Забавы ради

      Я приподнимаюсь с места, хватая с пола рюкзак.       — Тогда нам нужен план, — воодушевишь, произношу это с ухмылкой.       Подаю руку Лизе, закинув портфель на плечи. Та хватается за меня, когда я помогаю ей встать. Пока я проверяю карманы, она поправляет одежду, отряхиваясь от пыли, а после улыбается мне в ответ.       — Уже скоро звонок, — взглянув в экран телефона, объявляет девушка.       — На следующих переменах будет проблематично выскочить куда-то вдвоём. Тогда… Встретимся после уроков? — предлагаю я, почёсывая шею.       Она протягивает мне мобильник, без слов попросив вписать туда свой номер. Я вытаскиваю из кармана свой телефон, проверяя его. С новой иностранной сим-картой весьма тяжко, приходится каждый раз сверяться по цифрам.       — Договорились, — говорит Лиза, когда я, вписав ей в контакты себя, передаю телефон обратно.       Она, запихнув тот в карман рубашки, открывает дверь и, оглядевшись, делает шаг вперёд.       — Урок русского будет на первом этаже, в левом крыле, там стена в сетку, — кидает куда-то в пустоту коридора Лиза.       — Я выйду через несколько минут после тебя, — посмеиваюсь, когда та оборачивается на меня.       Девушка одобрительно кивает, а после выскакивает за пределы заброшенного класса.       Я прикрываю за ней дверь и убираю всё обратно по карманам, подняв с пола упавший рубль. Вновь оставшись наедине со своими мыслями, не спешу унывать: в этот раз они сильно положительнее тех, что были до встречи с синеволосой.       Меня ждёт абсолютное веселье. Сука, я уже представляю! Школьная драма — то, чего мне так не хватало в жизни. Заняв себя этим, я точно не заскучаю.       Выждав положенные пять минут и успешно проигнорировав звонок, прозвеневший секунд триста назад, я выхожу из класса, опасливо поглядывая по сторонам. Фух, никого.       Выбегаю к лестнице и, перепрыгивая через ступеньки, добираюсь до указанного Лизой кабинета. Стеклянные двери, стены кажутся полупрозрачными из-за их специфичной структуры. Пустое пространство чередуется с оранжево-красными клетками, все они отдают раздражающим блеском, не жалея светочувствительных эпилептиков ни на секунду. Мне повезло, что таковым я не являюсь, иначе б уже давно валялся с судорогами на полу.       Вхожу в класс, брякнув быстрое извинение за опоздание. После одобрительного кивка со стороны учительницы, прохожу на своё место, решив весь урок залипать в окно. Сняв свой портфель и поставив его на соседний стул, замечаю прокатившуюся по моей парте и упавшую на пол бумажку. Оборачиваюсь назад, решив найти того, кто так яростно загрязняет окружающую среду, но почти сразу возвращаюсь в изначальное положение, заметив на конце класса Влада, испепеляющего мне душу своим негативно-безразличным взглядом. Лан, похуй, не так уж и интересно было.       Остаток урока проходит в полной тишине с моей стороны. Я пару раз переглянулся с Лизой в зеркале, висящем около доски, насчитал тридцать пролетающих птиц за окном, представил, где на школьном дворе могла бы быть спрятана закладка, мысленно пошутил над тем, как нелепо выглядит герб этого учебного заведения, а потом минуту с чем-то грыз себе локти, отсчитывая секунды до звонка.       Моя тактика на все эти дни проста: провоцировать, прятаться и бегать, а потом отхватывать сполна. Говоря поподробнее… Приходить на урок, ни в коем случае не разбрасываться своими вещами, чтоб их потом не пришлось собирать, отсиживать пятьдесят минут своего «нихуя-незнания», а после молнией съёбываться из класса. На перемене буду ошиваться либо возле учителей, либо в том заброшенном классе. Возле преподавателей драку никто не завяжет, а заброшенный класс никому нахуй не сдался. И уже после того, как подолью достаточно масла в огонь, буду по своему же желанию давать себя поймать. Вот только одна загвоздка… В туалет ходить будет… Эм, проблематично. Там меня сразу выловят и убьют. Да, я мазохист, но, как бы сказать, всё зависит от настроения. Подставляться лишний раз не горю желанием, жить мне пока ещё хочется.       И если мне всё равно не избежать насилия в свою сторону, тогда я просто буду его контролировать. Это гениальнейшая идея из всех существовавших, как я считаю. Раз не получится, да и не хочется избавляться от насилия, то нужно его подчинить. А переламывать всё под себя я умею. Не всегда получается, правда, но попытка не пытка.       Сорвавшись со своего места, вылетаю из класса как ошпаренный. Шаг, шаг, шаг, и вот я уже в своём убежище. В этот раз не хочу испытывать судьбу, а поэтому закрываю дверь на щеколду, показанную мне ранее Лизой.       Вытащив из кармана телефон, присаживаюсь на одинокую парту, начиная проверять уведомления одно за другим. Даня: Бля, Вов, Денис уже заебал ворчать о том, как по тебе скучает. Ты чё ему не отвечаешь?       Ох, ёбан в рот! Я и забыл о своём обещании извещать его о всём происходящем здесь. А ещё тот просил меня запилить селфи…       Отправив Дане многозначительные две скобочки, открываю чат с Денисом. Начинаю записывать голосовое сообщение, блуждая взглядом по разваленному классу.       — Блять, сорян, меня тут загоняли, — тихим голосом начинаю я, усаживаясь на парту полностью. — Да, мать как обычно, а этот «Американский папаша» меня всё ещё игнорирует, — отвечая на все сообщения друга, рассказываю я. — Что про школу сказать… Миленькая. Уже успел найти на себя балагура.       Я завершаю голосовое, просмеявшись в конце. Болтаю ногами, включая фронтальную камеру. Слегка отклоняюсь назад, вытянув руку с телефоном подальше от лица, и делаю селфи, сразу отослав то другу в чат. Морда на нём из-за яркой вспышки у меня кривая, но пока ещё не битая. Фон уродливый, зато почти всё затемнено. Я улыбаюсь, разглядывая фотку, пока не нахожу на ней ту деталь, из-за которой чуть не валюсь с парты разом. Прямо позади меня, на серой стене, висит жутковатый портрет. На вид это какой-то учёный, однако его лицо стёрто, а края уж больно потрёпаны.       Я с долей ужаса поворачиваюсь назад, обнаруживая там ту самую картину. Убираю телефон обратно в карман брюк, слезаю с парты и подхожу к ней ближе. В абсолютной тишине я подмечаю подозрительное тиканье, раздающееся за ней. Приближаюсь к стене вплотную, однако на слуховую галлюцинацию это не смахивает. Больше похоже на… Бомбу.       Передёрнувшись от этой мысли и поправив лямки рюкзака на плечах, я аккуратно прикасаюсь к краям холста. Так, сука, подумав логически… Никто бы не стал закладывать взрывчатку в самом безжизненном месте школы. Это скорее…       Медленно снимаю картину с гвоздя, обнаружив в стене позади полноценный тайник с… Часами. И ничем более. Кто-то просто запихнул их сюда, видать… Забавы ради.       Кладу портрет на землю, достаю бедные запылившиеся настенные часы, начиная изучать те. К сожалению, без света это получается достаточно скудно, а поэтому, перехватив их в левую руку, вытаскиваю телефон из кармана. Включив фонарик и сдув с предмета всю лишнюю пыль, я всматриваюсь в круглые очертания старых часов, подмечая всё ещё ходящие стрелки внутри. Сверившись с циферблатом на мобильнике, понимаю, что время на них отстаёт всего на несколько минут. Скорее всего, это из-за того количества пыли, что в них засела. Да и хранить часы в такой прохладе — идея не из лучших. Ну, блять, щас починим!       Я оглядываю весь строительный мусор, но даже подсветив каждый пакет фонариком, не нахожу там отвёртки. Моментальное разочарование! Блять, а я уже хотел… Эх, ладно, оставлю это занятие на ближайшее будущее. Приду сюда завтра со всем снаряжением, спизданутым у маминого хахаля, и хуй мне что помешает. А вот повесить часы обратно я могу и сейчас, ведь прямо над гвоздём для картины находится такой же.       Отряхнувшись от мелкого мусора, протираю телефон о ткань брюк и, запомнив наощупь положение гвоздя, кладу мобильник в карман. Положив часы на пол, сначала возвращаю чудаковатую картину на место, а после, взяв «время» в свои руки, закрепляю его отверстие на выпирающем объекте в стене. Не уверен, что это тот гвоздь, на который я изначально планировал повесить часы, но уже похуй. Главное, что они держатся и не падают.       Звук от пришедшего уведомления отрезвляет меня, и я молниеносно перемещаю мобильник в свои руки. Лиза: Ты где пропал?! Тебя уже десять минут весь класс ищет, мы без тебя на улицу выйти не можем.       Ух, блять. Я пропал. Таблица с расписанием, которую я открываю сразу после этой мысли, говорит мне всё то же самое. Физкультура, мать её в рот.       Подорвавшись с места, я зажимаю в руке мобильник, поправляя рюкзак на плечах и отпирая щеколду другой. Распахиваю дверь на себя, выбегаю наружу, еле успев закрыть за собой, а после махом перепрыгиваю половину школы, оказавшись на первом этаже.       Блять, где здесь выход?!       Помогает мне силуэт Лизы, показавшийся на другой стороне коридора. Я подбегаю к ней за считанные секунды, чуть не врезавшись в остальных людей. Та почти незаметно улыбается мне, изгибая одну бровь.       — Где тебя носило, новенький? — раздаётся бас справа от меня, прежде чем я ощущаю толчок в спину, пришедший оттуда же.       Повернувшись, замечаю дружка Влада. Он, разодетый в синие спортивные штаны и обтягивающую футболку, придерживает свои белые очки с чёрными линзами. Исходя из надписи на футболке, мой одноклассник является членом спорт-команды. Но вот нахера он наматывает круги вокруг своей оси, никак не останавливаясь на одном месте, я не выкупаю. Как его там звали… Валера?       — Тренер, Вова здесь! — отвлекает меня от несостоявшейся потасовки Лиза, выкрикнувшая это мужчине неподалёку.       — Наконец-то! — подойдя ко мне, по всей видимости, учитель, подталкивает меня рукой к выходу.       Ничего не понимая, я молча позволяю себя передвигать, выслушивая под ухо какие-то наставления. Мир даёт трещину в тот момент, когда я оказываюсь спереди всех классов, а слева от меня образуется фигура человека на полторы головы выше меня. Красные шорты, сильные ноги, белая майка с английской надписью команды, татуировки на руках…       — Как погодка? — не сдержавшись, язвлю я, прежде чем поднять голову и встретиться с высокомерным взглядом Влада.       Я неловко посмеиваюсь, отворачиваясь в сторону. Ух, бля, вот я молодец! Приколист, нахуй, которых только поискать! Аж всё тело пробирает дрожь от смеха. Выдал базы, рассмешил смешного!       Ещё веселее становится тогда, когда притворно-сладкий тон неподалёку начинает приближаться.       — Забавно, — Влад, якобы по-приятельски кладёт мне руку на плечо, шепча это прямо в ухо.       Постепенно давление начинает возрастать, боль растекается по шее, забираясь в голову. Я выпускаю из лёгких сдавленный смешок, сигнализирующий о нарастающей панике. Я пытаюсь не свалиться с ног, ощущая лопающиеся сосуды над ключицами. Калюка надавливает на одну из самых мерзких точек человеческого тела, заставляя меня съежиться. Боковое зрение присылает мне уведомление о том, какой психически-нездоровый интерес мерцает в глазах «Тайлера», рассматривающего мою реакцию. Он будто бы высасывает из меня все жизненные силы через взгляд. Понимаю, что если попробую ответить ему тем же, будет только хуже. Поэтому и отвечаю ему тем же, кладя свою ладонь поверх чужой руки.       Страх перед титаном отходит на задний план, уступая своё место азарту и наслаждению от боли. Я ж говорил, что будет весело!       — Смотри, стонать не начни, — завидев довольную улыбку на моём лице, с брезгливостью предупреждает Влад. — Педик.       Ох, знал бы он, что я уже в миллиметре от этого… Э, стоп, какой педик? Ты больше не в России, бро, опомнись!       Так, блять, такие рассуждения — прямой намёк на то, что пора прийти в себя! Сука, заигрался! Но приятно как… Но я, да педик?! Это конечно правда, но это пиздец.       Если сексуальное давление и существует, то, то, что происходит сейчас, уже выходит за рамки, тревожа мой член. Нужно заканчивать эту милую прелюдию, пока та не переросла в полноценное избиение меня. Тогда слушок о моих специфических предпочтениях уж точно пройдётся по всей школе.       Чтобы не двинуть коньками прямо сейчас, мне приходится начать проделывать со Владом аналогичные ему деяния. Я сжимаю его накачанную руку, что есть сил, заставляя того разорвать захват. Я слышу, как он шипит, устремляя свой взгляд мне в макушку, от чего выпрямляюсь ещё больше, почувствовав определённую долю власти над ситуацией.       — Зря ты это, — снизив свой тон до максимума, нарекает Калюка.       Знаю, поэтому так и сделал. Я просто не могу перестать искать себе приключения на задницу, хоть убейте.       Отрывает нас друг от друга свист тренера, давшего команду на выход из здания. Влад с размаху врезается в меня плечом, начав быстрый шаг. В голову отдаёт волна жуткой боли, челюсть клацает, а попытка заговорить успеха не достигает.       Сука, какой же кайф.       Согнувшись вдвое, я пропускаю почти всю толпу параллельных классов, пока меня не подбирает Лиза.       — Ты мазохист, — поджав нижнюю губу и наклонившись к моему переполненному удовлетворением лицу, твёрдо и прямо заявляет она мне.       — Это так очевидно?       Эх, а я планировал скрывать свои наклонности хотя бы некоторое время.       — Если посмотреть в лицо, то да. У тебя вид, будто ты сейчас обкончаешься, — девушка посмеивается, пока я замечаю отсутствие формы на ней.       — Что ж, это правдивое замечание, — смеюсь, пока та не хватает меня за шиворот, заставляя разогнуться.       — Пошли уже, — возмущается синеволосая, подталкивая меня начать движение.       Мы выходим за пределы здания, в глаза врезается солнце. Я морщусь и поправляю очки, пока Лиза говорит мне ускориться. Спустя пару моих вздохов, мы всё-таки догоняем тренера, став частью огромной толпы на поле под американским флагом.       На улице тепло, наступившая осень почти не ощутима. Не могу поверить, что, по словам классного руководителя, скоро придут холода.       Смотря на всю эту зелень и позитивность чужой страны, мне даже становится слегка душно. Воздух не сжатый, скорее сжаты мои собственные лёгкие, всё ещё привыкающие к изменению климатических условий. Тяжко.       — Так, распределяемся по росту! Девочки идут вперёд, — дав команду, присвистывает тренер.       Все выстраиваются в одну огромную линию, и я теряю Лизу из виду. Оказывается, что ниже меня здесь никого нахуй не существует, ведь я мгновенно оказываюсь самым крайним.       Оглядываю всю полосу из учащихся, замечая Влада в самой середине. Он стоит на границе с девочками, выступая как самый высокий из парней. Рядом стоит фрик в чёрных одеяниях, а неподалёку от них располагаются ботан и Валера. Зависть сковывает при их виде, блять, я б тоже хотел смотреть на всех с высока!       — Всех лоботрясов, которые не занимаются, попрошу присесть на скамьи, — выкрикивает один из учителей-напарников тренера, указывая на трибуны справа.       Я медленно делаю шаг назад, начинаю движение позади всей толпы, но не успеваю я и дойти до женской половины, как чужая рука цепляет меня за локоть, притягивая к себе.       От удивления я слабо вскрикиваю, но не успеваю и опомниться, как уже стою смирно, выслушивая строгое требование в своё ухо.       — Не отводи от меня глаз.       Я узнаю в этих словах голос Влада, врезаясь носом в его спину. Табак, опять табак. Чувствую чужое дыхание, врезающееся мне в шею, пока Калюка в полоборота разговаривает со мной.       — Понял? — угрожающе произносит Влад, оставляя белые следы от своих пальцев на моей руке.       — Я въебался, — рассмеявшись, проговариваю я.       — Что?       Договорить нам не даёт приказ тренера. Вся команда срывается с мест, выбегая на середину поля. Влад отталкивает меня в сторону, догоняя товарищей, а я, пошатнувшись, выжидаю несколько секунд, а после начинаю движение в сторону трибун.       Обдумывать только что сказанное Владом мне трудновато. Всё дело в налегшем давлении на мою грудную клетку. Блять, я впервые чувствую такое от чьих-то слов и действий вместе. Обычно меня просто хуярили, либо вызывающе говорили со мной. Но никто ещё не совмещал это, вкладывая так много холодной агрессии и высокомерия в свои предложения.       Я б определённо соврал, сказав, что это не возбуждающе. Чёрт, это просто поразительно! Такой невероятно сильный эффект, расплывающийся по телу страхом и похотью,мне ещё не снился. Сука, это точно не зря! Не зря, вообще нет! Блять, я хочу ещё.       Тело дрожит, плавится и ноет, будто впервые оказавшись под действием какого-нибудь сильного наркотика. Голова гудит, требуя ещё одну порцию чужих харизматичных речей и прикосновений, а с губ не сходит безумная улыбка, отталкивающая всех сидящих.       Пусть пялятся, мне абсолютно поебать. Я жадно хватаю воздух, снимая рюкзак с плеч. Хватаюсь за поручень и, найдя глазами Лизу, пробираюсь к ней. Плюхаюсь задницей на синее пластиковое сиденье, поднимая задорный взгляд на девушку.       — Я даже спрашивать не буду, в норме ли ты, — Лиза подаёт мне открытую бутылку воды, и я иссушаю её разом.       Поставив рюкзак на соседнее кресло, перестаю дышать.       — Я хочу твоего парня.       Честность и прямолинейность — один из залогов успеха. Я пользуюсь ими всегда, никогда не жалея о последствиях. И этот случай не станет исключением.       — Забирай, мне не жалко, — подхватив моё настроение, насмехается Лиза.       Это не романтические чувства. Это несдерживаемое желание. Это ебучее, раскалённое возбуждение, разрывающее пламенем изнутри.       Я чувствую, как горят мои собственные глаза, жадно цепляясь за фигуру Влада. Синеволосая забирает бутылку из моих рук, когда та в них начинает трескаться. Адреналин зашкаливает. Я ловлю на себе его взгляд через всё поле. Он скалится, замечая свою подружку рядом со мной. Я могу ощутить всю злость и негодование в нём, когда он сбивает игрока чужой команды с ног. Земля уходит из-под моих собственных, когда тот начинает атаковать врезавшегося в него парня. Мяч под ногами Влада — моё чувство достоинства, само желающее попасть под его удары.       И если для него всё это попытка доказать свою возвышенность и силу передо мной, то для меня это то, на что я буду надрачивать сегодня вечером.       Я не слежу за процессом игры, наблюдаю лишь за ним, будто смотря на последнюю бутылку дорогущего виски в магазине. Он такой же крепкий, такой же пьянящий и такой же желанный, если я могу позволить себе это сравнение.       Свист тренера пролетает по всей округе, символизируя окончание игры. По тому, как все парни вокруг налетают на Влада, я понимаю, что они выиграли. Юноши уходят с поля, уступая очередь девушкам.       Я достаю телефон из кармана, судорожно проверяя время. Я пялился на него почти час. Ахуеть.       Более-менее придя в себя, поворачиваюсь к зависающей в мобильнике Лизе, а после возвращаю внимание и к своему. Уведомления сами себя не прочитают, друзья сами себе не ответят. Денис: Ну, имба. Держи в курсе, мой Американский собрат.       Нажав на авто-воспроизведение речи в текст, я начинаю говорить.       — Блять, знал бы ты, какая это имба… Денис: В плане?       Поняв, что мой голос слишком сильно дрожит, решаю лучше написать всё не менее сотрясающимися руками. Ну, теми хоть каплю управлять можно. Вова: Я нашёл себе идеального претендента на роль того, кто разукрасит мои будни здесь. Денис: Педик.       Коротко и ясно. Однако вот в чём загвоздка… Это в стиле Дани, а не Коломийца. Вова: Он заснул первым?       В ответ мне приходит двадцатисекундный видос, где выдавший себя Даня, на фоне храпящего на полу в обнимку с Ильёй Дениса, хмуро смотрит в камеру. Вспомнив, что Коломиец говорил мне о планируемой тусовке, на которую приедет несколько его друзей из Москвы, я понимаю, о чём шла речь тогда. Я отсылаю им банальное «Спокойной ночи», после чего выключаю телефон, убрав тот обратно в карман.       Но вернуться в реальный мир и понаблюдать за женской игрой я так не смог. Там не было Влада. Поэтому я просто пялился в свои колени, окончательно потеряв того из виду.       И вот, со свистом учителя, наконец, наступает перемена. По команде я, забрав рюкзак, выстраиваюсь всеми возле выхода с поля, теперь уже в хаотичном порядке. Я пошатываюсь из стороны в сторону, используя Лизу как свою опору. Две физкультуры подряд измотали меня на славу, пусть я ни во что и не играл.       Когда все начинают движение, мы с Лизой подстраиваемся под темп, но я быстро сбиваюсь на медленный шаг, потянув девушку на дно за собой. Тело всё ещё горит, но ощущение уже более странное, чем приятное. Напоминаю себе героинового наркомана, переваливаясь с ноги на ногу. Я еле дохожу до школы, всё-таки решив оставить портфель в шкафчике. Засовываю ключ от него себе в левый носок и с трудом разгибаюсь, пытаясь прийти в себя.       И клянусь, у меня бы это получилось, если б не Влад, так удачно подошедший сзади.       — Реально глаз с меня не сводил, — начинает он, но, завидев Лизу, переходит с удивлённого на более грубый тон. — Только я вот понять не могу, хули ты ошиваешься рядом с моей девушкой.       — Мы сдружились, — пожимая плечами, отвечает за меня Лиза.       — Ты реально хочешь общаться с этим отребьем? — развернув меня к себе, продолжает Влад. — Ты посмотри на него, — он перехватывает мои очки, снимая их с моего лица.       Надевает их на себя, начиная приговаривать что-то нелепое. Честно, забив на то, что я сейчас выступаю как жертва буллинга, смотря на расплывающиеся из-за моего паршивого зрения кривляния, напротив, мне становится смешно. Блять, кто бы не заржал, смотря на искажённую человеческую мимику?       Однако, заметив на моём лице намёк на улыбку, Влад, к сожалению, заканчивает представление, положив мои очки наверх всего стеллажа из шкафчиков.       — Ещё комментарии будут, урод? — потирая глаза, посмеиваюсь я.       Подпрыгнув, я забираю свои очки и, надев их, наконец, фокусирую зрение на… Разгневанной роже напротив.       — Что ты сейчас сказал?       Э, да я сам и не понял. Оно само сорвалось, жизнью клянусь!       Интуитивно пячусь назад, смотря уже на отрицательно мотающую головой Лизу. Влад, приобнимая ту, медленно опускает руку ей на талию, а потом убирает вовсе, делая шаг в мою сторону. Я меняю направление своей ходьбы, но так и не разворачиваюсь, смотря на Влада без остановки. Мои быстрые шаги назад поддерживаются шагами вперёд с его стороны. Толпа, пришедшая из другого коридора, сливается со мной, фигура Калюки начинает мелькать, а я, видя, как чужое лицо становится ещё хладнокровнее, чем прежде, наконец, поворачиваюсь, срываясь на бег.       Адреналин хлыщет пуще некуда. Мне страшно, смешно и интересно. Я могу сдаться ему прямо сейчас, а могу продолжить бег. Если уж он идентифицирует себя как «Тайлер», то я ощущаю себя персонажем игры, в которой абсолютно каждое действие будет иметь последствия. К примеру: если я сейчас остановлюсь, то могу избежать шанса быть отпизженным, ведь справа от меня виднеется учитель, а если сверну налево, продолжив погоню за собой, то могу отхватить вдвойне, если меня поймают. А есть и третий вариант событий, который мне видится самым интересным.       Я забегаю на лестницу, протолкнувшись через поток людей. Слышу крик позади, сигнализирующий о том, что сдаваться Влад не собирается. Буквально распинав кучку ребят, пробегаю до третьего этажа, сворачивая в сторону уже знакомого мне убежища. Пользуюсь тем, что Влада на выходе с лестницы стопорит пара учителей и, добежав до самого конца крыла… С разбега врезаюсь в стену, забыв, что пока я оглядываюсь назад, на затылке лишние глаза не появляются.       Благо голова цела, а поэтому, не обнаружив у себя затуманенного сознания, я юрко просачиваюсь за приоткрытую деревянную дверь, попадая в заброшенный класс. Запираюсь изнутри, отходя от стены на несколько метров. Правое плечо и бедро отдают невероятной болью, сердце выпрыгивает из груди, когда я начинаю тихо хохотать.       Такой вариант событий идеален именно потому, что сейчас, пока я нахожусь в полной безопасности, Владу придётся накапливать эмоции, не имея возможности сразу сорваться на меня. И чем больше тот будет терпеть, тем забавнее мне будет потом.       Насмеявшись вдоволь, я понимаю, что искать меня здесь он не собирается, а поэтому расслабленно подхожу к окну, пытаясь отодвинуть штору. В темноте сидеть, конечно,клёво, но солнечный свет не помешал бы. Пытаюсь сдвинуть ткань в сторону, однако та оказывается прибитой к стенам с помощью строительного степлера. Оторвать занавес вместе со стеной мне не сильно хочется, поэтому решаю отстать от бедных окон.       Под спокойное тиканье часов, я уже хочу подойти к двери и разведать обстановку снаружи, как вдруг с моим же следующим шагом, в правую ляжку со всей дури врезается что-то слишком уж острое. Я испуганно достаю из кармана телефон, стараясь не закричать от негодования на всю страну. Стекло полностью разбито, а самый массивный осколок, отпавший от него и оставшийся внутри брюк, под углом впивается мне в ногу. Видать, стук моего сердца перебил хруст в кармане при столкновении со стеной.       Испугавшись того, что в открытую рану могут попасть мои драгоценные рубли, я, на секунду замешкавшись, залезаю на парту. Отложив телефон и приняв сидяче-лежащее положение, выпрямляю ноги, задрав рубашку. Выбрасываю запачкавшуюся иностранную валюту на пол, а пару рублей перекладываю в левый носок к ключу от шкафчика.       Первая попытка залезть в карман и вытащить осколок заканчивается глубоким порезом на ладони. Я высовываю руку, оглядывая ещё одну образовавшуюся рану. Кожа аккуратно расходится от второго пальца до противоположной стороны запястья, будто бы я схватился за нож. Я любуюсь ей ровно до тех пор, пока капля крови не падает на край рубашки, оставляя там отметину. Блять, я проебался.       Вторая попытка проходит более аккуратно, чем предыдущая. Я медленно залажу к себе в карман, хватая осколок первым и третьим пальцем. Потянув в сторону, извлекаю его сначала из своей ноги, а после и из брюк. Злостно откидываю окровавленный предмет в сторону окон и тот, столкнувшись со шторами, медленно сползает по ним вниз.       Без воды не обойтись. Здесь пыльно, грязно и темно. И, сука, подхватить заражение я не собираюсь.       Придётся выйти.       Я приподнимаюсь с парты, придерживая своё тело левой, чистой рукой. В неё же перемещаю разбитый вдребезги телефон, еле сдержав желание отбросить его куда подальше. Быстрым шагом подбегаю к двери, отпираю щеколду. Выскакиваю за пределы, понимая, что в коридоре всё ещё разгуливают ученики. Блять, точно, сейчас же конец обеденной перемены! Все уже нажрались и разгуливают по школе…       Закрыв за собой, делаю вид, что вышел из соседнего кабинета. Сжав раненую ладонь в кулак, я максимально незаметно прохожу мимо людей, склонив голову к полу. Ну или мне так кажется, ведь даже я прекрасно вижу, как после меня аккуратной дорожкой остаются капли крови. Те быстро засыхают, не размазываясь ногами учеников по всей поверхности. Либо же это я из-за боли в ноге иду слишком медленно, поэтому происходящее вокруг несётся сломя голову.       Завидев синюю табличку, я всё-таки ускоряю темп. Захожу в туалет, сразу подлетаю к раковине. Разжав кулак, я подставляю ладонь под автоматически включившуюся воду, смывая с неё никак не останавливающуюся кровь. Положив телефон на край раковины и выдавив мыло на левую руку, начинаю промывать ту от пыли, а после, убедившись в её чистоте, зажимаю несколькими пальцами рану на другой. Стиснув челюсть, мою обе руки с мылом, пока боль в ноге только нарастает.       — Эй, ты как?       Я резко поднимаю голову, заметив в зеркале парня с осветлёнными волосами. В нём я узнаю своего одноклассника-фрика, расхаживающего по школе в чёрной толстовке и таких же тёмных шароварах.       Как и ожидалось, полностью незамеченным я не остался.       — Сойдёт, — бросаю это «на отвали», заметив, как тот начинает приближаться.       Бросив взгляд на мои руки, а потом завидев в отражении разводы на брюках, тот слегка кривится, но в следующую же секунду бросается к кабинке туалета, притащив из нее рулон туалетной бумаги. Он протягивает мне пару оторванных листов, помогая вытереть ладони. От тонкой туалетки остаются лишь кровавые следы, когда я выбрасываю эти ошмётки в бак, стоящий рядом.       — Тебе б в медпункт, — полностью оценив моё состояние, подмечает парень.       — Ну так веди, блять! — почувствовав снова выступившую кровь, рявкаю я.       Хватаю разбитый телефон и, без лишних слов, мы срываемся с мест, покидая туалет. Передав мобильник фрику, я подкладываю свою левую ладонь под правую, мешая вытекающей крови падать на пол. Следую за этим чёрным парнем до нижнего этажа, где, как оказалось, неподалёку от главного входа находится медпункт.       Он открывает мне дверь, пропуская внутрь. Я пробегаюсь глазами по помещению и, завидев молодую женщину в медицинском халате, начинаю движение к ней. Пока та пишет что-то в журнал, подставляю ей окровавленную руку прямо под нос, требуя обратить на себя внимание.       — Ох, господи! — вскрикивает она, махом усадив меня на стул.       Начинает метаться по кабинету, чуть не сбив с ног фрика. Подлетает ко мне и, схватив мою руку, обращает внимание на заляпанные кровью брюки. Она цокает мне в лицо, не стараясь спрятать своё негодование. Вылив на меня все свои склянки, та заканчивает обрабатывать рану на ладони и перебинтовывает всё до кисти, не затронув лишь пальцы.       Блять, больно. И болеть, по ощущениям, будет ещё долго.       — Номер класса?       — Не помню, — усмехнувшись, отвечаю я.       Здесь нет букв… По типу «Одиннадцатый «А» и прочего… А поэтому я хер знает. Помню лишь то, что кабинет классного руководителя находится на втором этаже… Там, куда я пришёл на первый урок.       — Имя ответственного за вас преподавателя? — скосившись, продолжает женщина.       — Джеймс Николсон, — проговаривает мой одноклассник вместо меня.       — Снимай, — вновь зацепившись взглядом за мою окровавленную ногу, приказывает медсестра.       Я поглядываю на фрика, одиноко стоящего в углу кабинета, и встречаюсь с ним взглядом. Меня его присутствие не смущает, а вот женщине в белом халате тот явно не нравится.       — Молодой человек…       — Уже ухожу, — пожимая плечами, перебивает медсестру фрик.       — Как тебя звать то? — кричу ему в след, уже вытаскивая белый платок из своей расстёгнутой ширинки.       — Антон, — произносит он перед тем, как покинуть кабинет.       Ну, спасибо тебе, фрик-Антон.       Откинув ненужный платок куда-то на койку, снимаю брюки и сжимаю их в левой руке, пока медсестра начинает меня отчитывать.       — Где ты так умудрился?! — прикрикивает она, параллельно расстёгивая мою рубашку, чтобы застегнуть ту «по-нормальному», не пропустив ни одной пуговицы.       — О ручку двери, — на ходу сочиняю я.       — А это? — указывая на мою ногу, вопрошает женщина.       — Упал и напоролся на стеклянную фигурку треугольника.       Я знаю, что она мне не поверит, да и похуй. Жаловаться никому я не собирался, а поэтому проверять по камерам ничего и не станут.       Медсестра выливает мне на ногу перекись, кровь шипит, начинав свёртываться быстрее. Я наблюдаю за белыми пузырями, лопающимися на моей коже, стараясь забить на жжение. Женщина осушает всё специальными медицинскими салфетками, поглядывая на меня с недоверием.       — Я позвоню классному руководителю, он вызовет твоих родителей.       По-хорошему надо бы было позвонить в службу скорой помощи, но, увидев моё отстранённое от происходящего лицо, та решает выбрать другой вариант. Но и это меня не устраивает. Не хочу лишний раз видеться с матерью.       — Не нужно, — возражаю я, когда медсестра затягивает повязку на пол моей ляжки.       — Школа обязана выз…       — Травма не серьёзна, я могу продолжить учебный процесс, — перебиваю её, натягивая запачканные кровью брюки обратно.       Одежда грязная, всё тело болит, рабочая рука сильно повреждена, я еле встаю на ноги, но отпираюсь до победного.       В ответ на мои слова женщина обречённо вздыхает. Видимо, подумав, что любой «нормальный» ребёнок пошёл бы домой, та начинает жалеть меня, предположив, что я из проблемной семьи.       Этого делать не стоит. Приколистам жалость не нужна! И проблемный я сам, а не только моя… Семья.       — Спасибо, — вложив всю мощь в левую ногу, я поднимаюсь с места.       — Приди ко мне после уроков, нужно будет сменить повязку, — поняв, что спорить бесполезно, просит медсестра.       — Ага, — брякаю я, покидая кабинет.       Выйдя оттуда, сразу же натыкаюсь на Антона, облокотившегося на стену. Тот пялит в пустое пространство, почти не моргая. Если б не чёрная, выделяющаяся на фоне остального одежда, его можно было б перепутать со статуей.       — Что встал?       Стараясь переключиться с негативного настроя на более позитивный, я говорю это почти случайно. Теперь, сославшись на мою нервозную интонацию, фрик может подумать, что я ему претензию предъявил.       Дабы исправить это, я широко улыбаюсь, оголяя клыки. Тот изгибает одну бровь, а после, вручив мне мой же побитый телефон, молча удаляется. Забавненько получилось.       Урок уже начался, а я опять опаздываю. Посмотреть расписание не получится: половина экрана на мобильнике сначала впилась мне в ногу, а после была справедливо откинута к чёрту. Поэтому приходится догнать Антона, как единственного человека неподалёку, знающего, где у нас сейчас будет проходить занятие.       Он молча поглядывает на меня, когда я ровняюсь с ним. Этот фрик реально фрик. Неразговорчивый, весь в чёрном, и взгляд у него такой… Пристальный ко всему.       Мы доходим до кабинета быстрее, чем я успеваю придумать хоть какую-то тему для разговора, кроме скул-шутинга. Нет, ну серьёзно, даже если у тебя жизнь трещину дала, это не повод зыркать на меня так, будто ты вот-вот автомат из кармана вытащишь.       Антон открывает дверь, вновь пропуская меня войти внутрь первым.       — Извините за опоздание, мы были в медпункте, — завидев возмущённое лицо преподавателя, я указываю на свою руку.       — Тебе уже успели очко порвать? — выкрикивает Валера, получив от учителя грозный взгляд на себя.       Я молча прохожу до своего места, пока Антон, напоследок странно взглянув на меня, занимает своё. Руку сильно режет. Повязка не сильно сдавливает, но будто бы щекочет разошедшуюся кожу, доставляя неудобство. Я поглядываю на ногу, задумываясь о том, что та пройдёт намного быстрее, чем ладонь. Момент осознания того, что останется большой шрам, ударяет по мне внезапно.       Положив побитый телефон на парту, я боязливо смотрю на свои собственные руки, чувствуя, как по ним начинает блуждать страх. Это паника не схожа ни с чем другим. От неё не получаешь ни адреналина, ни возбуждения. Шрам останется на моём теле, как память о первом школьном дне в чужой стране, а вот от матери скрыть такое будет очень сложно. И если та меня спалит, то придётся говорить с ней. Тогда в разговор обязательно встрянет её новый мужчина, заняв удобную позицию против меня. А после… Ненавижу саму мысль об этом. Блять, нужно перестать думать.       Отворачиваюсь к окну, замечая пару ребят, наверное, чуть младше меня. Те открыто обнимаются на поле, видать, выиграв матч. Они улыбаются до ушей, жмут друг другу руки, пинают траву под ногами, а после целуются в губы. Мои глаза округляются, я мгновенно отворачиваюсь от окон, неосознанно обернувшись назад. В России бы за такое отпиздили.       Зачем-то подмечаю отсутствие Влада, пока Лиза встревоженно оглядывает меня. Валера же, сидя позади неё, изгибает одну бровь и опускает очки на кончик носа, якобы спрашивая, нахуя я на него зыркаю. Пофигистически сжимаю губы, наградив парня идентичным взглядом. Не выкупив прикола, он меняется в выражении, вылив на меня всю накопившуюся брезгливость. Молча принимаю эти негодующие глаза на себе, поворачиваюсь обратно и начинаю мониторить затылок учителя, что-то объясняющего классу на доске.       Отсутствие телефона сковывает. Тот был старым, но… Всё равно жалко. Такое уже не починить, придётся самостоятельно покупать новый, тратя деньги, отложенные на побег. Надеюсь, хоть карта памяти жива…       Я пододвигаю мобильник к себе, стараясь не зацепиться об острые края. Нажимаю на и так отваливающуюся пластину повреждённого корпуса, выдвинув разъем под сим-карту. Обнаружив ту в отличном состоянии, облегчённо вздыхаю. Извлекаю её и перемещаю в левый, не порванный, в отличие от правого, карман.       Опять мониторю часы, дожидаясь конца урока. Здесь они не сильно длиннее, чем в России, но время однозначно идёт медленнее.       Так, нужно по-быстренькому составить план на оставшийся конец дня. Если это последний урок, значит, после него повторный визит медсестры, разговор с Лизой… Потом отнесу вещи домой, возьму деньги и куплю себе новый телефон.       Да, так и сделаем.       Звенит звонок. Учитель прощается со всеми, раздав индивидуальные задания паре ребят, очкарик стирает маркер с доски, а я получаю пинок в бок, после чего Валера проходит рядом. Я провожаю его взглядом до самого выхода, но тот не оборачивается. Ну и поебать.       — Ты как вообще? — после исчезновения Валеры с горизонта, подлетает ко мне Лиза.       — Сойдёт, — неловко улыбнувшись, машу ей перевязанной рукой.       — Это Влад тебя так?       — Нет, сам себя.       Поняв, что та может подумать не совсем то, что я имел в виду, решаю продолжить. — Случайно.       Я беру в руку телефон, показывая ей того, как причину своих травм. Та прикусывает губу, рассматривая отлетающие от него куски стекла.       — Пиздец, — приподняв брови, сочувствует она.       — Да похуй.       Не совсем похуй, но жить можно.       — А где Влад? — вопрошаю я, стараясь перевести тему разговора.       — Опять где-то ошивается с наркотой в обнимку, — недовольно цыкнув, Лиза отводит взгляд.       — Весело.       — Мы должны встретиться с ним после уроков, — начинает девушка, поправляя рубашку. — Он доведёт меня до дома, а потом, убедившись, что он ушёл, я слиняю обратно к тебе.       — Понял. А по времени?       — Будь через минут тридцать возле запасного выхода позади школы, там ещё лестница такая…       — Треугольная, ведущая к запечатанной двери, — продолжает мужской голос, возникший где-то сзади Лизы.       Я замечаю фрика, собирающегося выйти из класса, который по какой-то причине остановился возле нас. Лиза кивает головой в подтверждение высказыванию Антона, а после, заметив высветившееся сообщение на своём телефоне, впопыхах покидает помещение, кинув прощальное «До встречи». А вот фрик оставлять меня в покое не спешит.       — Что-то нужно? — взяв с парты телефон, я прохожу рядом с ним и ненароком останавливаюсь возле доски.       — Не сиди в том классе, — со всевозможной строгостью заявляет Антон после минуты молчания.       Я сразу понимаю, о чём зашла речь.       — С чего бы мне этого не делать? — изогнув одну бровь, высказываю своё замешательство.       — А если заходишь, то ничего не трогай и ни в коем случае не оставляй, — проигнорировав мой вопрос, Антон проходит мимо.       Положив на парту передо мной окровавленный кусок стекла, тот оставляет меня в полном одиночестве. С недоумением я поглядываю на тень фрика, исчезающую в пространстве коридора.       И что это, блять, было?       Этот класс, как я понял сегодня, всегда открыт, там никого никогда нет и ничего особенного в нём не запрятано. Так в чём смысл таких предостережений со стороны Антона? Сущий бред.       Подхожу к парте, аккуратно приподняв кусок стекла с неё. Недоверчиво посмотрев на него, выбрасываю тот в мусорку и только после этого, оглядев уже пустое помещение, покидаю класс. Прогулка до первого этажа сопровождается странными размышлениями насчёт того, что всё-таки имел в виду фрик. Проходя мимо медпункта, я вспоминаю, что медсестра просила к ней зайти. Подумав, что хуже мне точно не будет, я резко сворачиваю в сторону двери, нажимаю на ручку и проваливаюсь внутрь, завидев уже другую женщину, перебирающую в шкафу документы. Заметив меня, та отходит от них и присаживается на кресло.       — Да? — недоумевающе хлопает она своими широкими глазами.       — А, нет, ничего.       Я разворачиваюсь, как по приказу, вылетев из кабинета за считанные секунды.       Не хотелось бы опять рассказывать о том, что произошло, незнакомке. Раз там нет той, к которой я хотел прийти, значит, делать мне там нечего. Сам куплю себе бинты и обезболивающие, как нехуй делать!       Вот только как решить проблему с так быстро уходящими деньгами? Вообще, есть пять способов получить деньги: найти, попросить, заработать, стырить и напечатать самому. Первые два не катят. Последние два тоже. Значит, остаётся одно — заработать. Вот только как и где? Умом я не блещу, домашку за деньги делать не получится. Устроиться куда-то? Здесь вроде и с четырнадцати можно… Но даже если я подделаю заявление от родителей, как это можно было бы сделать в России, то паспорта в этой стране у меня нет, а заниматься всей этой бумажной хернёй мне впадлу. Наёбывать в интернете? Уже проходил, такое положительным опытом не назовёшь…       Так ни к чему не придя, я дохожу до шкафчиков, задумчиво потягиваюсь к левому носку, вытаскиваю из него ключ и отпираю свой отсек. Распахнув портфель, кидаю туда сим-карту, а разъебанный телефон решаю выбросить где-то подальше от школы. А то вдруг взорвётся ещё… Тогда я из этой страны без лишних проблем точно не выберусь.       Застёгиваю рюкзак, вешаю его себе на плечи, закрываю шкафчик, спрятав ключ обратно в левый носок и… На удивление, совершенно спокойно покидаю здание.       Ну вот и славно.       Мне в лицо врезается прохладный тёплый ветер, взъерошивая всё вплоть до не осветлённых отросших корней волос. Он продувает рубашку и брюки, попадая даже на рану в ноге через дырку в кармане. Я морщусь, ощущая, как болезненно мне приходится передвигаться. Боль крута только тогда, когда она не столь продолжительна… Сейчас она уже раздражает, мешая мне спокойно существовать.       Я медленно тащу своё тело до обратной стороны школы и, завидев лестницу, останавливаюсь неподалёку.       Эти неприятные ощущения в районе ляжки не оставляют меня ни на секунду. Кожа под повязкой чешется, приходится елозить на месте, стараясь получить хоть какой-то покой в плане неё. С рукой всё чутка проще: она просто болит, как гнида последняя, не давая мне возможности расслабиться.       Я ковыляю до лестницы, игнорируя смех со стороны детей, для которых мои странные телодвижения уморительнее некуда. Забравшись на самый верх и перетерпев боль, присаживаюсь возле запечатанной двери. Остаётся ждать.       Телефона нет, часов тоже. Все люди постепенно расходятся, а я теряю счёт времени.       Сколько уже прошло? Хер знает. Минут десять, наверное. А мне до пизды скучно.       Ковыряю бинты, разглядывая засохшую кровь. Щёлкаю пальцами, посматривая на надписи на лестнице. Какие-то любовные признания, угрозы, всё вместе… Редкие слова на английском, маленькие картинки человечков… Одним словом — база. Двумя словами — ничего интересного.       Продолжаю пялить в пустошь школьного двора, подмечая, как начинает темнеть. Ветер начинает отдавать холодком, задница затекает от неудобной поверхности. На улице появляется туман, а температура продолжает понижаться. Прошло уже более получаса.       От нечего делать, решаю похоронить свой телефон. Со злостью бросаю того в асфальт внизу, сам не понимая, почему меня вдруг переполнила эта эмоция. Он окончательно разъёбывается, разлетаясь по кусочкам по всему школьному двору. Надеюсь, эко-активисты не придут по мою душу.       Я жду уже слишком долго.       Кусаю щёки изнутри, стараясь не думать о том, что меня могли наебать. Но мысли не хотят мне подчиняться, заворачивая свой поток в худшую сторону.       Может, Лиза дружит с Валерой и Владом не просто так? Возможно ли то, что они сговорились? А если она не придёт? Блять, я не параноик, но было бы не очень мило, если б они сейчас снимали меня на камеру исподтишка, угорая всей компанией. В целом мне будет похуй, однако потраченное время мне никто не вернёт.       Холодно. Я чувствую сотую по счёту волну мурашек, пробегающую по мне. Даже если это розыгрыш, я буду позориться до последнего. Раз повёлся, то нужно сидеть до победного… До смерти от обморожения.       Рубашка не согревает вовсе. Руки коченеют, уши начинает жечь. Туман окутывает всю территорию учебного заведения и медленно расплывается за пределами школы. Теперь я понимаю слова учителя про то, что нужно одеваться по погоде.       Лучше б я сдох, но остался в России.       — Эй, Вова!       Я отрываю взгляд от ступеней, стараясь выпрямить спину. Потерев затёкшую шею, наконец, замечаю синеволосую девушку в длинной мужской ветровке. Та стоит неподалёку, пробирая меня своим встревоженным выражением лица. На ней чёрные узкие штаны, а волосы распущены. Она подлетает ко мне, начиная расстёгивать свою недо-куртку.       — Блять, блять, прости, пожалуйста, — поглядывая на застывшего на месте меня, извиняется Лиза. — Сука, ты весь синий уже!       Девушка набрасывает на меня ветровку, оставшись в ярко-розовой толстовке. Я молча закутываюсь в неё, чувствуя исходящий от ткани ярый запах сигарет.       — Влад завалился ко мне без предупреждения, я пыталась дописаться до тебя, но вспомнила, что…       — У меня нет телефона, — поглядывая на разбросанные по асфальту осколки, отзываюсь я.       — Пойдём.       Даже не хочу спрашивать, куда. Мне уже всё равно.       Лиза помогает мне встать, а после покинуть лестницу. Мы выходим за пределы школы достаточно быстро, направившись в незнакомую мне сторону. Мой дом находится в нескольких улицах отсюда, сейчас же мы идём ещё дальше.       Я еле подавляю дрожь, стараясь заставить себя начать говорить.       — Куда? — наконец вопрошаю я, заметив сочувствующий взгляд Лизы.       Не смотри так.       — Ко мне домой. Родители всё равно уехали.       — Странно вести незнакомца к себе, не считаешь? — высказываю ей подозрения на счёт себя же.       — Я тебе доверяю, — легко выбрасывает девушка, начиная ускоряться.       Ей тоже холодно, наверное, чуть меньше чем мне. Чужая ветровка, отдающая табаком и еле слышащимся мужским одеколоном, греет не так сильно, как могла бы, будь она застёгнута. Но на это действие у меня не хватает ни сил, ни адекватно работающих пальцев. Те, отмороженные в край, пытаются согреться по карманам, отдавая саднящим жжением.       Вскоре мы доходим до дома Лизы. Та быстро открывает дверь, пропустив меня внутрь. Здесь тепло, светло и уютно. Мой новый дом и близко к такому не стоит. В отличии от нашего, здесь нет такой строгости и минимализма. Лампы не холодные, вместо картин на стенах висят семейные фотографии.       — Иди наверх, в первую дверь, я сейчас приду.       Я разуваюсь одновременно с Лизой, сняв и повесив ветровку на один из крючков. Мы вместе моем руки на кухне, а после я начинаю ковылять до лестницы. Переломав все ноги, но не скорчившись в лице, всё-таки преодолеваю это препятствие. С неким сомнением приоткрываю дверь в Лизину комнату, на которой весят несколько знаков и надписей на английском.       Ярко-розовый свет слегка слепит, множество деталей сразу бросаются в глаза. Расписанные маркером белые стены, искусственные растения, большой монитор на столе, огромная, встроенная в шкаф гардеробная и геймерский стул, на котором висят наушники с подсветкой. Кучи обёрток от еды и одежда, раскиданная по комнате, составляют образ творческого беспорядка, но добавляют комфорта во всё вокруг.       Я аккуратно присаживаюсь на незаправленную кровать, стараясь не выйти задницей за пределы розово-жёлтого покрывала. Проигнорировав огромное окно, изучаю плакаты на стене позади себя, подмечая несколько популярных музыкальных групп. Сам я по ним не сильно фанатею, но за выбор девушку поддерживаю.       — Ух, блять, — сначала в комнату вваливается груда бинтов, салфеток и лекарств, а уже вслед за ними в комнату входит сама Лиза, охая то вслух, то про себя.       Я беру пару вещей с её рук, уложив те на покрывало. Девушка плюхается на белый ковёр передо мной, а я читаю в её взгляде весьма странную просьбу. Я не буду снимать штаны.       — Снимай штаны.       И я снимаю, словно находясь под гипнозом. Лиза пододвигается ко мне ещё ближе и снимает повязку, подложив на пол салфетки. Её длинные ногти царапают мою кожу, но это совсем не важно. Больше важна жгучая боль, когда синеволосая выливает мне на ногу что-то сильно отдающее спиртом.       Был бы я… Э, ну, не пидором… То посчитал бы позу, в которой мы находимся сейчас, весьма странной. Однако я считаюсь лишь с тем, как щиплет мне ляжку, когда на неё попадает какая-то стрёмная мазь. Лиза, достав из пакета медицинские повязки, перебинтовывает рану, затянув всё потуже, чем та же медсестра.       — Спасибо, — весьма апатично произношу я.       — Руку дай, — командует она.       Я протягиваю ей свою ладонь, предварительно сняв с неё намокшие остатки кровавых лоскутов. Лиза строго смотрит на меня, заставляя подумать, что в неё вселилась душа моей матери. Я отвожу взгляд, совсем не зная, как правильно реагировать на помощь и заботу. От матери я обычно получал… Бутылкой чего-то алкогольного по голове, крики о моей проблематичности и бесполезности, а после сам шёл зализывать себе все раны. Друзья узнавали обо всём только тогда, когда всё уже заживало, но иногда, после долгих вечеров, проведённых с ними, я помню, как те проверяли моё тело на наличие увечий, пока я, обговорив всю политическую ситуацию с ног до головы, забывался в пьяном сне. Однажды Даня даже хотел наложить мне гипс на запястье, пока Денис, придерживая мою руку, изучал синяк на той. Это было смешно, ведь те думали, что я спал. Мои… Друзья.       Я встревожено поднимаю взгляд на Лизу, закончившую обрабатывать мою руку.       Моральная боль заглушила физическую, ведь ту я даже не заметил.       Девушка уже перебинтовывает мне ладонь, как вдруг встречается с моими глазами. Я молча застываю на месте, а та, отрезав ненужную часть повязки, выпускает мои пальцы из своих.       — Я думал, что ты стерва, как Влад или Валера.       Это совсем не та благодарность, которую я хотел бы высказать, но такое откровение срывается с губ совсем случайно.       Лиза посмеивается, но слегка напрягается. Я чувствую, что сейчас она начнёт мне противоречить, поэтому усаживаюсь чуть подальше. Девушка остаётся сидеть на полу, собрав весь мусор от меня в кучу.       — Они не такие, ну, бля, — вздыхает она, снимая со своего лица очки. — Это сложно объяснить. На самом деле они оба добрые, просто… Со специфичными характерами.       — Я не то имел в виду, — заметив, как осторожно Лиза перебирает оправу в своих руках, я решаю замолчать.       — Им просто… Нужно время, не нужное мне? Наедине они совсем другие, — подняв взгляд на потолок, она садится в позу лотоса. — Сейчас это может прозвучать очень странно, но на самом деле, что Влад, что Валера - очень сердечные парни.       — Я заметил, — не удержавшись высказываю я.       — Нет, ну, давай приведу пример…       Лиза вытягивает ноги, кладёт очки на кровать и начинает водить ладонями по мягкому ковру, вырисовывая круги. Я задумчиво пялюсь на её ногти, зная, что взгляд той всё равно на меня не направлен.       — Сегодня в школе Влад случайно прижал меня со всей силы, пока разговаривал с тобой. А после школы сразу извинился за это, даже отдал свою ветровку.       — Ту? — вспомнив про сильный запах сигарет, влезаю в её монолог я.       — Да. Увидев тебя в ней, он…       — Убил бы, — посмеиваюсь, склонив голову вбок.       — Что, кстати, очень странно.       — В смысле?       Мы оба ненадолго замолкаем, встречаясь взглядами. Она неоднозначно посматривает на меня, пока я, совершенно не вдупляя, кошусь на неё в ответ.       — Ты прям сильнейший рычаг для него, — поджав губы в конце, начинает Лиза. — Обычно его на агрессию почти не вывести, не считая тех малюсеньких рычажков… Однако при виде тебя он взводится автоматически.       — Разве такое происходит не у всех, в чьё поле зрения я попадаю? — отшучиваюсь я, но девушка мой смех не подхватывает.       — Можно я скажу кое-что эгоистичное? — резко вываливает Лиза, делая своё выражение лица не читаемым.       — Эм, а, можно? — улыбнувшись, я вскидываю брови.       — Это можно использовать. Я говорю о том, — синеволосая вздыхает, щуря глаза. — Мне нужно, чтобы Влад отстал от меня с романтикой и всё вернулось на круги своя. Чтобы мы, держась за руки, не ходили в кино, как парочка, чтобы он не опекал меня, чтобы он не использовал меня как причину отказывать другим девушкам… Мне реально кажется, что я ему просто удобна, как подружка, а перестраивать себя на другой лад Влад не хочет, потому что так будет муторней.       — А я, зля его всё больше, буду перегонять внимание на себя? — скорее как утверждение, нежели вопрос, произношу я.       — И тогда он начнёт постепенно переориентироваться на тебя, — Лиза берёт паузу, приходя в себя после высказывания своего коварного плана. — Что тебе и нужно.       — Что мне и нужно…       Нет, это точно будет один из лучших годов моей жизни. Мыслей много, мечт и планов не меньше. За несколько секунд я уже успел придумать всё, что только мог и не мог… О себе и Владе. Персонаж он поистине интересный и достойный моего внимания, а главное — с таким будет весело.