Забавы ради

***

      Это полный пиздец.       Ух, школа! Радости, вываливающейся через расстёгнутую ширинку, полные брюки.       Я стою возле огромного кирпичного здания, поглядывая на всё весьма скептически.       Америка! Страна свободы! Пидоры! Орлы! Негры! Мечта, а не жизнь! Так бы я и думал дальше, оставшись в России. Однако наяву всё слегка иначе. Пидорасов нет, орлы не летают, негров в русской школе не так уж и много, свободой и мечтой тут не пахнет, а новые мысли пришли оттуда, откуда ждать их никто не мог.       Зачем им эти ебучие фонтанчики с водой? Они травануться и сдохнуть хотят, из кранов пить?       Что за жёлтые автобусы? Я на солнечного ребёнка похож?       В чём прикол этих парней, держащих в накачанных руках по коричневому яйцу с полосками? Это новый способ американского каминг-аута?       Почему они вообще говорят на английском, если школа вроде как русская? Мать мне в уши нассала?       Вопросов много. Ответов ноль.       Белая рубашка сдавливает спину, оседая на боках вплотную к коже. Пуговицы застёгнуты не в том порядке, намеренно, это прикол. Через дыру в ширинке высовывается белый платок, запиханный туда моими гениальными руками. Очки на лице и важные серые брюки — завершение потрясающего образа ботана. Лишь новые белые кроссовки с синими полосками слегка портят внешний вид. Ну и похер, те не особо заметны, подозрений не вызовут.       Зачем всё это? Забавы ради.       Нет, ну иначе было бы слишком скучно! В чём прикол того, чтобы быть нормисом? Верно, ни в чём.       Я всегда следовал простым принципам, пусть и отхватывал за них не раз. Если подумать, то самый важный пункт среди них: ты должен забить на общественное мнение. Нет, не в плане социопатии и прочей херни. Просто… Тебе что-то не нравится? Скажи. Ничего не меняется? Возьми и уйди. Не чтоб прям как «супер-сигма», просто наплюй на всё, дай вверх всем своим желаниям. Хочешь веселиться? Подыхай от смеха посреди улицы, полностью игнорируя косые взгляды. Хочешь побить? Не бей. Но если уж драка неизбежна, надо быть первым… Кто убежит. В остальном, риски — основа нашей жизни, без которых она была бы попросту скучна. Не прям бессмысленна, но и не смехотворна. А без смеха никому не выжить.       И этот переезд, в совокупности со всей маминой озабоченностью Соединёнными Штатами и её новым мужем — полная ебатория, из которой я извлеку столько забав для себя, сколько осилю.       Ух, блять, вспоминать про мать вообще плохая идея. Ей даже не было дела до того, в каком виде я пойду в свой первый учебный день, а псевдо-отец, завидев меня из окна, просто закрыл шторы. Хер знает, чем я сдался им обоим здесь, и почему они не оставили меня в России, где у меня уже были и друзья, и несколько исключений из районных школ. В любом случае, как говорится в великой Америке: предки — отстой. А мне остался всего один год. Дальше пойдёт совершеннолетие, побег обратно в Россию и моя собственная жизнь, в которой родителям места не найдётся. Один учебный год в чужой стране и можно будет забыть об этом всём, как о страшном сне.       Осталось только повеселиться.       Под заинтересованные взгляды я, наконец, вхожу в здание, услышав родной русский язык. По правому боку от себя замечаю оранжевые шкафчики, но пользоваться ими не собираюсь. Максимально абсурдный портфель на плечах не позволит. Кажется, его уже разглядывают люди, стоящие позади, думая, какую эмоцию им использовать. Чем им непонятен принт с «ЛедиБаг» я понять не могу.       Говоря в целом: моё максимально спокойное и уверенное лицо в совокупности с бредовым внешним видом дают мгновенный результат — смех во всей половине коридора, по которой я успел пройти.       Сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться. Сперва нужно внушить всем, что это не просто образ, а настоящий я. Потом уже можно будет действовать и отыгрываться на славу.       Прохожу до кабинета директора, постучавшись в массивную дверь напротив него. По словам матери, там обитает секретарша, которой нужно передать последние документы. Пусть моё поступление сюда уже было рассмотрено и одобрено, любой школе нужна полная информация о всех своих учащихся, вплоть до места жительства и номеров родителей. И именно этот подробнейший деанон на себя я с любезной улыбкой впихиваю в руку открывшей мне женщины, мгновенно развернувшись и зашагав в противоположном от неё направлении.       Достаю из кармана телефон, решив проверить расписание. В таблице — английский язык. Ёб твою мать. Здесь то всё моё веселье и закончится.       Поддерживать образ ботана, при этом ничего дельного не зная… Занятие не из лёгких. Ладно, похуй, выкручусь.       Однако до звонка остались считанные десять минут. Я въебал.       Так, за это время нужно успеть изучить среду по-максимуму. И лучшее для этого место… Мужской школьный туалет. Неважно, в какой ты стране, заглянув туда, на свет сразу выходит всё потайное.       Быстрым шагом добираюсь до следующего поворота, заметив посередине коридора яркий синий символ. Вот, мне сюда.       Открываю дверь, оглядывая помещение. Несколько писсуаров, чуть меньше отдельных кабинок напротив них, плиточный пол, раковины, как в торговых центрах и пара парней, занимающихся чем-то явно незаконным, возле зеркала в самом конце туалета. Не решившись стоять на входе и рассматривать их, я быстро ныряю в одну из кабинок, снимаю ранец и ставлю его себе на колени, присев краем зада на открытый унитаз.       — С тебя полсотни, — начинает карикатурный высокий мужской голос, похожий своим тоном на какого-то мелкого злодея из мультфильмов.       Я слышу шуршание, исходящее с правой стороны, и начинаю выравнивать собственное дыхание, чтобы продолжать оставаться незамеченным.       — Бывай, Тайлер, — продолжает всё тот же парень, обращаясь к своему собеседнику.       Многозначительное молчание служит «мультяшному злодею» прекрасным ответом, вскоре быстрыми шагами тот покидает помещение.       Понял, наркота.       Хотелось бы сразу узнать тех, кто ей здесь промышляет, но никаких щелей в кабинке не наблюдается. Я кропотливо жду того момента, когда второй парень, наконец, выйдет из туалета, но этого по какой-то причине не происходит. Пока тот, от слова «ВООБЩЕНАХЕРНИХУЯНАХУЙ» не спешит, моя задница уже начинает затекать. Я пытаюсь не ёрзать, но лишь создаю этим лишний шум. Блять, моё терпение кончается.       Я резко встаю с унитаза, шорохами от портфеля в руке имитирую возню с брюками, а после, смыв абсолютное ничто после себя, распахиваю дверь кабинки. Похуй, он уже спалил меня.       Шаг вперёд, глаза вниз, шаг влево, поворот на девяносто градусов, раковина, сушилка для рук, выход.       Выход. Почти выход. С ним меня разделяет крепкая мужская рука, преграждающая путь и упирающаяся мне в шею. Бежевый рукав с бело-зелёными полосками на конце, мёртвая хватка на дверном косяке.       Бля. Мне б рэп читать.       — Подслушивать нехорошо.       Грубый голос сверху заставляет встрепенуться. Тон серьёзный, с некой претензией… На шутку происходящее не сильно смахивает, а значит, пора валить.       Юрко ныряю под чужую руку и, толкнув дверь, наконец, оказываюсь снаружи. Можно сказать, что мне просто повезло, ведь такого движения от меня тот парень не ждал. Но повезло же!       Вытащив телефон из кармана, быстро пробегаю глазами по расписанию, проверяя, где здесь кабинет английского. Понижаю уровень только что появившегося скилла под названием «топографический кретинизм» до нуля, убираю мобильник обратно на своё законное место в брюках и поднимаюсь по огромной лестнице на второй этаж, где сразу же замечаю нужный мне класс.       Так, всё, нужно собраться. Момент истины, блять!       С вальяжным видом открываю дверь, привлекая всеобщее внимание. Множество глаз мгновенно поднимаются на меня, прежде чем звенит звонок. Я, найдя свободное место возле окна на второй парте и имитируя сжатость в ходьбе, перемещаюсь туда. Знаю, что шёпот уже успел пойти, когда с грохотом ставлю свой портфель на пол. Нагнувшись и расстегнув молнию, вываливаю оттуда десяток дешёвых жёлтых ручек на стол. Засовываю одну к себе в карман рубашки, другие же оставляю валяться на парте. А парты, к слову, двойные. Но что-то мне подсказывает, что садиться со мной никто и не собирается. Бля, вот и славно!       Учитель, входящий в класс, видать, является нашим классным руководителем, ведь свою речь начинает с презентации меня.       Да, я Владимир. Вова и Володя — тоже я. Да, скоро почти конец сентября, но кому какое, нахер, дело? У вас, в этой вашей Америке, холод с нашим не сравнится, а учиться я всё равно не собирался. И мне искренне похуй на «Стоит одеваться по погоде» и «Постарайся привыкнуть к новому месту и подходу к образованию», ведь весной, на следующий же день после седьмого апреля, я начну планировать, как съебусь отсюда. У меня уже немало накопленных денег, осталось только разработать детальный план, чтоб этим же летом улететь обратно в Россию и перерезать все нити, ведущие ко мне.       — Привет, ребята, — после монолога учителя, развернувшись к классу, слащаво произношу я.       Некоторые начинают наигранно улыбаться, отводя взгляды, другие же игнорируют меня целиком и полностью, уже сделав для себя вывод о том, что я такой же фрик, как и тот парень в чёрном, сидящий в самом конце моего ряда, или как тот очкарик, сидящий посередине класса.       Оглядываюсь дальше. Фрик-извращенец, хиппи, нарик, нормисы… И лишь на одном светлом лице я замечаю искреннюю ухмылку. Девушка с длинными синими волосами смотрит прямо мне в душу, не стесняясь посмеиваться вслух. Она медленно кивает, будто бы показывая своё уважение или понимание.       Следуя моей тактике, именно по этим критериям мной принято намечать людей в друзья. И что-то мне подсказывает, что с ней мы точно споёмся.       Она сидит на четвёртой парте среднего ряда одна, то залипая в телефон, то показательно жуя жвачку, при этом чавкая на весь класс. Девушка надувает из неё огромные пузыри, словно бросая мне не только одну пластинку жвачки, но и вызов — кто из нас фриковее. Чтобы не отставать от неё, я, раскрыв и бросив себе в рот жвачку, вытаскиваю из рюкзака груду тетрадей. Вырвав из одной листок, начинаю театрально крутить головой из стороны в сторону, якобы думая, что мне на нём написать. Взяв ручку в правую руку, специально вывожу огромные кривые английские буквы и сердечко посередине. Проигнорировав слова учителя о создаваемом мной шуме, комкаю бумагу и бросаю прямо в синеволосую. Та успешно ловит мой огрызок тетради с посланием, и уже намеревается его раскрыть и прочесть, как вдруг в класс входят два парня.       — Я не разрешал вам пройти внутрь, — начинает руководитель, завидев лоботрясов.       Пиздец какой высокий чувак смеряет его равнодушным взглядом зелёных глаз, чуть склоняя голову набок. Его короткие тёмные волосы слегка развеваются на ветру, появившемся из-за созданного открытой дверью сквозняка. Он шмыгает носом с достаточно выраженной горбинкой, молча проходя на своё место в самом конце класса. Его друг в смешной кепке и белых очках, будучи ниже его как по росту, так и по социальному статусу, кидает учителю что-то вроде извинения, а после поспевает за ним следом. Они садятся позади синеволосой девушки, с подозрением осматривая предмет в её руках.       Я оглядываюсь, начиная изучать всю эту троицу подробнее. На девушке мятая рубашка, длинный галстук, короткая черно-красная клетчатая юбка, рыбные сети на ногах и, к моему великому сожалению, одинаковые белые носки. Зато хвостики у неё забавные. И очки крутые. Почти как мои.       Парень, тоже в очках, с презрением вглядывается в оправу моих, что-то нашёптывая себе под нос. Одет тот в красную кожаную куртку с тёмно-синими рукавами и какими-то надписями на английском. Джинсы… Обычные, обтягивающие. Вид сзади, наверное, должен быть лучше, чем спереди. Коричневый «штрихкод» на голове в виде волос напоминает мне мой, только другого цвета. Такой же зализано угарный. Вот только тот пацан так не считает. Об этом свидетельствует его злостная гримаса, посвящённая мне. Ну и пошёл на хуй.       И последний человек, интересующий меня… Высоченный хер, чьи бежевые рукава в бело-зелёную полоску я приметил сразу. Тёмно-зелёная куртка, под ней светлая футболка с розовой надписью «FUCK OFF». «Отъебитесь», значит… Понял. Это прямой намёк на то, чтобы к нему доёбываться. Он вырывает у синеволосой девушки мой расписанный клочок бумаги, раскрывая его вместо неё. Лицо парня становится ещё более мрачным, и я встречаюсь с его грозным взглядом. Ну и чем ему не понравилось моё «Я люблю тебя» на английском с огромным сердечком посередине? Забавно ж! Однако, увидев выражение этого титана, мне становится слегка не по себе. Нас ждёт очень интересный диалог. Или мне набьют морду в первый же день здесь. В любом случае… Я в настоящем предвкушении.       Отвлекает меня от мыслей уведомление, пришедшее на телефон. Достаю мобильник из кармана, замечая высветившееся уведомление от друга. Тот, что понятно, сейчас в России, полдничает. В сообщении от него короткое «Кд чд». Как дела? Да, нормал, сойдёт. Что делаю? Щас буду пиздюлей отхватывать.       Пересказав другу в мессенджере всё то же самое, убираю телефон обратно в карман. Звонок уже через считанные секунды, и я представляю, что меня ждёт.       Звук врезается по ушам. Поднимается суматоха, из которой я не успеваю ничего толком и выделить. Все быстро подрываются со своих мест, покидая класс вместе с учителем. Очкарик, который явно не поддерживает такой образ, а им и является, кричит что-то вроде: «Ребят, я уберу класс. Не за что!» Быстро вытирает маркер с доски и, подняв с пола разбросанные фантики от жвачки, убегает за всеми следом. И лишь я, задержавшись со сборами своего портфеля, встречаюсь с командой последних парт лицом к лицу.       Периферическим зрением я вижу как высоченная фигура устремляется ко мне. Собрав всё в рюкзак, мгновенно разворачиваюсь к ней, пока на меня накатывает волна страха. Да, я мазохист, но когда на тебя движется титан, выглядящий как тот, кто может тебя с одного толчка в другую вселенную откинуть, ты слегка напрягаешься, нежели возбуждаешься. Скорее интуитивно, чем намеренно.       — Ты тут новенький? — начинает высокий парень, опираясь на стул и наклоняясь ко мне.       Делаю вид, что не расслышал вопрос из-за шума, пусть и смотрю ему прямо в лицо.       — Ты новенький? — продолжает темноволосый, пока я начинаю ощущать резкие нотки табака, исходящие от него.       — Я Во…       — Это Стэйси. Моя подружка. Будешь ей такую херь писать, отъебу нахер, — показывая на синеволосую девушку, перебивает меня он.       Отъебать — конечно сильно. И я абсолютно не против, но мне интересно, что ж его подружка это игнорирует, улыбаясь мне, как ни в чём не бывало.       — А это Джексон, — хлопая чувака пониже по плечу, объявляет мне титан.       — А ты? — выгнув одну бровь и поправив очки, вопрошаю я.       — Тайлер.       — Нет.       Он непонимающе смотрит на меня, ожидая пояснений. И с каждой секундой его взгляд становится всё более жестким. Ух, веселуха.       — Вы русские. Что за даунские имена? — наклонив голову, я чуть приближаюсь к «Тайлеру», будто бы выплёвывая эту фразу ему в лицо.       В ответ на это он весь искажается, заметно заводясь. Я бы забоялся его ещё больше, если б случайно не представил, какой у него, наверное, огромный член. Теперь я просто смеюсь, мешая мысли в голове. Это та самая забава, для которой был придуман весь мой образ на сегодня. Момент, когда человек понимает, что ты не так то уж прост и не совсем ебёт, что ему делать со мной дальше.       Ох, да не парься, я дам тебе подсказку.       Заметив банковскую карту, наличку и паспорт, выглядывающий из кармана куртки «Тайлера», я пару секунд вглядываюсь в документ. И как же мне становится весело тогда, когда по золотистым буквам «РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ», я понимаю, что пакость состоится.       Повесив рюкзак себе на спину, я, чавкая жвачкой, смотрю прямо в зелёные глаза парня напротив, которые из-за освещения и выступающих линз для зрения кажутся светло-голубыми. В следующую же секунду, проскочив в открытое пространство между его рукой и торсом, я выхватываю из чужого кармана паспорт. Пользуясь недоумением всей троицы, раскрываю того и с улыбкой до ушей произношу свою победную шутейку.       — Владислав Калюка Станиславович… Владик.       Глаза Влада-Тайлера округляются от моей нахальности, рука тянется к моему лицу, и я, усмехнувшись под конец, сую в неё чужой паспорт. Вижу, как его дружок уже летит на меня, поэтому даю дёру.       Вылетаю из класса, перепрыгнув порог. Слышу разъярённый крик позади, но я, пусть и не такой высокий, весьма шустрый и бегать умею. Не долго, конечно, но быстро. А поэтому, чуть случайно не проглотив жвачку, скрываюсь за поворотом, прибавляю темп и отрываюсь от всех. Преодолеваю лестницу и забегаю на третий этаж. Быстрым шагом добираюсь до самого конца правого коридора. Народу здесь вообще нет, что удивительно… Перемена ж, как-никак.       — Ладно, хер с ним, — шепчу про себя, залетая в пустующий класс, который, видать, ремонтируют.       Борщанул ли я с Владиком? Не, это ещё не перебор. Борщ был бы, если б я его паспорт порвал нахуй. А это лишь миленькая прелюдия.       Рвано дышу, слыша собственное сердце, гудящее внутри. Оглядываюсь по сторонам, понимая, что кроме одной одинокой парты здесь больше почти ничего нет. Строительные материалы на полу, ошмётки огромных прозрачных пакетов, покрытые пылью… Окна полностью зашторены, дверь деревянная, в отличие от всех остальных стеклянных на этажах. В серо-пыльном классе стоит практически темень. Уютно.       Я сажусь на свой рюкзак, поставив тот на грязный пол. Ничего важного там нет и быть не может. Капля иностранной налички и телефон в кармане, пара рублей «на память из России» — там же. Все деньги и документы находятся дома, под новой кроватью, в ящике на замке. Ключ… В правом носке.       Я молча сижу в этом богом забытом месте. Изредка вздрагивая, ощущаю на коже холодный ветерок из какой-то щели. Так и не нормализовав дыхание после бега, пожёвываю уже потерявшую вкус жвачку, мысленно кусая кулаки.       Кажется, только сейчас ко мне приходит осознание, что я больше не в своём доме. Не в моём Питерском районе. Не с моими приятелями. Не в своей школе. Не в своей стране.       Грусть и злость нападают на меня одновременно. Мать — шлюха. Новый отец — пидрила ебучая. Страна — хуйня. Люди — дауны. Я — терпила, не лучше никого из перечисленных.       Поджав нижнюю губу, почёсываю шею, а после снимаю очки, протирая их краем рубашки.       Клоунада. Смешно, но в то же время — я въебал как не смешно.       — Хочу домой, — слетает с моих губ случайным образом.       Блять, ладно, да, я пиздец как хочу домой! Приколы, забавы, мракобесия… Всё это, конечно, очень круто, но в одиночку со всем справляться сложнее. Никто не разделит смех, а это очень хуёво.       — Эй! — от мыслей меня отвлекает внезапный женский голос, раздающийся за дверью.       Я съеживаюсь, надевая очки обратно. Зрение фокусируется вновь, а справа от меня открывается дверь.       Синеволосая девушка, заметив меня, раздаётся тихим хохотом, но не кричит кому-то о своём обнаружении, а медленно входит внутрь заброшенного класса, тихо прикрыв за собой.       — Ты, возможно, не увидел, но её можно закрыть, — включив свой телефон, та, с помощью света от экрана, указывает мне на щеколду.       — Ёбаный рот, — многозначительно протягиваю ей я.       Она садится на корточки сбоку от меня, протягивая мятый фантик из кармана. Я выплёвываю туда жвачку, а после она кладёт туда свою. Засовывает это месиво в один из ошмётков пакета, валяющегося неподалёку, а после бросает того в угол.       — Я Лиза, — шёпотом произносит девушка.       — Стэйси, блять, — посмеявшись, проговариваю я. — Вова, — решаю продолжить, спустя небольшую паузу.       — Эти имена, они, эм, прикол? — спешит оправдаться Лиза.       — А за упоминание настоящих еблет набивают?       — Нет, просто Влад…       — Супер адекват, — щёлкнув пальцами, рифмую я.       В ответ на это Лиза смеётся, убирая свой телефон в карман рубашки. Я слежу за тем, как та поправляет свои хвостики, а после начинает несдержанно хихикать.       — А «Джексона» как зовут? — подождав, пока та нормализует дыхание, вопрошаю я.       — Валера, — поджав губы, на быстром выдохе выдаёт Лиза.       — Понял.       Въебал я, а не понял.       В чём прикол этих имён? Почему Лиза встречается с этим ебланом? Что это вообще за компашка?! Вопросов много. И я был бы не я, если б не задал их все разом вслух.       — А, ну, имена… Они как насмешка над тем, что здесь ты можешь хоть рыбой себя наименовать, все будут обязаны звать тебя только так. Это что-то типа высмеивания толерантности, зашедшее слишком далеко. Если мы с Валерой планировали шуткануть и забыть об этом, то Влад зачем-то взял этот прикол на постоянную основу.       — И нахуя вы поддержали эту идею? — с искренним недопониманием предъявляю я.       — Мы друзья. Хорошие, со средней школы. Я была здесь совсем одна, когда Влад перешёл к нам. Потом появился Валера, и мы вправду сдружились.       — Но вы же с, блять, «Тайлером»… Э, встречаетесь?       — Ему так проще, — с негодованием отвечает Лиза. — У меня нет никаких чувств к нему, я даже прошу себя не целовать, но из его головы симпатию ко мне так просто не выбить. Этот год недо-отношений с ним — сущий ад.       Лиза обречённо вздыхает, сжимая кулаки.       — Я хочу быть друзьями, как прежде, а не это всё.       Молчу, совсем не зная, что сказать. Ситуация не из простых. Идей в голове много, но учитывая то, что я с этими людьми знаком буквально пару часов, все из них крайне безумны. Хотя, не лучший ли это показатель качества? Чем безумнее идеи… Тем выше их шанс успеха. А Лиза — девушка ровная, таким и… Помочь можно.       — Я пыталась ему объяснять, но он, сука, его, блять, просто не переломать нахуй! — по растущему количеству матерных слов в предложении я понимаю, что та уже на грани крика.       Я аккуратно приставляю второй палец к собственным губам, будто бы напоминая ей о нашем положении и важности тишины.       — Извини.       — Всё норм.       — Нет, правда, я что-то разошлась…       Сама не понимая своей спонтанной открытости, Лиза почёсывает нос, стараясь прикрыть этим движением своё лицо.       — Вылила всё на тебя разом, это пиздец, — совсем шёпотом произносит она.       Девушка облокачивается на стену, а после зарывается лицом в свои колени, по-прежнему сидя на корточках       — Слушай, а ты пробовала встречаться с другими? — кашлянув, начинаю я.       Блять, а это даже слегка стыдно. Ну и о чём, спрашивается, я думаю?       — Ничем хорошим это не заканчивалось, — вынырнув из своих коленей, хмурится она.       — В плане?       — У Влада… Некие проблемы с агрессией ещё с детства. Он ведёт себя максимально спокойно, но стоит надавить на какой-то малюсенький рычажок в его голове, как он срывается. Из-за этого ни один из моих парней, хм, начиная с этого лета, более чем на неделю не задерживались.       — Он им угрожает или бьёт? — в этом и заключался мой изначальный вопрос.       — Всё вместе, — Лиза выпрямляется, пока я смотрю ей прямо в карие глаза.       Те, под светом загоревшегося экрана телефона, отливают желто-зелёным. Она заметно погрустнела, а мне заметно стало её жаль. Я похлопываю её по плечу, пока та поправляет сползшие очки.       — У меня есть идея. Не уверен, что ты её оценишь, но всё же…       Да, мы совсем не знакомы. Да, это действительно стрёмно. Да, на её месте я послал бы себя куда подальше. Но да, мне похуй на это.       — Я могу, эм, — я сам хмурюсь, не веря, что собираюсь это сказать. — Побыть твоим парнем. Так, ну, я думаю, что Влад отстанет, ведь сдаваться я не собираюсь.       Взгляд, падший на меня со стороны Лизы, сначала выражает насмешку, будто бы спрашивая, серьёзно ли я это говорю. Но вскоре после уверенного молчания с моей стороны, тот становится задумчивым.       Так, блять, я не фрик ебучий… Нет, я фрик, но типо… Блять, нет, это щас очень странно прозвучало.       — Нет, я не буду тебя целовать или что-то в этом извращённом плане.       Фух, уже лучше.       — Ты же понимаешь, что он уже негативно настроен на твой счёт?       Правда, косяк за мной уже имеется. Но разве это так уж и плохо?       — Будет ещё забавнее, — хмыкнув, утверждаю я.       — Тебе будет в разы хуже, чем кому-либо.       — Похуй, — махнув рукой, киваю в сторону Лизы.       Не решаюсь сразу высказать ей в лицо все свои наклонности, поэтому обхожусь любимым «Мне поебать».       — Блять, я не знаю, — резко вздохнув, рассуждает про себя Лиза.       Ладно, я уже и сам начинаю думать о том, что сказанул это зря. Я… Не всегда супер смелый человек. И да, бываю смущён, мне тоже бывает неловко.       Так. Нет, сдаваться нельзя. Главное — всё подобное переводить в шутку, и даже в этой ситуации до потехи не так уж и далеко.       — Клянусь, будет, по крайней мере, весело, — приподняв свою искажённую жизнью бровь, обращаюсь к девушке.       — Просто не очень хочется, чтобы тебя убили, а мой друг сел за убийство.       — Ну, убить я себя не дам, если тебя это обнадёжит!       Та подхватывает мой тихий смех, начиная перебирать пряди волос в левом хвостике. Мы молчим долгую минуту, пока она не решается заговорить.       — Давай.       Вот и забились.