If we could change it all (Если бы мы могли всё изменить)

Боги не вмешиваются в дела смертных. Таков был закон. Негласное правило, неписаное, но, тем не менее, правило. Отвечать на молитвы и общаться с преданными верующими было допустимо лишь через знаки и сны. Вмешиваться напрямую? Неслыханное дело! Жизнь человека — миг для бога, и ни одно уважающее себя божество не снизойдет ради нее. Быть может, уже это было достаточной причиной для Се Ляня? Чужое безразличие. Чужое высокомерие. Чужая бессердечность. Быть может, найдись хоть кто-то неравнодушный в его далеком прошлом, все могло бы сложиться для Се Ляня по-другому. Разумеется, сейчас к нему относились с куда большей учтивостью, но где они, эти великолепные бессмертные божества, были восемьсот лет назад? Ни один не потрудился помочь ему спасти его королевство. Что, в конце концов, это значило для них?.. Если это не принесёт им прямой выгоды, они ничего не станут делать, кроме как наблюдать со стороны. Так что, возможно, именно поэтому Се Лянь заинтересовался полученной молитвой и решил помочь. Или, может быть, это было потому, что никто никогда не хотел молиться лично ему, Наследному принцу Сяньлэ, богу несчастий и сбора мусора. Возможно, ему было любопытно, насколько отчаявшимся может быть человек, что выбрать для своей молитвы такое божество. Нет. Ни одна из этих причин в действительности не объясняла, почему он решился нарушить запрет и лично ответить на молитву, и он знал это. Нет, настоящая причина заключалась в том, что Се Лянь мог закрыть глаза и услышать, как когда-то также молился он сам. Умолял кого-нибудь помочь ему спасти людей, которые ему небезразличны. Но никто этого не сделал. Никто не помог. И поэтому он был вынужден спасать их всех один, пока спасать стало нечего. И сейчас, даже спустя несколько дней после того, как он получил молитву, Се Лянь все еще слышал, как она прокручивается в его голове снова и снова. «Что ж. Вот и все. Моя последняя надежда. Никто из божеств так и не ответил. Остался лишь ты. Признаюсь честно, я не решался молиться тебе, богу несчастий и поветрия, ведь говорят, что помолившись тебе, можно привлечь лишь одни беды. Хотя заклинателю тёмного пути ли не знать, что все эти слухи и кривотолки часто совершенно далеки от правды? И что кто-то может оказаться совсем не тем, за которого его принимают? Кроме того, в историях говорится, что я должен поклоняться богу несчастья вместе с Непревзойдённым князем демонов, Собирателем цветов под кровавым дождём, но… Ха. Хорошо, конечно, что у тебя есть такой человек, кто-то, кто поддержит тебя в самых трудных обстоятельствах. В другой жизни, возможно, Лань Чжань мог бы быть для меня таким человеком, но теперь я один. И мне… мне просто нужна помощь. Мне больше не к кому обратиться, негде спрятаться. Каким ужасным, должно быть, является мир, если невинные ищут убежища в аду. Я попросил Главу Ордена Юньмэн Цзян, Цзян Чэна, отречься от меня. Это было необходимо для его защиты, я не мог подвергать опасности орден Юнмэн Цзян, просто забирая туда людей Вэнь. И Лань Чжань… Ох, Лань Чжань. Он и без того сделал всё, что было в его силах. Больше он не вернется. До сих пор не понимаю, зачем вообще ему это всё? Он ненавидит меня также, как и все в его ордене. Орден Не тоже ничего не сделает, учитывая, как страстно Не Минцзюэ ненавидит Вэнь, он не пощадит ни детей, ни женщин, ни стариков. И, очевидно, что я не собираюсь обращаться к ордену Цзинь, ведь именно из-за них в первую очередь я оказался в этой ситуации! Я просто… Что делать, когда ты единственный, кто может защитить и говорить от имени невинных, но никто тебя не слушает? Что делать, когда некому спасти даже тебя?» На этом молитва закончилась, резко и болезненно, оставив Се Ляня тонуть в размышлениях о том, кем он был и кем мог бы стать, будь у него ответы на эти вопросы. Следующие несколько дней он провел, расспрашивая людей на территориях орденов заклинателей, пытаясь докопаться до сути происходящего. Из рассказов людей выходило, что в прошлом одарённый заклинатель Вэй Усянь воскресил мёртвых, вызволил с их помощью заключённых преступников клана Вэнь из лагеря и скрылся с ними в Могильных Курганах, куда из-за печальной славы этих мест боялся ступать не то, что простой человек, но и опытный заклинатель. Ходили слухи, что тот собирал армию свирепых мертвецов и заклинателей по фамилии Вэнь, чтобы пойти войной на другие ордена, но, с тех пор как Орден Цзян отрёкся от него, никто больше ничего о нем не слышал. Он также использовал демоническое культивирование, о котором Се Лянь слышал теоретически, но никогда не видел на практике. Зная это, можно было легко заключить, что этот Вэй Усянь, Старейшина Илин, был плохим человеком. Но Се Лянь не мог выкинуть из головы слова Вэй Усяня и отделаться от мысли, что, возможно, все совсем не так, как кажется. И вот он здесь, стоит у барьера, защищающего вход в Могильные Курганы. Хуа Чэн хотел сопровождать его, но Се Лянь настоял на том, чтобы идти одному. Однако Собиратель Цветов не привык так просто сдаваться, и потому несколько бабочек кружили рядом: его милый муж беспокоился о том, что он пойдёт в место с такой тяжелой энергией затаенной злобы, и наказал им сопровождать Се Ляня. — Для защиты, — сказал тогда Хуа Чэн с нежной улыбкой, которая предназначалась только принцу. Барьер, созданный из энергии обиды, являлся непреодолимым препятствием для всякого смертного. Но, к счастью для Се Ляня, он смертным не был. Силой и могуществом Непревзойдённого князя демонов одна бабочка сняла защиту, не потревожив её создателя, и позволила Се Ляню войти, прежде чем берьер вновь запечатался. Стоило Се Ляню оказаться по ту сторону, как тяжёлая энергия моментально сомкнулась вокруг него, словно желая задушить: ненависть, боль и ярость поднялись, давя на него. Но бабочки быстро нанесли ответный удар, прогоняя обиду своими острыми, как лезвия, крылышками и своим собственным демоническим происхождением. Се Лянь вежливо поблагодарил их за выполненную работу, прежде чем продолжить путь. Издалека он уже мог слышать неясные голоса, но был слишком далеко, чтобы разобрать их. Через некоторое время в поле зрения появились хлипкие, где-то полуразрушенные на вид домики и участки для земледелия. Пара десятков человек вокруг были заняты повседневными делами, и никто из них сначала не обратил внимание на Се Ляня. Однако незамеченным он всё же пробыл недолго. Один из поселенцев всё же невольно оповестил других о его прибытии, крепко-накрепко обхватив маленькими ручками ноги Се Ляня. Се Лянь тут же посмотрел вниз и, удивившись, что увидел здесь такого маленького ребёнка, прижавшегося к его бедрам, мягко произнёс: — Ну, здравствуй, малыш. — Белый-гэгэ! — радостно воскликнул мальчик. — Белый-гэгэ! Се Лянь усмехнулся, находя малыша очаровательным, но всё же ощутил как внутри расцветает беспокойство: ребёнку опасно находиться в местах, подобных этому. Громкие возгласы малыша тотчас привлекли внимание других жителей и заставили их немало встревожиться появлением незнакомца в их… доме? Можно ли считать Курганы домом? — Кто-нибудь, позовите молодого господина Вэй и Цин-цзе, — тревожно приказал пожилой мужчина, на что рядом стоящая женщина кинулась куда-то в неизвестном направлении. — Кто же ты такой? — ласково спросил Се Лянь мальчика, решив притвориться, что не слышит людей. Может быть, если он заведёт дружескую беседу с ребенком, они поймут, что он не хочет им ничего плохого? — Я А-Юань! — гордо сообщил малыш. — Но Сянь-гэгэ говорит, что я редисочка. Он говорит, что если посадить меня в землю и поливать, я обязательно превращусь в большую и крепкую редиску! — Но разве ты уже не большая и сильная редиска? А-Юань, казалось, обдумал это заявление, прежде чем покачать головой. — Я хочу быть ещё большей и сильной редиской, как Сянь-гэгэ и Нин-шушу! — А-Юань, мы уже говорили об этом, — внезапно произнес чей-то голос. Се Лянь оторвал взгляд от мальчика и увидел стоящего перед ним молодого человека с выражением лица, которое не соответствовало мягкости его голоса. Он был одет в лохмотья, как, впрочем, и все остальные, а волосы были перевязаны красной лентой, потускневшей от пыли и грязи. Се Лянь не мог не отметить знакомые ему худобу, скрытую истрепанными одеждами, и болезненную впалость щек - голод, всё же, был его старым спутником на протяжении большинства лет жизни. — Ты не можешь просто обнимать каждого незнакомого человека, — уже более строго продолжил мужчина. — Иди сюда. — Нет! Мне нравится Белый-гэгэ! — в ответ на это А-Юань ухватился только ещё крепче. — Ах, тебе следовало бы прислушиваться к старшим, — мягко упрекнул малыша Се Лянь, отцепляя А-Юаня со своей ноги и подводя его к мужчине. Молодая женщина, стоявшая рядом с ним, быстро подняла ребёнка на руки и послала принцу хмурый недоверчивый взгляд. — Да, А-Юань, послушай хоть раз своего Сянь-гэгэ, — поддразнил он. — А то честно говоря, один визит Лань Чжаня, и ты решаешь слушаться только его, а не меня, —он помолчал, раздумывая. — И Цин-цзе, потому что она страшная, и если ты не будешь ее слушать, она проткнёт тебя своими иголками. — Можно подумать, что ты действительно последуешь этому совету и послушаешь меня, — сухо сказала девушка. — Может быть, тогда мне не придётся прибегать к крайним мерам, чтобы заставить тебя позаботиться о себе. — Ай-яй, Цин-цин, нельзя ли проявить ко мне хоть каплю милосердия? — Назовёшь меня Цин-цин еще раз, и я уколю тебя чем-то большим, чем просто иглой, — предупредила она. Выражение ее лица ясно говорило о том, что она не шутит. — Но это определённо лишь усложнит тебе задачу, учитывая то, что ты та, кто собирает меня снова каждый раз. — обиженно проговорил мужчина, надувая щеки. Она только усмехнулась и выразительно посмотрела в сторону Се Ляня. — А-Юань поможет мне постирать одежду, — многозначительно подняла брови девушка. — Твоя пещера будет пуста в течение следующего часа. Вэй Усянь - а это, как догадался Се Лянь, был именно он, - вздохнул, глядя им в след, но тут же повернулся обратно к Се Ляню, и его беззаботность мгновенно исчезла. — Кто ты такой, — требовательно спросил он, вперившись взглядом в незнакомца, — и как ты попал сюда без моего ведома? — Я всё объясню, — быстро ответил Се Лянь, — но прежде хочу убедиться... Ты ведь Вэй Усянь, верно? Его брови слегка приподнялись, словно он не ожидал подобного вопроса. — Да, это я. Все это знают, — с нотой сомнения проговорил он. — А теперь позволь узнать, кто ты, гуй возьми, такой и что здесь забыл. — Я обещаю, что не причиню вреда тебе и твоим людям, — тотчас заверил его Се Лянь. — Я просто хочу поговорить с тобой, — немного подумав, он быстро добавил: — И я также больше никому ничего не скажу. Вэй Усянь слегка наклонил голову, оценивая внешний вид Се Ляня: поношенные монашеские одежды, бамбуковая доули, откинутая за спину, меч в ножнах. Попытки Хуа Чэна сменить гардероб Се Ляня на что-то более качественное, чего, по его мнению заслуживал Его Высочество, не возымели никакого эффекта: Се Лянь был полон решимости продолжать носить свои одеяния. Однако меч, подаренный ему на день рождения несколько лет назад, он принял и почти не расставался с ним. — Отдай мне свой меч, и тогда мы сможем поговорить, — сказал он наконец. Се Лянь несколько раз удивлённо моргнул, не ожидая этого. Но он понял, к чему клонит Вэй Усянь, поэтому вынул меч из ножен и бережно передал его. — Просто будь осторожен с ним, — попросил он. — Это подарок моего мужа. Он очень дорог мне. Вэй Усянь ошеломлённо принял меч и уставился на него, прежде чем перевести настороженный взгляд на Се Ляня. — Я не думал, что ты на самом деле отдашь его мне, — медленно произнёс он. — Заклинатели высоко ценят свои мечи, чтобы давать их каждому встречному. Я знаю, я ведь тоже когда-то был одним из них. На последней фразе в его голос прокралась нотка горечи, что только подогрело любопытство Се Ляня. Из того, что он узнал за последние несколько дней, в своё время Вэй Усянь был поистине исключительным совершенствующимся. Но затем он пропал без вести на три месяца и вернулся уже с умением управлять тёмной энергией. — В любом случае, — сказал Вэй Усянь, стараясь придать своему голосу ровное звучание, — следуй за мной, если хочешь поговорить наедине. Он повернулся к людям, которые все еще стояли и наблюдали за их диалогом с напряжёнными выражениями лиц. — Все в полном порядке, не волнуйтесь! Я позабочусь об этом. После этих двух предложений все быстро вернулись к своим занятиям. Се Лянь поразился тому, насколько они доверяли этому человеку, которого, казалось бы, все остальные невероятно боялись. Он последовал за Вэй Усянем в пещеру, заинтересованно разглядывая различные талисманы и безделушки, разбросанные по полу. Пещера на самом деле была даже немного уютной, если не обращать внимания на энергию негодования, бурлящюю в углу, и на очевидный факт, что это сложно было бы посчитать домом. — Добро пожаловать в пещеру Усмирения Демона! — с ноткой горького веселья провозгласил мужчина, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Се Ляня. — Мое, э-э, нынешнее место жительства! Пока что тут много чего нет, но я стараюсь это исправить, — его фальшивая сияющая улыбка исчезла, и он скрестил руки, все еще зажимая в одной из них меч Се Ляня. — Теперь ты ответишь на мои вопросы? — Конечно, — принц сложил руки и почтительно поклонился. — Меня зовут Се Лянь. Я здесь, чтобы ответить на твою молитву. Когда он выпрямился, выражение лица Вэй Усяня стало непроницаемым. Чтож... Это было весьма ожидаемо. Боги не общаются со смертными - не говоря уже о том, чтобы лично спускаться к ним. Се Лянь подумал, что, возможно, ему придётся каким либо образом доказывать свои слова. Хуа Чэн мог бы лишь фыркнуть на это. — Гэгэ, — посетовал он, когда Се Лянь рассказал ему о своих планах. — Не предпочел бы ты лучше остаться со мной в монастыре Водных Каштанов или храме Тысячи Фонарей? — Ты Се Лянь, — наконец сказал Вэй Усянь, ещё раз пересмотрев всю информацию. — Бог несчастья, Се Лянь? — Это я, — радостно подтвердил принц. — Хотя, хотелось бы надеяться, что сферы моего влияния всё же гораздо больше, чем просто бог несчастий. — Я... Не понимаю. Конечно, он не понимал. Ни один другой бог так и не откликнулся на его мольбы. Ни один другой бог даже не попытался. Так почему именно Се Лянь, прослывший как посмешище трёх миров, бог несчастий, дважды изгнанный бог, вдруг решил помочь? — Я не только бог несчастья, — терпеливо повторил Се Лянь, — Я бог забытых и покинутых. — Он мягко улыбнулся. — Я бог доброты и милосердия. Потерянность Вэй Усяня сменилась задумчивостью, как если бы он пытался что то вспомнить. Принцу даже могло показаться, что за всем этим сложным выражением лица Вэй Усянь прячет тщательно сдерживаемую надежду. — Ты бог, — выдавил он, все еще не веря. — Зачем богу беспокоиться об этом смертном? — Ты защищаешь остатки уничтоженного клана от мести за преступление, которого они не совершали. — Се Лянь рассеянно теребил свои рукава, все еще мягко улыбаясь Старейшине Илин. — Что может лучше выразить то, за что я выступаю, чем это? — Так ты… поможешь мне? Нам? — Я сделаю все, что смогу, — подтвердил он. Поколебавшись, он всё же продолжил. — Я не понаслышке знаю, каково это, молодой господин Вэй, когда все поворачиваются к тебе спиной в момент, когда больше всего нуждаешься в поддержке. Я не хотел бы позволить истории повториться. И я не буду стоять в стороне, делая вид будто меня не касается судьба отчаявшихся. Когда-то я сам был в отчаянии и подвергся участи, которой не заслуживал. Я не позволю этому случиться вновь. Не тогда, когда точно знаешь как следует правильно поступить, пусть порой это бывает трудно. Глаза Вэй Усяня были широко раскрыты, когда он слушал, наконец позволив надежде пролиться наружу. — Я сделаю все, что угодно, — прошептал он. — Все, что угодно. Я не… Прямо сейчас у меня нет ничего, что можно было бы сделать в качестве подношения, но когда я что-нибудь придумаю, я… — Молодой господин Вэй, — перебил Се Лянь. Он не любил перебивать людей, ему всегда нравилось слушать то, что они хотели сказать, но в данном случае это было необходимо. — Я ничего не прошу взамен. Теперь замешательство вернулось, поэтому он поспешил внести ясность. — Ты ничем мне не обязан. — Внезапно его осенила идея. — На самом деле, если у тебя есть какой-нибудь ненужный мусор, я заберу его! Или я могу продать его для тебя. Как тебе больше нравится. Очевидно, он сказал что-то не то, потому что замешательство никуда не делось, а, казалось, только увеличилось в несколько раз. — Но разве ты не хочешь получить награду за помощь кучке объявленных преступников, которых все хотят убить? — недоверчиво спросил Вэй Усянь. — Уверен, у тебя есть дела поважнее. — На самом деле дел у меня немного, — признался Се Лянь. — Никто не хочет молиться богу неудач, поэтому обычно я делю свое время между помощью людям в разных деревнях и проведением времени со своим мужем. Он никогда не хочет, чтобы я уходил, но я люблю странствовать. — Он издал смешок. — Никогда не могу оставаться на одном месте слишком долго. Привычка, которую я приобрел после восьмиста лет путешествий. — До сих пор не могу в это поверить, — пробормотал Вэй Усянь, проводя рукой по лицу. — Я… хорошо. Что мне теперь делать? Куда мне теперь идти? Се Лянь довольно загудел. Молодой человек явно боролся. Это казалось чудом, что он ещё не сломался под давлением мира и общества и старался выкарабкаться, хватаясь за любые возможности. — Я думаю, нам следует начать с еды и одежды, — голова Вэй Усяня вскинулась, но принц проигнорировал пронзительный взгляд. — Мой муж довольно состоятелен. Не говоря уже о том, что у него есть некоторая склонность баловать меня, из-за чего у меня всегда с собой приличная сумма денег. — Он поднял мешок с деньгами для пущей выразительности. — Если мы сейчас отправимся в город, то сможем купить качественную еду и хорошую одежду для всех вас. Когда он не ответил, Се Лянь почувствовала необходимость уточнить. — Начнём с малого, а после ты сможешь рассказать мне всё. Ответа по-прежнему не было. Может, Се Лянь сказал что-то не то? Но ведь в его предложении кажется, было разумное зерно, разве нет? Попытаться сразу обеспечить необходимым - и только потом уже строить какие-либо более продолжительные планы на будущее. Возможно, они думали по-разному?.. — Спасибо тебе, — наконец сказал Вэй Усянь голосом, охрипшим от волнения и нахлынувших эмоций, — Правда. Я… ты не представляешь, как много это значит для меня. Вэй Усянь глубоко поклонился. — Это меньшее, что я могу сделать, — искренне заверил его Се Лянь. — Нет, нет, не только это, — Вэй Усянь медленно выдохнул и посмотрел Се Ляню в глаза. Темные круги под глазами подчеркивали нездоровую худобу. — Ты не должен был этого делать. Ты не должен был отвечать на мою молитву. Черт, я даже не ожидал, что ты услышишь это. Но ты услышал. Ты выслушал меня и пришел, а теперь предлагаешь мне помощь, хотя даже не слышал моей версии этой всей истории, и всё, что ты знаешь обо мне, это то, насколько страшен и жесток Старейшина Илин, но ты все равно хочешь помочь, и… и это большее, что кто-либо делал для меня за последнее время. И остатки клана Вэнь, они заслуживают лучшего, не я, я заслуживаю только самого худшего, но они ничего не сделали, и я знаю, что несправедливо просить тебя об этом, но если ты поможешь мне, их, возможно, удастся спасти. — Молодой господин Вэй, — тихо пробормотал Се Лянь. — Ты тоже не заслуживаешь ничего плохого. И ты не злой. За столетия своего существования я обнаружил, что никто никогда не бывает по-настоящему злым. А те немногие, кто ближе всего к истинному злу, чаще всего умеют прекрасно это скрывать, — он взял Вэй Усяня за руку и доброжелательно улыбнулся, глядя ему в глаза. — Каждый может быть избавлен от страданий, если только он будет достаточно упорен на своём пути. Вэй Усянь глубоко вздохнул, на долгое мгновение закрыв глаза, прежде чем снова открыть их и решительно посмотреть на Се Лянь. — Значит, на рынок?

***

Вэй Усянь не знал, что и думать. С одной стороны, настоящий бог ходит с ним по рынку в Илине и обещает помочь или, возможно, даже защитить их. Но, с другой стороны, это вполне может быть чрезвычайно изощрённой уловкой. Дело было не в том, что он не верил Се Ляню. Хотя бог был одет в одежды едва ли качественнее сшитых вместе тряпок, которые носил сам Вэй Усянь, и он был, возможно, самым странным человеком, которого он когда-либо встречал за всю жизнь. Но опять же, как ещё он мог объяснить серебряных бабочек, созданных из тёмной энергии, которые повсюду следовали за Се Лянем, оберегая его? Хотя, может быть, это был кто-то, посланный Лань Чжанем на помощь? Нет. Лань Чжань ведь ненавидел его. Лань Чжань никогда не собирался возвращаться. — О, я только что понял, что всё еще ношу твой меч, — неловко заметил Вэй Усянь, глядя на меч, который он не выпускал из рук последние полчаса. Ножны были простыми, но элегантными. Они идеально подходили богу. Се Лянь, который был в процессе покупки красивой и удобной одежды для остальных людей клана Вэнь, повернулся и, взглянув на меч, растянул губы в улыбке. — А, все в порядке. Ты можешь держать его у себя, пока мы не вернемся. — У него есть имя? — спросил Вэй Усянь, когда торговцу заплатили и они продолжили свой путь по рынку. —Чжунсинь, — ответил он, и его улыбка стала шире. — Мой муж предложил это название. — Твой муж… Я бы хотел узнать что-нибудь о нём, если ты не против. Если бы это было возможно, сияющий взгляд Се Ляня стал бы еще ярче. — Возможно, ты слышал о нём, как о Хуа Чэне, или Собирателе цветов под кровавым дождём, но для меня он просто мой Сань Лан, — он остановился у ларька, купив множество булочек, приготовленных на пару, которых хватило бы на неделю. — Он может немного, мм, опекать меня и враждебно относиться ко всем окружающим, кто ему не нравится, но Сань Лан действительно очень милый, когда хочет быть таким. Не думай о Лань Чжане, не думай о Лань Чжане, не думай о Лань Чжане. — Мой муж, он искал меня восемьсот лет, — продолжил Се Лянь, рассматривая лавку торговца мясом. — Он много раз спасал мне жизнь, принимая на себя проклятья за меня и однажды использовал всю свою духовную силу, чтобы освободить меня от оков, — здесь его улыбка стала печальной, и это показалось Вэй Усяню очень знакомым. — Это был очень долгий год без него. — Звучит так, будто вы очень любите друг друга, — с улыбкой произнёс Вэй Усянь, но внезапно почувствовал комок в горле. — Я люблю его больше, чем когда-либо мог бы любить кого-либо другого, — честно сказал бог. — И я знаю, что он чувствует то же самое по отношению ко мне, хотя потребовалось больше нескольких лет, чтобы я по-настоящему смог поверить в это. — Такая любовь кажется чем-то нереальным, — признался Вэй Усянь. — Я не могу представить, чтобы кто-то когда-либо любил меня так сильно. — Ты был бы удивлен, — Се Лянь ловко выбирал картофелины с очередного прилавка. — Люди любят тебя больше, чем ты думаешь, но каждый проявляет любовь по-разному. Ты привык к тому, как ты проявляешь любовь, поэтому, когда кто-то не проявляет её также в ответ, ты думаешь, что ты им не нравишься. Но это не более, чем заблуждение. Ты просто должен помнить, что есть разные виды любви, и каждый вид так же важен, как и любой другой. — Знаешь, я думаю, они должны повысить тебя до бога мудрости, — шутливо улыбнулся Вэй Усянь, пытаясь скрыть внезапно прочувствованную уязвимость. — Ох, я никогда не думал об этом. Однако, мне кажется, что Лин Вэнь обиделась бы, если бы я забрал у нее этот титул. К тому же я думаю, что если кто-то и заслуживает его, так это она. Совершенный Владыка Линвэнь? Внезапно Вэй Усянь почувствовал желание спросить обо всех богах на небесах. Генерал Мингуан, новый Небесный император. Генералы Сюаньчжэнь и Наньян, боги войны, которые по слухам всегда были в ссоре. Покойные повелители стихий, которые так внезапно ушли один за другим. Се Лянь знал их всех, не так ли? Должно быть, было бы невероятно увлекательно услышать все эти истории из первых рук. Но… этому богу была почти тысяча лет. Столько времени прошло, он мог столкнуться с множеством несчастий. И Вэй Усянь не знал, как спросить о его жизни, не заставив вспомнить ничего печального. Он понимал это, ведь сам имел изрядную долю травмирующего опыта. — Я думаю, сейчас всё так, как должно быть, — продолжал размышлять Се Лянь, уже накупив изрядное количество одеял и мебели. — Не вернуться ли нам обратно, как ты думаешь? — Нет, мы определённо взяли слишком мало, — саркастически заявил Вэй Усянь. — О, может я что-то забыл? Что ещё мне купить? — принц обеспокоенно наклонил голову к собеседнику. — Нет, нет, это была шутка! — поспешно попытался объяснить заклинатель. — Ты купил более чем достаточно. Я даже не знаю, как тебя благодарить. Се Лянь неловко рассмеялся. — Тебе не нужно меня благодарить. Технически, это деньги Сань Лана, так что, если уж на то пошло, благодарить следует его. — Тогда я поблагодарю его, если встречу, — он старался не думать о том, что его мужем был Собиратель цветов под кровавым дождём, один из непревзойдённых демонов и проклятие небес. Определенно страшнее, чем какой-то там Старейшина Илин, который казался ручным зверьком по сравнению с ним. Они вернулись к горе Луаньцзан в тишине, Вэй Усянь опустил барьер, чтобы впустить их обоих обратно. После он нашел время, чтобы представить Се Ляня разным людям, слоняющимся вокруг, таким как бабушка и четвёртый дядя. — И ты, конечно, уже знаешь А-Юаня, — рассмеялся он, когда ребёнок выкрикнул: — Белый-гэгэ! — и на ходу врезался прямо в Се Ляня. — Он обнимает ноги людей, которые ему нравятся, и отказывается отпускать. Это довольно мило. — Не поощряй такое поведение, — грозно прикрикнула Вэнь Цин, подходя сзади к А-Юаню. — Ему нужно научиться перестать обнимать ноги незнакомцев, это может быть небезопастно. — О, а это Вэнь Цин! — добавил Вэй Усянь, снова поворачиваясь к Се Ляню. — Она наш постоянный врач и самая страшная женщина, которую я когда-либо встречал. Исключая мадам Юй, которая умерла только из-за него. — Приятно познакомиться с вами, молодая госпожа Вэнь, — дружелюбно поприветствовал Се Лянь, низко и почтительно кланяясь. Она моргнула, застигнутая врасплох, а затем нерешительно поклонилась в ответ, прежде чем выпрямиться и повернуться к тёмному заклинателю. — Вэй Усянь, ты знаешь, что это убежище не для каждого совершенствующегося, гуляющего по улицам? — Меня зовут Се Лянь, — представился принц. — Я здесь, чтобы помочь тебе и твоему народу, молодая госпожа Вэнь. — Я почти уверен, что он скупил по крайней мере половину рынка, — добавил Вэй Усянь, протягивая мешочек цянькунь, в котором хранились покупки. — Еды у нас теперь хватит на несколько месяцев! А ещё он купил нам новую мебель и одежду. Вэй Усянь присел, чтобы быть на уровне глаз А-Юаня, покопался в сумке и достал пригоршню игрушек. — Что еще более важно, теперь у А-Юаня есть игрушки! Увидев, что ему протягивают, мальчик завизжал от восторга, отцепляясь от Се Ляня и протягивая руки, чтобы схватить различные игрушки, которые они приобрели. Вэнь Цин пристально посмотрела на восторженного А-Юаня, а затем перевела взгляд на Се Ляня, уверенно поклонившись в знак благодарности. — Спасибо за твою щедрость, даочжан Се, — клан Цишань Вэнь в долгу перед тобой. — Не нужно, не нужно! — Се Лянь нервно рассмеялся, прикрываясь рукавом. — Помогать людям — это то, чем я всегда занимаюсь. В этом действительно нет необходимости, правда, встань, встань! Действительно, Бог доброты. Где были щедрость и великодушие в списке вещей, богом которых был Се Лянь? Вэй Усянь все еще не мог поверить, что тогда он действительно поверил рассказам о нем. В конце концов, люди, рассказывающие это, были теми же самыми, кто распространял ложь о бесчеловечном Старейшине Илин. Лжецы остаются лжецами. — Могу ли я спросить, даочжан Се, всё же, почему ты желаешь помочь нам? — настаивала Вэнь Цин, её темные глаза искали любой признак обмана, пробегаясь вновь и вновь по человеку напротив. — Ты ведь не можешь помогать нам просто по доброте душевной. — Ты поверишь мне, если я скажу, что действительно помогаю по доброте душевной? — улыбнулся Се Лянь. Когда она не ответила, и казалось, что бог не собирается продолжать, вмешался Вэй Усянь. — Ай-яй, Цин-цзе, он здесь, потому что я попросил его о помощи. Не будь такой недоверчивой. — Ты попросил его, — её глаза метнулись обратно к Вэй Усяню, опасно сузившись. — И почему, Вэй Усянь, я раньше не слышала, чтобы ты когда-либо упоминал человека, по имени Се Лянь? — Цин-цзе, серьёзно, я думал, ваша ветвь была наиболее благочестива из всего ордена Вэнь? Ты действительно никогда не слышала о наследном принце Сяньлэ, боге несчастий Се Ляне? — спросил он, ухмыляясь. Она резко повернула голову, чтобы вновь взглянуть на упомянутого наследного принца, и на её лице отразился шок. — Ты же не серьёзно? — вопросила она. — Конечно, я серьёзно! Я ведь Вэй Усянь! — ухмыльнулся заклинатель. Равнодушный взгляд, который она бросила на него, заставил его улыбнуться шире. — Ты действительно тот, о ком он говорит? — требовательно спросила она. Се Лянь склонил голову. — Уверяю тебя, молодая госпожа Вэнь, я вас не обманываю, и я здесь с добрыми намерениями. Вэнь Цин постояла ещё мгновение не двигаясь, а после, будто внезапно осознав что-то, резко упала на колени и начала отдавать поклоны, что тотчас повергло Се Ляня в безумную панику. — О, нет, нет, нет! — воскликнул он, в отчаянии хлопая в ладоши. —Пожалуйста, не надо… вставай, вставай! Ты не должна этого делать, в этом нет необходимости, ты испачкаешь свою одежду, молодая госпожа Вэнь, прошу, не стоит. Он помог ей подняться на ноги и одарил еще одной доброй улыбкой. — Вэй Усянь молился мне. Я ответил. Мой долг как бога — помогать нуждающимся. Тебе действительно не нужно мне кланяться. Она глубоко вздохнула и почтительно склонила голову. — Тогда благодарю вас, Ваше Высочество, от всего сердца. Затем Вэнь Цин повернулась обратно к Вэй Усяну и влепила ему пощечину. — Оууу, Цин-цзе! За что? — завопил Вэй Усянь, схватившись руками за своё «ранение». — За то, что ты придурок, — парировала она, прежде чем ее лицо немного смягчилось. — Кроме того, для тебя пришло письмо. От ордена Ланьлин Цзинь, — Вэнь Цин передала сообщение, которое Вэй Усянь сконфуженно принял. Его глаза радостно расширились, как только он открыл и начал читать. — Это от моей шицзе! Я приглашен на церемонию в честь седьмого дня от рождения её сына! В то время как он пришёл в восторг, Вэнь Цин, наоборот, выглядела обеспокоенной. — Если тебя официально пригласили, Цзинь Гуаншань должен был согласиться, а это значит, что в приглашении есть скрытый мотив. — Ах, Вэнь Цин, не порти мне праздник! — взмолился он, перечитывая письмо во второй раз. — Я возьму с собой Вэнь Нина, чтобы всё точно было в порядке. — Да дело не в этом! — огрызнулась она, но Вэй Усянь вырос рядом с Цзян Чэном, и потому прекрасно знал, что на самом деле она очень беспокоилась о нем. — Если можно, — предложил Се Лянь, заговорив впервые за долгое время. — Могу я прочитать это письмо, молодой господин Вэй? — Конечно, — он передал его, наблюдая, как бог пробежался по нему, а затем поднял глаза. — Вэнь Нин, — начал он, — кто это? Не думаю, что ты знакомил меня с ним. Вэй Усянь запнулся. Верно. Он намеренно откладывал встречу с Вэнь Нином, не зная, как праведный бог отреагирует на говорящий свирепый труп. — Меня звали? — спросил Вэнь Нин, подходя сзади к Вэнь Цин. Конечно. Вэнь Нин всегда старался приходить точно по зову. Но несмотря на возникшее сейчас неудобство, его старания, на самом деле, были довольно милыми. — О, — Се Лянь изучал Вэнь Нина, обмениваясь с ним дружелюбными взглядами. — Приятно познакомиться с вами, молодой господин Вэнь. Меня зовут Се Лянь. — Белый-гэгэ — бог, — торжественно провозгласил А-Юань, удивив всех. Он так тихо играл со своими новыми игрушками, что они забыли о его присутствии. И, похоже, он унаследовал способность Вэй Усяня выглядеть очень занятым, на самом деле внимательно слушая. — Бог несчастья? — Он бог гораздо большего, чем несчастья, — недовольно поправила Вэнь Цин. Вэнь Нин выглядел удивленным, но неуклюже согнулся в поклоне. — Приятно познакомиться… — он замолчал, не зная, как к нему обращаться. — Можно просто Се Лянь или даочжан Се, как тебе больше нравится, — улыбнулся принц. Вэнь Нин натянуто кивнул, прежде чем повернуться к Вэй Усяню. — Молодой господин Вэй, вы звали меня? — спросил он. — Я собираюсь на празднество в Ланьлин Цзинь через две недели, — объяснил Вэй Усянь. — Я хотел спросить, не составишь ли ты мне компанию? — На самом деле, — вмешался Се Лянь, — у меня есть к тебе предложение по этому поводу, молодой господин Вэй. — Да? — Насколько я могу судить, вы с Вэнь Нином — главная сила Могильных Курганов, верно? — Когда Вэй Усянь кивнул, он продолжил. — Если вы оба уйдете, люди здесь останутся в основном беззащитными. — А… да, это так, — Вэй Усянь об этом даже не подумал. Он был чёртовым гением. — Итак, я хотел спросить, молодой господин Вэй, позволишь ли ты мне сопровождать тебя в Ланьлин. Возможно, так я смогу даже лучше понять сложившуюся ситуацию. С одной стороны, Се Лянь выглядел так, словно не был уверен, как воспримут это предложение. С другой стороны, у брата с сестрой Вэнь были выражения лиц, ясно наводившие на мысль, что Вэй Усянь на самом деле не имел права голоса в этом вопросе. — Что ж, это было бы здорово, — сказал он наконец. — Спасибо, Ваше Высочество. — Конечно, — мягко кивнул он. — А теперь, кто-нибудь из вас может объяснить мне более подробно, что происходит? Вэй Усянь и остальные по очереди изложили ситуацию богу, и к тому времени, как они закончили, уже стемнело и пришло время пробовать новую еду, которой они закупились. — По какому случаю, молодой господин Вэй? — спросил четвёртый дядюшка, когда они готовили целый пир. — У нас столько еды даже в особые дни не было. — Хм, — Вэй Усянь задумчиво склонил голову. — Давай просто скажем… что, возможно, у нас наконец появился шанс. «Возможно, у нас наконец-то есть кто-то, кто поддержит нас»