Позволь откусить от тебя кусочек.

Её громадное тело теперь сочится тьмой и лазурными всполохами. Оно практически неощутимо, словно потоки воды, будто дуновения ветра сквозь разветвление туннелей их большого, но ныне залитого кровью и устланного безжизненными оболочками, дома. Непривычно… Холодно… И так чуждо… Она чувствует потребность склониться. Опустить голову, увенчанную громадными жвалами, перед этим маленьким и обманчиво слабым человеком. Выразить почтение, высказать свою преданность. …она не хочет. Несогласие толкается где-то внутри, но – утихает под влиянием чего-то иного, инородного, копошащегося в её сущности. Чего-то, что приказывает ей подчиняться, невзирая на былой статус и силу. Унизительно… Так унизительно… Она хочет скрипеть жвалами, но те не двигаются. Жаждет визжать, показывая несогласие – но не издаёт ни звука. Покорная. Сломленная. Поставленная на колени. …она не хочет, она так не хочет! Её былой Король склоняется пред убийцей их выводка, почтительно и подобострастно. Её Король щелкает жвалами, подбирая благоговейные фразы на чуждом языке, выражая в каждом коротком взвизге свое обожание новому сюзерену. Он больше не Король. Он слуга – отныне и навеки. …её ждет та же судьба? Взгляд скользит по телам её детей, её драгоценного потомства, её отпрысков, которыми она так дорожила и чудовищную судьбу которых столь оплакивала. Каждое бесценное чадо – вырезано, вспорото, уничтожено. Каждое чадо теперь – Тень, что покорно и льстиво склоняет голову пред человеком. Ей хочется кричать. Хочется взрывать стылый, пропитанный смертью и отчаянием воздух опустевшей обители их рода горестными криками. Что-то внутри – поселившееся там с момента, как она услышала из-за грани холодное и не терпящее возражений «Восстань» - гнёт её еще ниже. Что-то внутри заставляет подавить любое недовольство, нашептывая: это неуважительно по отношению к их сюзерену, это недостойно верного вассала, это сродни хуле на владыку… Её взгляд скользит по грудам тел – и замирает на еще одном двуногом, что высится неподвижным изваянием среди них, так выделяясь белым покровом и завихрениями золотистого марева у его тонких ног. Появившемся словно из ниоткуда. Возникшем прямо из воздуха. …нет. …не двуногом. Он смотрит на неё – ей в глаза, ей в истерзанную болью душу. В звездном мареве его взора – нет равнодушного оценивания, как у того, кто уничтожил всю её семью; нет превосходства и нет отчуждения. В его взоре, мерцающим ночными небесами этого, нет, совсем иного мира – молчаливое понимание. Двуногий, который не двуногий – нечто иное, нечто выше, нечто непонятное – слегка склоняет голову в подобии поклона. Выражая почтение. Не так, как гнуло её саму – добровольно, уважительно, и это будит что-то, зажигает некую искру в её душе, освещая ту тьму, что так позорно тянется к убийце её детей. - Ваше Величество. И невзирая на различие рас, невзирая на чуждые звуки, что она слышит – это обращение словно обволакивает её теплом солнечного света. Она делает рывок к нему, игнорируя всколыхнувшееся теневое войско, что реагирует на её действие, как на угрозу их владыке. Она издаёт тихий переливчатый звук, не слыша встревоженного стрекота своего Короля, который больше не Король – но слуга. Она-… Теплая ладонь ложится на её лоб. Кончики пальцев поглаживают исходящий темным маревом призрачный хитин, и эта ласка такая бережная, что она невольно вспоминает давние, такие далёкие времена, когда сама только вылупилась из яйца и ластилась к своей матери, к древней Королеве, что была до неё. В этом касании нет отчуждения, нет равнодушия. В этом касании – бережная нежность, как если бы она была самым хрупким и драгоценным, что только существует в этом мире, во всех мирах… Она позволяет себе закрыть глаза, погружаясь в это тепло. Тьма отпускает её. Неохотно, слегка разочарованно – она ощущает слабую неудовлетворенность того, другого человека, облаченного во мрак и всполохи колдовского лазурита. Но отпускает. …позволяет раствориться в успокаивающе теплом золотом мареве, что мерцает столбцами неведомых текстов перед внутренним взором. И она понимает. Она чувствует-… Её запомнят. Не дадут стать частью безликой теневой орды. Не сделают лишь еще одним дополнением к многотысячному войску, что жаждет выполнять приказы своего владыки. Нет. Её - Запомнят. Запомнят – как Защитницу. Запомнят – как Мать. Запомнят – как Королеву. Запомнят… …как ту, что сражалась против чужой воли до конца. Она не станет покорной слугой того, кто безжалостно перебил всех её любимых детей. Её история – История – будет любовно, бережно сохранена в глубинах этого существа, обманчиво влачащего человеческий облик. Она благодарно щелкает растворяющимися в мареве золотых слов жвалами. …Королеве тепло.