что я потом слышал – я нисколько не ошибся. И он не считал Шуджи другом. Впрочем, Шуджи его – тоже. Уж не знаю, что их там связало, но… я не хотел видеть, во что этот Кисаки может втянуть моего внука. – И вы... просто выгнали его? Не попытавшись ничего сделать? Если ничего не видеть… можно представить, что ничего и нет, верно? – в первый раз за весь этот разговор я почувствовала неприязнь к Ханме Ичиро. Мужчина долго молчал… Я уже начала думать, что он, вообще, не ответит. Но, наконец, он произнёс: – Я не знал, что мне делать. Я понимал, что не смогу, хоть в чём-нибудь, переубедить внука. В шестнадцать лет… кто слушает старших? И что мне оставалось? Запереть, запретить… Ничего бы не сработало. И я расписался в своей беспомощности. Вот и всё. Я не знала, что на это возразить. Характер Шуджи был мне известен. Его невозможно было переубедить, если он что-то решил. И это сейчас – в девятнадцать лет. А каким упрямым он мог быть в шестнадцать… трудно представить. И, тем не менее, меня коробила мысль, что тот, кто заменил Шуджи родителей, просто опустил руки. «Но интересно… кто такой этот Кисаки? И если он так много значил, почему Шуджи о нём не рассказывал? Надо будет его спросить…». – Но почему вы пришли сегодня? – решилась я спросить. – Если вы три года не общались… – Причина банальна – попытка наладить отношения. Если ещё не поздно. Я насторожилась: – У вас что-то случилось? – Почему ты так подумала? – удивился Ханма Ичиро. – Ну… Должно же быть что-то, что подтолкнуло вас к сегодняшнему визиту. Мне… Вы мне не кажетесь человеком, который будет действовать спонтанно, – «А вот Шуджи, как раз-таки, из таких…». Ханма Ичиро, снова, какое-то время молчал. – Здесь также – всё банально. В последнее время моё здоровье ухудшилось… Нет, не смотри так испуганно! – рассмеялся он. – Ничего смертельного. Такое… было бы ещё более банальным. И всё-таки… я понял, что уже не тот, что раньше. И… Считай, что я стал излишне сентиментален. И я не жалею о том, что пришёл сегодня. Если бы – нет, не узнал бы, что мой внук, похоже, остепенился… – Я бы не сказала… – тихо пробормотала я. И в этот момент домой вернулся Шуджи. Когда он зашёл в квартиру, я вся напряглась. Не надеялась, что Шуджи будет рад видеть дедушку, который выгнал его из дома… хотя, и в комфортабельное жильё. К тому же, они так давно не виделись… – Пришёл сказать, что мне пора искать другое жильё? – Шуджи, ожидаемо, пренебрёг вежливостью, опустив даже приветствие. – Думаешь, я бы пришёл ради этого, спустя столько времени? – в тон ему ответил Ичиро. – Мне было бы проще письмо отправить о выселении. – Откуда мне знать? – Шуджи неопределённо дёрнул плечами, даже не подойдя. – Но если не за этим… Что надо? – Просто хотел посмотреть, как живёт мой внук. Узнал, что у меня, оказывается, есть будущая невестка, – тут я смутилась, покосилась на Шуджи… тот оставался невозмутим: – Нормально живу. Что ещё? – А ты, нисколько, не изменился, – Ханма Ичиро покачал головой. – Всё такой же непреклонный. – Это ты на три года забыл о моём существовании. Какого ещё приёма ты ожидал? – в голосе Шуджи послышалось раздражение. – Я хочу исправить свои ошибки… Шуджи неприкрыто фыркнул: – Поздно спохватился. Наверное, мне стоило вмешаться. Сказать Шуджи, чтобы он не был так категоричен. Что его дедушка, по сути… неплохой человек. Но не решилась. Это же не меня выгнали из дома и три года не интересовались моей жизнью. По крайней мере, не интересовались явно. Ханма Ичиро поднялся, взял трость, тяжело опёрся на неё – «Интересно, что у него с ногой?». – Кажется, разговора у нас сегодня не получится, – произнёс он. – Тогда, я пойду. Спасибо за чай, Нэтсуми, – кивнул он мне. – В отличие от моего внука, ты – очень приятный в общении человек. Когда Ханма Ичиро ушёл, я спросила: – Ты уверен, что надо было… так грубо? – По-другому не получилось. – Не можешь его простить за то, что он выгнал тебя из дома? – предположила я. – На самом деле… нет, – Шуджи сел на стул, привычно потянулся за сигаретой. – Я знаю, что он тогда не знал, как поступить иначе. Не знал, как меня переубедить. Да и не смог бы. Но вот то, что я его не видел столько времени… совсем другое дело. – Может, он просто не знал, как после всего, подступиться? Твой дедушка не показался мне человеком… с отвратительным характером, как ты говорил. Он, действительно, хочет наладить ваши отношения. Может… хотя бы попробуешь поладить с ним? В конце концов, как я понимаю, вы друг у друга – единственные родственники. И, тем более, мы живём в его квартире, – заметила я. – За последнее благодарить, точно, не буду, – категорично произнёс Шуджи. – А вы, на самом деле, очень похожи. – Каким местом? – парня это сравнение, явно, не порадовало. – Ну… во многом. Привычки, внешность… что-то ещё – неуловимое. И вы оба не знаете, как делать первый шаг. Вон, твой дедушка аж три года решался на него. Но, ведь, решился. «А ещё, твой дедушка тоже состоял в банде» – хотела бы я сказать. Возможно, это бы как-то заинтересовало Шуджи. Заставило бы его, всё-таки, поговорить с дедушкой. Но я не сказала. Это была не моя тайна. Да, Ханма Ичиро рассказал её мне, но… не говорил, что я могу её открыть. – Так, что будешь делать? Если твой дедушка придёт ещё? – осторожно спросила я. – Посмотрим, – коротко ответил Шуджи. «Ну, хотя бы, уже не так категорично». Я глянула на часы на мобильнике: «К Тацуя перед работой уже не успею… Что ж, тогда можно задать ещё один вопрос». – Шуджи… А Кисаки – это кто? – Кисаки… – голос Шуджи стал каким-то очень задумчивым. – Дед о нём сказал? – Да. Он сказал, что из-за… твоего общения с ним и выгнал тебя тогда из дома. – Кисаки… – снова повторил он. – Давняя история, – он хмыкнул, явно что-то вспомнив. – Потом расскажу – не сегодня. – Не сегодня или вообще не хочешь рассказывать? Я не стану настаивать… – Не сегодня. Я только кивнула. Значит, расскажет. Когда-нибудь. А мне уже пора было бежать на работу.***
– Нет, предположим, я уже не так сильно боюсь высоты… Но, Шуджи, мать твою за ногу! Не настолько же! Я глянула вниз, судорожно вцепилась в верёвочные перила… От этих моих движений деревянный навесной мост качнулся. Внизу же была пропасть. Она зияла расщелиной между двух, пусть и невысоких, гор. И именно мост соединял их между собой – длинный, узкий. И я сейчас была, ровно, на его середине. Сюда мы добирались от Токио пять часов – на поезде. Повсюду – горы. Людей почти нет. Как я заметила, Шуджи, вообще, не особо любил места скопления народа. – Сама согласилась, – голос Шуджи, который стоял, как раз, у конца моста, к которому я двигалась черепашьими шагами, был насмешлив и беззаботен… что бесило только больше. – Да будь проклят тот час, когда я на это согласилась! – в свою очередь огрызнулась я. Хотя, в этом он был прав – сама подписалась на эту авантюру. Но меня вынудили! Точнее… я просто не смогла как-то иначе уговорить Шуджи встретиться с дедушкой и поговорить. Я пыталась уломать Шуджи с неделю, но тот упёрся, как тот осёл. В конце концов, он согласился, но с условием, что я сама соглашусь… вот на это. Куда-то с ним поехать, куда-то взобраться… Но я и подумать не могла, что будет настолько высоко и страшно! Шаг… Казалось, один неверный и я полечу вниз. Ещё один… Чудилось, что от того, как мои руки вспотели, эти верёвки, служившие перилами, становятся слишком скользкими. Третий… Мост, снова, угрожающе зашатался, заставив моё сердце, сначала, буквально, замереть… а потом пуститься вскачь. Иногда… Хотя, почему – иногда? Часто – инстинкт самосохранения давал у Шуджи сбой. Я к этому привыкла и даже сама научилась получать от всего этого удовольствие. Но у всего есть предел. И у моей смелости – тоже. «Так если есть предел, почему тебя, всё равно, так тянет посмотреть вниз? – спросила я себя. – От этого, ведь, только страшнее…». Ещё шаг… и я не могу удержаться от соблазна – смотрю вниз. Дух захватывает… «Не-ет, это, всего лишь, адреналин! А если и нет… хрен я в этом признаюсь! И когда этот треклятый мост закончится?!». – Шуджи!.. Дай только добраться до конца этого проклятого моста… Убью! – бормотала я, преодолевая последние метры. Последний шаг… и я валюсь на траву, как будто этот, не то, чтобы долгий переход, отнял у меня все силы. – Чтоб я ещё хоть раз!.. – начала я. – Ты каждый раз это говоришь. И, всё равно, в следующий раз пойдёшь со мной, – Шуджи протянул мне бутылку воды. Я зыркнула на него недовольно. Но только и всего – крыть было нечем. Куда же я денусь? – Надеюсь, ты меня, хотя бы сейчас не фотографировал? – спросила я, отпивая воды. – Почему – не фотографировал? Иначе, смысл было тащить тебя сюда? – Какой ужас... – я представила, что там могло получиться – с моим перекошенным от страха лицом. – Если я найду эти фото – я их сожгу, – я покосилась на фотоаппарат, болтающийся на шее Шуджи. – И всё же, мог бы купить что-нибудь посовременнее… – Не, было бы слишком скучно! Этот фотоаппарат Шуджи нашёл на какой-то барахолке с месяц назад. Сам не смог объяснить – зачем. Просто захотелось. Плёночный… в котором плёнку проявляют в темноте, в специальном растворе, под красной лампой… Мы для этого дела даже толстые шторы купили. И специальный фото-фонарь. И теперь дома, кроме моих рисунков, повсюду были фотографии, негативы, плёнка… Вот кто бы мог подумать, что Ханму Шуджи может увлечь фотографирование? Правда, людей он фотографировать не любил. Исключением была только я. А так, это были фото тех мест, где мы бывали – заброшенные районы, дома, леса… там, где нет людей. Шуджи сел рядом со мной и я, воспользовавшись этим, прислонилась к нему, положила голову ему на плечо. – А ты, правда, не встретился бы с дедушкой, если бы я не пошла сюда с тобой? – Тебе это так важно, Мышка? – Ну… я сама потеряла все связи со своей семьёй, – я помолчала, вспомнив маму… да, я не видела её всё это время – почти полгода – и она ни разу не попыталась встретиться со мной. – Отец, считай, от меня отказался, а мама… против него никогда не пойдёт. Но у тебя иначе. Твой дедушка совершил много ошибок, но… он, ведь, старается. Знаешь… если бы произошло чудо, и мой отец что-нибудь осознал бы… возможно, я бы попыталась его простить. Да, скорее всего, у меня бы не получилось, но… мне бы стало легче. Так, что? – Наверно, встретился бы. Но гораздо позже… Я улыбнулась. Да, упрямец, каких поискать. Я посмотрела на небо: – А уже почти закат. Мы на поезд-то назад успеем? И, – я нахмурилась, глянула на мост, – надеюсь, ты знаешь другой путь назад. – Не-а, не знаю, – и мне захотелось его стукнуть. – Я же здесь тоже в первый раз. – Ты серьёзно?.. То есть, назад… опять по этому мосту?! – я вскочила на ноги. – Блин, Шуджи!.. – Да, ладно тебе! Весело же! К тому же, я как раз хотел снять закат в горах… – Нет, чтоб я ещё хоть раз… И знала – ещё не раз…