If we could change it all (Если бы мы могли всё изменить)

Следующую неделю Вэй Усянь провёл в своей пещере, кропотливо работая над подарком Цзинь Лину, который должен был получиться идеальным. Сын его дорогой шицзе заслуживал только самого лучшего, особенно для подарка, который будет оберегать его, для подарка, который должен будет защитить его тогда, когда не сможет Вэй Усянь. Се Лянь оставался с ними ещё несколько дней, прежде чем отлучиться на какое-то время, вероятно, чтобы вернуться к своему мужу. Вэй Усяня не было рядом, когда он уходил, но позднее Вэнь Нин сообщил, что бог обещал вернуться, когда придёт время отбывать в Ланьлин. — Будь осторожнее, — предупредила Вэнь Цин, когда пришло время отправляться. — Ордену Цзинь нельзя доверять. — А я уже собирался вручить им все свои записи о демоническом совершенствовании, — невозмутимость Вэй Усяня превратилась в слабую усмешку. — Со мной все будет в порядке, Цин-цин. — Надеюсь, ты прав. Мы не сможем выжить, если с тобой что-то случится, — она даже не возразила ничего против этого прозвища, что могло послужить только свидетельством того, насколько она обеспокоена. И он понимал, что на самом деле скрывалось за этими словами: «Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось». Вэнь Цин в этом смысле была похожа на Цзян Чэна. Чтобы понять, что они имели в виду, нужно было обращать внимание на то, что они делали, а не на то, что говорили. — Не волнуйся, молодая госпожа Вэнь, — ласково сказал Се Лянь стоя рядом с тёмным заклинателем. — Я не позволю причинить вред молодому господину Вэй. Она кивнула и поклонилась. — Благодарю вас, Ваше Высочество. Проведя ещё немного времени на горе, чтобы поспрашивать, всего ли хватает оставшимся, Вэй Усянь наконец заставил себя покинуть Могильные холмы вместе с принцем. — С ними всё будет в порядке, — заверил его Се Лянь, которому каким-то образом так легко удавалось читать его мысли, даже несмотря на то, что они едва знали друг друга. — Я оставил несколько бабочек, чтобы Сань Лан присмотрел за ними, пока нас не будет. — Да, я знаю, спасибо, — Вэй Усянь кивнул и сглотнул комок, образовавшийся в горле. Они продолжили путешествие в дружеском молчании. Ланьлин находился в сотнях ли от Илина, поэтому они воспользовались удобным заклинанием для сокращения расстояния. Без золотого ядра Вэй Усяня, которое позволяло ему перемещаться на мече, поездка заняла бы около четырех дней. Но, к счастью, благодаря заклинанию, это заняло всего два дня пути. Однако, через некоторое время отсутствие разговоров начало причинять Вэй Усяню почти физическую боль. Он всегда нуждался в разговорах и внимании, ему нужно было, чтобы мозг постоянно находился в движении. Обычно, когда не с кем было поговорить, он представлял рядом Лань Чжаня или вслух разрабатывал идеи для новых талисманов и заклинаний, или перечислял всевозможные способы обманом заставить Вэнь Цин купить картофель вместо редиски, ни один из которых, правда, так и не увенчался успехом. Но в конце концов он получит свой картофель, попомните его слова. Теперь же ему было с кем поговорить, и Вэй Усянь больше не мог выносить тишину. В итоге он не выдержал и задал вопрос, который мучил его с тех пор, как он впервые узнал о личности Се Ляня. — Знаете, Ваше Высочество, я тут подумал, — начал он. — Да? — Се Лянь вопросительно склонил голову набок. — Единственное, что я действительно знаю о тебе, это то, что ты бог несчастья и дважды был изгнан, — продолжил Вэй Усянь, — но люди, от которых это можно услышать — это те же самые люди, утверждающие, что я ем детей на завтрак, и я даже не шучу, я действительно слышал, как кто-то сказал это несколько недель назад, так что я не совсем склонен им верить. — Ты хочешь, чтобы я рассказал о себе? — помедлив, переспросил бог. — Мне было бы интересно послушать… Но только если ты сам захочешь! — быстро добавил он. — Я знаю, что ты живешь уже очень долгое время… — Все в порядке, — мягко сказал Се Лянь. — Я не возражаю. Я могу рассказать тебе о более поздних годах, после моего третьего вознесения. Так как всё, что было до этого, было бы, пожалуй, немного… мрачным для легкой беседы. Вэй Усянь старался не слишком задумываться о том, что это значит, и поклялся провести собственное исследование. Может быть, в Ланьлине найдутся какие-нибудь свитки о богах? Или в Облачных глубинах, если бы он мог попросить Лань Чжаня… — Я вознесся в третий раз несколько десятилетий назад, — тем временем продолжил бог. — Вознесение вызвало мощные толчки в столице бессмертных, в результате чего упал колокол, а дворец генерала Наньяна и вовсе рухнул, — он задумчиво улыбнулся, — Мне пришлось бы заплатить более восьми миллионов добродетелей, но генералы Сюаньчжэнь и Наньян — боги юга — помогли мне с несколькими поручениям, а затем вовсе отклонили долг. Во время этих путешествий я встретил Сань Лана, а после мы отправились на ещё одно задание в забытое государство Баньюэ… Витая в воспоминаниях, Се Лянь продолжал увлечённо рассказывать историю, которая могла бы соперничать со старыми захватывающими легендами. Он долго рассказывал о Призрачном городе и о том, как жители были полны решимости называть его двоюродным дядюшкой, несмотря на его протесты. Вэй Усянь внимательно слушал, пока Се Лянь смущённо смеялся над тем, как он сжёг поместье Хуа Чэна дотла во время своего первого визита — это действительно был несчастный случай! — и ему довелось спасать Повелителя Земли из подземелий. При упоминании Мин И, однако, Се Лянь внезапно замолчал, окончательно погрузившись в свои мысли. Вэй Усянь, полностью очарованный историями, через некоторое время всё же отважился задать вопрос: — С Повелителем Земли что-то случилось? Се Лянь моргнул, застигнутый врасплох вопросом, прежде чем выражение его лица смягчилось, а через мгновение снова сменилось чем-то вроде боли. — Об этом не мне рассказывать, — ответил он после долгой паузы. Заклинатель понимающе кивнул. Были некоторые вещи, о которых посторонним просто не следовало знать, и он уважал это. Быть богом нелегко, это понятно, но с другой стороны, быть человеком тоже нелегко. Жизнь была полна страданий и несправедливости. Независимо от того, поднимались люди или падали, становились богами или призраками, эти страдания волшебным образом не исчезали. Вместе с силой приходила боль. Вэй Усянь знал это лучше, чем кто-либо другой. — Но хватит об этом! — оживился Се Лянь, звуча до странного жизнерадостно для того, кто несколько минут назад выглядел так подавленно. — Ты спрашивал меня о Сань Лане, там, в Илине. А как насчет тебя? У тебя есть кто-то особенный? Вэй Усянь сглотнул. Он знал, что у бога добрые намерения, и он просто хотел поддержать беседу, но это было не лучшей темой. Лань Чжань… они встретятся с ним в Башне Кои, не так ли? Тогда в этом был смысл. Он не мог вечно избегать Второго Нефрита. Даже не то чтобы он был тем, кто в конце концов ушёл. — Я не уверен, — наконец выдавил он. Се Лянь озабоченно нахмурился и перевел взгляд на Вэй Усяня. — Ты хочешь поговорить об этом? — он спросил таким искренним, мягким тоном, который вывел бы Вэй Усяня из себя, если бы это исходило от кого-то другого. — Ох, это не так уж и важно, — засмеялся он, пытаясь избавиться от горя и вины, которые угрожали задушить его. — Я оставил Лань Чжаня. Он оставил меня. Наверное, так нам будет лучше. — Ты действительно так думаешь? — голос Се Ляня был таким болезненно мягким. — А как ещё я могу думать? — Вэй Усянь фыркнул. — Он ведь презирает меня. — Хм, — бог долго молчал с задумчивым и непроницаемым выражением лица. Наконец, спустя целую вечность, как показалось Вэй Усяню, он открыл рот и, ещё немного помедлив, всё же продолжил. — Было время, когда я был в самом низу, — осторожно произнёс он, будто бы тщательно взвешивал каждое слово, — и так вышло, что я прогнал всех, кем дорожил, ослепленный ненавистью и горем. Вэй Усянь замер, повернувшись, чтобы посмотреть на Се Ляня, который выглядел в этот момент как человек, проживший уже очень долгую жизнь. — Мой дорогой Сань Лан, однако, неизменно оставался рядом со мной, — Се Лянь тихо рассмеялся, хотя его голос казался надломленным, полным горечи и сожаления. — Некоторое время я был жесток и вымещал на нем свой гнев, но он никогда не жаловался. — Я рад, что у тебя есть такой человек, — с грустной улыбкой произнёс Вэй Усянь. — Так было не всегда, — Се Лянь опустил глаза на свои руки, мозолистые и бледные. — Знаешь ли ты, что Хуа Чэн — единственный могущественный призрак, привязанный к этому миру не из мести, а из преданности? Такое было возможно? Вэй Усянь никогда не слышал ни о чем подобном. Все призраки, с которыми он имел дело на ночных охотах, нуждались в освобождении, подавлении или уничтожении. Демон, который остался ради любви, а не ненависти, был неслыханным явлением. Но опять же, так же было и с демоническим совершенствованием. Так же было и с выживанием в Могильных Курганах. Так же было и с возвращением сознания свирепому трупу. Если бы все это было возможно, кто сказал, что призраки не могут остаться из-за верной любви, привязывающей их к этому миру? — Ему бы понравился орден Юньмэн Цзян, — наконец произнёс Вэй Усянь. — Наш… их девиз — «Стремись достичь невозможного». Се Лянь выдавил улыбку, сделав вид, что не заметил оговорки. — Это хороший девиз, — он поколебался, но затем всё же продолжил: — Не мог бы ты рассказать мне об этих орденах самосовершенствования? Несмотря на то, что я провел восемь столетий в качестве бродячего совершенствующегося, я знаю о них совсем немного. Это, очевидно, была смена темы, но Вэй Усянь с радостью принял её и начал болтать о кланах. Он начал, конечно, с Юньмэн Цзян, подробно описывая его достоинства и то, каково там было жить. Сколько бы ужасных воспоминаний ни было связано с Юньмэном (не думай о той ужасной ночи), гораздо больше было и удивительных. Собирать семяна лотоса с шицзе, обучать учеников владению мечом, плавать и ловить речных гулей с Цзян Чэном… казалось, эти воспоминания принадлежат другой жизни. Другому человеку. Через некоторое время Вэй Усянь обнаружил, что незаметно перешёл из ордена Цзян в Лань, описывая свое пребывание там, во время обучения в Гусу. — У них три тысячи правил! — воскликнул он в ужасе в процессе повествования. — Это… Это абсолютно бессмысленно! Как они вообще сумели придумать такое количество? По-моему, они просто хотят сломать себя. Вместе с Гусу снова вспомнился Лань Чжань. Вэй Усянь практически начал говорить стихами о Втором Нефрите и его невозмутимой и безмятежной ауре, вскоре перейдя по касательной к тому, как он был жесток, но праведен с его наказаниями. Се Лянь многозначительно улыбнулся этой части, но отказался объяснять причину, даже когда заклинатель стал настаивать. — Это просто звучит очень похоже на то, с чем мне уже приходилось иметь дело, — это все, что он отвечал, что бы это ни значило. К тому времени, как первый день путешествия подошел к концу, Вэй Усянь понял, что ему… комфортно рядом с богом. Ему нравилось рассказывать истории о своей жизни заклинателя, и в ответ слушать интересные рассказы Се Ляня о его жизни бога. Чёрт возьми, теперь они могли назваться друзьями, так ведь? Вэй Усянь буквально дружил с богом. Бессмертный, могущественный, высший бог. Цзян Чэн никогда бы не смог дослушать эту историю до конца, прежде чем обязательно спросить что-то на подобии: «Тебе просто нужно подружиться со всеми, куда бы ты ни пошел, да, Вэй Усянь?» Вопреки всему, Вэй Усянь невольно улыбнулся.

***

После ночи на постоялом дворе, они планировали прибыть в Ланьлин на следующий день. Се Лянь настоял на том, чтобы заплатить, практически наложив заклинание неподвижности на Вэй Усяня, чтобы тот не швырнул свой кошелек с деньгами в трактирщика. — Прибереги эти деньги для более важных вещей, — пожурил Се Лянь. — Я более чем в состоянии заплатить. — Спасибо тебе, Сан Лан, — добавил он в их духовную сеть, которая была открыта с тех пор, как Се Лянь отправился в путь. — Конечно, гэгэ, — тут же ответил Хуа Чэн. — Если тебе вдруг станет чего-то не хватать, дай мне знать, и я немедленно всё исправлю. — Ты слишком добр ко мне, Сан Лан. — Нет, это самое меньшее из того, что ты заслуживаешь. Если уши Се Ляня и порозовели, Вэй Усянь был достаточно учтив, чтобы не упоминать об этом. Их комната была простой и состояла всего из двух спальных мест. Се Лянь никогда бы в этом не признался, но в глубине души он хотел, чтобы его Сань Лан в этот момент был рядом и делил с ним постель. После многих лет привыкания просыпаться рядом с мужем, спать одному казалось как-то непривычно и неправильно. Как будто почувствовав мысли Се Ляня, к нему тихо подлетела серебряная бабочка и опустилась на руку. Он мягко улыбнулся ей. — Привет, — прошептал он. — Ты очень милая, правда? Довольная, бабочка захлопала призрачными крыльями и прижалась поближе к Се Ляню. — Ваше Высочество, — внезапно нарушил тишину Вэй Усянь с другого конца комнаты. — Я просто хотел убедиться, что вы понимаете, во что ввязываетесь. — Я прекрасно осознаю, на что иду, — Се Лянь повернулся, с сожалением переводя взгляд с бабочки на тёмного заклинателя. — Да, на самом деле, я понимаю это, — смущенно усмехнувшись, Вэй Усянь опустил взгляд на свои сложенные руки. — Просто весь мир самосовершенствования ненавидит меня. И если ты будешь со мной, они также возненавидят и тебя. — Все в порядке. Мне действительно это не так важно, — искренне заверил принц. Вэй Усянь поморщился и принялся вертеть флейту между пальцами. — Я знаю, я знаю. Но… ты помнишь, что я говорил тебе об кланах? Се Лянь улыбнулся и сел на кровати. Как только он это сделал, около дюжины бабочек вспорхнули со своих мест по всей комнате и подлетели, чтобы присоединиться к нему. Он подавил смешок. О, Сан Лан. — Цзинь — воплощение зла, Цзян — твоя семья во всем, кроме крови, а Лань — высокомерные приверженцы правил, все, кроме твоего Лань Чжаня, — процитировал Се Лянь, вспомнив его слова, сказанные ранее в тот же день, — так? На этот раз смех, сорвавшийся с губ Вэй Усяня, был искренним. — Да, по большей части. Хотя он не мой Лань Чжань. Для всех он Лань Ванцзи, Ханьгуан-цзюнь, Второй Нефрит клана Лань. Се Лянь незаметно улыбнулся, всё же распознав симпатию к другому человеку. Если Лань Ванцзи был таким, каким его описывали, Се Лянь был уверен, что тот отвечал ему взаимностью. Может быть, он смог бы обратиться к Ши Цинсюаню, чтобы тот помог ему свести этих двоих… — Глава ордена Цзинь — Цзинь Гуаншань, действительно ужасен, — продолжил Вэй Усянь, выдергивая Се Ляня из мыслей. — Это он отправил остатки клана Вэнь в трудовые лагеря. Но я не знаю, был ли в этом замешан павлин — Цзинь Цзысюань, наследник клана Цзинь и муж моей шицзе. Мне кажется, что я определённо должен предупредить тебя, чтобы ты не общался с ним, потому что его высокомерность заразна. — Я буду иметь это в виду, — весело сказал Се Лянь. — Но разве это политическое собрание? У меня сложилось впечатление, что это празднование в честь твоего племянника. — Всё становится политическим, когда речь заходит об орденах. И я. Когда дело касается кланов и меня, безопаснее всего быть уже готовым к тому, что это будет что-то, связанное с политикой, — Вэй Усянь закатил глаза, а затем заговорил высокомерным, покровительственным тоном, который явно предназначался для того, чтобы спародировать кланы и, вероятно, их глав и старейшин: — Вэй Усянь, раздражаться после того, как тебя оскорбили – это неподобающее поведение! Вэй Усянь, немедленно извинись за то, что сказал правду, которая нечаянно вывела лицемерного мудака на чистую воду! Вэй Усянь, откажись от Стигийской Тигриной Печати, потому что она слишком мощна для того, чтобы находиться у тебя, но это совершенно нормально, если она будет у нас, поскольку мы явно лучше тебя! Се Лянь не смог удержаться от смеха, заслужив довольный взгляд Вэй Усяня. — Надеюсь, мы сможем найти способ изменить их мнение, — сказал принц, отсмеявшись. — Я уверен, что хотя бы один человек увидит правду в том, что ты говоришь. — Я восхищаюсь твоим оптимизмом, — вздохнул Вэй Усянь, опускаясь на свою кровать и отбрасывая Чэньцин в сторону. — Ты немного напоминаешь мне мою шицзе. Всегда видеть лучшее в людях и ситуациях, что бы ни происходило. В сети духовного общения, подслушивающий их Хуа Чэн разразился длинным монологом о том, насколько это было правильно и почему это было доказательством того, что Се Лянь был лучшим человеком, который когда-либо существовал. Се Лянь в душе был с этим не согласен, но оставил эту мысль при себе. — Тогда я с нетерпением жду встречи с ней, — отозвался он с улыбкой. — Похоже, она прекрасный человек. — Она лучшая, — тут же согласился Вэй Усянь. — Мы встретимся с ней завтра и ты ей обязательно понравишься. Конечно, шицзе любит всех, но мне кажется, что ты ей особенно понравишься. Се Лянь не знал, что на это ответить, поэтому не стал. Вместо этого он пожелал собеседнику спокойной ночи и свернулся калачиком на кровати, представляя, что Хуа Чэн рядом с ним. — Я уже скучаю по тебе, — передал он по сети духовного общения. — Конечно, не так сильно, как я по тебе, — незамедлительно отозвался Хуа Чэн. — Будь осторожен завтра, гэгэ. Вэй Усянь прав — секты самосовершенствования прогнили, и когда дело доходит до власти, они без колебаний используют что угодно, чтобы заполучить ее. — Ты слишком много беспокоишься, — с мягким упрёком заметил Се Лянь. — Все будет хорошо. — Но я всё же буду присматривать за тобой с помощью бабочек, и если мне покажется, что ты в опасности, я немедленно заберу тебя оттуда. Се Лянь рассмеялся над чрезмерной опекой своего мужа. Это было мило, но совершенно необязательно. Завтра всё обязательно пройдет гладко, и, возможно, он даже сможет убедить всех, насколько безобидным на самом деле является Вэй Усянь, когда люди, о которых он заботится, находятся в безопасности. Оглядываясь назад, он, вероятно, должен был понимать, что всё, конечно, пойдет не так, просто потому, что он поверил в то, что пройдёт прекрасно. В конце концов, Се Лянь все еще был богом несчастья, даже если иногда забывал об этом. Неприятности начались около полудня. Утро прошло совершенно нормально: Се Лянь разбудил Вэй Усяня на рассвете мирным предложением чая, чтобы поднять его с постели, и вскоре после этого они отправились в путь, спокойно болтая по дороге, поскольку обоим было комфортно открыться и поделиться частичками своей жизни. Вэй Усянь как раз описывал свое приключение в пещере черепахи Сюань У, когда Се Лянь вдруг остановился. Что-то было не так в этой долине. Указатель ясно сообщал, что они пересекают тропу Цюнци, но что-то здесь было… не так. — Что случилось? — недоумённо вопросил Вэй Усянь, тут же замолчав, так как заметил, что Се Лянь не слушает. — Разве здесь не должно быть больше людей? — поинтересовался принц, осматривая окрестности. Царила неестественная тишина, которая ему определённо не нравилась. Даже птицы, обычно поющие и летающие в небесах, молчали, и их нигде не было видно. — Может быть, это связано с торжеством, тут ведь не очень далеко. Вероятно, пройти могут только приглашенные? — он пожал плечами. — Может быть, — однако Се Лянь не выглядел убежденным. Жое беспокойно зашевелилась у него на запястье. — Может, нам стоит вернуться и пойти другим путём? — Вэй Усянь все ещё держал свой подарок для Цзинь Лина, но другая его рука медленно потянулась к флейте. Он начал подходить ближе к Се Ляню, в тот момент, когда его резко остановила рука, схватившая стрелу. — Ваше Высочество! — встревоженно воскликнул Вэй Усянь. Се Лянь удерживал стрелу, поймав её в воздухе прямо перед тем, как она вонзилась бы в горло тёмного заклинателя. В следующее мгновение принц обнажил Чжунсинь, и Жое выскользнула из-под его рукава, угрожающе зависнув в воздухе. То, что Вэй Усянь никак не прокомментировал разумную ткань, сразу показывало то, насколько серьезными были обстоятельства. — Они охотятся за тобой, а не за мной, — спокойно сказал Се Лянь. — Будет лучше, если ты не будешь отвечать на удар. — Почему нет? — уже более раздражённо возразил он, поднося Чэньцин ко рту. — Они нападают на меня, не так ли? — Мимо просвистела еще одна стрела, которую Се Лянь отразил. — Так разве я не должен остановить их? Как раз в тот момент, когда он собирался заиграть на флейте, Се Лянь схватил его за запястье и дернул в сторону, избегая очередного шквала стрел. — Они знают, что демоническое совершенствование — твоё единственное оружие, — объяснил он. — Поэтому они будут ожидать, что ты им воспользуешься. И если они этого ожидали, значит разработали план, чтобы противостоять твоей силе. Будет разумнее, если ты не будешь сопротивляться, по крайней мере, не с помощью тёмного пути, и тогда они будут застигнуты врасплох и вынуждены импровизировать. А импровизация повышает шансы на ошибку. Вэй Усянь поник, опустив руку в знак поражения. — Как я уже сказал, — произнёс он с наигранной бодростью, — Бог мудрости. — Я так не думаю, — не согласился Се Лянь. — Просто у меня, к сожалению, большой опыт в подобных ситуациях. Он замолчал, когда несколько сотен заклинателей материализовались, казалось бы, из ниоткуда, направляя стрелы и мечи на Вэй Усяня. И, соответственно, на Се Ляня. — Я в порядке, — быстро сказал он Хуа Чэну по духовной сети. — Пока ничего не предпринимай. — Ты в опасности, гэгэ, — практически прорычал Хуа Чэн. — Я живьем спущу шкуру с каждого из них за то, что они подвергли тебя опасности. Никто не тронет Его Высочество. — Сань Лан, — твердо сказал Се Лянь. — Не вмешивайся в это. Я скажу тебе, если мне понадобится твоя помощь. Пожалуйста, просто подожди немного. Его муж нехотя согласился, но только при условии, что Се Лянь действительно скажет ему, если ему понадобится помощь, а не просто отмахнётся и понадеется, что он не слишком сильно пострадает. В защиту Хуа Чэна можно сказать, что это был весьма вероятный исход, учитывая характер и привычки Се Ляня. Один из них, который судя по всему был лидером, стал приближаться с мечом наготове. — Кто ты, черт возьми, такой? — потребовал ответа Вэй Усянь. — Ты мог убить нас! Се Лянь решил не упоминать, что технически его нельзя было убить, поскольку сейчас было не время и не место. Незнакомый мужчина выглядел разъяренным. — Как ты смеешь спрашивать, кто я? — ядовито выплюнул он. Вэй Усянь просто поднял бровь, совершенно не впечатленный. — Я Цзинь Цзысюнь! Когда Се Лянь взглянул на своего спутника, чтобы молча спросить, был ли это кто-то важный, тот просто покачал головой, выглядя весьма озадаченным. Ах. Значит, это просто кто-то, кто считал себя выше других и был убежден, что все должны знать, кто он такой, несмотря на их несомненную посредственность. У Се Ляня была изрядная доля таких богов. — Двоюродный брат Цзинь Цзысюаня, — наконец, с некоторым вопросом в голосе, произнёс Вэй Усянь. Если Се Лянь правильно понял, то человек перед ними был родственником наследника ордена Цзинь и мужа любимой шицзе Вэй Усяня. — Вэй Усянь, предупреждаю тебя! Сейчас же сними с меня это проклятие! — Цзинь Цзысюня уже практически трясло, пока он разгневанно метал взгляд с одного на другого. — О чем ты говоришь? Какое проклятие? — Вэй Усянь стал выглядеть ещё больше сбитым с толку. У Цзинь Цзысюня, казалось, сейчас пойдёт пар из ушей или он просто-напросто взорвётся от ярости. — Проклятие, которое ты наложил на меня, очевидно! Ты пытаешься прикинуться дурачком?! Се Лянь решил, что ему, вероятно, следует вмешаться и попытаться сохранить мир, на случай, если ситуация ещё больше обострится. — Молодой господин Цзинь, боюсь, ни я, ни Вэй Усянь не понимаем, о чем вы говорите, — сказал он, пытаясь успокоить мужчину. — Не могли бы вы, пожалуйста, пояснить? Во всяком случае, это каким-то образом только ещё больше разозлило Цзинь Цзысюня. — Прекрасно! — прорычал он. — Если ты настаиваешь на том, чтобы отрицать это, я просто покажу тебе! — Затем он резко разорвал одежды на груди, обнажив сотни тёмных дыр разного размера, походящих на язвы. — Проклятие тысячи язв и сотни дыр? — спросил Вэй Усянь, наклонив голову. Се Лянь не распознал проклятие, так что это, должно быть, одно из немногих, которыми он не был проклят за свою очень долгую жизнь. Это было, честно говоря, впечатляющим достижением, поскольку количество проклятий, которые он перенёс на протяжении жизни, было намного больше, чем даже количество недоброжелательных заклинателей, окружавших их. — Я сочувствую твоему тяжёлому положению, но я не понимаю, какое это имеет отношение ко мне, — твёрдо продолжил он. — Не мог бы ты перестать преграждать мне путь и пытаться убить меня? — С чего бы мне это делать, когда совершенно очевидно, что это именно ты наслал его на меня?! — зло усмехнулся Цзинь Цзысюнь. Они оба могли только потрясенно смотреть на него. Что за возмутительное заявление! Вэй Усянь даже не узнал Цзинь Цзысюня. Зачем ему понадобилось из всех людей насылать проклятие именно на него? Вэй Усянь так и высказался, на что Цзинь Цзысюнь тут же возразил, даже не дослушав: — Кто еще, кроме тебя, мог так долго желать моей смерти? Вэй Усянь просто вздохнул на это с усталостью человека, уже много раз вынужденного иметь дело с бездарными, но высокопоставленными заклинателями с комплексом превосходства… — Я даже не знаю тебя. Не говоря уже о том, что если бы я хотел твоей смерти, я бы не стал прибегать к коварным методам. В таком случае об этом бы знал весь мир! Довольно смелое заявление, но Се Лянь понял. Вэй Усянь был не из тех, кто убивает, если его не спровоцировать, поэтому, если бы ему пришлось кого-то убить, он бы не стал этого скрывать. Кроме того, он, вероятно, преувеличивал, чтобы донести Цзинь Цзысюню, что это не он проклял его. — Как высокомерно. И подумать только, что мир совершенствования когда-то ценил тебя! Когда я сегодня же убью тебя, я уверен, никому даже не будет дела до этого. Кто станет оплакивать смерть бесчеловечного демона, которого все ненавидят? — надменно усмехнулся мужчина. Да, это определённо перешло черту. Се Лянь встал между ними, подняв Чжунсинь. — Достаточно, — спокойно произнёс он, не отрывая взгляд от нападавшего. — Молодой господин Цзинь, пожалуйста, прикажите своим лучникам отступить. — Зачем мне это делать? — зло рассмеялся он. — Отказаться от своего превосходства? Ни за что. — Значит, вы признаёте, что без них не сможете победить нас? — Се Лянь приподнял бровь. — Это… да пошли вы! — пробормотал Цзинь Цзысюнь, а после сорвался на крик. — Я собираюсь убить Старейшину Илин, и меня за это прославят! Моё проклятие исчезнет, и я стану героем! Несмотря на намеренье Се Ляня защитить их, Вэй Усянь шагнул вперед, так что оказался рядом с ним, а не позади. — Я направляюсь на празднование в честь рождения А-Лина, — медленно произнес он, твёрдо стоя на своём. — И ты не остановишь меня. — Никто вообще не собирался приглашать тебя, — открыто насмехался Цзинь Цзысюнь. — Сними проклятие, Вэй Усянь, и тогда я сохраню жизнь твоему другу. И, может быть, твою тоже, если ты трижды поклонишься мне и будешь умолять оставить тебя в живых. — Только тот, кто наложил проклятье, может снять его, — раздраженно бросил тёмный заклинатель. — Я не могу, даже если бы захотел. В последний, черт возьми, раз повторяю: Я. Не. Проклинал. Тебя. Цзинь Цзысюнь плюнул под ноги Вэй Усяню и туже бросился вперед с мечом наперевес, но Се Лянь тут же легко блокировал его мощным движением, так, что того отбросило назад. Лучники восприняли эту стычку как сигнал и выпустили все стрелы разом. — Жое, защищай! — крикнул Се Лянь, и белая лента тотчас взметнулась вверх, не давая стрелам достичь цели. — Молодой господин Вэй, помни, что я сказал! Он быстро отправил несколько сообщений в духовную сеть, торжественно обещая, что справится с этим, и умоляя Хуа Чэна не вмешиваться. — Я помню, — твердо отозвался Вэй Усянь, не сдвинувшись ни на дюйм, пока Се Лянь обменивался ударами с Цзинь Цзысюнем. Се Лянь был очень скромным человеком, часто доходившим до того, чтобы принижать свой талант, когда это было возможно, но даже ему пришлось признать, что он явно во всём превосходит Цзинь Цзысюня и несчастная стычка сейчас закончится. Во всяком случае, меч его противника мог сломаться в скором времени. А Чжунсинь был сделан из чрезвычайно прочного металла, и, в совокупности с превосходным фехтовальщиком, очевидно, не был ему ровней. Как только Цзинь Цзысюнь, казалось, осознал это и начал нацеливать свои атаки на Вэй Усяня, который все еще наблюдал за боем со скучающим выражением лица, в то время как Жое, создав барьер, защищала его от постоянно летящих в него стрел, раздался крик, который заставил всех резко застыть на месте: — ОСТАНОВИТЕСЬ! Молодой человек, по внешности очень походящий на Цзинь Цзысюня, приблизился с опущенным мечом в руке. Казалось, что Вэй Усянь слегка расслабился, когда увидел его, так что он, вероятно, не был столь ужасен, как Цзинь Цзысюнь. Се Лянь отскочил назад и вложил Чжунсинь в ножны, кланяясь прибывшему мужчине. Одновременно с этим, несколько бабочек поспешили к принцу и начали лихорадочно обыскивать его на предмет каких-либо травм. — Всё в порядке, Сань Лан, — прошептал он, успокаивая бабочек. Если перед ними стоял тот, о ком подумал Се Лянь, то, он понадеялся, что в дальнейшем этот вопрос будет разрешён без особого труда. И действительно, стоило принцу предположить это, как Цзинь Цзысюнь спросил: — Цзысюань? Почему ты здесь? — Как ты думаешь, почему я здесь? — яростно огрызнулся незнакомый мужчина. Цзинь Цзысюнь, смутившись, отшатнулся назад. Такой момент смутно напомнил Се Ляню о Ци Жуне и о нем самом до падения Сяньлэ. Он не знал, плакать ему или смеяться. — Почему ты просто не сказал мне, что тебя прокляли, вместо того, чтобы устраивать это? — Цзинь Цзысюань продолжил, глядя на своего, по-видимому, двоюродного брата с таким гневом, что даже Се Ляню захотелось отойти. — Пожалуйста, не рассказывай своей невесте, — взмолился Цзинь Цзысюнь, сменив тактику после того, как его первая оказалась неудачной. — Я официально извинюсь после того, как проклятие будет снято! Почему-то Се Лянь сомневался в этом. Или, по крайней мере, он сомневался, что извинения будут искренними. Два кузена начали спорить по поводу Вэй Усяня и того, как его допустили в Башню Кои. Человек, о котором шла речь, подбежал к Се Ляню и прошептал: — Эй, спасибо, что защитил меня! Сначала я даже волновался, пока ты не доказал, какой ты крутой! Ты действительно заставил Цзинь Цзысюня проглотить свои слова! — Ох, ничего подобного, ничего такого, — уклонился Се Лянь. — Я просто рад, что с тобой всё в порядке. Вэй Усянь перевёл взгляд на Жое, которая в данный момент притворялась мертвой, валяясь на земле, как обычная ткань. — У тебя интересное духовное оружие, — заметил он, заинтересованно разглядывая её. Верно. Вэй Усянь был демоническим заклинателем, который специализировался на энергии обиды и негодования. Конечно, он мог распознать из чего когда-то была создана Жое, и что это было вовсе не духовное оружие, а скорее существо из тёмной энергии. В этом отношении она была похожа на Чэньцин. — Да, к тому же Жое очень полезна, — вот и все, что сказал Се Лянь. Он не стал вдаваться в подробности о происхождении Жое, и у Вэй Усяня хватило такта не настаивать на этом. Когда спор между братьями подошел к концу, Се Лянь снова переключил свое внимание на них. — Молодой господин Цзинь, — начал он вежливым голосом, под котором, однако, скрывалось некоторое раздражение. — Пожалуйста, объясните, почему я и мой спутник попали в засаду по пути на торжество, на которое, насколько мне известно, мы были официально приглашены. Если бы не сообразительность молодого господина Вэй, я вполне мог бы быть сейчас мертв. Ложь, конечно, но им не нужно было этого знать. Цзинь Цзысюань сложил руки и поклонился Се Ляню. — Мои искренние извинения, даочжан, — сказал он. — Пожалуйста, позвольте мне сопроводить вас и Вэй Усяня в Башню Кои, чтобы мы могли разобраться в ситуации. Се Лянь повернулся к Вэй Усяну, который просто поднял брови и пожал плечами. Ответа от него не последовало, значит решение оставалось за принцем. — Хорошо, молодой господин Цзинь, — ответил он, незаметно возвращаясь туда, где лежала Жое, и, присев, закрыл собой то, как ткань аккуратно обвилась вокруг его запястья. — Я, например, хотел бы знать, почему вы так намеревались нас убить. Цзинь Цзысюань кивнул с уставшим выражением лица. Се Лянь посочувствовал этому человеку из-за того, что ему пришлось наводить порядок, в котором явно не было его вины, но он все ещё был недоволен. А его было нелегко вывести из себя. — Тогда следуйте за мной, — сказал он, жестом приглашая двух других следовать за ним. — Мы можем обсудить это с моим отцом. — О, это будет весело, — пробормотал Вэй Усянь, идя рядом с Се Лянем, который мысленно вздохнул. В какую же переделку он себя втянул.