на губах

оля отпросилась в туалет на математике. невмоготу было уже сидеть в душном классе, глаза слипались, а назойливая училка то и дело дёргала девчушку, не давая той хоть на секунду расслабиться. пресловутое «куда собралась, чапаева?» засело в голове оли. лиза бы сказала, как есть, а вот младшей смелости не хватило, и она просто вышла из класса. пустые коридоры школы давили на мозг школьницы. спасительный светлый туалет наконец был достигнут, и девушка заперлась в кабинке, села на унитаз и схватилась за голову, пытаясь привести мысли в порядок. в помещение кто-то зашёл. девчонки, очевидно. они громко ругались матом, изо рта их даже сквозь хлипкую дверь несло «сукаблятью», и оля невольно сжалась. — ты чё, ебанутая? не буду я сдавать это, — сказала одна из них. чапаева-младшая не могла понять, о каком предмете они говорят. девчонки ещё недолго припирались, после чего затихли, видимо, думая над задачей. оля расслабила пионерский галстук, что так душил её сегодня. в какой-то момент в туалете стало настолько тихо, что девчушке подумалось, что она одна. тогда оля аккуратно отодвинула щеколду, выскальзывая из кабинки. — стоять, чапаева! — оля так и застыла на месте, боясь даже голову в сторону грубого голоса повернуть, — ты в физике сечёшь, реши нам тут хуйню эту. и тут девчушка понимает, с кем в туалете находится. девки эти, света и вика, вечно доставали её с уроками. оля молчит. думает, что ответить. нужно быть смелой, как лиза, нужно учиться давать отпор. — нет, — решается чапаева-младшая. и тут же жалеет об этом, потому что её грубо и цепко хватают за волосы, что были заплетены в аккуратную тугую косу, и швыряют на кафельный пол. оля больно ударяется затылком и глядит с ненавистью на обидчиков своих. — чё сказала? — спрашивает вика, грузная темноволосая двоечница, и заносит зимний ботинок над головой отличницы. вика никогда не переобувалась. — я сказала «нет», — борясь с животным страхом, отвечает оля. она прекрасно понимает, что изобьют её в любом случае, вне зависимости от ответа. вика бьёт подошвой ботинка отличницу по лицу, наслаждается и упивается, когда видит кровь из разбитой губы. заносит ногу для второго удара, но тут же убирает её. даёт ненавистной чапаевой надежду на спасение, отходит от девчушки и снова пинает лежащую по рёбрам. ещё и ещё раз. подружка её, света, тоже в долгу не остаётся: изо всех сил колотит отличницу по лицу. впрочем, оно и на лицо уже мало походило: одна сплошная кровь да светлые волосы, в ней утопающие. оля не двигалась, не пыталась себя защитить. сил попросту не было. голова трещала от нанесённых ударов, нос ужасно болел. света и не думает останавливаться. «как же ты меня достала, чапаева» — и тянет девчушку за волосы. о кафель головой прикладывает. оля не сдерживается и вопит от нещадной боли. а свету только радует это. она наконец-то чувствует свою власть. вика уже заносит ногу, чтобы ударить в который раз, да только останавливается. слышит шаги и голоса в коридоре. двое. один мужской, мальчишеский, другой женский. и тут только до девчонки доходит, что ей пизда. потому что голос принадлежал лизе, старшей сестре той, которой она несколько раз съездила подошвой по милому личику. — ща, погоди, руки зайду помыть, — слышат хулиганки, и сердце их ухает куда-то в пятки. лиза одета как обычно. чёрные берцы грохают по полу, того же цвета куртка и неизменный цветастый шарф. домой собралась. чапаева-старшая входит в помещение. в глаза её сразу бросаются следы крови на полу. — эт-то чё ещё такое… — тянет лиза и тут только замечает свою сестру на полу. окровавленную, избитую. девушка бросает рюкзак на грязный пол, стягивает с себя шарф и разрешает марату войти. тот стоит в немом шоке, глядя, как лиза кулаки разминает. хулиганки боязливо жмутся к подоконнику, понимая, что деваться некуда — придётся отвечать. мальчишка всё же опомнился, кинулся к еле дышащей оле, пока старшая с обидчиками разбирается. — мрази малолетние решили самосуд устроить, — тихо и вкрадчиво выговаривает лиза. хватает темноволосую за шею, со страшной силой впечатывает лицо обидчицы сестры её в хлипкий подоконник. — а как старшие пришли, так прыть эта ваша куда-то запропастилась, — продолжает свой монолог лиза, цепляясь за волосы светы. башка последней чуть не протаранила стену. — ещё раз, и будем разговаривать по-другому, – обещает лиза и, забыв о хулиганках, бросается к сестре. вдвоём лиза и марат выволакивают олю из школы. равнодушная вахтёрша выпустила странную компанию из здания, не задав ни единого вопроса. марат нёс и свой рюкзак, и потерпевшей. оля тем временем еле волочила ногами, цепляясь за плечи старшей сестры и её друга. лиза лихорадочно соображала. — где тут аптека ближайшая? – спросила у друга, заставляя и того задуматься. они свернули в очередной раз, зашли во двор, усаживая олю на лавочку со спинкой. марат встрепенулся и убежал, на ходу что-то тараторя про бинты и лекарства. олю ужасно тошнило. трещина на разбитой губе саднила, рёбра зудели, не давая девчушке принять удобное положение на плече сестры. капилляр в глазу лопнул, делая глазное яблоко чапаевой-младшей красным, налитым кровью. лиза тем временем смочила туалетную бумагу, удачно взятую из злополучного туалета, водой и принялась убирать следы боевых ранений. — ты не боись, – начала лиза, чтобы отвлечь младшую от созерцания собственных повреждений, – мы этим свинотам ещё такой пизды вломим, что мать родная не узнает. тебе только подлечиться надо. идёт? оля слабо кивнула и заплакала. горечь и обида жгли грудь девчушки не меньше повреждённых рёбер. она схватила старшую сестру за рукав куртки, требуя объятий, что лиза и сделала. — вот вылечим тебя, драться научим. будут ходить – бояться. да? – снова кивок, – сними ты хуйню эту. красный пионерский галстук был весь перемазан в крови. вот вам и советский союз — учитесь хорошо и будет вам счастье. только вот почему-то никто никогда не говорит о том, что делают с отличниками и как им живётся. в нынешнем мире проще быть троечником, зато не получать по шапке за то, что не дал списать. вернулся марат. не один. в руках его виднелись обещанные лекарства, а за ним шла дюжина пацанов. незнакомый молодой человек в форме и со смешными усами обнимал юношу за плечи, что-то рассказывая. лиза обернулась и тут же почувствовала, как оля вцепилась в её куртку. — это свои, – шепнула старшая и крепче прижала сестру к себе. возле лавки валялись окровавленные салфетки и туалетная бумага. — это новенькая наша, – представил лизу марат, – лизка чапаева. а это, – юноша покосился на сестру подруги, – разъездовские, я так понимаю. — чапаева… – повторил незнакомец, – не юрьевна часом? — юрьевна, – растерянно ответила лиза. — батя твой на фронте? — да. — так мы с ним воевали, – выражение лица лизы было сложно описать. смесь ужаса и восторга, неудержимой радости и печали отразились на бледном веснушчатом лице, – командиром был моим. — что с ним? — жив здоров. поза-позавчера видел, – молодой человек полез куда-то в карман и достал оттуда фотографию. лиза глазами сразу нашла отца. он, в тельняшке, с сигаретой в руках улыбался и обнимал товарища. — охуеть, – только и смогла выдавить из себя лиза, – чё ж он не писал-то? мать себе все волосы выдрала. — перехватывают небось. всё с ним нормас, – молодой человек по-доброму улыбнулся и лизе вдруг нестерпимо захотелось его обнять. оля слышала прекрасно всё до единого слова, но продолжала сидеть, пряча лицо в ладони. — эт вова адидас. брат мой, – встрял марат, – по отцу. новые знакомые пожали руки. — это кто её так отделал? – чапаева-старшая услышала знакомый голос турбо. — школяры какие-то за домашку, – ответил марат, забывая, видимо, что и сам пока что входил в ряды школяров. — пиздец. ну и школота пошла, – турбо не скрывал удивлённого выражения лица, – здорова, лизка. оля изъявила желание побыть одной, так что вся компашка отошла к подъезду так, чтобы видно было младшую, покурить. — чё делать с этим будем? — ну, люлей они уже выхватили, – марат озорно покосился на лизу, что задумчиво потягивала сигарету. — учить защищаться. а то так до конца жизни будет прогибаться, – выдала чапаева, сама от себя не ожидая. перекур прошёл за тёплыми и весёлыми разговорами, что пошло на пользу лизе, помогая ей отвлечься от проблем насущных. адидас рассказал немного чапаевой об отце, заставил её искренне улыбнуться. турбо наблюдал за выражением лица лизы. он радовался за девушку, ещё бы, счастье такое, отец живой. — домой нельзя. мать увидит – устроит допрос с пристрастием. скандал ольке точно не нужен. — есть варик к нам домой, – отвечает подруге марат, – матушка супом накормит да в постельку уложит. — нихера себе царские условия, а чё, можно. олю, почти напрочь потерявшую сознание, понесли. турбо с лизой и маратом шли впереди всех. обоим хотелось поддержать как-то подругу, видели, как она переживает за сестру. рука турбо опустилась лизе на плечо: — всё нормально будет. отвечаю. и лиза была ему благодарна за эти слова. она именно это и хотела услышать. в дороге до маратова дома чапаева узнала немного о турбо: что звать его валерой, что ему девятнадцать «годов» и что поступать он никуда не планирует. — а чё, в школе пятёрки были только по физре да по трудам. остальные – тройки. матешу вытянул только на четыре. — иди на математика какого-нибудь, – даёт совет лиза, – в жизни пригодится. к слову, они так и шли в обнимку, разговаривая о всяких мелочах. марат видел, как друзья сближаются, и не мог нарадоваться и даже скрыть улыбки. небольшой делегацией дошли они наконец до нужного подъезда. мать братьев встретила их друзей более чем радушно, сразу начиная хлопотать на кухне. раны оли обработали с предельной внимательностью и осторожностью и уложили девушку спать на маратову кровать. в квартире остались, кроме её жильцов, только лиза с валерой. последний не мог оставить чапаеву в таком состоянии, поэтому остался для моральной поддержки. за чаем разговорились с мамой братьев. она оказалась добродушной, милой и приятной женщиной. поинтересовалась у лизы о дальнейших планах на жизнь, и, не получив ничего конкретного в ответ, продолжила разговор. турбо смотрел на лизу, не сводя с неё глаз. почему-то она казалась ему по-особенному красивой на тёмной кухоньке. нужно было предупредить мать чапаевых о том, что сегодня их можно не ждать. когда лиза засобиралась сбегать до дома, турбо вызвался проводить её: — ну как хошь, – и лиза по-доброму улыбнулась. они шли по пустой и плохоосвещённой улице и разговаривали о своём.