~~~
«Но ты любить, как я, не можешь;
Зачем же хладной красотой
Ты сердце слабое тревожишь?»
~~~
Уэнсдей смотрит на Энид с необыкновенной нежностью и добротой. Ласковая улыбка ненароком появляется на лице брюнетки при виде соседки, при ощущении ее теплых прикосновений. Раньше Аддамс боялась. Боялась сближаться, боялась привязываться. Блондинка перевернула скудный мир Уэнсдей с ног до головы. Объятия, поцелуи, прикосновения раньше были чем-то отвратительным, чем-то чуждым и ненужным. Сейчас же Аддамс хочет прижать к себе невинную Синклер, заточить ее в свои страстные объятия. Ей хочется целовать Энид, целовать днями напролет, сладко шепча на ушко соседки неловкое «люблю». Синклер вскружила голову Уэнсдей, подарила ей крылья и позволила улететь ввысь, забывая о всех проблемах и невзгодах. В голове крутится лишь она, лишь эта чертова Энид, и никто другой.Уэнсдей по уши влюблена.
Засыпая, она сжимает в объятиях одеяло, представляя, что на месте него находится блондинка. Во сне Аддамс воплощает все свои фантазии: целует ее в лоб, в веки, в щеки… Затем переходит к устам, нежно целует их, покусывает, вводит внутрь свой язык, позволяя своему и чужому языку контактировать. Потом брюнетка небрежно приспускает цветастую ночнушку и целует шею, оставляя на ней несколько маленьких, но довольно заметных засосов, якобы показывая всем остальным: «она занята», после чего переходит к ключицам и также покрывает их поцелуями. Уэнсдей хотелось бы оставаться в таких снах подольше, но чертов будильник со своим безумно раздражающим звуком быстро возвращает девушку из мечтаний. И первое, о чем думает брюнетка, не считая желания испепелить это исчадие ада под названием «будильник», — это Синклер. — Ты вся красная. Не заболела, случаем? — Тонкий, нежный голос блондинки заставляет Аддамс вмиг оказаться в сидячем положении. Уэнсдей всматривается в кристально чистые небесные глаза девушки, стоящей прямо перед ней. Нет, не просто девушки, любви всей ее жизни. Повисло молчание, подруги смотрят, даже скорее, пялятся, друг на друга. — Уэнсдей? — Зов по имени, кажется, опускает Уэнсдей обратно с небес на землю. — Все нормально. — В небольшом смятении отвечает брюнетка. Не успев отвести взгляд, Аддамс замечает, как Энид в ту же секунду оказывается около лица Уэнсдей. Она находится настолько близко, что брюнетка даже без понятия, как реагировать. Энид, в свою очередь, ласково, словно боялась поранить или покалечить, соприкасает свой лоб с лбом брюнетки. — Хм, ну, температуры вроде нет. — Блондинка еще пару секунд вглядывается в карие глаза Аддамс и отстраняется, одаривая соседку нежной улыбкой. — Утро только началось, а ты уже какая-то странная! — Чуть усмехается Энид. Сердце Уэнсдей бьется так быстро, словно скоро выпрыгнет из груди. Руки дрожат, мысли бесконечно путаются, создавая в голове нескончаемый поток эмоций. — Что же ты со мной делаешь… — Тихо, почти еле слышно, вырывается из уст брюнетки. — Что? — Риторически спрашивает Синклер. И так ведь ясно, что она все прекрасно услышала. Аддамс вздрагивает. Энид внимательно наблюдает за реакцией брюнетки. Уэнсдей непривычно съеживается, руки продолжают дрожать. — Что-что? — Уже с легкой насмешкой переспрашивает блондинка, видимо пытаясь разрядить напряженную обстановку. — Неважно, — оправдывается брюнетка, — мне пора собираться. Как ни в чем не бывало, Уэнсдей встает с кровати и, бросив косой взгляд на Синклер, уходит в ванную. Энид тяжко выдыхает. Захлопнув за собой дверь, Аддамс спиной облокачивается на дверь и тихонько скатывается по ней вниз. Дыхание брюнетки очень тяжелое, прерывистое; тело горит словно сто сорок солнц, а сердце бешено бьется. Не зная о влюбленности Уэнсдей, можно подумать, что она словила лихорадку, но на деле виной всему является кое-кто другой.***
Время идет так быстро, что Уэнсдей Аддамс и не успевает осознавать, что с каждым днем она влюбляется лишь сильнее. Где-то внутри, чуть ниже живота, зарождается некая теплота, которая распространяется по всему телу, принося брюнетке легкое чувство эйфории. Она подсознательно начинает избегать объект своей любви. Энид замечает то, как сильно они с соседкой отдалились друг от друга. Или, быть может, они вовсе и не были близки, а блондинка лишь напридумывала себе всякое? Уэнсдей стала чрезмерно черства и холодна, всячески не хотела проводить время с Синклер.«Тебе стоит перестать думать так оптимистично, Энид. Нужно перестать быть такой доброй. Все вокруг причиняют только боль.»
Блондинка с тоской вспоминает все те беззаботные моменты, когда они вместе с Аддамс веселились, исследовали тайны этой школы, часами разговаривали о всякой всячине. На глазах наворачиваются слезы, которые буйным ручейком стекают по нежным щечкам Энид. «Черт, Уэнсдей же сейчас услышит…» Синклер старается перестать плакать, однако всхлипывания становятся лишь сильнее и громче, а слезы текут уже не просто ручейком, а целой рекой. — Что случилось? — Не отрываясь от своего занятия, а именно печатания книги, неожиданно интересуется брюнетка. — Ничего такого. — Вытирая слезы, слегка дрожащим голосом отвечает Энид. Уэнсдей резко поднимается с места и вмиг оказывается около блондинки. Девушка помогает Синклер успокоиться, параллельно с этим вытирая лицо от размазанной туши и капелек слез. — Кто тебя обидел? — Грозным, будто бы даже угрожающим голосом спрашивает брюнетка. Синклер поначалу молчит, но затем, завидев зловещий взгляд соседки, неловко произносит: — Ты. Уэнсдей замирает. Девушки смотрят друг другу в глаза. Так внимательно, так пристально, словно пытаясь отыскать там ответы на все интересующие их вопросы. Аддамс кладет ладонь на мокрую от слез щеку Синклер и ласково гладит ее. Энид чуть дергается, скорее от неожиданности, чем от страха или отвращения. — Прости. — Шепотом доносится из уст брюнетки. — Но ты же даже не знаешь, чем обидела меня? — Спрашивает Энид с щенячьими глазками, что заставляет трепетать сердце Уэнсдей еще сильнее. — Знаю. — Отвечает соседка. Так, в тишине, подруги продолжают наслаждаться присутствием друг друга. Разбирательства, разговоры, ссоры — все это сейчас неважно. Лишь одна мысль сейчас на уме у Уэнсдей. Аддамс в очередной раз вглядывается в глубокие глаза блондинки и не может больше сдерживаться. Красота возлюбленной поражает по самое не могу, убивая, казалось бы, все чувства Уэнсдей, кроме жажды. Жажды поцелуев, прикосновений, нежности, любви. — Ты очень милая, Энид. — Признается брюнетка за секунду до того, как поцеловать. Уэнсдей аккуратно накрывает губы Синклер своими. На секунду ей даже чудится, что все это — очередной сон, но разве такое может присниться? Аддамс готова к тому, что сейчас ее оттолкнут, что ее возненавидят, будут кричать и ругаться… Однако блондинка отвечает на поцелуй. Пусть и не сразу, пусть и довольно неряшливо и несмело, но отвечает. Спустя несколько секунд девушки отстраняются. Они сидят молча, в глаза друг другу не смотрят — как-то слишком неловко. В комнате становится неестественно душно, то-ли от нарастающего возбуждения, то-ли кое-кто просто забыл открыть окно. — Уэнсдей, — начинает Синклер, — посмотри на меня. — Брюнетка не спеша поднимает глаза и смотрит на возлюбленную. Энид приподнимает уголки губ и, собрав всю свою волю в кулак, продолжает: — Ты мне нравишься. Блондинка смущенно хватает Уэнсдей за руку, внимательно вглядываясь в карие глаза возлюбленной, словно пытаясь отыскать там ответ на свое признание. Синклер скрупулезно подносит тыльную сторону ладони к своему рту и нежно целует ее, наблюдая за реакцией Аддамс. Соседка вздрагивает, а ее лицо слегка розовеет. — Ты дала мне слишком много надежд, Уэнс…— Блондинка отводит взгляд, продолжая держать брюнетку за руку. Поначалу Уэнсдей не могла даже принять тот факт, что ей только что признались. И тот факт, что чувства брюнетки оказались взаимны. Аддамс словно выпала в астрал. На некоторое время чувства и эмоции исчезли, а мозг начал постепенно переваривать всю ту информацию, которую он только что получил. Загрузка шла недолго, однако для возлюбленных эти доли секунды казались бесконечностью. — Я тебе нравлюсь? — Наконец ожила брюнетка. — Да, ты мне нравишься… — Уже с большей неуверенностью повторяет Энид, вновь взглянув в глаза Уэнсдей. — Я… нравлюсь… Энид… — Бормочет себе под нос Аддамс. Синклер с недопониманием смотрит на дрожащую Уэнсдей, которая бормочет себе под нос несвязные предложения. Она уже собирается дотронуться до лица брюнетки, как та снова оживает. — Это взаимно. — Признается Уэнсдей. Кажется, сказать эти слова дается ей очень непросто, однако собравшись с силами, она с максимальной уверенностью говорит это. С плеч падает огромный груз, который Аддамс несла на них несколько месяцев. Нежно-голубые глаза блондинки загораются. Она широко улыбается, заставляя сердце брюнетки в очередной раз трепетать. — Уэнсдей, я… Я так рада, что… — Пытается что-то сказать Синклер, однако Уэнсдей набрасывается на нее с объятиями. Чуть просидев в такой позе в совершенной тишине, Энид слышит нарастающие всхлипывания Аддамс. — Что случилось? — Беспокоится блондинка за свою возлюбленную. Брюнетка отстраняется, ласково чмокает Энид в губы и, чуть улыбаясь, с зареванным лицом тихо шепчет: — Энид, ты чертовски красива, и я люблю тебя. Я хочу запускать пальцы в твои волосы, трепать их, делать новые прически. Я хочу тебя обнять, так нежно и крепко; обхватить тебя за талию, положить голову на твое плечо и слушать твое тихое, разгоряченное от возбуждения дыхание. Я хочу слышать твой голос, такой мягкий и приятный; слышать, как ты шепчешь мне на ушко несвязные предложения, и вообще все, что взбредет в голову. Я хочу взять тебя за руку и гулять целый день по зимнему парку. Хочу разговаривать с тобой часами, узнавать новое, делиться с тобой секретами. Я хочу тебя целовать, целовать перед сном, целовать утром, целовать на прощание. Я хочу тебя всю, Энид. — Все так же рыдая от счастья, Аддамс вновь набрасывается на Синклер с объятиями. Энид, ошеломленная столь чувственным признанием, тоже чуть ли не начинает плакать.«Я никогда не могла бы подумать, что мои чувства будут взаимны. Я так счастлива»
Синхронно проносится в головах обеих девушек.
Немного успокоившись, девушки отстраняются и смотрят друг на друга, не понимая, что нужно делать дальше. Как никак, опыта в отношениях у них нет. Совершенно. — Так мы встречаемся? — Не выдерживает блондинка. — Видимо, да. — С небольшим смущением отвечает брюнетка. — Хорошо… — В комнате снова нависает неловкое молчание. — У меня есть просьба. — Проси все что душе угодно, любовь моя. — Приподняв уголки губ, отвечает Уэнсдей. Энид чуть розовеет, слыша такое неловкое прозвище, однако озвучивает свое желание: — Мы же можем поспать сегодня вместе? — Чуть приблизившись к лицу Аддамс и внимательно глядя в ее глаза, спрашивает Синклер. — Я буду только рада. Но у меня есть встречная просьба. — Энид чуть наклоняет голову вбок, словно песик, изображая вопрос. — Могу я поцеловать тебя? — Раздается чуть слышный смешок блондинки, после которого она бережно покрывает уста Уэнсдей своими. Брюнетка хмыкает в губы, после чего углубляет поцелуй. *** Весь вечер девушки провели вместе, в буквальном смысле не отрываясь друг от друга. Они то целовались, впиваясь друг другу в губы, отстраняясь лишь тогда, когда дыхания не хватало, то вели разговоры, и, обнимаясь, узнавали все больше друг о друге. Возлюбленные опомнились, лишь когда стукнула полночь. Они по очереди сходили в ванную и легли на не слишком большую, но уютную и удобную кровать Синклер. За окном бушует дождь, капли которого с грохотом приземляются на окно и растекаются по нему веселым ручейком. Девушки лежат на боках, друг напротив друга, глядя друг другу в глаза и улыбаясь, словно дураки. — Ты распустила волосы. — Подмечает Энид. — Тебе ужасно идет такая прическа, ты знала? — Ты все равно красивее. — Уэнсдей кладет прохладную руку на теплую щеку блондинки, а затем они вновь целуются. То-ли из-за дождя, то-ли из-за ночи, Аддамс становится все напористее. Все ее грязные фантазии, хранившиеся где-то глубоко внутри и исполняющиеся только в снах, сейчас становятся явью. Брюнетка ловко вводит в поцелуй язык, немного удивляя Энид, однако та быстро смекает и отвечает тем же. Уста девушек плотно прижаты друг к другу, их языки яростно контактируют, водят хороводы и чуть ли не сливаются в одно целое; Синклер впивается в плечи Уэнсдей. Аддамс отстраняется, однако блондинка, возбужденная поцелуем, снова касается губ возлюбленной. — М… Энид… — Все таки увильнув от проворной Синклер, начинает брюнетка. — Если мы так продолжим, то я не смогу контролировать себя. — Не нужно контролировать себя, милая, — Блондинка касается кончика носа Уэнсдей указательным пальцем, — ты вправе делать со мной все, что пожелаешь. Я тоже устала сдерживаться. — Но я ведь наброшусь на тебя, словно какой-то волк. — Тогда я тоже стану волком и наброшусь на тебя в ответ. Энид нежно улыбается; Аддамс сглатывает ком в горле и робко кивает, однако не спешит действовать. Синклер, завидев смятение в глазах любимой, берет ту за руку и тянет ее к своей ночнушке. — Снимай ее, рви, стягивай, делай что хочешь. Я разрешаю. Брюнетка кивает уже более резче. Но спешить некуда: у них есть еще целая ночь, в которой девушки будут в полной мере принадлежать друг другу. Уэнсдей начинает с прелюдий. Она покрывает шею блондинки бархатными поцелуями и засосами; Энид охает каждый раз, когда Аддамс прикасается к ней, и это заставляет брюнетку чувствовать себя просто превосходно. Уэнсдей приспускает ночнушку и, прямо как в своем сказочном сне, целует ключицы, проводит по ним своим проворным языком, то влево, то вправо. Синклер продолжает постанывать. Блондинка с нетерпением ждет дальнейшие действия Аддамс. Ждать не пришлось долго: уже совсем скоро брюнетка нащупала грудь возлюбленной и с излишней нежностью начала мять ее сквозь одежду. — Уэнсдей, если ты хочешь быть грубой — будь грубой. Я… очень даже не против этого. — Прикрыв рот, немного смущенно просит Энид. — Поняла. — Отвечает соседка. — В таком случае… Уэнсдей одним резким движением снимает ночнушку с возлюбленной. Синклер безумна красива, каждый миллиметр ее тела должен стоить целого состояния, а это досталось Аддамс совершенно бесплатно. Брюнетка ухмыляется и принимается мять грудь. Она оставляет несколько влажных следов чуть ниже ключиц, после чего ведет язык к грудям. Она начинает облизывать один сосок Энид, от чего он становится все тверже и тверже, а поскуливания соседки все протяжнее и протяжнее. Другой сосок так же не остается без внимания: ловкими движениями пальцев Уэнсдей растягивает, сжимает и щипает его. Аддамс по своей натуре довольно хитра: она играется со своей жертвой, наблюдает, выискивает ее слабые точки, и делает абсолютно непредсказуемые действия. Наигравшись с сосками, брюнетка вновь чмокает возлюбленную в губы, параллельно убеждаясь, что с ней все хорошо, и решает продолжить. Девушка несколько раз целует живот блондинки, гладит его руками, а затем переходит к бедрам. Она оставляет на них засосы, кусает их, от чего Синклер даже чуть вскрикивает, но возбуждается еще больше. Уэнсдей уже давно все понятно: они с Энид чертовые извращенки. В любом случае, она не имеет что-то против, а потому грубо раздвигает ноги блондинки. — Да ты уже намокла вся. — Подмечает брюнетка. Синклер чуть смущается и ничего не говорит: лишь смотрит своими невинными щенячьими глазками. Как мило. Аддамс не спеша снимает трусики блондинки и откидывает их куда-то в сторону. Поначалу она теряется, видя свою новоиспеченную девушку в таком виде и вспоминая, что она вообще творит, но потом вновь превращается в зверя. Уэнсдей аккуратно, будто боясь ошибиться, прислоняет к промежности свой палец, внимательно наблюдая за реакцией любимой. Та вздрагивает, прикрывает глаза и тихонько постанывает. Брюнетка решает действовать быстро: она подносит лицо к промежности и вводит внутрь свой язык. Синклер от неожиданности вскрикивает, ее ноги слегка дрожат, однако охи становятся лишь сильнее после каждого движения языка. Аддамс, по видимому, очень нравятся поскуливания, доносящиеся из рта возлюбленной, а потому она начинает прибавлять темп. Остается лишь приловчиться (это, как никак, их первый раз) — и полное удовольствие будет обеспечено. — Уэнсдей… Уэнсдей.! — Вскрикивает Энид, не в силах сдерживать стоны; она яро сжимает одеяло, поскольку удовольствие, получаемое от действий возлюбленной, полностью обволакивает ее тело, заставляя его чувствовать себя странно. Виновница охов, собственно, возбуждаясь еще больше, решает действовать решительно: не прекращая движения языком, она резко вводит внутрь свой палец, что вызывает удивление у блондинки. Однако это приносит лишь одно блаженство, и Синклер даже без понятия, когда она стала такой извращенкой, что может позволить делать с собой все, что только пожелает брюнетка. Аддамс надоело работать языком, а потому она решает сфокусироваться на работе пальцев. Вставив еще один палец внутрь, она делает быстрые и глубокие толчки, все набирая обороты. Но рот не остается в полном бездействии: Уэнсдей то целует возлюбленную в губы, то кусает ее за ушко, то оставляет на шее небольшие засосы, то вновь играет с сосками. — Энид… — Шепчет брюнетка на ушко Синклер. — Я так люблю тебя… — Она делает еще несколько очень глубоких толчков, после чего вытаскивает пальцы, унимая блаженство блондинки. Энид прерывисто дышит, жадно хватая кислород ртом. Уэнсдей с ухмылкой повисает над разгоряченной Синклер, внимательно наблюдая за ней. — Ты че так лыбишься? — Наезжает Энид, наконец, восстановив дыхание. — А ты че так стонешь громко? Знала, как это… возбуждает? — Продолжая остро ухмыляться, дерзко отвечает брюнетка. — Хм. — Блондинка привстает, словно полностью погрузившись в свои мысли. Однако, спустя уже несколько секунд, та вновь продолжает: — Не знаю… Но сейчас узнаю! — Стоп, что… Синклер опрокидывает Аддамс на спину и целует ее в губы. В моменте она вводит свой язык, соприкасает его с языком Уэнсдей, затем прикусывает ее верхнюю губу. Параллельно с этим она стягивает с брюнетки трусики; та быстро смекает: похоже, Энид из нетерпеливых. Оторвавшись от уст возлюбленной, блондинка оставляет пару влажных следов в районе шеи и быстро направляется к нижней части тела. — Ох, Энид… — Постанывает Аддамс, осознавая все возможные варианты событий, как никак, ее возбуждение уже на пределе, и случится может все, что угодно… Синклер, повторяя недавние действия брюнетки, целует ее бедра, оставляя небольшие засосики, а затем резко вводит внутрь промежности палец. Уэнсдей громко поскуливает, выгибает спину, поджимая пальцы ног от удовольствия. Вмиг Энид осознает весь смысл сказанных возлюбленной слов: действительно, стоны человека, которого так любишь, неимоверно сильно возбуждают. Аддамс сжимает челюсти, дабы сдерживать стоны. Синклер же, завидев такую реакцию, вставляет второй палец. — Черт! — Вырывается из уст брюнетки в перерыве между охами. — Ты была права, любимая… Твои стоны неимоверно меня заводят… — Синклер продолжает двигать пальцами, в то же время оставляя на теле Уэнсдей множество маленький поцелуйчиков. Каждый миллиметр тела Аддамс ценен для блондинки, и она готова беречь и хранить каждый этот миллиметр. И она так же желает все эти миллиметры. Напоследок чмокнув брюнетку в губы, она делает последний толчок, от чего Уэнсдей снова выгибается. Наконец, вытащив пальцы и унимая блаженство возлюбленной, Синклер бессильно падает на кровать, полностью удовлетворенная. — Энид. — Наклоняя голову в сторону блондинки, начинает Аддамс. — Что ты, блин, наделала?! — Принесла тебе удовольствие, разве нет? — Улыбнулась Энид, вглядываясь в красное лицо брюнетки. — Да, милая, но…— Уэнсдей хватает Синклер за щеки своей рукой и притягивает поближе к своему лицу. — Ты влюбляешь меня в себя еще больше. Это так жестоко, однако… — Брюнетка вновь соприкасает их уста, после чего продолжает: — Я влюблена в тебя так безнадежно, Энид.