***
Двор постепенно наполнялся людьми. Мужчины возвращались с войны, а женщины готовились их встречать. Лале, наблюдая за всей этой суетой с балкона в течении некоторого времени, поймала себя на мысли, что ни разу не попыталась найти среди здешней толпы лица своих лучших друзей. Её глаза раз за разом непроизвольно искали лишь статную фигуру кузена. «Это уже походит на одержимость. Сначала меня предало собственное тело, а теперь и мысли стали неподвластны. Что же ты со мной делаешь, дорогой брат?» И когда ей всё же удалось разглядеть силуэт Мехмеда среди деревьев, девушка торопливо отпрянула от перекладины. Быстрыми шагами подошла к зеркалу, пригладила волосы и расправила несуществующие складки на своём новом платье. Удлинённые рукава скрывали её руки почти до самых кистей, а плотная тёмная ткань юбки прятала под собой изящные щиколотки. Однако, не смотря на скромную длину, она оставила свою шею и плечи открытыми. Специально для его грубых рук и обжигающих поцелуев. О чём, в прочем, вскоре пожалела. Не из-за того, что передумала ощущать его прикосновения. Всему виной стала плохая погода. Пусть на небе ярко светило солнце, но ветер оставался прохладным. Зима уже наступала на пятки. Шахи-хатун предусмотрительно приготовила для неё несколько изысканных шалей, что нашла среди вещей воспитанницы. Лале оставалось лишь выбрать подходящий цвет. Спокойный синий или быть может красный, цвет страсти? Её руки машинально потянулись в сторону благородного зелёного. «Будет весьма символично вновь встретить Мехмеда в этом» Девушка накинула на плечи лёгкую ткань, и закрепила её небольшой брошью. Бросив последний взгляд в зеркало, Лале поспешила в сад. Холодный ветер подгонял её, трепал непослушные волосы. Она волновалась перед этой встречей. Не знала, как теперь вести себя рядом с ним. Как смотреть на него, не вспоминая его разгорячённое полуголое тело. Свои пальцы в самом низу его живота. В последнее время Лале позволяла себе много вольностей рядом с ним. И ей совершенно не хотелось прекращать. Когда она вновь нашла в толпе удаляющуюся спину Мехмеда, то заметила, как его окружили девушки. Группа хохочущих наложниц преградила ему путь, заставив шехзаде остановиться. Каждая из них поклонилась ему, и Лале урывками услышала заигрывающие нотки в их голосах. Её пронзил уже знакомый ей укол ревности. Однако теперь, когда она видела Мехмеда вместе с ними своими глазами, а не в разыгравшейся в голове фантазии, боль ощущалась намного сильнее. Лале приложила ладони к своей груди и глубоко вздохнула, отгоняя от себя негативные мысли. «Я не желаю видеть рядом с ним других женщин, и при этом сама же отталкиваю его. Должно быть, это очень эгоистично с моей стороны» К счастью шехзаде не задержался долго на одном месте. Молча, не удостоив рабынь даже парой слов, он обошёл их стороной и направился к своему месту подле султана. Лале невольно улыбнулась, украдкой наблюдая за поникшими головами неудачливых соблазнительниц. «Злорадствовать, конечно, не хорошо, но какое же это приятное чувство» Чем ближе девушка подбиралась к Мехмеду, тем больше усиливалось её волнение. В голове раз за разом проигрывалось воспоминание их последнего поцелуя, заставляя Лале смущаться и замедлять свой шаг, в попытках прояснить мысли. «Ну же, возьми себя в руки. Вокруг слишком много народу для того, чтобы свободно предаваться подобным фантазиям» Лале натянула на лицо улыбку, и смело шагнула вперёд, привлекая внимание султана и его свиты. — Доброго вам дня, падишах. Шехзаде. Она по очереди поклонилась им. На кузена взглянула лишь мельком, боясь, что при длительном зрительном контакте, выдаст ему всё, что творится у неё на душе. Будто он сможет прочесть в её глазах обо всех её тайных желаниях и переживаниях. Но того краткого взгляда хватило, чтобы заметить, как помрачнело и осунулось лицо шехзаде после их последней встречи. Его взгляд был злым, тяжёлым и задумчивым. Она давно не видела его таким. Последний раз он выглядел так в день своего изгнания. Лале нахмурилась и мысленно сделала себе пометку разузнать обо всё позже. После чего обратилась к султану. — Как ваше здоровье, дядя? — Мне уже лучше, милая. Он довольно кивнул, выражая одобрение за проявленную о нём заботу, и окинул племянницу восхищённым взглядом. — Ты сегодня особенно красива. Сияешь, словно звёздочка. Девушка слегка зарделась, отвечая падишаху словами благодарности. Не удержавшись, она бросила на Мехмеда ещё один взгляд. Он тоже с интересом рассматривал её и её наряд. Она заметила, как удовлетворённо сверкнули его глаза. Шехзаде был доволен тем, что Лале наконец заинтересовалась его подарками. Но та чёрная туча, что нависла над ним ещё до возвращения во дворец, так и не рассеялась, лишь сильнее окутала его красивое лицо мраком. «И довольный, и хмурый. Что же творится у тебя в голове?» — С вашего позволения, падишах, я пойду к другим девушкам. Девушка глубоко поклонилась султану, бросая на Мехмеда многозначительный взгляд. — Конечно, дорогая, ступай. Наслаждайся праздником. Покинув дядю и кузена, Лале направилась в беседку, что была у всех на виду, но была скрыта от любопытных глаз. Вьющиеся плющи, свисающие с крыши, обвивали столбцы и закрывали собой весь обзор, как и на её возможных посетителей, так и на прохожих зевак извне. Девушка перевела дыхание, считая секунды до появления Мехмеда. Она была уверена, что он придёт. Он просто не мог не появиться. Ведь шехзаде всегда так жадно вцеплялся в любую даже самую малую возможность встретиться с ней. А после нескольких недель разлуки это желание наверняка разгорелось в нём с ещё большей силой. Едва услышав его приближающиеся шаги, Лале с готовностью повернулась на звук, встречаясь с уже такими родными холодными глазами. — Глядя на вас я всегда думаю о том, что уже не увижу ничего прекраснее. Но с каждым днём вы становитесь всё краше и превосходите саму себя. Чёрный цвет… вам очень к лицу. В нём вы выглядите как настоящая королева. Согласно этикету на комплемент отвечали либо благодарностью, либо ответной лестью. Но Лале, озадаченная отстранённым видом кузена, произнесла то, о чём на самом деле думала. — А вы выглядите расстроенным. Шехзаде скривился и отвёл взгляд. — Поход был тяжёлым и… Вам ни к чему знать подробностей. Просто я очень устал, вот и всё. — Возможно, если бы я успела вовремя отдать вам это, то смогла бы уберечь от трудностей. Поправив сползающую вниз шаль, Лале засуетилась, и выудила из своего декольте, сделанный ранее талисман. — Я знаю, что вы не верите в силу оберегов, и полагаетесь лишь на собственные знания и силу, но мне было бы гораздо спокойнее, если бы вы приняли его. Образовавшееся после её слов молчание, заставило девушку почувствовать себя неловко. Мехмед не спешил с ответом и с серьёзным видом рассматривал её лицо. Она нервничала, пытаясь разгадать то, что творилось в его голове. Он не отказывался от её дара, но и не соглашался принять его. Лишь тогда, когда она, расстроившись, собралась убрать талисман обратно, шехзаде вдруг склонил перед ней свою голову, изъявляя желание надеть её подарок. Лале, вспотевшими от волнения пальцами, помогла ему с этим и собственноручно заправила оберег ему под одежду. — Его нужно носить не снимая. — Благодарю, Лале-хатун. Он всегда будет при мне. Девушка смущённо заправила прядь волос себе за ухо, в то время, как Мехмед посмотрел на её вновь обнажившееся плечо. — В таком положении она будет часто соскальзывать с ваших плеч. Позвольте мне немного по-другому подвязать вашу шаль. — Так же, как и в прошлый раз? Из уст Лале вырвался непроизвольный смешок, который она тут спрятала за сжатым кулаком. Мехмед вопросительно посмотрел на неё, недоумённо выгнув бровь, и она поспешила объяснить: — Тогда вы сказали, что закрепите её иначе. Но в итоге вы вернули ей первоначальный вид, завязав тот же самый узел. На задумчивом лице Мехмеда расползлась лукавая улыбка. — То, что вы не заметили никаких изменений, лишь свидетельство вашей невнимательности. Он дразнил её, подначивал, и это помогало Лале взбодриться. Впервые за эти дни ей хотелось смеяться. И она не собиралась больше сдерживаться и ограничивать себя в этой потребности. Её приподнятое настроение и мелодичный смех дарил успокоение и самому Мехмеду. Как же давно он мечтал увидеть искреннюю радость на её лице, ведь прежде она всегда подавляла её при нём. Натягивала маску сдержанной и добропорядочной кузины, не доверяя ему свои истинные эмоции. Заставляя самому срывать их с её нежного милого личика. Не удержавшись, шехзаде резко притянул её к себе и поцеловал. Вкладывая в этот поцелуй все свои чувства и тоску по ней. Показывал, как скучал, жаждал этой встречи. Словно говорил, что возвращался именно к ней. Лале не сопротивлялась и с готовностью отвечала на его поцелуи. Она поняла, что устала лгать самой себе, устала убегать. И со всей страстью пыталась доказать, что скучала по нему не меньше, чем он по ней. Но вдруг Мехмед резко отстранился от неё и больно сжал лицо девушки ладонями, вынуждая заглянуть ему в глаза. Выпалил вопрос, который мучал его уже долгое время. — Скажи мне, только честно. Ты что-нибудь чувствуешь к Аслану? Разомлевшая от пылкого поцелуя, Лале не сразу поняла, чего хотел добиться от неё его требовательный голос. — Но… вы же уже спрашивали меня об этом. — Просто ответь. Что-то изменилось с тех пор? — Нет. Аслан мой друг. И я испытываю к нему исключительно дружеские чувства. Мехмед облегчённо выдохнул и прислонился лбом к её лбу. Лале не шевелилась, лишь удивлённо рассматривала его из-под опущенных ресниц. «Снова ревнует. Интересно, с чего бы вдруг?» — Шехзаде, что-то случилось? Его пальцы сильнее вдавились в её скулы, а прожигающий злой взгляд не отпускал ни на миг. — Я не позволю ему забрать тебя у меня. Любой, кто посмеет прикоснуться к тебе, дорого поплатится за это. Жестокие слова Мехмеда пугали её. Но вместе с тем вызывали собой какую-то странную эйфорию. Он так яростно сражался за неё, так боялся потерять, что это лишало его рассудка. Лале не знала, что могло так пошатнуть его уверенность в себе и вывести из состояния равновесия, но была решительно настроена это выяснить. И может позже, когда он успокоится, она расскажет ему о том, что намерена назвать его кандидатуру на место своего будущего мужа султану. Наше время, Стамбул, особняк Сойданов. Видение кончилось так же внезапно, как и началось. Я отдёрнула руку и разочарованно вздохнула. Они всегда заканчивались на самом интересном. Между Мехмедом и Лале пылала такая страсть, что я чувствовала её влияние до сих пор. То, с каким обожанием он смотрел на неё тогда и на меня сейчас, заставляло моё сердце усиленно биться. Его взгляд совсем не изменился за все эти века. Всё такой же огненный, восхищённый, пожирающий меня всю без остатка. Однако его действия и поступки являлись прямым доказательством того, как сильно он повзрослел и сколько мудрости впитал за годы своего заточения. Я поражалась и восхищалась его умением сдерживать свои эмоции, ведь когда-то это была одна из самых слабых его сторон. Я отступила на пару шагов назад, переводя дыхание и осмысливая всё то, что успела увидеть. С одной стороны такие видения были мне по душе. Дворцовые будни и никаких трупов на кольях под палящим солнцем. Благодать. Мне было отрадно видеть Лале такой мечтательной и окрылённой от любви, но всё же, неужели это было настолько важное воспоминание, что для этого даже пришлось затягивать меня в эту неприступную крепость? Кому это нужно и зачем? Какая-то бессмыслица. Попятившись, я упёрлась спиной в чью-то грудь. Уверенность в том, что рядом со мной находился Эзель, начала стремительно таять, когда я не уловила в воздухе запах его парфюма. Книги, что он перебирал в руках совсем недавно, стояли на тех же местах с тем же толстым слоем пыли, словно никто не прикасался к ним как минимум на протяжении нескольких месяцев. Это наблюдение заставило меня замереть на месте, выпучив глаза от ужаса. — Прекрасная работа, не правда ли? Вкрадчивый голос Мехмеда прозвучал совсем близко, почти интимно, касаясь горячим дыханием моей оголённой шеи. Тело предательски задрожало. То ли от испуга и неожиданной встречи с ним, то ли от приятного трепета, что я испытывала в его присутствии. У меня не было возможности пораздумать об этом, когда я оступилась и оказалась пойманной в объятия его крепких рук. — Осторожнее. Я почувствовала, как он улыбнулся, зарываясь лицом в мои волосы, и прижал к себе ещё ближе. По плечам пробежали мурашки, появилось желание расслабиться, утонуть в этих приятных ощущениях прямо здесь. Но я, пробормотав слова благодарности, аккуратно выскользнула из его рук и обернулась. Когда он подходил ко мне со спины, ещё и прижимаясь так близко, я всегда лишалась способности трезво мыслить. А это то, что мне было необходимо в данной ситуации. — Почему вы здесь? И куда делся Эзель? — Этот вопрос должен задавать я. Это крыло закрыто для посещений. Мехмед не изменял себе. Отвечал лишь на часть вопросов, и то не всегда. Большинство из них он попросту игнорировал. Временами это жутко раздражало, но иногда подогревало интерес. В отместку на его несговорчивость, я решила опустить подробности. Сообщить только половину правды. — Эзель как-то рассказывал мне всякие небылицы о восточном крыле. Мне стало любопытно, и уговорила его показать мне эту часть особняка. Мужчина недоверчиво сощурился. Видимо сразу распознал в моих словах долю лжи, но по какой-то причине не стал акцентировать на этом своё внимание. У него, как у меня были свои секреты, поэтому не стал давить. — И что же? Это место оправдало ваши ожидания? — Отчасти возможно. Я нашла много интересных вещей здесь. Мои пальцы бегло пробежались по шёлковой изумрудной ткани, привлекая к себе внимание моего собеседника. — Понравилась? — Да, она очень красивая. Глаз не оторвать. Молча сдёрнув шаль с пьедестала, Мехмед бережно укрыл ею мои плечи и аккуратно убрал волосы на одну сторону. Я удивлённо приподняла брови. Собирается отдать просто так? — Кажется она очень ценная. Я не смогу принять её. — Она уже ваша, мисс Лайя. И отказываться не вежливо. Чего таить, на самом деле я была рада вновь воссоединиться с его подарком. Ведь именно с него началась наша своеобразная «история любви». Их с Лале первый поцелуй и её немое согласие на его прикосновения. Я помнила каждую деталь, словно это было вчера. Некоторое время Мехмед стоял и молча любовался мной. Но затем, опомнившись, осторожно коснулся моего запястья и потянул в сторону выхода. — Пойдёмте. Нам лучше не задерживаться здесь. — Почему? Всё дело в странных существах, о которых рассказывал мне Эзель? Медленно пожевав губу, мужчина вдруг перевёл тему и слегка подтолкнул меня вперёд, вынуждая покинуть потайную комнату. — Я хотел бы показать вам кое-что. Уделите мне немного своего времени? — А разве оно у вас есть? Я думала, что вы предпочтёте провести его за ужином в кругу семьи. Проходя мимо окна, мы одновременно окинули взглядом вечернее небо. — Сегодня облачно. Возможно, у меня получится задержаться здесь подольше и уделить время каждому. Но если нет, я бы предпочёл вашу компанию на этот вечер. Он, протянув свою руку, выжидающе посмотрел на меня. — Так что вы решили? Поколебавшись лишь пару секунд, я неуверенно протянула свою в ответ. — Хорошо. Его глаза удовлетворённо блеснули, после моего согласия. Мехмед повёл меня куда-то за собой, и я просто следовала за ним, не упираясь. Он был прав, мы больше не те неуверенные в себе подростки. Нам незачем препираться друг с другом, и искать обходные пути, чтобы добиться должного внимания. Пусть иногда с ним и вправду было весело соревноваться, но пришло время оставить эти игры в прошлом и начать строить совместное будущее в современном двадцать первом веке. — Я слышал, что вы уже успели исследовать большую часть территории особняка. Я изучающе проскользила взглядом по узорам на стенах, мимо которых мы неторопливо передвигались вперёд. — Сомневаюсь, что охватила хотя бы половину. Конкретно в этом крыле я почти ничего не видела. Здесь, насколько я помню, расположены спальные комнаты вашей семьи. Так что было бы довольно странно бродить вокруг них и нарушать личное пространство жителей дома. Мехмед согласно кивнул на моё замечание и приоткрыл дверь в одну из комнат, пропуская меня внутрь. Это была просторная спальня, выполненная в викторианском стиле. Со старинной мебелью, кроватью с балдахином и картинами в золотых рамах. Над панорамными окнами с видом на Босфор свисали причудливые шторы с рюшками и разноцветными цветами. Я с едва сдерживаемой улыбкой расправила их и обратилась к мужчине, стоящему позади меня. — Здешний интерьер очень подходит для старушки под девяносто. Это ваша комната? Я услышала короткий смешок с его стороны и позволила себе не скрывать собственную улыбку. — Нет. Она ничья. Мехмед неспешной походкой обошёл меня стороной и остановился у противоположного конца окна, где, аккуратно расположившись на туалетном столике, стоял старенький граммофон. Я удивлённо округлила глаза и поравнялась с мужчиной. — Мы пришли сюда, чтобы просто послушать музыку? — Почему бы и нет? Мне давно не доводилось наслаждаться музыкальными композициями в чьей-либо компании. Но если вам такое не по душе, я не буду настаивать. — Мне нравится искусство в любом его проявлении. Я не против того, чтобы скоротать время за прослушиванием виниловых пластинок. — Благодарю вас за проявленный интерес. Мужчина бережно приподнял одну из пластинок, почти не касаясь ладонями и придерживая самыми кончиками пальцев. Сдул тонкий слой пыли и аккуратно установил её на диск. Наблюдая за тем, как он передвигает иглу, я невольно задумалась о том, что это штука может, как минимум в два раза превосходить меня по возрасту. А шаль, что всё ещё покоилась на моих плечах, а то и во все двадцать. При подобном сравнении прожитые года казались такими незначительными. И вот прозвучали первые ноты. Это танго? Мне потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить название данного произведения. «Мне бесконечно жаль» Я впервые услышала его на музыкальном спектакле, на который меня затащила знакомая с университета. Танцы не особо интересовали меня в то время, но музыка и поэзия, определённо да. Эта мелодия прилипла ко мне на долгие пару-тройку недель. Я напевала её в душе, и едя в автобусе, пусть и совсем тихо. Какое-то время мы жили с ней бок о бок, она почти стала частью меня. Но, однажды, как оно всегда бывает, её вытеснила другая песня, с другим жанром и другой эмоциональной окраской. Приятное чувство ностальгии прошло с концом данной композиции. Все последующие были мне незнакомы, либо напоминали что-то отдалённое, но сложное для узнавания. Я посмотрела на Мехмеда, который всё это время стоял рядом со мной. С прямой спиной и безучастным выражением лица. Он смотрел в окно в одну точку, не моргая. Такой спокойный, сдержанный и далёкий от мирских забот. Мне было всё ещё не привычно видеть его таким. Я зачем-то представила его танцующим танго. Пламенный страстный танец. Он очень подходил тому Мехмеду из далёкого пятнадцатого века. Его резкие импульсивные выпады могли бы очень живо смотреться во время этого танца. Но смог ли нынешний Мехмед показать в нём ту самую горячность, или же он растерял её за все прошедшие века? В какой-то момент я поймала испытывающий взгляд мужчины на себе. Давно ли он наблюдал за мной? — О чём вы сейчас думали, Лайя? Мне не хотелось юлить, я ответила честно. — О том, как вы танцуете. Это входит в перечень ваших умений? Он улыбнулся одним уголком губ. Подошёл ближе. — Если хотите, я могу предложить небольшую демонстрацию. И вот он вновь протянул мне руку, и я машинально ухватилась за неё, ни секунды не раздумывая. Мехмед привлёк меня к себе, под первые ноты знаменитой «Кумпарситы». Я почувствовала, что начинаю нервничать. — Подождите, я же совсем не умею танцевать танго. Я несколько раз видела, как кто-то исполняет этот танец, но сама никогда не… — Большая его часть состоит из импровизации. Но я могу научить вас некоторым основным движениям. — Хорошо. Тогда давайте попробуем. Он двигался медленно, чтобы я могла уследить за тем, как он переставляет ноги. Чтобы смогла поспеть за ним и не путаться в собственных ногах. Поначалу это казалось мне невероятно сложным, но как только я начала чувствовать музыку, всё стало постепенно получаться. — А теперь перестаньте смотреть вниз. Поднимите свой взгляд на меня или смотрите в другую сторону. — Это довольно сложно. — Позвольте своему телу самому вести вас, не нужно постоянно его контролировать. Просто отдайтесь танцу. Его слова невольно заставили меня задуматься. Ведь именно так и поступала Лале. Она почти всё время держала себя в узде, не позволяла себе отдаваться этому безумию. Лишь на краткие мгновения ослабляла поводья, чтобы потом затянуть их потуже. Я быстро подняла свой взгляд, всматриваясь в глаза напротив. Уловила в них что-то печальное и далёкое, мучавшее его до сих пор. Но Мехмед, поняв, что я прочитала на его лице то, что мне вовсе не предназначалось, вдруг круто раскрутил меня по своей оси и вернул в прежнее положение. Когда я смогла вернуть на него свой изучающий взгляд, от него уже веяло безмятежностью. — А вы, оказывается, хороши в этом. Где вы научились так уверенно двигаться? — Однажды наша семья принимала здесь одну прекрасную влиятельную даму. Она очень любила балы и танцы. Мало кому удавалось выстоять против её напора, и не свалиться наземь от усталости. Я один из тех немногих, у кого получилось устоять на ногах после её бурных плясок. Я поджала губы и промолчала. Представлять то, как он танцует такой откровенный и страстный танец с другой девушкой, мне было неприятно. Конечно, я понимала, как было бы глупо надеяться на то, что за эти несколько веков он не прикоснулся ни к одной женщине. Мехмед не обязан был столетиями хранить верность мёртвой девушке. Лале хотела бы, чтобы он был счастлив и не важно с кем. Только вот, как объяснить это своему мечущемуся от ревности сердцу? На моём лице постепенно проступали краски от внутренней борьбы. Я не хотела, чтобы он увидел, чтобы подумал, будто весть о другой женщине хоть как-то задевает меня. Не придумав ничего лучше, я быстро вытащила розу из своих волос и сжала её между зубов, понадеявшись, что это в достаточной мере отвлечёт его внимание от моих поджатых губ. Он ничего не сказал, но судя по мимолётным искрам в его чёрных глазах, его позабавила моя реакция. Наши движения становились всё быстрее и всё откровеннее. Я всё чаще чувствовала его горячее дыхание на своём лице. Как он проводил своим носом по моей скуле, как мимолётно касался губами мочки уха. И уже в следующий момент отстранялся, чтобы сделать очередной разворот. Я прислушалась к его совету. Расслабилась, позволила своему телу одержать победу над разумом, вести себя более расковано, чем обычно. Я смело закинула свою ногу ему на бедро и притянула к себе за шею, прижимаясь нему совсем близко. По телу прошла волна дрожи, когда я почувствовала, как его рука скользит по колену и вверх под вырез моего платья. Как поглаживает бедро и идёт дальше, сжимая ягодицу. Я плотнее сжала губы, удерживая в себе рвущийся наружу стон. Что-то в ту же секунду укололо меня, и я не сразу поняла, в чём дело. Лишь ощутив, как с нижней губы стекает солёная капля, до меня дошло, что я напоролась на неаккуратно сточенный Эзелем шип на стебле цветка. Не отрывая взгляда от маленькой капельки крови на моих губах, Мехмед медленно наклонился ко мне и, обнажив зубы, забрал розу себе, что бы тут же выплюнуть её в сторону. Я завороженно проследила за тем, как он вновь повернул голову в мою сторону и остановил свой взгляд на моих губах. Неосознанно поддавшись вперёд, я приоткрыла рот шире. И он принял это как приглашение. Впился в меня жадным поцелуем, наконец, срывая с моих губ полный удовольствия стон. Я тайно ждала этого момента с нашей первой встречи на башне. Мечтала о том, как положу ладонь на его жёсткую щетину и зароюсь пальцами в мягкие каштановые волосы. Как буду забывать дышать, пытаясь вдоволь насытиться им. Позволю ему целовать меня так, как он захочет. Он дёрнул меня в сторону кровати, и я, без сопротивления рухнула на неё, в ожидании более смелых действий с его стороны. Мехмед опустился передо мной на одно колено и осторожно снял с меня туфлю, затем вторую. Его длинные пальцы прошлись по моим стопам массажными движениями, вызывая по телу мурашки. Но каждое последующее его действие вдруг стало сопровождаться медлительностью, словно это не он секунду назад впивался в мои губы со всей страстью. Его умения контролировать свои эмоции в который раз вызвали во мне восхищение, и вместе с тем жгучую зависть. И эта переменчивость от горячего страстного любовника до холодного и собранного мужчины, заводила меня ещё сильнее. Моё платье под его ловкими пальцами складками поползло вверх, останавливаясь почти у самой груди. Он припал губами к моему впалому животу, обвёл его языком и прочертил влажную дорожку до линии, где находилось моё бельё. Я почувствовала, как его горячее дыхание спустилось чуть ниже, и напряглась в томительном ожидании. Мехмед дразнил меня, наслаждался моей беспомощностью и дрожащим от желания телом. Сейчас он имел власть надо мной и вдоволь этим упивался. — Я думала, что мы больше не будем терять время впустую. Собственный голос прозвучал измученно, хрипло, передавая мою внутреннюю мольбу. Я пылала и отчаянно жаждала его прикосновений. Но Мехмед прекрасно видел это и без моих слов. Я задохнулась стоном, когда почувствовала его жёсткие губы между своих ног. Он кусал, целовал и лизал меня там, делая бельё совсем влажным от слюны. Я сходила с ума от осознания того, что от его действий я становилась мокрой не только снаружи, но и изнутри. Я зарывалась пальцами в его волосы, в попытке притянуть ближе, усилить эти приятные ощущения. Мехмед подцепил резинку трусов зубами и рывком стянул их с меня. Руками проделал тоже самое с платьем и шалью, оставляя меня обнажённой и совсем открытой для него. Его взгляд лишь мельком проскользнул по всему моему телу, чтобы в конечном итоге вернуться к моим глазам, передавая через него то, как много я для него значила. Мне хотелось разрушить последние преграды между нами. Я потянулась к пуговицам на его кафтане, и начала торопливо расстёгивать их. Мехмед помог мне ускорить этот процесс, и всё так же неотрывно смотрел на моё лицо. Я положила ладони на его голую грудь, он сделал тоже самое, отзеркаливая мои движения. Поддалась вперёд, собираясь оставить на его ключицах влажным поцелуй, но уткнувшись в небольшую преграду, слегка отстранилась. Мой озадаченный взгляд наткнулся на подвеску с потёртым кожаным треугольником. В голове тут же промелькнуло последнее ведение из пятнадцатого века и подарок от Лале. — Это же… — Я же обещал, что не сниму его. Эти слова отозвались теплом где-то в глубине моего сердца. Я видела перед собой его спокойное умиротворённое лицо и одновременно с этим чувствовала под своими ладонями, как бешено билось в груди его сердце. Связующих нитей прошлого появлялось всё больше, от чего я острее ощущала эту связь с Лале. Будто она и не умирала, а всё ещё жила во мне. Её и мои чувства стали единым целым. Мы обе сдались перед напором этого прекрасного мужчины и ни на минуту не пожалели об этом. Мехмед притянул меня к себе, усадил сверху. Покрыл поцелуями моё лицо и огладил плечи. Я почувствовала, как его напряжённый член упирается в низ моего живота, и рвано выдохнула ему в шею. Мои пальцы сомкнулись на его твёрдой плоти и уверенно задвигались вниз и вверх, сжимая её всё сильнее. Я удовлетворённо улыбнулась, когда заметила, как он вновь теряет свою холодную маску, открывая образ привычного мне горячего и несдержанного шехзаде. Я не хотела, чтобы он продолжал осторожничать со мной, как с Лале. Ведь я не была тем хрупким тюльпаном из дворцового сада, и меня было не так уж и легко сломать. Я испуганно охнула, когда он вдруг уложил меня на лопатки и без предупреждения вошёл во всю длину. От неожиданности я испытала болезненные ощущения, но постаралась скрыть это, закусив зубами раненную губу. Мне нравилось наблюдать за тем, как у него срывало крышу. Как горели его глаза, зажигая во мне такой же неукротимый огонь. Я не хотела, что бы одна неосторожная эмоция с моей стороны всё испортила. К тому же боль была кратковременной. Я обхватила ногами его бедра и крепко ухватилась руками за сильную спину. Все мои мысли были лишь о нём и о том, как приятно он двигался во мне. Как заставлял меня выгибаться навстречу, прижимаясь к нему своими затвердевшими сосками. Я шептала его имя в бреду, совершенно не замечая этого. Мой шёпот заглушали влажные звонкие шлепки наших тел друг о друга. Но Мехмед словно ловил каждое слово, отвечая на это ещё более грубыми несдержанными толчками. Когда я почувствовала приближающийся оргазм, Мехмед с лукавой улыбкой просунул руку между нашими телами и слегка надавил пальцами на клитор. Я зашлась громким стоном, сжимая его изнутри. А он, ухмыляясь, продолжал двигаться во мне и внимательно наблюдал за тем, как я закатывала глаза от удовольствия. Его пальцы плавно заскользили между моих половых губ, ускоряясь и всё сильнее надавливая, не позволяя мне отдохнуть от первой волны, нахлынувшей на меня эйфории. Я уже и не знала, чего хотела больше, чтобы он дал мне время спокойно выдохнуть или же продолжал изводить до этих мучительно сладких судорог. Мехмед склонился над моим лицом, очерчивая линию подбородка своим языком. Слегка прикусил его, и, спустившись к шее, проделал то же самое и с ней. Его рука в самом низу двигалась настолько быстро, что создавала собой вибрирующие движения. Моё тело забилось в конвульсиях, совершенно перестав подчиняться. Ещё никогда мне не было так хорошо, как сейчас. Я слышала свои крики как будто со стороны. Дикие, громкие, возбуждённые. Они создавали такой контраст на фоне моего тихого молчаливого мужчины. То, насколько он был заведён, выдавало лишь его тяжёлое и прерывистое дыхание. Мехмед выскользнул из меня ровно в тот момент, как из меня хлынуло большое количество влаги, заливая собой все простыни и низ его живота. Я часто задышала и попыталась сфокусировать свой плывущий взгляд на мужчине. Он неотрывно смотрел на моё лицо, продолжая ласкать меня между ног, но уже медленно и очень нежно. Вторая его рука сжимала в кулаке всё ещё возбуждённый член, который поблёскивал от остатков моей смазки. Я потянулась к нему дрожащими пальцами, собираясь бросить остатки своих сил на то, чтобы сделать ему так же приятно, как было мне. Но тело стало таким ватным и совсем не слушалось меня. Мехмед заметил это, как и моё желание помочь ему. Он дождался того, чтобы я обхватила рукой его пульсирующую плоть, и сверху накрыл её своей, задавая темп. Я облизала пересохшие губы, с интересом наблюдая, как его влажная головка плавно скользит в моей ладони. В следующий раз я обязательно попробую её на вкус. Это станет отличной ответной благодарностью за приятно проведённый вечер. Ведь мне всегда удавалось хорошо работать языком. Вздрогнув, Мехмед с шипящим выдохом кончил мне на бедро, роняя пару капель на влажное постельное бельё. Я проследила за тем, как расслабились его напряжённые мышцы и разгладились морщинки на хмуром лице. Он выглядел очень уставшими и особенно привлекательным в этих блестящих каплях пота. Я с неприкрытым восхищением рассматривала тело своего мужчины, тем самым теша его самолюбие. Мехмед поднёс мою руку к своим губам и мягко поцеловал костяшки пальцев, прежде чем потянуть меня на себя, вынуждая нырнуть в его объятия. Уткнувшись в его грудь, я вновь ощутила исходящее от него тепло. Почувствовала этот дурманящий сознание запах, который хотелось как можно дольше удержать на себе. Грубые шершавые ладони, скользящие по моей спине. Вот бы они остались там навсегда. Я слегка приподнялась, чтобы взглянуть в его бездонные чёрные глаза. Хотела сказать, как мне понравилось проводить с ним время подобным образом. И что было бы неплохо повторить наши увлекательные уроки по танцам. Но пока я формулировала эту мысль в своей голове, он уже ответил мне: — Да, мне тоже. Обязательно. Мы сидели на полу, всё также обнажённые в объятиях друг друга, укрывшись лишь лёгким шёлковым одеялом, и наблюдали за ускользающим закатом. Я расслаблено опиралась лопатками о грудь Мехмеда, пока он нежно поглаживал мой живот и оставлял обжигающие поцелуи на моих плечах. Время неумолимо мчалось вперёд и мне не терпелось поделиться с ним своими мыслями. Рассказать о том, что чувствовала, пока во мне ещё теплилась эта уверенность и серьёзность. Но стоило мне только приоткрыть рот, как у меня непроизвольно вырвалась совсем другая, совершенно далёкая мысль, которую я и не собиралась озвучивать. — Всё-таки, до чего же уродские эти шторы. Он тихо засмеялся на моё замечание и мягко поцеловал за ухом. — На самом деле мисс Грейс много времени потратила, обставляя здесь всё по своему вкусу. — Кто? Аа, вы имеете в виду вашу «прекрасную плясунью»? — Да. Она прожила в ялах, по меньшей мере, пару месяцев. Это была её комната. И вы очень точно подметили её возраст. В голове тут же возник образ танцующей престарелой женщины, весело рассекающей по праздничному залу в компании молодых парней. Сначала это вызвало у меня улыбку. А затем недоумение. — Но… как так получилось, что девяностолетняя старушка оказалась самой активной среди всего местного населения? — Я не знаю. Ты действительно хочешь обсудить это? Я откинула голову на его плечо, устанавливая зрительный контакт. Решаясь на серьёзный разговор. — Я хочу поговорить о нашем будущем. О том, что нас ждёт. Рукой зарылась в его растрёпанные волосы, перебрала пальцами ещё влажные пряди. — Мне бы так хотелось состариться вместе с тобой. Завести детей и внуков. Каждый день встречать рассвет в твоих объятиях. А на закате ужинать в кругу семьи, тайно держась за руки под обеденным столом, словно влюблённые школьники. Но ведь ты не стареешь. И видеть тебя я могу лишь пару часов, а то и минут, по вечерам. Будет ли нам когда-нибудь доступна подобная роскошь? Мы оба грустно отвели взгляды друг от друга, возвращая их к окну. — Понятия не имею, что за проклятие лежит на тебе, но я обязательно освобожу тебя от этого бремени. Брошу на это все свои силы. — Лайя… — Просто расскажи мне, с чего начать? Только не уходи от ответа. Снова. — Лайя, я обещаю, что мы обязательно поговорим об этом. Но не сейчас. Прежде чем я успела возмущённо приоткрыть рот, чтобы заставить его отвечать мне, он прервал меня поцелуем. Грубым, пламенным, от которого никак не отвертеться. Погладил плечи, зарылся рукой в волосы и притянул к себе ближе за затылок. Я сдалась перед его напором и потянулась навстречу, чувствуя, как между ног снова начало пульсировать, извещая меня о готовности вновь принять его в себя. Но Мехмед вдруг исчез. Просто растворился в тёмном облаке, вместе с последним лучом солнца на горизонте. Я устало выдохнула и опёрлась спиной о постель. Прикрыла глаза, и прошептала в пустоту: — Тогда, я полагаю, мы обсудим это завтра....
22 ноября 2023 г. в 05:08
Особняк Сойданов был поистине огромен. За несколько дней активного исследования я едва ли изучила его хотя бы наполовину. Работа над седьмой картиной выматывала меня сильнее, чем реставрация прошлых шести вместе взятых. Видения становились всё более жуткими, кровавыми, омрачёнными множеством смертей. Мне была необходима передышка. Я много ходила, гуляла и размышляла о том, что произошло в башне. Или точнее сказать, не произошло.
Кто знает, насколько далеко зашёл бы Влад, если бы Ноэ и Лео не подоспели вовремя. В его чёрных демонических глазах плескалась такая ярость, что на секунду я даже испугалась. Он мог с лёгкостью нанести мне вред. Вновь вгрызться в горло и разорвать его. Влад совершенно не контролировал себя, совсем как тогда на фестивале. Но в отличие от того дня, в этот раз у него действительно были причины выйти из себя. Объект его ненависти и близкая подруга. Вместе. Наедине. И тот костюм для танцев… Влад ничего не знал о наших отношениях. Наверняка он подумал о том, что Мехмед принудил меня станцевать для него. Беспокоился, даже не догадываясь, что это было моё собственное желание. Отчасти я чувствовала себя виноватой перед ним. Мне нужно было изначально рассказать всё своим друзьям, а не держать в секрете, как Лале.
На сей раз Лео не вернулся в ялы вместе со мной. Остался в крепости Румели, чтобы помочь Александре и Ноэ справиться с Владом, бушующим и громящим всё вокруг без разбора. Я не осмелилась навестить их на следующий день, как и в другие более поздние дни. Дело было не только в страхе, мне было стыдно смотреть им в глаза. Я хорошо запомнила тот странный взгляд, которым проводил меня мой добрый рыжеволосый друг. Пусть он ничего не сказал, никак не осудил меня, но я очень точно почувствовала, как доверие между нами начало постепенно рушиться. Я променяла крепкую дружбу на непонятные чувства к загадочному мужчине из прошлого. Стоило ли оно того? Я ещё не знала ответа на этот вопрос.
Поговорить с виновником всех моих бед мне так же не удавалось. Я встречалась с Мехмедом лишь за ужином, в течение которого мы молча бросали друг на друга косые взгляды. Выяснять отношения при посторонних мне не очень-то хотелось, как, думаю, и ему самому. Но как только Сойданы расходились, предоставляя нам пространство для разговора, он бесследно исчезал вслед за ними. Я пробовала искать его, подолгу бродила по пустым коридорам. Безуспешно. Никакого Мехмеда, никаких живых стен.
Иногда во время моих расслабляющих прогулок Эзель составлял мне компанию. Отвлекал разговорами и показывал места, которые я могла упустить. Сегодня этим местом стала небольшая оранжерея. Попасть в неё можно было только из особняка. Пройти через дверь второй гостиной, миновать арку с живой изгородью и вот, вход в сад был как на ладони. Я ожидала увидеть в этом месте что-нибудь экзотическое, какие-нибудь редкие цветы. То, что соответствовало бы вычурности и дороговизне, сочившейся из каждого уголка дома Сойданов. Но я не нашла там ничего из того, что успела себе вообразить. И была приятно удивлена.
Меня поразили отнюдь не сорта цветов, а то, как плавно переливались их оттенки. Клумбы засаживали так, чтобы каждый последующий вид был на несколько тонов темнее предыдущего. Я испытывала настоящее эстетическое удовольствие, наблюдая за тем, как белоснежные лилии сменялись пурпурными пионами, а кроваво-бардовые розы уступали место ирисам цвета ночного неба. Мой внутренний художник рвался наружу, заставляя меня испытывать давно угаснувшую тягу к рисованию.
Заметив усилившийся блеск в моих глазах, Эзель предложил собрать для меня небольшой букет, чтобы украсить им комнату. Но я отказалась. Так варварски погубить столько дивных растений ради того, чтобы они вяли в помещении, в котором я появлялась только чтобы поспать, мне совсем не хотелось. В качестве компромисса мужчина уговорил меня принять один цветок, который больше всего понравится. Я не собиралась долго спорить и протянула руки к клумбе со светло-розовыми тюльпанами, слегка касаясь лепестков кончиками пальцев. Но затем замерла, невольно задумавшись о своём поспешном выборе. Такой нежный цветок подходил для милой и невинной Лале, а меня едва ли можно было так назвать. Я ощущала себя более смелой и яркой на её фоне. Более порочной, страстной. Это мысль прочно закрепилась в моём сознании, заставляя потянуться рукой за насыщенно алой розой. Эзель любезно вызвался срезать с неё шипы, после чего со скромной улыбкой проследил за тем, как я спрятала розу в своих волосах.
— Вам очень идёт.
Мы не торопились расходиться и переключились на беседу. Мужчина поинтересовался моим отношением к поэзии и кратко рассказал мне о своей будущей книге. А я, в свою очередь, поделилась своим опытом в работе, как художник-реставратор. Было приятно, наконец, обсудить с кем-то свои будничные дела и интересы, которые никак не связаны с чем-то сверхъестественным. Мне не хватало простого человеческого общения. К тому же Эзель оказался отличным собеседником: хорошо образован и разбирался во всём понемногу. Это помогало ему поддерживать любую выбранную мною тему.
Разговор плавно перешёл на тему семьи. Я рассказала ему про маму, сестру и том, как росла на ранчо. А Эзель поделился подробностями из своего детства, проведённого в этом старом особняке. Про традиции, в которых воспитывался, про своё наследие. И многие другие вещи, которые я, в конечном итоге, пропустила мимо ушей. В моей голове будто раздался звон, а следом за ним послышался чей-то голос. Он что-то напевал мне, звал за собой. Сначала совсем тихо, еле слышно, не позволяя мне разобрать слов. Но с каждой секундой он становился всё громче. Следом за ним зазвучали и другие голоса, образовывая хор. Они звали меня куда-то. Хотели что-то показать?
— Мисс Лайя?
Неведомая сила подтолкнула меня вернуться обратно дом. Заставила двигаться в неизвестном направлении. Я сорвалась на бег, полностью игнорируя торопливые шаги своего собеседника рядом. Мужчина пробовал окликать меня, но голоса кричали громче, перебивая его жалкие попытки привлечь моё внимание. Тем не менее, он продолжал упорно следовать за мной. Вместе мы миновали несколько коридоров, прежде чем я приблизилась к источнику посторонних звуков. Ничем не примечательная дверь. Такая же, как и прочие в доме. За исключением того, что рядом с ней моя голова будто раскалывалась надвое. Чужие крики, такие громкие, стали просто не выносимы. Они выли, побуждая меня идти дальше. И я подчинилась им.
Моя рука уже коснулась позолоченной ручки, собираясь открыть дверь, но Эзель вдруг остановил её и с беспокойством в голосе сказал:
— Мисс Лайя, нам сюда нельзя. Это восточное крыло…
Голоса вдруг стихли, перестали звать за собой. Но странное наваждение, вызванное их мольбами, так и не покинуло меня. Я покорно замерла, вспомнив о запрете на посещение этой части замка. Обернулась через плечо и взглянула на юношу. Он сжимал мою руку в своей, и слегка тянул на себя, в ожидании того, что я отступлю. Однако я не могла этого сделать. Всё моё нутро твердило мне о том, как было важно оказаться по ту сторону двери. Я буквально не могла уйти, как бы того не хотела. Мои ноги будто вросли в пол и отказывались мне подчиняться.
— То самое, которое вам запретил посещать тот мёртвый управляющий? Разве с его смертью не должен был уйти запрет? К тому же, вы же уже посещали это крыло в детстве.
— Не думаю, что главе нашей семьи это понравится.
— Он сказал, что я почётная гостья и могу чувствовать себя здесь, как дома. А в моём доме для меня нет закрытых дверей.
За подобную наглость и беспардонность меня вполне могли тут же вышвырнуть из дома. Я уже привыкла к жизни в замках, по которым могла свободно передвигаться в любое время суток. Влад никогда не удерживал меня, позволял ходить куда захочу. Но в этой консервативной стране с чужими мне людьми я была вынуждена вести себя более сдержанно, скромно. И я правда старалась не создавать им проблем. Не конфликтовала, не навязывала никому своё мнение. Просто тихо работала и изучала местную архитектуру. Но эти вечные тайны постепенно начинали сводить меня с ума. За этой дверью действительно скрывалось что-то мистическое. И оно хотело, чтобы я нашла его. К тому же там могли находиться ответы на мои многочисленные вопросы. И если Мехмед отказывался отвечать на них, я смогла бы узнать обо всём сама.
Эзель нахмурился. Я видела в его глазах сомнение вперемешку с готовностью исполнить любое моё желание. Эта странная связь между нами заставляла его тянуться ко мне, проникаться доверием.
— Ну же, Эзель, вам совсем не интересно?
— Смотреть на «говорящие стены» и несуществующих чудовищ?
— На то, что находится дальше. Вы ведь так и не исследовали этот корпус до конца?
— Мне хватило рассказов Эльчин.
Надавить на его любопытство у меня не получилось. В голове уже проскакивали абсурдные идеи, которыми я могла бы воспользоваться, чтобы пробить путь к своей цели. Я не думая ухватилась за одну из них, не желая терять время зря. Головная боль всё никак не отпускала меня.
Прислонив свою ладонь к щеке мужчины, я приблизилась к нему почти вплотную и умоляюще посмотрела в его удивлённые глаза. Пусть Хасан с Лале и попрощались как друзья, но было видно, что тот всё ещё испытывал к ней совсем не братские чувства. И, похоже, в этом времени ничего не изменилось. Меня захлестнула огромная волна стыда, за то, что пришлось играться с его чувствами из-за собственной выгоды.
Взгляд Эзеля непроизвольно опустился к моим губам. Он слегка склонился надо мной, и я, испугавшись того, что он может поцеловать меня, резко отпрянула. Это заставило его смутиться и увеличить расстояние между нами ещё на пару шагов. Я тут же пожалела о своём решении. Мне вовсе не хотелось создавать неловкость между нами, только добиться хоть каких-то ответов, ибо так долго пребывать в неведении стало для меня пыткой.
Почувствовав себя виноватой за то, что расстроила его, я намеревалась поскорее уладить эту неприятность, отступить и подождать подходящего момента для того, чтобы незаметно прокрасться сюда одной. Но он, вдруг, опередил меня и согласился впустить.
— Хорошо, мы можем ненадолго зайти. Только, пожалуйста, ничего здесь не трогайте.
После моего утвердительного кивка, мужчина нервно поправил свой пиджак и толкнул дверь вперёд, входя первым. Если сюда было запрещено ходить, почему никто не запирал её на тысячу замков? Полагаю, это вопрос можно было отнести и к тому: почему все так спокойно относились к растерзанному трупу управляющего у себя в подвале? Лео был прав, это очень странная семья.
Из стен послышались шепотки, вновь направляя меня в нужном направлении. Я оглянулась по сторонам, а затем взглянула на Эзеля, идущего впереди. Он, очевидно, ничего не слышал, как и в свой прошлый визит в эту часть особняка. Пришлось догнать его и осторожно потянуть за рукав, призывая свернуть с выбранной им дороги.
— Хочу пройти в ту сторону.
Голоса привели меня в небольшую комнату без окон, заполненную всяким хламом. Походило на обычную кладовую. Но будь она и в правду обычной, меня бы не тянуло сюда с такой силой.
— Как я и говорил. Никакого волшебства и чудны́х созданий.
Проигнорировав реплику Эзеля, я подошла к дальней стене. Шёпот, что никак не умолкал в моей голове, вдруг стал складываться в членораздельные слова. Точнее слово. Эти голоса твердили его наперебой:
Открой
Снова и снова.
Единственное, за что мне удалось зацепиться взглядом, это приваренный к стене факел. Один во всей комнате. Я достала зажигалку и прошлась ей по всей стене вдоль и поперёк. В некоторых местах пламя всколыхнулось. Потайная комната?
Ухватившись обеими руками за рукоятку факела, я попыталась сдвинуть её с места. Вытащить сверху, повернуть направо, налево и вниз. Это не сработало. Оставалось попробовать потянуть на себя. Я твёрдо упёрлась ступнями в каменный пол и повисла на возможном рычаге. Потянула со всей силы, на которую была способна и уже через пару секунд услышала глухой щелчок. Заработал механизм и факел вдавился в стену, выскальзывая из моих дрожащих рук. Я шлёпнулась на пол, больно приложившись копчиком о холодный камень, но Эзель тут же оказался рядом и помог мне подняться.
— Вы не ушиблись?
— Ну, возможно заработала пару синяков, но это не столь важно. Лучше глядите. Кажется, мы нашли секретную комнату.
Мы оба удивленно взглянули на образовавшуюся щель в стене. Я с неким восторгом и любопытством, а Эзель с лёгким недоумением.
Убедившись, что я твёрдо стою на ногах, он просунул руку в образовавшийся проход и отодвинул стену, делая щель шире.
— Ничего не понимаю…
— Что-то не так?
Отряхивая платье от пыли, я подошла поближе и мельком заглянула внутрь. Помещение оказалось просторнее того, в котором мы сейчас находились. Раза в два, а то и больше.
— Этой комнаты не должно быть здесь.
— Почему нет? Она же не зря называется потайной.
— Слишком большая площадь, чтобы её можно было незаметно спрятать.
В таких старых домах часто встречались секретные ходы и комнаты, поэтому я не сразу поняла, почему это так сильно удивило его. Но вспомнив, как во время одной из прогулок я изучала внешнюю архитектуру дома, меня вдруг осенило.
— То есть, снаружи, в этой самой области, особняк выглядит намного меньше, чем изнутри, правильно?
Мужчина что-то пробормотал себе под нос и зашёл внутрь помещения. Я последовала за ним.
Это место было очень похоже на трофейную комнату из среднего века. Мебель, декорации и представленные там ценные экспонаты абсолютно точно не принадлежали нашему времени. Даже источники света; за место светильников помещение освещали свечи и украшенный флорентийской мозаикой старинный камин. Поленья всё ещё тлели, когда мы приблизились к нему. Кто-то был здесь до нас. Человек? Или магические чудища, которые, если верить словам Эльчин, населяли эту часть особняка?
— Выходит, что ваша кузина отчасти оказалась права.
— Нет, это какой-то бред…
Переубеждать мужчину сейчас не имело никакого смысла. Ему требовалось время, чтобы переосмыслить увиденное и уже после постараться принять в свою жизнь сверхъестественное. Когда-то мне тоже пришлось с этим столкнуться. И я была благодарна своим друзьям за то, что они были рядом и поддерживали меня во время всех этих потрясений.
Я сочувственно похлопала Эзеля по плечу и отошла в другую сторону, давая ему пространство, и попутно разглядывая хранящиеся здесь артефакты. Ваза династии Мин. Однажды я мельком видела одну из них в музее. Тогда я так торопилась вернуться домой, что не успела толком рассмотреть роспись. А на следующий день её уже выкупил неизвестный частный коллекционер. Удивительно, как такая малышка могла достигать ценой до шестидесяти миллионов лир. И ведь это был далеко не предел.
— Это же утерянное издание!
Внимание Эзеля сфокусировалось на книжной полке. Как писателю ему, наверное, было комфортнее находиться среди книг. Если они действительно дарили ему утешение, я была искренне рада за него. Что же до меня, то я уже давно смирилась с тем, что магия являлась неотъемлемой частью моей жизни. И это больше ни капли не пугало меня.
Скользнув мимолётным взглядом по Эзелю и стоящим рядом с ним стойкам с оружием, я случайно наткнулась на то, чего совершенно не ожидала здесь увидеть.
Передо мной стояла мраморная статуя молодой девушки в образе ангела. Её светлые крылья были аккуратно сложены у неё за спиной, а в руках, что удерживали Библию, покоилась прекрасная изумрудная шаль из моих видений. Тонкий безупречный шёлк ничуть не утративший своей красоты и насыщенного цвета за эти несколько веков. Всё, чего мне хотелось в данный момент, это прикоснуться к ней. Почувствовать, как дорогая ткань струится по моим плечам и груди.
Все запреты стёрлись из памяти, оставляя меня наедине с любопытством и отголосками моего прошлого. Словно под гипнозом, я потянулась навстречу к своей старой, некогда любимой шали. Мне хватило одного лишь касания, чтобы глаза заволокло тёмной пеленой.
Османская империя. Ноябрь 1448 года.
Вести об успешном окончании похода уже добрались до дворца. В скором времени Османская армия во главе с султаном должна была вернуться в столицу с победой. Лале с нетерпением ждала встречи с друзьями, надеясь, что подаренные ею рубашки защитили их в бою и уберегли от серьёзных ранений. Но её сердце беспокоилось не только об Аслане и Владе, но и о Мехмеде, который, уходя, оставил её в подвешенном состоянии.
Девушка задумчиво покрутила в руках маленький треугольник из кожи. Талисман, который она приготовила для шехзаде перед отъездом, но так и не сумела вручить. Подлость совершенная им по отношению к её друзьям, пробудила в Лале огромную волну гнева, которая захлестнула её с головой и заставила позабыть обо всём на свете. А страсть, что после пришла на смену жгучей ярости, помешала вспомнить об этом до самого его отъезда.
Лале беспокойно облизала пересохшие губы, а затем коснулась их кончиками пальцев. Она всё ещё ощущала вкус его крови у себя во рту. Этот терпкий металлический привкус намертво въелся в её кожу, как самый настоящий яд. Мехмед медленно травил её, одурманивал сознание. С каждым последующим поцелуем девушка всё больше убеждалась в том, что не сможет отказаться от этих чувств, не сможет убежать от них. А мысль о том, чтобы представить Мехмеда на месте её мужа, уже не казалась ей такой ужасной.
Взгляд Лале упёрся в приоткрытый сундук, до верху наполненный роскошными разноцветными тканями с разнообразной вышивкой. То были последние дары, что она получила от шехзаде перед походом. Девушка не раз ловила себя на мысли о том, как бы ей хотелось разворошить эту огромную кучу нетронутых ею подарков и рассмотреть всю эту красоту поближе. Но если бы она и вправду это сделала, поддалась своему любопытству, то непременно бы потерпела поражение в их маленькой битве. А она не собиралась сдаваться так просто.
Двинувшись решительным шагом в сторону сундука, Лале с громким хлопком закрыла крышку и надавила на неё ладонями.
«Всё, довольно о Мехмеде. На нём свет клином не сошёлся»
Однако она не учла того, что мысли о нём, хотя бы немного перебивали собой всю тревогу и скорбь, поглотившие её с того момента, как гонцы принесли ей весть о печальной судьбе Нурай-хатун. Казалось бы ещё совсем недавно они вместе сидели у фонтана и обсуждали между собой, как красиво поднимались ввысь морские волны во время шторма. Подруга в подробностях рассказывала Лале о том, как при этом образовывалась пышная пена и в какой цвет окрашивалась вода. Но теперь всё изменилось. Не будет больше разговоров ни о море, ни о чём-либо другом. Её просто не будет рядом. Нурай покинула этот мир навсегда.
«Слёзы и переживания ей не помогут. Мне нужно отпустить Нурай. Жить дальше. Она бы не хотела видеть меня грустной»
К счастью для девушки её отвлечением стала Эсме. Юная кузина позвала Лале в сад, в надежде сбежать от своих нянек и вместо уроков шитья позапускать в дворцовом фонтане совсем новенькие деревянные лодочки.
Племянница султана с умилением наблюдала за детским восторгом, что ярко поблёскивал в глазах девочки. Она казалась такой радостной и беззаботной, что это невольно переносило Лале в её подростковые годы, когда единственное, что на самом деле волновало её, это наука и искусство. В те дни она чувствовала себя намного свободнее и счастливее, нежели сейчас.
Отмахнувшись от этих воспоминаний, девушка потянулась за самым крупным парусным судном. Покрутила в руках и с интересом рассмотрела резьбу.
— Как красиво. Это подарок от дяди Мурада?
— Нет, от Влада. Он сам вырезал его для меня. И для Раду тоже.
Хоть на устах Эсме и царила улыбка, но при упоминании имени младшего валашского принца в её взгляде промелькнуло что-то печальное. Совсем не надолго, но Лале почему-то ухватилась за эту деталь, желая выяснить причину её грусти.
— Что-то случилось между тобой и Раду? Вы поссорились?
— Нет, ничего такого.
Эсме опустила взгляд вниз, выдавая этим неуверенность в своих словах. А Лале, не спускающая с неё глаз, порывисто обхватила ладонями её пальцы и слегка сжала.
— Тогда что тебя терзает? Поделись этим со мной, может, я смогу помочь.
— Ты обещаешь, что никому не расскажешь?
— Клянусь, что сберегу твою тайну.
Несколько секунд девочка мялась в нерешительности, а затем смущённо произнесла:
— Мне очень нравится Раду…
На это Лале только облегченно выдохнула и тонко улыбнулась. Симпатию к валашскому принцу со стороны дочери султана было сложно не заметить. Достаточно просто взглянуть на то, как они переглядываются друг с другом, и всё сразу станет понятно. Хотя Раду, похоже, ещё не конца осознавал того, в каком направлении двигались их отношения. Иногда, когда дело касалось чувств, мальчики могли быть такими недогадливыми.
— И почему же это заставляет тебя грустить?
— Потому, что батюшка падишах не даст согласия на наш брак. Раз он не хочет, чтобы ты выходила замуж за чужестранца, то и мне этого сделать не позволит. Я стану несчастной женой какого-нибудь старого паши.
По обыкновению звонкий девичий голос юной госпожи сейчас звучал едва громче шёпота. Завывающий осенний ветер почти заглушил её слова, но Лале всё же удалось их разобрать. Она придвинулась ближе к кузине, чтобы приобнять её, приободрить.
— Ты не можешь знать этого наверняка. К тому же, ещё рано говорить о твоей свадьбе. За несколько лет многое может измениться.
— Да, наверное, ты права.
Пусть Эсме и согласилась со словами Лале, но в её голосе совсем не чувствовалась уверенность. Только смирение перед будущей нелёгкой судьбой.
Некоторое время они провели в молчании. Девочка доверчиво положила голову на грудь кузины, позволив той нежно поглаживать её по волосам. Её рука, которая всё это время держалась за запястье старшей сестры, вдруг сжалась, и она заговорила вновь.
— Мне не следует так говорить, но я сомневаюсь, что отец сможет прожить ещё несколько лет. Его силы угасают, все это видят. И перешёптываются за его спиной.
Лале вздрогнула от этих слов. Меньше всего ей хотелось, чтобы её маленькая кузина думала о смерти уже сейчас. И ещё меньше, чтобы она пережила эту потерю в столь юном возрасте, так же, как и сама Лале, которая познала горечь утраты, будучи совсем малышкой.
Девушка прижала Эсме покрепче к себе и продолжила слушать.
— Если так случится, что падишах в скором времени оставит нас, то… Братец Мехмед обещал, что позаботится обо мне. И тебя, Лале, я уверена, он в обиду тоже не даст. Может он позволит тебе выйти замуж не за османа.
«Если устройством моей свадьбы займётся Мехмед, то я точно лишусь хоть какой-то свободы выбора. Пусть в моих мыслях находится лишь он, я не хочу давать ему такую власть надо мной»
— На всё воля Аллаха, Эсме. Не забивай этим свою голову.
В небе над дворцом стремительно расползалась туча. В воздухе запахло дождём, а гром, прогремевший где-то неподалёку, известил юных девушек о том, что им пора искать укрытие.
— Погода совсем испортилась. Идём во дворец.
В гареме, в котором и без того всегда бурлила жизнь, сейчас было очень суетно и шумно. Все девушки куда-то бегали, спешили. Кто-то танцевал, а кто-то примерял наряды. Ни одна из них не сидела без дела.
Лале передала Эсме её нянькам и с интересом обратилась к Гюль-хатун.
— Что здесь происходит? Намечается какой-то праздник?
— Да. Мы уже готовимся к приезду падишаха. Девушки разучивают новые движения.
Гюль указала рукой на большую толпу смеющихся наложниц.
— Эти будут играть на музыкальных инструментах, и танцевать здесь, в гареме. А вон те…
Она указала на маленькую группу сплетниц, одетых в красивые одеяния. Их лица были не знакомы Лале, значит они прибыли в гарем совсем недавно. И судя по их внешнему виду, безупречной осанке и количестве дорогих украшений, являлись особым подарком, присланным специально для султана или шехзаде. Уловив среди них лисий взгляд сверкающих янтарных глаз, девушка невольно призадумалась, вспоминая. Кое-кто из их компании всё же показался ей знакомым.
— …готовятся для того, чтобы развлекать шехзаде.
Взгляд Лале был прикован только к одной из них. Наз. Всё такая же красивая и обаятельная, какой её запомнила племянница султана. На её фоне многие выглядели блеклыми простушками.
Та, почувствовав внимание к своей персоне, встретилась глазами с Лале. Но вместо дружелюбной улыбки и почтительного кивка головой, что обычно дарили наложницы представительнице Османской династии, Лале получила лишь самодовольную усмешку. Не отрывая от неё своего хитрого взгляда, Наз изящно качнула бёдрами, поддалась корпусом вперёд, а затем плавно прогнулась в спине, демонстрируя всем присутствующим своё мастерство и полную соблазнительную грудь.
Лале не поддалась на провокацию и продолжила стоять с гордо поднятой головой. Выражение её лица оставалось невозмутимым, не смотря на то, как бушевали эмоции внутри неё. Она редко испытывала неприязнь, особенно по отношению к девушкам из гарема, но эта наложница будила в ней самые негативные эмоции. И Лале ненавидела это чувство, ведь у неё совсем не было причин для того, чтобы испытывать нечто настолько мелочное к ни в чем неповинной рабыне.
Девушка хотела пробыть в общей комнате ещё некоторое время, ведя дружеские беседы с калфами и знакомыми евнухами, но с каждой минутой её нахождения здесь, настроение стремительно падало вниз. Она нервно дёргала головой всякий раз, как её слуха касался голос смеющейся Наз. Наложница, не стесняясь в выражениях, громко рассказывала о своих планах на шехзаде. Она была уверена в себе и в своих женских чарах. Наз хотела показать всем чего стоит. Хотела показать Лале её место.
Племянница султана сидела к ней спиной, и, с натянутой улыбкой, постепенно теряла терпение. Ей не терпелось поскорее покинуть это место. Спрятаться подальше от этого раздражительного смеха.
С трудом выдавив из себя несколько вежливых слов в качестве прощания, Лале направилась в свои покои. С каждым шагом она ускорялась, едва ли не переходя на бег. Жгучая ревность душила её, приводила в бешенство. Неужели Мехмед испытывал то же самое всякий раз, как видел её в компании Аслана и Влада? В таком случае, как ему удавалось не сойти с ума от переизбытка чувств?
Ворвавшись в свои покои, Лале с грохотом захлопнула двери. Мечущийся взгляд искал, за что бы зацепиться, чтобы усмирить эту внутреннюю бурю, глубоко осевшую в её мятежной душе. Появилось желание разгромить комнату. Разбить зеркало или выкинуть что-нибудь с балкона, чтобы громкий звук отрезвил её помутневшее от гнева сознание. Но даже в таком состоянии она понимала, что хаос лишь привлечёт к ней ненужное внимание, разродит сплетни. А потому девушка, ударив себя ладонями по обеим щекам, приказала себе собраться.
«Шехзаде не может принадлежать только одной женщине, иначе это разрушит порядок в гареме. Я знала, на что шла, когда принимала его ухаживания. К тому же он и так выделяет меня среди остальных женщин в гареме. У меня нет повода так об этом переживать. Эта наложница всего лишь хорошо танцует. И имеет округлые аппетитные формы. А ещё она целеустремлённая, боевая… и находится в его гареме, в отличие от меня»
На месте Мехмеда Лале непременно заинтересовалась бы ей. Наз — грациозная — она по истине оправдывала своё имя. Её движения, профессионально отточенные, такие лёгкие, запросто привлекали всеобщее внимание. Лале не сомневалась, что смогла бы станцевать не хуже, но не пристало девушке из семьи султана соревноваться с обычной рабыней. К тому же она не практиковалась уже пару лет. Танцы ассоциировались у неё с тем, что она предпочла бы навсегда забыть.
Гнев понемногу остывал в ней, но ревность, притаившись в углу, всё ещё жгла её изнутри. Лале старалась бороться с ней, и, бросая взгляд на закрытый сундук, приводила убедительные аргументы в своей голове.
«Кто ещё сможет похвастаться таким количеством подарков от будущего султана? Мне, в скором времени, понадобятся дополнительные покои, чтобы использовать их в качестве хранилища для всех его даров»
Искра интереса к подаркам Мехмеда вновь вспыхнула в ней. Расшатанные нервы девушки оказались не способны противостоять этой тяге и ноги Лале сами понесли её к своему поражению. Гордость, которую девушка так старательно показывала перед шехзаде, рассыпалась в прах, когда она без особых усилий перевернула сундук и высыпала всё содержимое на пол рядом с собой. Глаза оценивающе забегали по сторонам, а тонкие пальчики так и норовились коснуться каждого предмета, что попадался под руку.
«Подбирал ли он каждый такой подарок самостоятельно? Если да, то сколько времени тратил на всё это, при том что не получал ничего взамен?»
Услышавшая грохот Шахи-хатун, зашла в комнату почти бесшумно. Её глаза с удивлением осмотрели царивший здесь бардак и остановились на воспитаннице, сидящей с согнутыми коленями на холодном полу.
— Дорогая, что ты делаешь?
Лале, не оборачиваясь, безучастно бросила в ответ:
— Мне нужно новое платье.
Она прикладывала к себе разные отрезы ткани и искоса поглядывала на своё отражение в зеркале. Каждый вариант был прекраснее предыдущего. Подходил к глазам и оттенял её блестящие вьющиеся волосы. У Мехмеда был хороший вкус, этого у него не отнять. Особое внимание Лале привлекла шёлковая парча глубокого чёрного цвета, украшенная тончайшими нитями из сусального золота, которые особенно красиво сверкали при свете свечей. Лале никак не могла отвезти глаз от такой красоты.
«Какой прок от её танцев, если он будет смотреть только в одну сторону?»
Лале протянула ткань своей наставнице.
— Ты ведь собиралась зайти к портнихе? Можешь передать ей это, пожалуйста?
— Конечно.
Странное поведение воспитанницы временами немного пугало женщину. После известия о смерти своей подруги Лале потухла, замкнулась в себе. Пусть она и улыбалась всем, старалась делать вид, что всё хорошо, Шахи-хатун, растившая её, словно родную дочь, всё прекрасно видела. Порой своими выходками Лале напоминала ей о давно почившей Хюме-хатун, имевшей при дворце репутацию безумной и помешанной женщины. Наставница усердно молилась на то, чтобы её воспитанницы не коснулась подобная судьба.