Тысяча ли между нами

Когда Линвэнь сообщила генералам Сюаньчжэню и Наньяну, что на границе их земель появился злой дух, убивающий юных дев, Му Цин раздраженно вскинул брови и пожелал поскорее разобраться с этим недоразумением. То, что Фэн Синь вызовется вместе с ним, нисколько не удивило, ведь они оба в первую очередь были воинами, защищавшими простых людей, к тому же, на Небесах было откровенно скучно, и возможность выбраться в мир людей обещала разнообразить досуг. Небесная столица постепенно восстанавливалась после свержения Цзюнь У, заново отстраивались разрушенные дворцы, разрастались улицы и прокладывались новые дороги. Чтобы ускорить процесс и скорее привести Небесную столицу в надлежащий вид, чиновники всех уровней принимали непосредственное участие в ее восстановлении. Было принято решение временно сократить часы приема прошений из-за непрекращающейся стройки. По этой причине генералы узнали о злом духе от Линвэнь, а не от своих последователей, ведь боги литературы временно отвечали за прием и сортировку молитв со всех уголков Поднебесной. — Есть еще кое что, о чем я хочу вас проинформировать. Перед смертью все жертвы подвергались насилию, даже после гибели в телах сохранялся высокий уровень энергии ян, а энергия инь была поглощена без остатка. Состояние нижних одежд девушек, гематомы и следы крови в характерных местах так же указывают на насильственные действия со стороны нападавшего. Это не человек, ведь люди не поглощают жизненную энергию, — голос Линвэнь звучал строго и беспристрастно. — При парном совершенствовании так же происходит обмен энергией. Злой дух может оказаться темным заклинателем, нечестным путем решившим заполучить больше сил, — предположил Фэн Синь. Му Цин не мог не замечать, каким уставшим и угрюмым он выглядел после третьего вознесения Его Высочества. На плечи Фэн Синя будто вновь легла тяжесть прожитых в изгнании лет, совесть съедала его изнутри. Неужели он не понимал, что даже богам неподвластно изменить прошлое? Оставалось лишь принять его и пытаться жить дальше, но чувство вины не отпускало Фэн Синя, хотя Се Лянь не держал на него зла и уж тем более не таил обид. Его Высочество всегда был слишком понимающим, и одному преданному и глупому псу пора было уяснить это. Фэн Синь не старел, но усталость, темные круги под глазами, неглубокие морщины и хмурый взгляд прибавляли ему чуть ли не с десяток лет, и он совершенно ничего с этим не делал! Му Цина бесило столь безответственное отношение к своему бессмертному телу. Не получалось радоваться, что заклятый соперник выглядел плохо. Му Цин злился, пряча глубоко внутри постыдные чувства. Даже потрепанным и вымотавшимся, Фэн Синь неизменно притягивал его взгляд, как и привлекал внимание женщин в Верхних чертогах, давно потерявших надежду завоевать его неприступное сердце. — Возможно, — согласилась Линвэнь. — С этим вам и предстоит разобраться. *** Если бы Му Цин обладал даром предвидения и знал заранее, чем обернется для него это задание, то отказался бы от участия? Ответ на этот вопрос стоил нескольких жизней, и речь шла вовсе не о погибших девушках, но давайте обо всем по порядку… *** Поначалу, спустившись с Небес в обличьях Фу Яо и Нань Фэна, генералы прошлись по деревням, располагающимся на границе их владений. Сбор информации не занял много времени, они не узнали ничего нового, кроме того, что и так успела сообщить Линвэнь — некто убивал юных дев, нападая в лесу у подножия горы, через которую пролегала тропинка, ведущая к храмам генералов Сюаньчжэня и Наньяна, расположенным на одном склоне. Удивило, что здешние последователи генералов не враждовали между собой, умудряясь уживаться на столь ограниченной территории. Более того, многие из них молились Фэн Синю и Му Цину, делая подношения обоим, но прося о разном, никак не связанном с войной. Первые столетия после вознесения Му Цин злился, что люди, например, обращались к нему за благоприятной погодой, чтобы взрастить обильный урожай. Как он, бог войны, мог влиять на природу или состояние почвы? Однако, как и остальным богам войны, Му Цину приходилось адаптироваться к прошениям своих последователей. Живущие в мирное время не знали тягот войны, потому и молились о том, чего им не хватало, или о чем они мечтали. Му Цин ошибочно предполагал, что храмов на горе два. Оказалось, что храм был один, даже не разделенный внутри стеной или перегородками. И почему Линвэнь не предупредила об этом досадном недоразумении? Отвлекшись на войну, развернувшиюся на небесах, Му Цин упустил из вида, как его верущие спелись с последователями Фэн Синя, возведя им общий храм. Что за неслыханная дерзость! Год назад Му Цин бы разрушил эти стены, намекая, что не потерпит подобного соседства, но после событий на горе Тунлу он был вынужден взглянуть на прошлое под иным углом, сместив фокус с себя на другого человека, совершенно не понимавшего и не принимавшего его позицию. Люди вверяли свои судьбы генералам, молясь в стенах их первого общего храма, возвышавшегося на пологом склоне. Сам храм был обнесен надежным забором, высокие ворота оставались всегда открытыми для верующих и путников, нуждающихся в крыше над головой. Во внутреннем дворе располагалась массивная тяньгунская курильница из черного камня. Два дракона на ней хватали жемчужины, те, что на ушках, устремлялись в небо. В самом храме было тепло, сухо и прибрано. На широком деревянном столе лежали свежие фрукты, подушки для молитв выглядели чистыми и аккуратными. Кто-то явно следил за их внешним видом, не давая ткани запачкаться и истрепаться. Был ли у храма настоятель, или верующие сами прибирались при каждом посещении? Статуи генералов возвышались на едином постаменте. Сюаньчжэнь был изображен красивым и утонченным юношей с благородным лицом, лишенным эмоций. Легкие струящиеся одежды подчеркивали хрупкость каменного тела. Казалось, проведи рукой по волосам, собранным в высокий хвост, и ощутишь их мягкость — настолько искусно была выполнена работа, словно мастер знал истинный облик божества, хотя Му Цин не припоминал, чтобы приходил во сны к кому-нибудь из местных умельцев. Молва о его недовольстве уродливыми статуями давно разнеслась среди верующих и наконец давала положительные результаты. Спустя восемь сотен лет люди догадались, что незачем попусту расходовать силы, время, материалы и деньги, когда можно с первого раза сделать так, чтобы генерал Сюаньчжэнь остался доволен. В отличие от Му Цина, Фэн Синя никогда не волновал внешний облик его статуй. Чаще его изображали могучим, статным и взрослым воином, с хмурым серьезным лицом или с гримасой ярости в разгар боя, и единственным, что было общим у оригинала и статуй, являлся лук, который Фэн Синь неизменно держал в руке. Здешняя статуя походила на множество других каменных изваяний генерала Наньяна: грозное лицо, густые хмурые брови, сведенные у переносицы, да тяжелые доспехи, в которые тот был облечен. Даже если бы Фэн Синь старел как обычные люди, он бы не выглядел так… отталкивающе и некрасиво. Му Цину все равно, как изображали других божеств, но, сколько он себя помнил, его всегда раздражало, каким далеким от истины был облик, который приписывали Фэн Синю. Ловя себя на этих мыслях, он злился ещё больше уже на себя, а не на глупых последователей, возводящих непохожие статуи. Какое ему дело до того, как смертные представляли Фэн Синя?! Ощущали ли верующие, что отношения между их божествами менялись, потому и решились возвести общий храм, да ещё и поставили их каменные изваяния столь близко? Му Цин и Фэн Синь находились посреди храма, никак не прокомментировав вслух увиденное, но, очевидно, что оба сделали выводы про себя. Что толку от пустых разговоров, когда общий храм возведен, а последователи обратились с сотнями молитв, на многие из которых уже были получены ответы? Это их упущение, что не пресекли строительство моментально, позволив дверям отвориться для верующих. Скорее всего, храм начали возводить, когда Его Высочество вознесся в третий раз. Тогда внимание Фэн Синя и Му Цина переключилось на Се Ляня, а после разгрома Небесной столицы и свержения императора накопилось столько дел на небесах, что было не до мира смертных. Боги литературы, отвечающие за прием молитв, не могли не знать о происходящем, однако Линвэнь не проинформировала генералов, отправляя их на задание. Может, она посчитала, что Фэн Синь с Му Цином разругаются прямо под сводами ее дворца, отказавшись от миссии? Тогда отправился бы кто-то один. Поскольку потребовались силы двух генералов, Му Цин сделал вывод, что им предстоит встретиться с призраком ранга свирепый. — Ты знал? — Му Цин кивнул в сторону фигур из камня, а потом и вовсе обвел рукой весь зал. Фэн Синь покачал головой, подойдя вплотную к статуям. — Я ещё не решил, как ко всему этому относиться, — усмехнувшись, он погладил волосы застывшего генерала Сюаньчжэня. — Выглядят, как настоящие. Му Цин закусил губу. Фэн Синь озвучил мысль, ранее посещавшую его самого, а касание к волосам отдалось постыдным волнением в груди. — Не трогай. — Я не прикасаюсь к тебе. Вражда и соперничество, длившиеся восемь сотен лет, вымотают кого угодно. Видимо, Фэн Синь устал спорить с Му Цином, потому что убрал руку: — Может, здесь находился храм другого божества? Не припомню, чтобы мои чиновники отчитывались о строительстве на этих землях. Мы были заняты последний год, но, чтобы возвести подобное строение, потребовалось бы гораздо больше времени. — Тогда нужно выяснить, в честь кого был возведен храм, и как давно тут стали поклоняться генералам южных земель. Скорее всего, злой дух, мучивший девушек, это и есть свергнутый бог, — подытожил Му Цин. — Или наш свергнутый бог — это свирепый призрак. Если он из местных, можно попытаться найти его прах. Тварь расправлялась с жертвами на территории, где властвовал не один, а два бога войны. Не мог же бог, призрак или заклинатель в самом деле охотиться на них с Фэн Синем, используя смерти людей как приманку? Скорее всего, призрак обезумел и не понимал, на чьих землях учинил беспредел. Тем хуже для него. Возвратившись в ближайшую деревню, Му Цин с Фэн Синем выяснили, что храм был возведен больше сотни лет назад, и поначалу поклонялись там совершенно другому божеству — Верховному владыке Шэньу. После его свержения местные жители не стали выбирать между двумя генералами, решив, что лучше просить защиты у обоих, и тогда их молитвы точно будут услышаны. Девушки стали пропадать недавно, значит, призрак не был древним. В том, что это был призрак, а не тёмный заклинатель, генералы убедились после осторожных бесед с разными людьми. Все они утверждали, что их деревня всегда считалась безопасной, в ней никогда не водилось нечисти. Несколько месяцев назад через селение пролегал путь небольшого отряда наемных солдат, двигающихся на север. Гостили они в деревне недолго, однако успели повздорить с местным старостой, да случайно спалили таверну, пользовавшуюся популярностью у местных жителей. Один из солдат много выпивал каждый день и приставал к разным девушкам, в том числе и дочери хозяина. Накануне отбытия отряда юная дева всё же отвергла солдата, завязалась потасовка, в ходе которой опрокинули несколько светильников, и пламя с легкостью распространилось по деревянным балкам. В считанные минуты огонь охватил первый этаж таверны, семье хозяина и другим посетителям чудом удалось спастись, однако солдат, пристававший к юной деве, в ходе потасовки получил удар тяжелым предметом по голове, и не выбрался из пожара. Его тело после так и не нашли, не осталось даже костей — настолько сильным и неистовым было разгоревшееся пламя. Дочь хозяина таверны стала первой жертвой призрака, поселившегося в лесу. Остальные девушки, возможно, тоже не были выбраны случайно. Поговаривали, что каждая из них отвергла солдата, отчаянно желавшего обрести спутницу на несколько ночей. Му Цин привык скрывать истинные эмоции, однако пока они с Фэн Синем допрашивали людей, его губы кривились от презрения, а на красивое лицо наползла тень, что, скорее всего, не укрылось от цепкого взгляда Фэн Синя. Му Цин жил в целибате и с юных лет сдерживал низменные желания тела, отказавшись от любой близости, ведь совершенствующемуся воину, стремящемуся достичь небесных высот, лучше сосредоточить силы на постижении духовных и энергетических практик и тренировках, что куда важнее, чем разделять с кем-то ложе, подпуская близко другого человека. К тому же, единственный, кому Му Цин позволил бы прикоснуться к себе, никогда бы не приблизился к нему, а тешить себя ложными надеждами и мучать сердце он не привык. Мощные бастионы не только защищали, но и сохраняли чувства и разум в равновесии. Действия призрака казались Му Цину омерзительными. Свои последние мгновения бедные девушки разделили с человеком, которого отвергли, и который возвратился живым мертвецом, чтобы отомстить им. Сожженная таверна стояла на окраине поселения, за разрушенными стенами темнел и возвышался могучими деревьями древний лес. — Если душа погибшего солдата и есть наш призрак, отыскать прах в кучке пепла будет непросто, — невесело усмехнулся Фэн Синь. На месте таверны оставалось пепелище с обуглившимися балками и разрушенными каменными вкладками. Огонь и природа стерли следы, так что невозможно было определить, где именно в ту ночь погиб солдат. — Тогда выманим его и заберем для вынесения приговора на Небеса, — предложил Му Цин. Им требовалась приманка. Только использовать девушку из деревни было слишком опасно. Не зная, насколько силен враг, безответственно рисковать жизнью смертной. — Можно переодеться и притвориться девушкой, как Его Высочество тогда на горе Юйцзюнь, — Фэн Синь внезапно вспомнил миссию, заново связавшую их трио спустя столько веков после падения Сяньлэ. Было одно «но». — Дух нападал только на девушек, значит, чувствует исходящую от них энергию инь. Не думаю, что обычный маскарад с переодеванием его убедит. Чтобы выманить тварь, нужно было сменить тело. Му Цин прокрутил в голове информацию, полученную от Линвэнь: все девы были юны и девственны до встречи с призраком, Фэн Синь же был близок с женщиной, возможно — не одной, и девственником не являлся. Даже сменив облик, он бы не сумел воссоздать нетронутое женское тело, потому что не понял бы, к чему стремиться, не говоря уже о его взаимоотношениях с противоположным полом. Предлагать ему подобное — провалить задание на этапе планирования, не справившись с маскировкой. В отличие от Фэн Синя, путь совершенствования Му Цина зиждился на отказе от плотских утех и отсутствии какой-либо близости. Среди них двоих он больше подходил на роль девственницы, ему всего лишь требовалось сменить облик. — Тогда я выступлю в роли приманки. Чем скорее они выманят призрака и разберутся с ним, тем быстрее вернутся в Небесную столицу, а там Му Цин поинтересуется у Линвэнь, почему боги литературы умалчивали, что их с Фэн Синем верующие объединились, пускай пока лишь в одном поселении. Подобные действия, как зараза, могли молниеносно распространиться по всему югу, и как тогда делить власть? Вечерело в этих краях быстро. Свет закатного солнца окрасил небо у горизонта в кроваво-красные тона, багрянцем были охвачены верхушки деревьев, и даже тропа под ногами казалась бурой. Пронеслось мимолетно, что это не благоприятный знак, только Му Цин отбросил нелепую мысль. Подумаешь, красное небо. Прикрыв глаза и выровняв дыхание, он приготовился меняться. Никогда раньше ему не приходилось примерять женский лик, хотя на практике это мало чем отличалось от перехода из собственного тела в образ Фу Яо. Он стал ниже, фигура округлилась, и сменившиеся одежды облегли плавные очертания небольшой груди и выступающих бедер. Му Цин не стремился специально наделить этот облик какими-то выдающимися эталонами женской красоты, наоборот, постарался воссоздать образ, наиболее приближенный к своему реальному, как если бы у генерала Сюаньчжэня была сестра, или если бы он родился женщиной. Ци заструилась по меридианам, меняя тело и наполняя его непривычной живительной силой. Энергия инь походила на бурлящий и неспокойный поток горной реки, несущейся со склона. Серебряная заколка не выдержала веса и давления отросших волос, упав к ногам. Подобрав ее, Му Цин придирчиво осмотрел себя сверху вниз. Когда-то Ши Цинсюань упоминал, что ощущает себя сильнее в женском теле. Успокоившись и привыкнув, ци ласково обволакивала с током крови, готовая в любой момент обратиться смертельной волной на того, кто вздумает напасть, а духовное ядро вибрировало от напряжения. Заколка отказывалась держать волосы в хвосте, и, рассердившись, Му Цин захватил ею только боковые пряди, заведя их на макушку, чтобы не лезли в лицо. Остальные волосы пришлось оставить распущенными. — Ну как? Похоже на девушку? — спросил он у притихшего Фэн Синя и поразился бархатному и мелодичному звучанию изменившегося голоса. Теперь Му Цин говорил не грозно, дерзко и самоуверенно, а плавно и чарующе. Фэн Синь замер, ошарашенным взглядом обводя его изменившееся тело. — Язык проглотил? Ты же не бросишься убегать только потому, что мне пришлось стать женщиной на время? Конечно, Му Цин слышал множество историй о том, как Фэн Синь реагировал на представительниц слабого пола ещё в Сяньлэ, только никогда прежде он не задумывался, с чем это могло быть связано. С чего вообще ему интересоваться подобными деталями из жизни своего заклятого… соперника? Д-друга? — Пора начинать, — Му Цин первым двинулся в сторону леса, не дождавшись реакции Фэн Синя. — Тебе бы временно укрыться. Будет лучше, если ты примешь свой истинный облик, чтобы сражаться в полную силу, когда появится призрак. Фэн Синь молчал, сверля тяжелым взглядом спину. По колыханию ци Му Цин, не оборачиваясь, догадался, что за ним теперь шагает не Нань Фэн, а генерал Наньян во плоти. Выступая в роли приманки, Му Цин специально использовал больше энергии инь, распыляя ее вокруг и прокладывая за собой энергетический след: обычный человек ничего не почувствует, а призрак, если он на самом деле охотится только на девушек, не упустит возможности насытиться легкой добычей. Взгляд Фэн Синя больше не прожигал затылок, однако Му Цин знал, что он искусно прячется и находится рядом, готовый прийти на помощь в любой момент. Лес был испещрен множеством тропинок. По одной из них Му Цин продвигался вглубь чащи от сожженной таверны. Без привычного оружия на поясе он чувствовал себя крайне неуютно, хотя мог призвать чжаньмадао в любой момент. Постепенно тропинка под ногами скрылась, поглощенная пеленой белесого тумана, воздух стал плотнее и прохладнее, а впереди замаячили отваренные ворота храма генералов. — Разве юную деву не предупреждали, что опасно гулять по ночам одной? Из-за деревьев выступил высокий юноша, закутанный в плащ, полностью скрывавший изуродованное в пожаре тело. Голос его звучал глубоко и приятно, успокаивая с первых слов и усыпляя бдительность, чтобы моментально расположить к себе. Что, если он не насиловал жертв, и те сами добровольно отдавались ему перед смертью? Энергия, отданная добровольно, гораздо сильнее той, что отбиралась силой. — А тебя не предупреждали, что эти земли принадлежат богам войны Сюаньчжэню и Наньяну? — парировал Му Цин. Несколько стрел, взметнув волосы, мгновенно вылетели из-за его спины, устремляясь к призраку. Уклонившись, тот разразился смехом, сбросив с головы потрепанный капюшон. — Как интересно… ты явилась сюда со своим богом в надежде, что он сможет тебя защитить? Тем хуже для вас обоих. В один шаг призрак оказался рядом с Му Цином. Вопреки ожиданиям, от него исходил приятный аромат благовоний вместо запаха тлеющей и гниющей плоти. — Я бы и сам не прочь поразвлечься с тобой, столько нетронутой энергии инь, но… ведь старшим по званию нужно уступать? Генерал Наньян, хватит прятаться. Выходите, и давайте поприветствуем друг друга как полагается. Ву Ифань к вашим услугам. Склонившись в насмешливом поклоне, Ву Ифань перехватил ладонью стрелу, выпущенную в него. Та моментально осыпалась в пыль, подхваченную порывом холодного ветра. Призрак, обращавший в пыль стрелы духовного оружия Фэн Синя, был куда сильнее, чем могло показаться на первый взгляд. Фэн Синь встал рядом, и, глянув на него, Му Цин поразился разнице в их росте, на мгновение позабыв, что использует другое тело. Он попытался призвать чжаньмандао, но ничего не произошло, запрос словно проваливался в пустоту. Вернуть свой истинный облик тоже не вышло — ци не отзывалась. К раздражению прибавилась легкая паника: кто-то или что-то блокировало его силы. Ву Ифань не являлся непревзойденным, иначе на Небесах прознали бы о нем куда раньше. Прятал ли он под плащом мощный артефакт, или Му Цин упускал нечто важное из виду? Совсем недавно верующие этих земель поклонялись владыке Шэньу. Мог ли бывший небесный император быть причастен к появлению здесь демона, способного блокировать духовные силы одного из сильнейших богов войны? Или причина была куда проще и очевиднее. Это из-за тела, догадался Му Цин, сильно сжав зубы, отчего свело челюсть. Став приманкой, он не рассчитал, что утратит связь с духовным ядром только потому, что Ву Ифань заблокирует энергию инь этого смертного женского тела, в котором Му Цин оказался заперт. Оно было бесполезно и слабо в бою, даже не смотря на известные техники и навыки, принадлежавшие генералу Сюаньчжэню. Му Цин не мог использовать магию, не ощущая связи с золотым ядром. — Твоя… верующая совершила ошибку, явившись сюда и притащив тебя следом. Я ведь вел себя тихо, забирал лишь тех, кто предлагал себя сам, не брал больше, чем требовалось, и вот появляетесь вы… что же мне делать? — Ву Ифань наигранно развел руками. — Так уж и быть, буду милостив и сделаю вам щедрый подарок… Демон не определил, что перед ним отнюдь не простая смертная, а значит свои силы Му Цин утратил до того, как они повстречались. Что за проклятая земля, отбирающая силы у небожителя? Или… отбирающая энергию у женщин, ведь Му Цин по собственной воле сменил облик, став идеальной приманкой с достаточно большим запасом энергии инь. — Что за бред ты несешь? — Фэн Синь шагнул вперед, загораживая собой Му Цина. — О, генерал Наньян, эта… женщина тебе небезразлична? Очень занимательно, — в глазах Ву Ифаня зажегся опасный огонек. — Тогда ты оценишь мой дар по достоинству, — улыбнувшись, он сложил из пальцев несколько быстрых печатей, и раскрытой ладонью с силой ударил Фэн Синя в грудь, торжественно провозгласив: — Наслаждайся. Его звонкий смех стоял в ушах, когда тело растворилось в ночи, а деревья зашевелились, обволакиваемые иллюзорной дымкой. Му Цин и Фэн Синь сами не поняли, как оказались в стенах храма, который посещали днем ранее. Благовония тлели в курильницах, которыми был заставлен пол, истончая приятный аромат сандала, меда и сушенных трав. Смесь эта моментально одурманивала разум и расслабляла тело. — Призрак пропал, а нас затянуло в иллюзию! — возмутился Му Цин, прикрыв нос рукавом, чтобы не вдыхать опасные пары. Он попытался связаться с Линвэнь, но быстро понял, что духовная сеть заблокирована, и не получается прорваться сквозь плотную завесу чужеродной энергии. Или у него не получалось, потому что он утратил силы ещё раньше, в лесу? — Линвэнь не отвечает, — держа два пальца у виска, Фэн Синь хмурился, смотря в одну точку. Бросившись к дверям, Му Цин навалился на них, пытаясь сдвинуть с места, но те ни в какую не подавались. Открыть замок заклинанием тоже не получилось, так как его магия по-прежнему не отзывалась. Связь с золотым ядром была утрачена, он не ощущал ни тепла ци, ни ее движения по меридианам. Задрав рукава, Му Цин быстро осмотрел запястья, чтобы убедиться, что на них не появились проклятые канги, хотя и понимал, что это невозможно. Беспокойство нарастало, а ситуация выводила из себя. Фэн Синь молчал. Повернувшись, Му Цин ощутил неприятный холодок, сбежавший вниз по позвоночнику. Удар, доставшийся Фэн Синю, не был сильным, но печати, которые сложил Ву Ифань, не были знакомы Му Цину, оттого и закрались сомнения. — Как ты себя чувствуешь? Что-то болит? — Му Цин вовсе не проявлял признаки заботы, ему требовался полноценный напарник для успешного выполнения задания — именно так он объяснял себе беспокойство о Фэн Сине. Они и без того угодили в непростую ситуацию. — Ты меня слышишь? — подойдя ближе и проведя ладонью перед глазами Фэн Синя, Му Цин вздрогнул, когда вокруг запястья больно сжались чужие пальцы. Голодный и тяжелый взгляд, обращенный на него, совершенно точно не мог принадлежать Фэн Синю. С какой бы стати ему так смотреть? — Придурок, очнись уже, — Му Цин попытался высвободить руку. — И отпусти меня! Чего вцепился? Нам нужно выбираться! Только Фэн Синь не стал его слушать и уж тем более отвечать, вместо этого он направился к столу для подношений, потащив за собой упирающегося Му Цина. Смахнув все громоздившиеся на столе вазы с фруктами и подносы, Фэн Синь усадил на него Му Цина, вклинившись между разведенными коленями. В ушах все еще стоял грохот падающей медной посуды, когда широкие ладони проехались от бедер до щиколоток, задирая верхнее ханьфу. Затрещала разрываемая ткань нижних одежд. Му Цин попытался оттолкнуть Фэн Синя, но этому слабому женскому телу не хватало сил противостоять генералу Наньяну в его божественном обличье. — Что ты собираешься делать? Фэн Синь! Очнись! Ты в своем уме?! Никогда прежде Му Цину не было так страшно, ведь он понимал, по какому сюжету развивались события, и что его ждёт. Страх смешался с волнением и жаром, затопившим нижнюю часть тела. Чертовы благовония! Наверняка в них было что-то намешано, ведь Ву Ифань упомянул, что все его жертвы отдавались добровольно. Пары этого же яда отравляли разум Му Цина, заставляя испытывать постыдное желание, млея от прикосновений. Ладони Фэн Синя вовсю хозяйничали под разодранными нижними одеждами, оглаживая ноги и бедра, и между ними — никто и никогда не прикасался там к Му Цину! Пытаясь свести колени, Му Цин лишь больше распалял Фэн Синя. Не выдержав, тот рыкнул и зажал тонкие запястья Му Цина в одной ладони, навалившись сверху и придавив к столу. Му Цин замер, уставился в глаза напротив, испытывая противоречивые эмоции из смеси ужаса, недоверия, злости и… вожделения. Запустив ладонь ему между ног, Фэн Синь проехался пальцами по самому чувствительному месту, вырвав изо рта Му Цина удивленный вздох. Фэн Синь не остановился. Его пальцы ласково и нежно поглаживали, растирая выступившую влагу и едва погружаясь внутрь. Му Цин заерзал, выгнулся под ладонью, поражено застонав. — Расслабься, — приказал Фэн Синь. Взгляд его по-прежнему был подернут мутной поволокой, на губах появилась ласковая улыбка. — Я не причиню тебе вреда. — Ты хоть понимаешь, кто я? — прошипел Му Цин, зажимая бедрами ладонь, чтобы дать себе время передохнуть и привыкнуть к новым ощущениям, которых было слишком много. От перенапряжения и возбуждения он весь дрожал как струна гуциня, тронутая умелым музыкантом. Фэн Синь посмотрел на него как на идиота, наклонился к лицу, выпустив запястья, и заправил прядь волос за ухо: — Му Цин, — с благоговением прошептал он, прижимаясь к губам невинным поцелуем. Му Цин поражено застыл. Если Фэн Синь видит его, то неизвестная магия Ву Ифаня куда сильнее, ведь он заставил Фэн Синя возжелать Му Цина, и, что самое ужасное, тяга была взаимной. Ву Ифань давно не казался обычным призраком, только думать о нем с каждым новым поцелуем, расцветавшим на коже краснеющей меткой, становилось всё тяжелее. У Му Цина ведь не было опыта в любовных делах, и он никак не мог припомнить, почему они с Фэн Синем никогда не делали этого раньше? Зачем столько лет дрались, когда могли проводить время за куда более приятным занятием? Чужая магия сломала оборонительные стены, которые умело возводил вокруг себя Му Цин. Он и Фэн Синь… какой абсурд. Этого не могло происходить на самом деле, они бы ни за что не разделили ложе по собственной воле, и дело не только в обетах, данных Му Цином в юности. Фэн Синь бы никогда не обратил на него внимание — в том самом смысле, он бы… а что вообще Му Цин знал о Фэн Сине и его вкусах? История с Цзянь Лань случилась до его вознесения. За сотни лет на Небесах Му Цин не видел, чтобы Фэн Синь оказывал кому-то знаки внимания или проявлял интерес, не считая их постоянных стычек и ссор. Му Цин мог попросить Фэн Синя остановиться, но вместо этого растворился в откровенных ласках, о которых всегда запрещал себе даже думать, ведь несбыточные мечты причиняли только боль. Фэн Синь был невозможным, невыносимым… Му Цин привык к мыслям, что ненавидит его, ненавидит за сомнения, за то, что находясь рядом, Фэн Синь всегда был далеко, за то, что верил кому-угодно, только не Му Цину. Му Цин ненавидел, что Фэн Синь заставлял его чувствовать себя уязвимым и живым, поэтому он охотно велся на провокации, ведь только в драке у него появлялась возможность прикоснуться к Фэн Синю не вызывая вопросов и подозрений. Ву Ифань, сам того не ведая, обнаружил слабое место Му Цина. Им было не чужое тело, не заблокированные духовные силы, а Фэн Синь. Одурманенный чужой магией, Му Цин проиграл в битве с собственными чувствами. Фэн Синь стянул с него ханьфу, выпутал из разорванных нижних одежд, прокладывая поцелуями дорожку вниз. Приник губами в том месте, где пульсировало и жгло больше всего, толкнулся языком меж стенок, собрал влагу, бесстыдно лаская и пробуя на вкус. Его широкая ладонь опустилась на плоский живот, фиксируя положение, чтобы Му Цин не извивался и не дергался. Му Цин застонал, закрывая руками горящее лицо. Заколка давно соскользнула с волос, затерявшись на полу. Длинные блестящие пряди разметались всюду, отбросив их за плечо, Му Цин приподнялся на локтях, глядя на Фэн Синя, устроившегося между его ног. Тот даже не снял доспехи! Двое самозабвенно предавались любовным утехам в священном месте прямо под равнодушными взглядами каменных генералов, которым преклонялись в этом храме. Иллюзия, напомнил себе Му Цин. Всё это происходило не по-настоящему. Даже одурманенный Фэн Синь никогда бы не стал прикасаться к нему, как делал сейчас, не искал бы поцелуев, не звал бы по имени ласковым шепотом. — Поначалу будет больно, — предупредил Фэн Синь, притянув к себе не сопротивлявшегося Му Цина. — Откуда ты… — Му Цин закусил губу, зажмурился, ощутив на себе мощь и силу прославленного орудия Наньяна, о котором его верующие слагали песни и легенды. От боли выступили слезы, Фэн Синь замер, наклонился, прижавшись лбом к виску. Му Цин обвил руками его плечи, приказывая глупому телу подчиниться и расслабиться. Он понимал, с кем находится, и чем занят, но вся предыстория испарилась из мыслей и воспоминаний, оставался лишь Фэн Синь. Поначалу неспешный бережный ритм, с которым он брал Му Цина, сводил с ума вкупе с глубокими мокрыми поцелуями, из-за которых припухли губы. Ладони Фэн Синя гладили бока, подхватывали под бедрами, разводя шире ноги. Му Цин не сопротивлялся, впервые за долгое время доверившись тому, у кого было чуть больше опыта. — Фэн Синь, я не могу, — жалобно заскулил он, не узнавая собственный голос. Ослабевшие пальцы зацепились за резной край доспеха на плече. Фэн Синь низко наклонился, вжался бедрами, тяжело навалившись сверху. Что-то горячее и вязкое наполнило Му Цина, выбив из легких весь воздух. Его сердце жалобно трепыхалось в груди, задавленное натиском впервые испытанных ощущений. Стоило Фэн Синю отстраниться, белоснежную кожу, покрытую испариной, обдало прохладой. Обнаженный Му Цин лежал в ворохе разорванной одежды на столе для подношений в первом общем храме генералов Сюаньчжэня и Наньяна — что за горькая ирония. Он по-прежнему не ощущал связи с золотым ядром. Дурман, поначалу охвативший в чужой иллюзии, наконец спадал, и Му Цин в полной мере осознал, что они только что натворили. Фэн Синь приподнялся над ним, попытался что-то сказать, но Му Цин ничего не слышал. Ток крови в ушах и беспорядочные мысли, метавшиеся в голове, мешали успокоиться и ещё больше наполняли страхом. Паника разрасталась, подавляя слабые попытки вернуть ясность ума. Его обеты нарушены, а это значило, что силы, скорее всего, не вернутся в полной мере. Фэн Синь воспользовался Му Цином в самый подходящий момент, чтобы раз и навсегда решить вопрос господства в южных землях. — Доволен? — хрипло спросил Му Цин. Фэн Синь тяжело осел перед ним на колени. Нет, конечно, он не был доволен. Му Цин знал его не первую сотню лет, и Фэн Синь бы не опустился до подобного поступка осознанно, он всегда был слишком честным, слишком правильным. Порой это бесило, но чаще восхищало, ведь Фэн Синь был верен своим принципам до последнего. В глубине души Му Цин знал, что Фэн Синь бы никогда не обошелся с ним подобным образом из мести или желания досадить. Они соперничали по привычке, а не потому, что хотели избавиться друг от друга по-настоящему. Но это Му Цин сейчас не ощущал связи с золотым ядром и не мог призвать духовное оружие! Лук Фэн Синя сразу возник в руке хозяина, наконец сумевшего вернуть над собой контроль. Дотянувшись до разорванного ханьфу, Му Цин запахнул его на груди в жалкой попытке прикрыться, будто Фэн Синь не брал его обнаженного совсем недавно. Между ног болело, подсыхающие семя и кровь неприятно стягивали кожу. Му Цин не хотел смотреть на себя, на Фэн Синя. Не хотел видеть, что они… он наделал. Бездумно глядя в потолок, он перестал различать контуры, всё вдруг стало мутным, снова наползал туман. Ву Ифань выжидал, чтобы напасть, и Му Цин сомневался, что тот выберет для первой атаки бога, пускай временно утратившего боевой запал. Убить смертную, в чьем теле всё ещё был запечатан Му Цин, куда проще, к тому же, хоть Му Цин не мог преобразовать ци в заклинание, он все же обладал энергией инь, за которой охотился мстительный и отвергнутый призрак. Когда пальцы Му Цина коснулись плеча Фэн Синя, тот вздрогнул, повернувшись, но не смог посмотреть в глаза. Пришлось дотронуться до его щеки, вынуждая обратить на себя внимание, а потом возвести глаза к потолку, чтобы показать туман. — Действие иллюзии на исходе, когда она спадет, будь готов подстрелить эту суку, — пришлось приложить усилия, чтобы голос не дрогнул. Привычка скрывать свои истинные эмоции и чувства давно стала неотъемлемой частью Му Цина, защищая некогда ранимую душу. Стрелы для Фэншэня Фэн Синь создавал из собственной духовной энергии, ему не требовался колчан для их хранения. Он материализовал несколько стрел, спрятав их в складках разорванной одежды Му Цина. — Ну как, развлеклись? — одна из храмовых стен пошла рябью, и из нее выступил Ву Ифань, с насмешкой аплодируя. — Люди не врут, генерал Наньян, размер вашего достоинства и правда впечатляет, — на этих словах Фэн Синь сомкнул от гнева челюсти. — Этой… женщине повезло. Когда я поглощу ее энергию инь, то смогу почувствовать отголоски божественного вмешательства. Замечательно, премного вам благодарен, а теперь вам пора. Фэн Синь растворился в воздухе по щелчку пальцев, словно его здесь никогда и не было, и только стрелы, лежавшие рядом с Му Цином, служили напоминанием о том, что всё за правду. — Вот мы и остались наедине, генерал Сюаньчжэнь, — сбросив с головы капюшон, Ву Ифань продемонстрировал изуродованное лицо. Обгоревшая кожа облазила с щек, обнажая мышцы и зубы, выпученные глаза были налиты кровью, а рот кривился в подобии улыбки. — Надеюсь, генерал Наньян был с вами обходителен? Вам ведь понравилось? — Ву Ифань неотвратимо надвигался. Нащупав одну из стрел, Му Цин спрятал ее в уцелевшем рукаве разодранного ханьфу. Каким бы слабым ни было это тело, Му Цин мог за себя постоять — Фэн Синь, словно предвидев подобный исход, позаботился об этом. — Даже жаль отбирать то, чем вас так щедро одарили, — взгляд Ву Ифаня был обращен вглубь Му Цина, словно он был способен видеть то, что скрыто от окружающих. Бросившись вперед, демон резко возник перед Му Цином. Держа наготове стрелу, Му Цин крепко обхватил ее за стержень и со всей силы всадил наконечник демону в глаз. Тот, явно не ожидавший подобной прыти, был застигнут врасплох, и взвыл от обжигающей боли, которую оставляло божественное духовное оружие. Воздух содрогнулся под натиском чужой силы — контроль над иллюзией был утрачен. Этого мгновения Фэн Синю хватило, чтобы возвратиться назад, разорвав грань между временем, пространством и материей. Десяток стрел, выпущенные в Ву Ифаня, прошили тело того насквозь под оглушительный рев, преисполненный боли и гнева. Одна заговоренная стрела была выпущена в сторону сгоревшей таверны. Место пепелища вновь охватил пожар, возникший, как посчитают потом местные, на ровном месте, словно небеса решили покарать это место дважды. Видимо, Ву Ифань не знал, что стоит позаботиться о своём прахе и перепрятать его, так как тело, пригвожденное к земле стрелами, вновь обуяло пламя. — Ты пожалеешь, что не отдал мне свою жизнь, Сюаньчжэнь, — кровь сочилась изо рта поверженного призрака, а плоть его вновь плавилась, охваченная огнем. Вспышка белоснежного света ослепила Му Цина, рассеиваясь во мраке ночи. Они с Фэн Синем остались в храме генералов южных земель вдвоем. Тишина давила неотвратимостью разговора. Му Цин хмурился, прижимая ладонь к груди. За ребрами глухо стучало сердце, омываемое кровью. Духовное ядро не отзывалось, как и ци. Одну за другой он предпринимал бесполезные попытки вернуть назад собственное тело, но ни одна из них не увенчалась успехом. Удушающая паника мешала дышать, а мелкая дрожь, охватившая тело, не имела ничего общего с возбуждением, от которого остались лишь горький осадок и саднящая боль. — Ву Ифань уничтожен, всё закончилось. Почему ты не сменишь облик? — после содеянного Фэн Синь избегал смотреть Му Цину в глаза, однако ему хватило смелости нарушить молчание первым. — Ты издеваешься? — Му Цин даже не мог восстановить разорванное ханьфу, по-прежнему не ощущая связи с золотым ядром! — Это ты словно издеваешься, оставаясь в таком виде… Ах, дело в теле… Разозлившись, Му Цин в обрывках нижних одежд вскочил на ноги. — Что, выгляжу неподобающе? — пошатнувшись, он подошел к Фэн Синю вплотную, и толкнул в грудь, глядя с вызовом и гневом. Му Цин был так слаб, что Фэн Синь даже не оступился, продолжая стоять на месте как истукан. Тогда Му Цин заколотил его по груди в бессильной ярости, злые слезы выступили на глазах. Он бил Фэн Синя, а тот никак не сопротивлялся, не пытался дать сдачи или ответить. — Ненавижу, как же я тебя ненавижу, — повторял Му Цин. Удары редели, пока ослабевшие руки не повисли безвольно вдоль тела. Запрокинув голову, Му Цин закусил губу, зажмурился, восстанавливая дыхание как при медитации. Обжигающие слезы скатывались по щекам, прохладный воздух холодил разгоряченную кожу, проникая под разорванную одежду. Он восемь сотен лет не ощущал перепадов температуры благодаря стабильному уровню ци, сохраняющему комфортное для тела тепло. Му Цин выдохся. Тяжело дыша, он стер следы предательских слез с щек, отвернулся и осмотрел стол для подношений, разбросанные фрукты, разбитую глиняную посуду, перевернутые подносы и темное пятно сажи, оставшееся от Ву Ифаня. Что за проклятье тот успел наложить на Му Цина, как только они с Фэн Синем угодили в иллюзию, и как теперь его снять? Нарушение обетов могло повлиять на силы, уменьшить их, но не лишить полностью. Вместо золотого ядра в центре груди и живительного течения ци Му Цин ощущал лишь разрастающуюся пустоту. — У меня не осталось сил, так что теперь у юга наконец появится единоличный правитель. Доволен? На обнаженные плечи лег тяжелый плащ генерала Наньяна. Вскинув удивленный взгляд, Му Цин уставился на мрачного и хмурого Фэн Синя. — Нет, конечно! Давай скорее с этим разберемся и вернемся обратно на Небеса. Какой же он идиот… Если бы у Му Цина появилась возможность завладеть югом, избавившись от своего заклятого соперника, он бы… поступил точно так же, потому не стал спорить. Наклонившись, он подобрал с пола слетевшую заколку и вновь собрал растрепанные волосы, чтобы не лезли в лицо, после чего плотно запахнул плащ и, скрывшись под капюшоном, последовал за Фэн Синем прочь из храма.