***
Аня приходит домой с дополнительных занятий по биологии. В коридоре у зеркала мама старательно красит губы перламутровым блеском, а отец стоит рядом и пытается выбрать, какой галстук подходит ему больше. — Вы куда-то уходите? — снимая сапоги, Аня смотрит на копошащихся родителей. — Бориса Григорьевича помнишь? — отец останавливает выбор на темно-синем галстуке. Аня кивает, проходя в глубь квартиры. — Он нас в гости пригласил, ему повышение дали — теперь первый заместитель министра здравоохранения республики Татарстан, — с гордостью за друга произносит мужчина. Живой Борис Григорьевич на протяжении многих лет является лучшим другом Ильи Макаровича. Со школьной скамьи они вместе, поступили в медицинский институт, окончили его с отличием и начали работу в одной больнице. Отец Анин решил остаться в практической медицине, спасая людей и даря многим вторую жизнь, в то время как друг его пошел по другому пути. Сначала несколько лет в районной администрации, затем в городской, а после отправлен в министерство здравоохранения. Их отношения на протяжении всего этого времени сохраняются теплые и дружественные, Борис Григорьевич пару раз помогал областной больнице получить новое оборудование и импортные медикаменты, больнице даже удалось выиграть несколько грантов на реализацию реабилитационных проектов. Дружба двух мужчин прошла долгий путь, сохранившись до нынешнего момента. Семьей Борис Григорьевич обзавелся в то же время, что и Илья Макарович. Женился на дочери бывшего министра здравоохранения Дильбаре, а через какое-то время на свет появился их сын Лев. У них с Аней совсем небольшая разница в возрасте — всего несколько месяцев. Однако, несмотря на это, они никогда не были близки, друзьями детям так и не суждено стать. Лев рос слишком наглым и высокомерным ребенком, теперь же мало что изменилось, он все такой же требовательный ко всем, кроме себя, подросток с запросами значительно выше среднего. — Он так давно шел к этому, — пытается поддержать отца Аня, наливая на кухне стакан воды. На плите блюдо с яблочным пирогом, запах на всю квартиру разошелся. В дверном проеме появляется мама. — Так и ты собирайся, чего стоишь? Там Лева будет, встретитесь наконец-то, поговорите. Он, кстати, тоже в Москву поступать поедет, вот и товарищ в путь тебе будет. В Анины планы визит к Живым не входит. Она собиралась посвятить себя чтению, решению задач по математике и рисованию розы ветров по географии. — У меня заданий на завтра много, — начинает она, но мама останавливает дочь одним взмахом руки. — Никаких отговорок, Анна. Твой отец получил приглашение на ужин, и мы его приняли. Мы едем всей семьей, поэтому даю тебе пять минут, чтобы сменить форму на достойный наряд, и выходим. Такси уже скоро подъедет. И она слушается, покорно кивнув. Идет в комнату и раскрывает платяной шкаф, начиная перебирать одежду, аккуратно развешанную на вешалках. В сторону уходят платья, совсем не то настроение, чтобы наряжаться. Мама кричит примерить юбку и блузку, обязательно белую. И она вновь делает то, что говорит Татьяна Ильинична, — надевает черную тканевую юбку и белую блузку с рукавами фонариками. Идти против слов матери не хочется, особенно когда впереди предстоит тяжелый вечер в гостях у Живых. Из квартиры Аня выходит красиво одетой, с новой прической и золотыми сережками в ушах. Впереди мама несет свежеиспеченный яблочный пирог, как благодарность за приглашение, а отец немного отстает, проверяя несколько раз, плотно ли закрыта дверь. В такси садятся вместе, и уже через некоторое время Илья Макарович расплачивается с водителем за комфортную поездку. Борис Григорьевич встречает друга с раскрытыми руками, поочередно обнимая всех: Илью Макаровича, Татьяну Ильиничну, а в конце досталось и Ане. — Ну что за красавица выросла, Танечка! — обращается Борис Григорьевич к Аниной матери, приглашая их пройти в столовую. Квартира Живых точно произведение искусства. Мебель из прочного и дорогого дерева, в центре гостиной ковер мягчайший, привезенный Борисом Григорьевичем из-за границы. Ванная вся плиткой отделана, а стол обеденный в столовой уставлен различными блюдами: отварной картофель, запеченный цыпленок, несколько разных салатов, холодец с домашней горчицей, два вида компотов, а чуть в стороне десерт в виде шоколадного торта. Илья Макарович с другом, шутя о новом повышении, сразу пропускают по одной, приговаривая, что честным людям пьется легко. За столом сидит и Лев, смотря то на мать, то на отца, то в собственную тарелку. Анечка присаживается рядом, понимая, что другое место мама ей занять не даст. С недавнего момента Татьяна Ильинична советует дочери обратить особое внимание на сына Бориса Григорьевича, который не только друг семьи, но и просто хороший мальчик, которому обеспечено достойное будущее. Аня на это глаза несдержанно закатывает. Она видит в сыночке друзей семьи наглого паренька, привыкшего, что все ему достается по причине занимаемой его отцом должности. Сделал ли он в этой жизни хоть что-то сам? Мотивы матери девушка понимает — удачное замужество решает многие женские проблемы. Аня же сама хочет заниматься своими проблемами, а не рассчитывать на фразу «знаете, кто мой муж». За столом приятная, дружественная обстановка. Мужчины обсуждают рабочие вопросы, пытаясь доказать друг другу противоположные точки зрения. Женщины же нашли точку соприкосновения в сплетнях, перемывая косточки общим знакомым. Особую волну удивления вызывает джентльмен Лев. Он аккуратно накладывает девушке еды в тарелку, подливает компота в бокал, а иногда и вовсе поддерживает общий разговор. Это кажется крайне неловким, ранее они никогда так не вели себя друг с другом, выбирая иной путь формирования общения. От всего этого на душе становится легче, но Аня ковыряется вилкой в еде — аппетит отсутствует. Она смотрит на часы над головой Бориса Григорьевича, в окно, где солнце полностью скрылось, в пол, разглядывая узор на ковре. Все это кажется более интересным, чем разговоры взрослых или вопросы Левы о ее самочувствии. На мгновение закрадывается мысль о слишком плохом внешнем виде. От увлекательного процесса созерцания Аню отвлекает голос тети Дильбары. — Анечка, как твои успехи в школе? Уже определилась, куда поступать будешь? — она отрезает маленький кусочек цыпленка. Дильбара добра к Анечке. Несколько раз она дарила отличные подарки на день рождения и Новый год. Всегда узнает, что нового происходит в жизни дочери подруги, а также приглашает вместе гулять летом. Татьяна Ильинична на это все лишь отмахивается, считая, что нечего девчонку баловать. Одежда покупается качественная и хорошая, не самая дешевая, украшения из драгоценных металлов и камней, сапоги из натуральной кожи, а пальто из качественного материала с отличным составом, если же мех, то только натуральный. Одно пальто, в котором она ходит второй год, стоит почти двести рублей. Ради него была совершена поездка в столицу. — Еще нет, но я в процессе… Татьяна Ильинична, совсем не обращая внимания на дочь, перебивает: — Илюша уже ищет хороший институт в Москве. Даже связался с одним влиятельным гражданином, говорят, выясняют. Найти достойное место в наше время очень сложно. Говорят, времена грядут сложные, — понизив голос, рассуждает она. — Это и правильно, — поддерживает Дильбара. — Мы Левушку тоже в Москву отправить хотим, чтоб здесь без дела не ошивался. А там, может, и в столице освоится или вернется и врачом сразу станет. Благо, — она вздыхает с облегчением, — положение позволяет. Лев, сидящий по левую руку от Ани, фыркает, даже не поднимая взгляд на мать. — Это и к лучшему, Дильбара, — Татьяна Ильинична кладет руку на плечо подруге. — Я Илюше так и говорю, ведь должны же мы понимать… Разговор за столом перетекает в один общий, в котором изредка Лев и Анна принимают участие, один отрицает надобность дополнительных занятий при возможности усердного подхода к учебе, а другая отнекивается от необходимости поиска жениха, ведь «невеста, Илья Макарыч!». Аня смущенно взгляд прячет, когда слышит это, а затем и вовсе чувствует, как от проявленного к ее персоне внимания уши краснеют. Скромное застолье продолжается достаточно хорошо: женщины под воздействием вина начинают запевать песни, а мужчины от выпитых ликероводочных напитков решили выяснить, чья медицинская практика во время студенческой жизни была сложнее. Аня на все это внимания не обращает. Лев несколько раз удаляется из-за стола, позволяя ненадолго расслабиться и не чувствовать его близкое присутствие. Ощущать себя комфортно с этим человеком Пушкина не может. С детства повелось, что он то за волосы дернет, то подножку подставит, то свою вину на Аньку спихнет. Конечно, она ничего не получала за это, ведь в доме гостьей была. — Родители решили, что ты можешь стать хорошей партией для меня, — вдруг произносит Лев, когда взрослые дружной компанией удаляются на балкон вдохнуть свежего воздуха и они остаются наедине. Аня глаза свои круглые на него вытаращила. Единственное, что понятно, — его знаки внимания основаны совсем не на доброжелательности. Мыслей в голове рой, и неясно, что стоит думать. Девочка не понимает, что в жизни ее происходит в последнее время. То ли планета в другую сторону начала крутиться, то ли она с ума сходит медленно, но верно. На Живого смотрит внимательно. Пушкина понимает, почему мама ее так за семью Левкину держится — они пропускной талончик в состоятельную жизнь. — Мне это не нужно. — Ты мне нахер не сдалась, — он фыркает, отходя к окну и облокачиваясь на подоконник. В этом парне она узнает привычного Левку Живого. — Только вот твои родители находят эту идею крайне удачной. Особенно твоя мама. — Это ничего не значит. Я не заинтересована в отношениях, — она закидывает дольку сладкой мандаринки в рот. — Особенно с тобой. — Отношения со мной все, о чем может мечтать девушка, — он будто ядом брызжет, смотря на Аню. Задела за живое. — Только если единственное, что ее интересует, — деньги, — она жмет плечами, смотря на знакомого с искрой дерзости во взгляде. — Я могу хоть чем-то заинтересовать девушку. Что же насчет тебя? Один дурак нашелся, вот и крутится уже сколько лет, — он отталкивается от подоконника и подходит к девушке. Аня глаза на него поднимает, чтобы видеть лучше, и прядь волос за ушко прячет, чтобы слышать. — Ты и вовсе никому не нужна. Пушкина смотрит ему в глаза, пытаясь не отводить взгляд. Живой всегда был таким. Умел вывести ее на эмоции за считаные секунды, точно чувствуя, что нужно сказать. Мгновение, и кровь закипает. Лицо девичье краснеет, руки в кулаки от обиды сжимаются. Если бы подобное в ее адрес позволил себе какой-то незнакомец, Аня бы долго не размышляла — стукнула бы чем-нибудь тяжелым по голове, чтобы думал лучше, прежде чем говорить всякие глупости. — Знаешь что, умник? — она поднимается на ноги, чуть ли не уронив стул ножками вверх. — Уж лучше одной, чем с таким невыносимым индюком, как ты.***
Аня садится в такси самой первой, желая как можно скорее оказаться дома и смыть с себя весь сегодняшний день, который оказался совсем ни к черту. Следом в салон запрыгивает Татьяна Ильинична с плетеной корзинкой гостинцев от хозяев вечера: пирог, торт, а в банки затолкали несколько салатов, чтоб не пропало добро. Последним место впереди занимает Илья Макарович, отдавая водителю команду «вперед». Стоит машине отъехать от дома Живых, как Аня слышит недовольный голос матери: — Анна, это что было на ужине? Почему Левушка ушел? Ты опять нагрубила ему? — Нет, — Аня отворачивается к окну, не желая встречаться взглядом с матерью. Под ее строгим и тяжелым взором всегда становится плохо. Девушка не чувствует, что лжет матери. Не считает, что грубила индюку. Лев всегда ведет себя подобным образом: хамит, нарывается на откровенную ссору или грубость, а затем строит из себя жертву. Просто чертов великомученик. — Борис Григорьевич и Дильбара к нам со всей любовью, такие гостеприимные, Лева ухаживал за тобой весь вечер, — фыркает женщина. — Илья, скажи ей, что нельзя вести себя так! И он послушно следует указанию жены. Илья Макарович ведомый мужчина, беспрекословно выполняющий все просьбы жены. Их невыполнение может дорого стоить. — Конечно, дорогая. Нельзя. Аня от усталости глаза прикрывает. Тяжелый вздох слетает с уст. За окном дорога, свежий воздух и свобода, которая манит своей доступностью, но ограниченностью. Вдоль улицы деревья укрыты снежным покрывалом, из радио доносится новогодняя спокойная музыка. Хочется под теплое одеяло спрятаться, горячего чая с мятой выпить и уснуть глубоким сном, чтобы никто не смог потревожить. Проезжая мимо игрового поля, видит несколько подростков, весело смеющихся и гоняющихся по полю с клюшками. Захотелось к ним присоединиться, чтобы хотя бы на мгновение отрезать голову от насаждающих мыслей и стать свободной. Отец отдает водителю почти четыре рубля за поездку. Аня замирает на месте, стоит ей вылезти из салона машины и оглянуться. На лавке с розой в руках сидит Валера. Ноги широко расставлены, глаза устремлены куда-то вниз. Он поднял голову, когда отец начал что-то объяснять маме, ведя ее ко входу в дом. Пушкина смотрит на него недолго, пока родители не подходят совсем близко. Но этих секунд достаточно, чтобы увидеть в лице напротив желание объясниться. Он губы тонкие поджимает, затылок рукой трет, на ноги почти сразу подскакивает. Татьяна Ильинична взгляд косит на незнакомца, поднявшегося при виде ее дочери. Оно и ясно почему. На Турбо штаны спортивные не самого лучшего качества, кроссовки старые, точно ноги можно промочить, горло за кофтой спрятано, а сверху курточка дряхлая накинута. Хорошие парни одеваются иначе. Аня видит серьезный взгляд отца и проявляющееся на лице матери недовольство. Илья Макарович к подобным знакомым относится недоверчиво, предостерегает о возможных последствиях, просит быть разумнее и вовсе избегать таких связей. Ане достаточно короткого взгляда на Валеру и родителей, чтобы понять, что сейчас совсем не то время, слишком рано для разговора, она не хочет. Родители не поймут. Еще днем Валера злился на нее без причины, не имея на это никакого права, а сейчас смотрит и ждет, что все вдруг станет как прежде — нормально. Хорошо между ними не было, Аня это понимает. Она чувствует его взгляд на себе, проходя мимо, не оборачиваясь. — Аня, это к тебе? — Илья Макарович, смотря на Валеру, обращается к дочери. Она отвечает быстро и достаточно твердо, как будто не лжет, задрав нос к звездному небу: — Нет. Впервые его вижу. Вторая ложь подряд. Для умницы Анечки это слишком. Но ей не стыдно, даже уши не краснеют. Она не смотрит на Валеру, чувствует его тяжелый взгляд, но не разрешает себе даже мимолетный взор. Сердце больно сводит, когда по подъезду разносится громкий, мощный звук от удара о дверь. Аня понимает, чьих это кулаков дело. Понимает и отец, внимательно смотря на дочь, что губы поджимает и взгляд прячет.