Адвокатская трансляция

      Лондон. Серый день сменился дождливым вечером, томным и влекущим в уютную, тёплую кровать подальше от уличной слякоти. Однако Мари не имела такой возможности. Она бы отдала всё, чтобы оказаться под одеялом, смотреть сериалы и есть вредную еду, но вместо этого шла в дом полного придурка.       Говоря простым языком, её одногруппник по имени Габриэль не хотел делать с ней домашнее задание и более того, наотрез отказывался пускать в свой дом, предлагая другие варианты места встречи. Однако, в квартире было проще, а к себе она пустить его попросту не могла. Арендодатель была против того, чтобы к Прежан ходили мужчины. К тому же хозяйка уже выгнала парочку в этом месяце.       «Габриэль… фу! Имя для помпезного придурка. Собственно, он им и является!» — мысленно проехавшись по мальчишеской морде кулаками, Мари улыбается, понимая, что сейчас выдался прекрасный случай поставить его на место.       «Может, правда побить? Представляю, как он станет ныть… «Нет! Не надо, пожалуйста!» — передразнивает она его, — «Бесит, как он разговаривает со мной. Нашёлся принц с золотой ложкой в заднице!»       Вздохнув, она смотрит в экран разбитого, старого айфона далеко не последней модели и кидает взгляд на высотку бизнес-класса, нахмурив брови. Он настолько богат? Хотя в Лондоне верх богатства иметь старенький домик в центре города. Значит, ещё не настолько…       Миновав парадную и поднявшись на лифте, розоволосая девушка с россыпью перламутровых веснушек-сердечек, наконец стоит перед железной дверью в такую же, как и все вокруг, роскошную квартиру. Она пришла раньше положенного времени, но волновало ее совсем другое.       «Это точно его квартира? Может, он меня наебал и слил? Кусок говна! Будто я буду сидеть и смотреть, как он самоутверждается, делая нашу общую работу и за меня!» — шикнув, Мари сжимает кулак и решительно давит на кнопку звонка.       Дверь никто не открывает, и она звонит ещё и ещё! До тех пор, пока запыхавшийся парень, с красными щеками и злым взглядом, не распахивает тяжелую дверь.       В глаза Мари сражу же бросается странность — его широкий лонгслив был надет наизнанку. Она кривит лицо.       — Пиздец ты дебил. Первый в вузе, но одеться нормально мозгов не хватило, — грубо комментирует девушка, отстраняя парня в сторону толчком и проходя в квартиру.       — Почему так рано? — сухо спрашивает Кэмпбелл, с недовольством потирая пострадавшее плечо.       Конечно же он ее не ждал.       — Я раньше пришла. С работы отпустили, и я не хотела домой возвращаться в ночи, мне надо поспать перед сменой.       Оглядевшись, Прежан присвистывает. Вся квартира оказалась в светлых тонах. Настолько ослепительно белая, что было больно смотреть и дотронуться до чего бы то ни было из страха испортить идеальную картинку.       — А ты и не говорил, что живёшь в таком месте, да и не выглядишь как богач.       — За четыре часа? — с раздражением переспрашивает он, подперев плечом стену и проигнорировав ее восторги.       Англичанка мрачнеет, переводит на него взгляд и взрывается, привычно сжимая ладони в кулаки.       — Слушай сюда, мелкий засранец! — огрызается она. — Да, за четыре часа отпустили и в отличие от тебя, я действительно работаю! Лучше сделай мне кофе и не трахай мозги!       «Кому-то в этом мире достаётся всё, особенно обидно, когда это такие конченые дебилы как… он» — думает Мари скидывая с плеч разрисованную кожаную куртку и вешая её в прихожей.       Она выбрала наряд по случаю: чёрные джинсы Skinny; красного цвета лифчик, выглядывающий будто из-под растянутой, свободной майки; чёрные берцы фирмы Dr. Martens, потёртые и повидавшие время; напульсники на руках и ошейник на шее с заклёпками и мелкими шипами.       Глянув на застывшего студента, карими, тёплыми словно молочный шоколад глазами, она не выдерживает его подозрительного взгляда. Он очевидно ей не поверил, скорее всего подумав, что та попросту устала мотаться по улицам или сидеть дома.       — Чего пялишься? — раздраженно спрашивает Мари.       Он не остался в долгу, закатив глаза и заведя привычную песню, которую Прежан довелось услышать еще в здании института:       — Уходи. Займись тем, чем обычно увлекается такой сброд, как ты. Я сделаю все сам, по-другому ты будешь только мешать. Мне нужна высшая отметка, а не жалкая галочка, что ты обычно получаешь.       — Я не собираюсь позволять тебе делать работу за меня, не ты один учишься в этом колледже. Так что захлопнись уже наконец-то! Пока я не помогла… — замечая, как он тут же побагровел от злости, она добавляет: — Что такое? Ну давай, заплачь еще!       — ...черт с тобой! — почти рычит Габриэль и отвернувшись, идёт в сторону ванной. — Гостиная по коридору и налево, жди там. А еще, никакого кофе!       Фыркнув, Мари снимает мартинсы, становясь белыми носками на пол. Она собиралась последовать указанию, однако, фраза про кофе заставляет её остановиться и, размяв шею, резко сократить расстояние между ней и посмевшим перечить наглецом.       Рывок. Слышится гулкий удар ладоней о стену и Мари зажимает парнишку, что был чуть ниже её, не давая ему сбежать в ванную комнату. Опалив горячим дыханием его лицо, она принюхалась. От Габриэля пахло шоколадом, притом так сладко и вкусно, что невольно захотелось съесть.       — Значит, я сама могу его сделать, но это же твоя квартира. Если я пойду на кухню, руки могут не справиться с такой задачей, и тогда твоему помещению хана! Вот и думай. Чистота и лоск или грязь и кофе по стенам, м?       Он смотрит испуганно своими огромными, пронзительно синими глазами и сглатывает, заставляя острый кадык дернуться.       Прежан не удерживается от «хулиганства», как она оправдала свою задумку у себя в голове. Она склоняется над ним, чтобы, уткнувшись в блестящую шею от ароматического масла, провести языком по такой же белоснежной коже, как и все вокруг.       Не прошло и секунды, как она, ощутив странное волнение внутри своей груди, отстраняется. Мари смотрит на изменившееся лицо, не понимая, почему сейчас оно выглядит симпатичней, чем обычно. Это из-за зачесанных назад волос, наконец открывших его глаза? Или потому что он был почти обнажен?       — Ну и вкус. Ты покраснел? Хах! И на вкус гадкий, как и на характер, — она опускает взгляд. — Только ножки-то и милые... вот иди ими на кухню и сделай мне кофе.       Отойдя от смущённого юноши, отчаянно вжимающегося в стену, Мари внутренне улыбается такой замечательной возможности поиздеваться. Она не любила унижать, но он был глубоко виноват. Прежан старалась быть доброй и приветливой, даже хотела начать с ним общаться, но попытавшись, натолкнулась на глухую стену. Габриэль лишь пренебрежительно отнёсся к её дружелюбию, показав, что за забитой внешностью тихони скрывается агрессор, готовый напасть на каждого без суда и следствия.       — Больная су-..       Услышав начало фразы, Мари оборачивается, посмотрев на брюнета из-под насупившихся бровей.       — Что-то хочешь? Можем поговорить…       Смущенный, ужасно злой парень в очередной раз сглатывает и моментально ретируется на кухню, а Мари, усмехнувшись, уходит в гостиную, располагаясь на диване у журнального столика.       Здесь также было ужасно бело и накрахмалено-чисто: панорамные окна с видом на центр столицы; копии картин известных художников со всего мира; кремовая резная мебель, как стеллажи для множества книг, тумбочки с вазами свежих цветов на них и ужасно мягкий, огромный диван в центре комнаты с журнальным столиком и камином напротив. На полу лежал пушистый белый ковер, в котором приятно тонули ноги.       Лоск и изящество лезли из каждого угла, оставляя странное ощущение собственной неполноценности. Она жила на окраине, в опасном и страшном районе, где было обычным делом услышать крики, а после получить известие об убийстве или изнасиловании. Мари не имела даже стиральной машины, вынужденная пользоваться соседской за маленькую плату раз в месяц. Работая до изнеможения, помогая родителям закрывать кредит, она не могла многого себе позволить. Даже хорошие вещи покупала не из расчёта, что они были от известного бренда, а просто потому, что их качество позволит ей не покупать подобного ещё очень-очень долго.       — Дом психопата… — пробормотала она и тут же добавила громче: — Я не смогла с работы материалы взять, но подумала, что у тебя есть копия!       — Есть, — послышалось тихое из-за двери.       Парень возвращается с кружкой латте и, на удивление, спокойно поблагодарив его, Мари переключает свое внимание, наблюдая за передвижением юноши. Она подмечает всё, так же, как и то, что он до сих пор был не одет.       — А штаны, куда подевал? — усмехается одногруппница.       — Боюсь оставить тебя наедине с собой дольше, чем на пару минут. Испортишь мне что-нибудь своими грязными руками отщепенки… — не особо вдохновленно бормочет молодой человек, усаживаясь напротив нее в кресло.       Она показала кулак, не боясь пустить его в ход в любую минуту.       — И ноги такие гладкие… — присмотревшись, она фыркает. — Маслом мажешься. Чем ты вообще тут занимаешься? Ждешь кого-то? А как же грызть гранит науки? На прошлом сочинении ты оказался позади меня.       — То, чем я занимаюсь в свободное от академии время, тебя не касается.       — Да что ты...       Так, за скомканным началом учёбы прошло достаточно времени, может час или больше. Увлекшись мелкими строчками букв, аккуратно напечатанными принтером в слова о важности юридического дела, а также громких судов Лондона, Мари отрывалась от занятия, только чтобы коротко поссориться с брюнетом и вернуться к изучению обратно.       В очередной перепалке, смахнув ручку со стола, закатившуюся к гладковыбритой ноге юноши, без задней мысли англичанка нагибается, желая достать. Сердце замирает. Дёрнувшись от неожиданно напрягшегося действия синеглазого, Прежан задевает и кружку кофе, стараясь тут же схватит её руками, разливая остывший напиток на белую майку, диван и ковёр под журнальным столиком, попадая даже на обнажённую часть ноги однокурсника.       Тишину помещения разразил мужской голос. На порядок выше, чем обычно привык разговаривать юноша и бедняга, на которую обрушился такой шквал, даже сразу не сообразила, как реагировать. Впервые она слышала настолько злой, разъярённый крик от тихони её группы.       Вздрогнув, кареглазая сперва молчит, а потом извиняется.       — Чёрт! Прости, блин… — отставив кружку липкими руками, Мари подрывается с дивана, хватаясь за край ворота насквозь мокрой ткани. — Я сейчас уберу, только переодеться нужно, почти все кофе на мне оказалось. Дашь в ванну сходить и что-то и какую-то из футболок?       — Ты хоть знаешь, сколько он стоит?! Сколько стоит химчистка?! — не унимался он, проигнорировав извинения.       — Да не ори ты так! Ты сам меня напугал, конченный! С чего вообще так дёргаться? Если боишься за свои яйца, то мог бы хотя бы на жопу что-то натянуть, а?! Голос у нас вдруг прорезался? Так, я тебе его сейчас поубавлю! Я же извинилась!       — Пошла вон из моего дома… — немногим стушевавшись от ее слов, рявкает студент и в противоречие сказанному, отправляется за футболкой в гардеробную, чтобы после бросить ее прямиком в девушку.       И та ловит. Она ничего не говорит, лишь поднимается, чтобы, показав два пальца тыльной стороной, уйти в ванную комнату.       — Мудозвон! Конченный! Придурок! Что он о себе возомнил? Я же искренне извинилась? Да и разлила-то чуть-чуть! Там, может, даже на ковёр не попало, — с досадой в голосе, Прежан снимает майку и следом лифчик, выпуская из стеснения грудь каплевидной формы, с розовыми горошинами сосков, затвердевших от холода мраморной комнаты. — Где у него тряпки?!       — Предметы для уборки в конце коридора! — громко оповещает ее он из зала.       Он все слышал, но Мари это не волновало.       Надев белую футболку и взяв испачканные вещи, чтобы оставить их у двери и не забыть во время ухода, розоволосая внимательно изучает всё, пытаясь найти кладовку с утварью для уборки. У такого идеального чистоплюя она точно должна была быть.       — Не ной, — кидает наотмашь девушка, стоило ей вернуться в комнату вместе со смоченной в воде тканью и услышать гневное бормотание. — Я пришла исправлять, так что, заткнись уже, а! Бесишь.       Встав на колени и наклонившись вперёд, Мари собирает капли кофе с пола, оттирая попавшие на ковёр и диван.       Перед глазами Габриэля тотчас предстает обнаженная грудь. Ворот свободной рубашки из-за глубокой позы девушки съехал вниз, полностью открывая тело и он бы солгал, если бы сказал, что ему не понравилось увиденное.       До абсурдности идеальной формы, упругая и белая, она невольно гипнотизировала. Парень не мог отвернуться, рассматривая щедро предложенное и его лихорадочно заработавший мозг автоматом воспроизвел картины того, что он мог бы с нею сделать. От фантазии, как Габриэль мнет женский бюст, перекатывает в пальцах чувствительную горошину и втягивает ее в рот под тихие стоны одобрения, он почувствовал, как внизу живота закручивается мучительное желание.       Судорожно вздохнув, юноша прикрывает пах сцепленными ладонями и отворачивается, но было поздно. Как раз в момент попытки избежать еще большей неловкости, Мари подняла голову и то, какое выражение приобрело ее лицо, Габриэлю не понравилось.       Быстро смекнув по реакции парня, что к чему, она приоткрывает рот и в удивление с секунду смотрит на одногруппника, прежде чем заговорить.       — У тебя встал? Ты что, сисек никогда не видел? — опустив голову, чтобы убедиться, что у неё действительно всё открыто, Прежан морщится.       — Видел, — сухо отвечает он, не отрывая хмурого взгляда от панорамного окна с видом на Лондон.       Опускались сумерки, напоминая, что Прежан засиделась.       «Дура! Он буквально видел почти всё, что было скрыто под футболкой!» — мысленно корит себя девушка, прежде чем выпрямится с лукавым выражением лица:       — Знаешь, не будь ты таким придурком, я бы дала её потрогать.       — Прикройся, тебе не идет быть… Что? — проглотив воспоминание о древней женской профессии, парень смотрит на нее совершенно пораженно и еще более смущенно. — Мне? Ни за что! Моя реакция абсолютно нормальна, и она не значит, что я хочу тебя или ты мне нравишься! Серьезно, такая, как ты… да черт с тобой!       Поднимаясь на ноги, Мари смеётся над опешившим парнем и уходит, чтобы закинуть тряпку в раковину и отмыв её, хорошенько отжать и вернуть на место. Уже в коридоре, когда все дела были закончены и осталось лишь доучиться, розоволосая осматривает помещение с кучей нерасставленных картин и… приоткрытую дверь?       Фиолетовый, тусклый свет лился из щели, заманивая любопытством посмотреть, что там такое. На мысочках, не скрипнув половицами или дверью, чтобы не привлечь внимание оставшегося в гостиного хозяина дома, студентка заскакивает в комнату, осматривая помещение.       «Что это такое?!» — шокировано, с замиранием дыхания удивляется она, когда взору предстаёт просторная комната до верху забитая секс-атрибутикой.       Нерешительно, но все же пройдя вглубь, Мари закрывает рот ладонью, проводя руками по латексным нарядам и огромным стрипам, пока на глаза не попадаются непосредственно игрушки. Разные, самые изощрённые от простых анальных пробок до интересных гаджетов.       — Какого хрена… — шепчет та. — Какой же он извращенец, боже мой! А это что? Фотоаппарат?       Взяв одну из камер лежащую на столе, Прежан включает её, натыкаясь на множество снимков сексуального характера, где Габриэль, замкнутый, унылый вытворяет с собой такое, что нельзя вслух произнести.       Ладонь сама полезла за телефоном и включив камеру, она снимает всё.       — Габриэль! Какой пиздец! Какого хрена? — специально слишком громко кричит Мари, не желая скрывать своё присутствие в комнате.       И стоит испуганному юноше вбежать, как, засняв его реакцию, Мари выключает камеру телефона.       — Это что такое? Господи, какой же ты извращенец! А с виду такой тихий…       — Что ты здесь делаешь?! Я не давал тебе разрешение гулять по моей квартире! — второй раз за вечер срывается парень, сверкая синевой наполненных яростью и страхом глаз. — Ты… — взгляд метнулся к камере в ее руках и Кэмпбелл затрясся от переполнившего его раздражения, — ты… ПОШЛА ВОН!       — Что ты орёшь на меня?! А? Хотя, знаешь, я могу ведь всем вокруг рассказать об этом, у меня даже запись есть.       Мари с ухмылкой ставит камеру на стол, предвкушая новую, спокойную жизнь без яда мальчишки, которым он плюётся во всех ближних.       — Но! Я не расскажу, если, ты прекратишь себя так со мной вести. Ты ведёшь себя как мудак, не уважаешь никого и ставишь себя выше всех, так что, хочешь, чтобы твоя тайна осталась в этой комнате, а не за её пределами, то…ты прекратишь меня гнобить! Как минимум! — усмехается девушка, видя, как бледнеет лицо Габриэля.       Стушевавшись, опустив плечи и разжав кулаки ноющих пальцев, он еле слышно бормочет:       — Пожалуйста, — студент тяжело сглатывает, больше всего мечтая исчезнуть, провалиться под землю и навсегда раствориться в небытие, — я сделаю всё, что ты захочешь, только сохрани в тайне.       — Да что ты говоришь? Всё? Хорошо. Сними футболку и встань на колени!       Он поднимает голову, смотря на Мари расширившимися от удивления глазами и запинается.       — На колени? Хорошо…       Мальчишка слушается, и его мешковатая одежда летит в сторону, а на свет показывается худощавое тело. Отлично сложенный и такой утончённый, он был обвязан шибари, а его приятная на вид кожа блестела на свету от масла.       Мари сглатывает, судорожно выдохнув. Она и не думала, что там скрывается такое и не было точно ясно, почему же тело юнца произвело неизгладимое впечатление до поднявшегося из глубин возбуждения. Девушка же никогда не смотрела на него в сексуальном ключе. Да и сейчас, его мужественность была лишь пометка в паспорте и крупное достоинство, скрывавшееся под бельём. В остальном он был слишком утончён и всё же…       — Господи, и ты скрываешь такое под балахонами? Обалдеть… — эмоционально выпаливает англичанка, убирая телефон в карман.       Она подходит ближе, наклоняясь над парнем и рассматривая смущённое, бледное лицо. Стоило пересечься взглядами, как его щеки становятся ярко-красными, и он снова отворачивается, ожидая дальнейших действий. Сомнений в том, что он развлекался лишь с игрушками в этой комнате, а не с людьми и вовсе пропали.       — Так вот, оно что, ты хотел сегодня снимать всё это вновь, а я…пришла не вовремя, хах! — рука скользит по чужому плечу, опускаясь ниже, на заинтересовавший её сосок с проколом.       Стискивая его в пальцах, Мари слышит сладкий стон, что раздался в тихой комнате. Он дрожит.       — Как лицемерно. Называть меня маргиналкой и свиньёй за татуировки и пирсинги, а самому иметь такое, — она сжимает сильнее, потянув горошину на себя. — Ты посмотри, стонешь как шлюшка. А это что…       Наклонив голову вбок и восторженно вздохнув, Прежан кладёт стопу на раздавшийся в размерах член, что был зажат в тиски ткани и надавливает. Разминая, поглаживая, она с садистским удовольствием слушает, как блаженство извращённого одногруппника приобретает музыкальную форму, раздаваясь эхом в комнате.       Напрягшись всем телом, Габриэль сходит с ума от происходящего. К нему впервые прикасалась девушка и ощущения, несмотря на всю мерзость ситуации, не были похожи ни на что им уже испытанное прежде.       — Пожалуйста, не надо… ! — сдавленно бормочет он, но не предпринимает попытки отстранить чужую конечность.       — Ты смотри, тебе нравится это. Грязный извращенец!       Убрав ногу и опустившись на колени прямо перед Габриэлем, Мари облизывается раздвоенным языком с пирсингом на каждой части и улыбается.       — Ты гнобил меня всё время, кажется, пришло время мести, не находишь?       Потянув на себя за шибари, натянув от резкого движения верёвки плотнее, Прежан прижимается носом к чужой щеке, бегло целуя напряжённую кожу. Она спускается в ласке ниже, на шею, облизывая горьковатую от масла часть тела, пока ладонь, юркнув вниз, не освободила томящийся в ткани член. Одеревенев под женскими руками, парень чувствует ноющую боль внизу живота и рвано вздыхает, когда пальцы Мари освобождают его от белья. Минуя поддёргивающийся ствол, рука ложится на мошонку, играясь и оцарапывая её черными когтями, пока следы укусов и засосов расцветали на белоснежной коже клеймом.       Он все еще не понимал, как реагировать на вдруг заинтересовавшуюся им одногруппницу, но без сомнений получал удовольствие от близости пускай с раздражающей, но симпатичной девушки.       — Не было бы ногтей, я бы спустилась ниже, ты так сладко стонешь…       Вот поцелуи добрались до грудной клетки и, высунув шершавый, мокрый язык, она проводит одним из кончиков раздвоенного органа по розовому соску, сперва играясь с ним, а потом обрисовывал ореол, прежде чем взять в рот и больно укусить. Пальцы мягко добрались до пениса, сжав основание, исходящееся предэякулятом в ладони.       — Да ты не только стонешь, но и течёшь как шлюшка, что и следовало ожидать. Вся эта комната, видео…ты самая настоящая проститутка, но при этом, маргиналкой и свиньёй называешь меня. Посмотри на себя, ты же даже полового контакта не имел ни с кем, да и… я думала, что ты гей или асексуал, но стоило увидеть мою грудь, как у тебя сразу встал. О чём ты думал?       — Ни о чем, — громче и отчетливее, но также жалко и через стоны произнес студент.       Грубо схватив брюнета за волосы, Мари натягивает их назад, заставляя наслаждающуюся всем жертву поднять голову и взглянуть в глаза нависшей над ним хищницы. Рука уже грубо и виртуозно доводила до пика наслаждения, предлагая переступить его и излиться, но, стоило естеству стать ещё крепче, чем прежде, как Мари останавливается и смеётся.       — Что такое? Не получилось кончить? Какая жалость! — приблизившись, почти коснувшись чужих губ, она облизывает нижнюю, тихо посмеиваясь над хныканьем парня.       — Пожалуйста… — просит он, потянувшись за ее рукой, чтобы вернуть обратно, — …позволь мне кончить, прошу тебя!       — Пожалуйста? Ну-у-у-у… не ной, я только начала!