Позволь откусить от тебя кусочек.

Джина смотрит настороженно, исподлобья. Комкает пальцами краешек одеяла, закусывает губу. Джина думает – судорожно, так, что не уследить за вращением метафорических шестерёнок в голове. Человек, сидящий на подоконнике, просто наблюдает за нею. Он не делает ничего предосудительного. Просто сидит. Закинув ногу на ногу, подперев рукой подбородок. Сун Джина украдкой рассматривает его лицо – слегка мутное, словно скрытое за какой-то завесой, но что она точно может рассмотреть, так это-… Незнакомец пытливо смотрит прямо на неё. Его глаза, похожие на осколки мерцающего просторами Млечного Пути ночного неба, слегка щурятся, и девушка тут же поспешно опускает голову. Как неловко!.. Раньше Джина бы громко спросила, что тут позабыл этот человек и как он вообще смог пробраться на этот этаж и открыть её окно. Раньше – это до произошедшего в её школе, когда орки и гоблины кровожадной гурьбой проломились через невесть как открывшиеся Врата. Раньше – это пока она не увидела, что такое смерть, собственными глазами, не ощутила её холодное дыхание на своём затылке. Раньше – это… …пока она не стала свидетельницей того, как именно перед этим человеком толпа громадных монстров практически стелилась пузами по грязному полу. Джина закусывает губу сильнее. Она не дура. Она знает, насколько сильны Охотники, что каждый божий день входят в Подземелья. Ей известно, как часто не возвращаются из этих самых Подземелий люди: она не могла не отслеживать нечто подобное, когда точно так же пропал их с Джинву отец – в глупой, отчаянной надежде узнать, есть ли шанс вернуть его, шанс сделать всё, как прежде. Ни брат, ни мама не были в курсе. Когда Джина хочет, она может скрывать что-то получше иных шпионов. Когда прибыл её старший брат, всю школу накрыло волной его силы – подавляющей и словно лишающей возможности шевельнуться. …но эта сила не внушала такой трепет и инстинктивный ужас, как то, что источал в тот день человек, сидящий сейчас на подоконнике её комнаты. Джина кутается в одеяло, борясь с желанием укрыться им с головой. Взгляд человека ощущается слишком странно… некомфортно. Как давно он здесь?.. Этот мужчина уже сидел на её окне, когда она проснулась. Он смотрел в одну точку перед собой, прикрыв глаза, и в первый миг девчушка даже подумала – не попросил ли его Джинву присмотреть за нею, пока он сам направился в очередное Подземелье? Похоже, они знакомы друг с другом… Но потом Джина вспомнила очень странную, немного выбивающуюся деталь. В тот день, обернувшийся кошмаром наяву… …никто, кроме неё, словно не видел этого человека. Позднее Хан Сонгуй даже спрашивала, как ей удалось вывернуться из хватки монстра. Она даже предположила, что Джина тоже Пробудилась, на что девушка ответила растерянным отрицанием. И старший брат тоже вёл себя странновато: он не ответил на её слабые вопросы, заданные про непонятного незнакомца, лишь косо глянул, и всё любопытство моментально исчезло под натиском чего-то, сильно напоминающего инстинкт самосохранения. …словно это – нечто запретное. …будто на эту тему лучше не говорить. И Джина больше не задавала вопросов. Но сейчас… Сейчас, когда тот самый незнакомец сидит на подоконнике её спальни, она наконец может что-то да узнать, верно? Она может спросить то, что вертится в её мыслях. К примеру… - Вы с оппой… Мужчина медленно моргает. Звезды искрятся по его радужке, когда он вновь переводит на неё взгляд. На миг Джина сбивается. - В-вы с оппой… что вас связывает? Незнакомец смотрит на неё. Совершенно спокойно. Равнодушно. - Еда? – он тянет это с какими-то непонятными интонациями. Пришла очередь медленно моргать уже Сун Джине. - Вы… едите вместе? – с явным сомнением переспрашивает она. На пару ударов сердца воцаряется тишина. - Можно и так сказать, - наконец хмыкает чужак, Джине чудится слабая улыбка на его губах, пусть она и не может как следует её рассмотреть. – Он часто… смотрит, как я ем. - Т-то есть... вы не Охотники-компаньоны? – уточняет девчушка. Человек застывает. Вокруг него воцаряется нечто непонятное, жутковатое. Словно холод, который за гранью холода, и Джина сама не понимает, почему в её голове появляется такое сравнение, но она кутается в одеяло сильнее, словно в попытке согреться. - Компаньоны… Компаньоны?.. – незнакомец склоняет голову к плечу. – У меня нет компаньонов. Мне не нужны компаньоны, - последняя фраза звучит до жути жёстко, но почти сразу же мужчина расслабляется, будто и не было этих моментов пугающей атмосферы. – И я не Охотник. - Не Охотник? Джина не то, чтобы не верит. Просто… только Охотники достаточно сильны, чтобы дать отпор монстрам из Подземелий, разве нет? И этот человек появился именно во время прорыва… Как он может не быть Охотником? - Тогда… кто Вы? – она решает быть вежливой. Чисто на всякий случай. Мужчина ведёт пальцем по своим губам, и теперь – теперь Джина уверена. Он улыбается. - Я бы сказал… что я наблюдатель. - Наблюдатель? - Верно. Я смотрю на то, что происходит, - мужчина говорит это как-то задумчиво. - Иногда вмешиваюсь, если без этого никак. - Как… тогда, в школе? - Да… Да, думаю, как тогда. Джина сжимается. Всё произошедшее слишком свежо в памяти: звук рушащихся стен, крики погибающих однокашников, хохот и рыки монстров – и все это смешано с ярким ароматом крови. Её пробирает дрожь. …она не хочет это помнить. …совершенно точно – не хочет. …ни оскалов орков, одуревших от вседозволенности; ни остекленевших глаз других ребят и их застывших лиц; ни темного, насыщенного оттенка тягучей крови, что растекалась под неподвижными телами. Теплая ладонь ложится на её макушку, почти что нырнувшую в кокон из одеяла. Джина замирает, чувствуя, как чужие пальцы бережно перебирают её сальные волосы – и сейчас ей запоздало становится стыдно за то, как она пренебрегала последние дни личной гигиеной. Девушка сжимается еще сильнее. - Хочешь, я заберу это? Тихий голос звучит мягким урчанием громадного зверя, и Сун Джина не может понять – в очередной раз – откуда у неё возникает такое сравнение. - Заберу эти боль, страх и чувство вины. Мужчина несильно тянет её за прядь волос. Джина невольно краснеет, вслушиваясь в тихие, словно обволакивающие сознание интонации: - Заберу кошмары и скорбь. Девушка стискивает в пальцах одеяло до хруста наволочки. Часть неё отчаянно хочет согласиться. Отдать все эти тяжелые накопившиеся эмоции, что камнем давят на сердце, тянут вниз обессиленную душу. Позволить себе вновь вздохнуть спокойно, не содрогаясь в темноте ночи, пробудившись от очередного ужасного сна. …и всё же, она слегка качает головой из стороны в сторону. - Я… Я справлюсь, - Джина умудряется улыбнуться; это тяжело, это почти больно, но она поднимает глаза на незнакомца. – Я должна справиться сама. Всё так. Она хочет побороть все эти тяжелые воспоминания – самостоятельно, своими усилиями. Принять это, а не избавиться от всего. …иначе это будет неуважением по отношению к тем, чьи жизни были отняты. Мужчина, стоящий около её кровати, пару мгновений смотрит ей прямо в глаза. Ночное небо в его радужках на секунду обращается в бездонную бездну – но лишь на секунду, в следующий миг вновь искрясь неизвестными созвездиями в темной глубине. Он улыбается, точно так же, как и она, натянуто и слегка болезненно, возможно скорбно. - Ты права, - незнакомец вновь взъерошивает её волосы, и Сун Джина не хочет возмущаться: макушку греет чужая ладонь, это пробуждает в памяти затаённые, силой загнанные глубоко воспоминания о другой ладони, что точно так же поглаживала её по голове. – Ты справишься и сама. Джине кажется, что она способна разглядеть его лицо. - Ты и впрямь сестра своего брата... Такая же волевая. Ей действительно кажется, что она может это сделать. - Но… Пальцы зарываются чуть глубже в её волосы. Всего на один удар сердца прежде, чем соскользнуть в макушки – вместе с золотистыми тонкими нитями, словно состоящими из непонятным слов. - А?.. Глаза Джины расширяются при виде этого. - …кое-что я всё же заберу, хорошо? В следующую секунду Джина ошарашенно понимает, что просто смотрит в пустоту перед собой. Она моргает, ошалело и недоумевающе, пытаясь понять, как долго она так делала – вдупляла в одну точку, без единой мысли в голове. Девушке чудится, что из её жизни выпало какое-то количество времени. …её не покидает ощущение остаточного тепла чужой ладони, что будто бы лежала на её макушке.