Позволь откусить от тебя кусочек.

- Тебе не кажется это странным? Кандиару взмахивает крыльями, пытаясь отбиться, но золотые слова – вёрткие, золотые слова – они ускользают от удара, вновь оплетают его по рукам и ногам. Золотые слова лишают возможности двигаться, и чародей с ужасом смотрит, как одно из его крыльев, затронутое золотистой сияющей вязью, начинает истончаться точно таким же по цвету маревом. Кандиару в ужасе. Этот ужас – нечто древнее, нечто, что было запрятано так глубоко, что он и не вспомнил бы о его существовании, если бы не всё происходящее на этот момент. Если бы не сверкающие солнечным светом слова, вереницы текста на неизвестном языке, которые хищно кружат вокруг него, берут в плен, лишают возможности скрыться. Что-то инстинктивное. Страх – это то, что сопровождает каждое живое существо на протяжении всей его жизни. Кандиару забыл об этом. …он вспоминает – во всех красках. Существо, повелевающее золотыми текстами, совершенно расслаблено. Оно стоит в стороне, спрятав руки в карманах белого плаща: чудовищно человечное на вид, но от него исходит ужасающее давление. Создание покачивается с пятки на носок, заставляя свои лакированные туфли слегка хрустеть, и даже крики колдуна не способны заглушить этот призрачный звук. - Он становится всё сильнее. Темная голодная бездна смотрит из глаз человечного на вид существа, тысячи лет одиночества и постоянного напоминания самому себе, что он – жив, что он – существует. Вот, что видит Кандиару в этот момент, встречаясь взглядом с этим нечто. Ему ведь удалось сбежать, вырваться из хватки Сосуда, что каким-то образом смог сохранить своё «я» и подавить короля… Поражение от рук человека – это невыносимый позор, но Сосуд воистину превзошел все их ожидания, и Кандиару надеялся выиграть немного времени, чтобы спрятаться как можно дальше от глаз нового Теневого Монарха. …он не думал, что, ускользнув от одного врага, попадётся в когти другому. - Такое потрясающее дитя, ты так не думаешь? Алчное до силы, жаждущее стать могущественнее… Это завораживает. Создание делает шаг – к нему, полностью оплетенному золотой вязью, на вид такой хрупкой, но нет ничего более прочного и жестокого. Колдун не может пошевелиться, не способен сопротивляться, и его крылья уже почти полностью обратились в марево. Он ощущает их отсутствие чудовищно ясно. - Черное сердце, которое ты сегодня поместил в его грудь – оно сделает его еще сильнее. Не-человек наклоняется к нему. Тонкая ладонь ложится на его щеку, обжигая холодом могильного камня. - Я ведь должен радоваться, разве нет? Я должен быть доволен… Улыбка на этом словно подёрнутом рябью лице смотрится пугающе неподходящей ситуации. Кандиару чувствует, как чужие пальцы усиливают свою хватку, кроша его каменную оболочку. - Так почему… Золотые слова кусают больнее. Они не пытаются поглотить его – они хотят причинить как можно больше боли. Они отражают состояние своего господина. …какое угнетающее осознание. - Почему меня терзает это чувство? Не-человек улыбается шире. Он практически не моргает. - Почему мне с каждым днём всё тяжелее находиться рядом с ним? Пальцы дробят лицо Кандиару, и возможно, это подобие милосердия. Если это создание уничтожит его оболочку раньше, чем письмена неведомых языков пожрут его окончательно, разве не будет подобное избавлением? Его нынешнее тело – лишь оболочка. Ничего страшного, если его уничтожат. Но… …поглощение золотыми письменами – это нечто совсем иное. - Мне становится тяжело даже просто наблюдать за ним со стороны. А я люблю наблюдать за ним. Кандиару ощущает чудовищную мощь, исходящую от каждого неведомого ему символа. Эта сила, она порабощает само его сознание, мешает думать, погружает рассудок в подобие запуганного стазиса. Чародей просто не способен отвести взгляд от того, что повелевает сонмом непонятных текстов, и, чем больше слова поглощают его, чем меньше от него остаётся – тем больше он понимает. - Порою я ловлю себя на том, что мне трудно хотя бы просто посмотреть ему в глаза. И – о. О… Воистину, если его текущая оболочка погибнет, дав ему шанс сбежать – это будет величайшим милосердием высших сил. Когти, в которые перетекли человеческие пальцы, аккуратно выскальзывают из каменистого крошащегося месива, в которое обратилась часть лица Кандиару от воздействия чужой силы. Не-человек улыбается: теперь уже совершенно обычной, вполне человеческой улыбкой. - Когда-то я ощущал нечто подобное… Но это было так давно, что я уже и не помню, что это было за чувство, - создание иной плоскости мироздания склоняет голову к плечу. – Но я испытывал его довольно часто, хм… Тонкий палец ведёт линию от кончика покрытого трещинами носа Кандиару до его переносицы. - Что же это было?.. Чародей ощущает легкое постукивание по своему лбу. Тап-тап-тап. - Я очень хорошо его знал. Я сроднился с ним. Но это было так давно, так давно… Темные безжизненные глаза слегка прикрываются ворохом ресниц. Словно их обладатель размышляет. Кандиару знает, что всё это – лишь игра для него, единственного зрителя. …это существо привыкло играть на публику. - Тяжело, - спустя небольшую паузу выдыхает его мучитель. – Так тяжело вспоминать времена, когда я был еще человеком. Всё вокруг – сияет, мерцает золотом. Письмена поднимаются из ниоткуда, и колдун ощущает сквозь странную пелену апатии вспышку ужаса. …нет, нет, нет! …разве это существо не собиралось его убить? Так почему?! - О! Вот оно! Его лицо вновь обхватывают ладонями. Не-человек заглядывает ему в глаза – и боги, боги… - Да, именно это! Это выражение! Это чувство! Создание почти что прижимается своим лбом к его, широко улыбаясь. - Что это такое? – оно спрашивает мягким вкрадчивым шепотом. – Напомни мне. Давай же. Кандиару сглатывает. В его глотке сухо, но звук до жути отчетливый. Он может лишь подчиниться. [[Эт-то…]] его голос дробится на женский и мужской, царапает слух. [[Страх…]] Взгляд не-человека на миг становится пустым. - Страх… Ладони соскальзывают с поврежденного лица колдуна, и отсутствие холода почти обжигает. - Страх, верно… Это был страх… Кандиару смотрит на существо неотрывно. Умоляюще. Его трясёт. …золотые письмена поднимаются всё выше по его скованному телу. - Значит ли это… что я боюсь его?.. Тихие слова сочатся недоверием, но при этом - и каким-то осознанием. Непроглядно черные глаза слегка расширяются, и Кандиару видит, как бездна наполняется мерцанием звезд. - Верно… Я боюсь его… Смех не вяжется с этими словами, он кажется слишком неподходящим, но колдун может лишь смотреть, в тщетной надежде, что за это непонятное откровение ему даруют смерть физическую, позволив спастись его сущности. …стать частью этого проявления неведомых сил – это не то, что Кандиару желал бы для себя, ни при каких условиях. - Боюсь его, хах!.. – не-человек запрокидывает голову назад, широко улыбаясь. – Это даже логично! Как не бояться настолько ужасающе целеустремленного Протагониста! – он поворачивается к чародею, почти полностью поглощенному завихрениями золотых слов. – Спасибо! Это был очень продуктивный разговор. Мне стало намного легче. Тонкий палец тянется к лицу Кандиару и вновь постукивает по его лбу. Внутри что-то слегка отпускает: чародей смотрит с откровенной мольбой, низкой и позорной, на создание перед собой, желая, чтобы то подарило ему спасение. - Хотя, разговаривать с едой, это всё же как-то неправильно. Но то лишь любяще улыбается. …золотые письмена покрывают Кандиару полностью.