Расслабься

Ногу жутко кололо, каждое движение мышц отзывалось сильной болью, от которой хотелось выть. Баро из последних сил оттолкнула дверь еле поднявшейся рукой и плюхнулась на лавочку. Откинувшись на стену, Шоэй раскидывает конечности в разные стороны, зажмурила глаза и тихо, почти не слышно зарычав, то ли от досады, то ли чтобы хоть как-то облегчить жжение. В раздевалке были почти все, не хватало только пары людинь. Слева от Баро Чигири уже засовывала одежду в сумку, а справа Бачира во всю захлёбывалась уже которой бутылкой воды — матч выдался на славу. И хоть из-за больного колена Шоэй пришлось идти медленнее всех, бо́льшая часть команды всё ещё запыхивалась так, будто они батрачили сутки напролёт. И не удивительно: Исаги решила изменить исход матча лишь тогда, когда Микагэ забила с большим трудом уже третий мяч. Пришлось выкручиваться, несмотря на оставшееся время. А для своей любимой соперницы Баро Йоичи решила оставить на последок самое вкусное: сделать из Шоэй мишень, а когда она пойдёт не по той траектории, ведь "с головой, как с логикой — не дружит", врезаться прямо в ногу, причём с такой силой, что сначала конечность даже свело. У обеих. Баро чудом не придушила эту придурошную. Дверь всхлипывает сильнее обычного. Опустив взгляд с новёхонького синего потолка на выход, у Баро с новой силой прерывается дыхание. Из-за уходящих спин Гагамару, Раичи и Хёмы виднеются усталые лица Наги и самой Исаги. Мегуру, сразу же заметив свою напарницу, закидывает на плечо вещи и подбегает к ней. Говорит, что подождёт её в столовой, и без зазрения совести признаётся, что украла её воду. После, она, хихикая, сбегает из раздевалки, хлопнув так, что железо по-необычному громко цокнуло. Сейширо падает на пол прямо перед своей сумкой, по пути затормаживает взгляд на Баро, но всё же прикрывает глаза, стукнувшись лбом о дерево. Йоичи же слегка мнётся, смотрит то на севшую прямее Шоэй, то хоть куда-нибудь, но не неё. Явно стесняется или же чувствует вину за ногу. Баро складывает руки на груди, она на Исаги смотрит строго, яростно, как хищное животное — львица, багровые радужки впиваются в самое горло, не дают просто уйти от темы, но Шоэй всё же приходится начинать первой: — Я вот понять не могу, чего ты так жмёшься? — голос раздаётся и впрямь недовольный. Исаги вздрагивает так, будто слышит его впервые — слишком резкий и низкий, но Баро ей не верит, только склоняет голову вбок, по-фирменному выгнув брови. — Так сильно за ногу стыд печёт, что-ли? Что-то не верится: ты мне в прошлый раз к хренам пальцы чуть не откусила, и то довольной этим была, а сейчас чего? Йоичи облизывается, сжимает губы в тонкую линию и закрывает ладонью вид на нижнюю часть лица. На щеках расцветают румяна, а Шоэй с каждым приливом красного становится всё хмурее и хмурее. Глаза Исаги яркие, отсвечивают таким синим, который больше нигде не увидеть, и сейчас в синих омутах плескаются стыдливые отблески. В такие моменты Баро даже наседать на Йоичи почти не может — атмосфера совсем неподходящей становится. — Ну... — бурчит Исаги, всё же взглянув на Шоэй. Та от нервозности позу несколько раз за минуту поменять успела: пока что остановлась на горбатой спине и локтях, упирающихся в бёдра. Йоичи медлит, но всё же руку с челюсти убирает, а взгляд от этого резко меняется, становится преувеличенно покорным и извиняющимся, Баро даже опешила — не было у Исаги такого лица абсолютно точно никогда, она в этом уверена. Шоэй кривится, открывает было рот, чтобы спросить, что за цирк происходит, но голос попросту застрял в горле полувыдохом — Йоичи села на колени, долгими, но плавными движениями пододвинулась к Баро ближе, хотя, точнее, к её больному левому колену, и аккуратно, как она только может своими подкачанными руками, сняла один кросовок, а следом и второй. Шоэй мгновенно замерла, а сердце ушло в пятки, как только кожи коснулось чужое дыхание. Исаги ставит обувь справа от себя почти беззвучно, пальцами нежно задевает колено, поглаживает его медленно-медленно, щекой упирается невесомо — не хочет сделать больно, а Баро от такого кое-как сглатывает, широко раскрытыми глазами пялит прямо в заботливые глаза снизу, пока шестерёнки в мозгу с долгими, невыносимо громкими скрипами пытаются сдвинуться с места. Шоэй не хочет верить, что с ней сейчас заигрывают, не хочет верить, что так действует Йоичи, которая так жадно хочет сожрать каждую, идущую против неё. Не хочет верить, что она в открытую ведётся на это и даже не сопротивляется. Ну лице появляются ярко выраженные желваки, а загорелая кожа слегка алеет от возбуждения. Баро с трудом откидывается на спину, пока потные пальцы царапают лавочку. Она прищуривается, резко вдыхает тяжёлый воздух, когда с голени стягивают прилипшую ткань. Исаги прикрывает глаза, брови летят вверх будто в экстазе, а покусанные совсем недавно до крови губы мягко утыкаются в чашечку снова и снова. Йоичи улыбается каждый раз, когда чувствует, как Баро дёргается под столь лёгким давлением. — Вот только так — нежные губы отрываются от больной ноги, — тебя и заставишь получать удовольствие. — Йоичи распахивает веки и с хитрой ухмылкой наблюдает за опешедшей Шоэй. Баро вздрагивает, не ожидав услышать в ближайшее время что-то громче биения собственного сердца. Пару мгновений и она в ярости показывает клыки, а брови резко ползут вниз. — Погоди, ты специально врезалась в меня?! Издеваешься, что-ли?! — на лбу взбухают вены, няпряжённая, мускулистая шея резко опускает голову вниз, ближе к довольной физиономии Исаги. Лопатки на спине Баро осторо выглядывают сквозь одежду — сейчас её точно не успокоить. — Слышь, ты к чему, блять, клонишь?! — К тому, чтобы ты из себя херову буч не строила. — Наги с громким хлопком приземляется около ладони Шоэй, наклоняется к её лицу, резко заставляя Баро выпрямиться от близости с чужим носом. Выражение Сейширо слегка ленивое и недовольное, но из стойки и движений становиться ясно, что действовать она будет чуть ли не энергичнее Йоичи. Шоэй на это скалится, дёргает глазом и рычит раздражённо, глядя на девушек с таким самодовольством, что у них подкашиваются ноги. — Я — главная! А главные всегда наверху! И в отношениях точно так же! — Ну и сиди сверху, идиотка, а нам и снизу вполне хорошо! Йоичи кричит обиженно, взгляд Наги, направленный на неё, полон тоски. Исаги задумчиво дёргает плечом, пока синяя-пресиняя радужка судорожно бегает по Баро. Злобное фырканье и Йоичи рывком утыкается в промежность Шоэй. Баро вскакивает, на автомате сжимает бёдра, но Исаги успевает их перехватить. В следующую же секунду колено будто простреливают из дробовика — Шоэй падает обратно на лавочку. Вздох — Баро не успевает ни то, что среагировать, а просто понять —, Сейширо прижимается щекой к её грудной клетке, пока ладони глядят её груди, сжимают в некоторых местах, доводя Шоэй до судорожных выдохов. — Вы! — Баро проглатывает фразу на полуслове, головой бьётся об раму шкафчика, с яростью глядя вниз. Йоичи новой волной зарылась в её половые губы, трясущимися пальцами сдавливая потную кожу бёдер. — Урою нахуй. — через сомкнутые губы. В голове всё гудело и ныло, содержимое превращалось в адское месиво: Шоэй не понимала, что происходит. Её толкают в пропасть её же женщины. Быть такого не может. Изо рта вырывается низкий стон, бьющий по барабанным перепонкам. Баро чувствует, как у Исаги приподнялись уголки губ, а руки Наги опустились ниже, к её животу. Гордость Шоэй трескается на куски прямо здесь и сейчас, и она сама это прекрасно понимает. Понимает, но её сильные, мускулистые руки, способные порвать их обеих на куски, всё равно не двигаются, а зажмуренные глаза не собираются открываться. Она падает в глубину, но ей сейчас так хорошо, как не было никогда в жизни и — она уверена на все сто процентов — не будет. Собственноручно надетая на голову корона так и норовит упасть на пол, разбиться вдребезги, оставив Шоэй один на один с этими двумя. Руки у Сейширо и Йоичи ловкие, приставучие, готовые пролезть в любую незакрытую щель. Кожа у Баро горячая и обжигающая, грубая, с нежными участками в самых сокровенных местах, прикрытыми тёмной эластичной тканью. — Кто бы мог подумать, что королева Блю Лока носит боксёры и не носит лифчик. Шоэй дёргается ни то от холода, ни то от резкого комментария Наги. Баро удивлена, что смогла что-то услышать сквозь бурлящую кровь и гулко стучащее сердце. Услышанное колко отдаётся где-то внутри. На её раздражённой роже появляются желваки. Сейширо, спокойно дающая себя выебать в чёртовом туалете и Исаги, кончающая от любого мимолётного прикосновения! Смешно! Будто Шоэй так просто отпустит свой титул из-за каких-то жалких мошек! Две никудышные любовницы ничерта не смогут сделать ей и её самолюбию! А уж тем более довести до оргазма. Налитые свинцом веки еле как разлепляются, багровые зрачки светятся от ярости и величия. Движение вниз — физиономия Баро становится ещё опаснее. Исаги и Сейширо глядят на её тело с явным вожделением, но, подняв взгляд, в нём читается только одно — желание отдаться. Шоэй хмыкает. — Если облажаетесь — вас и четвертовать не грех будет. Йоичи на мгновение хмурится, а после начинает горделиво ухмыляться: Шоэй наконец-то поняла, что они имели в виду, хотя наверняка под своим ебливым, но охуеннейшим углом. Баро неровно дышит, когда Сейширо действует первая. Движения у неё жёсткие, ладони, сминающие грудь, грубые, с потёртостями, но шоэйные соски от них всё равно твердеют и гудяд непривычно, но так хорошо. Язык касается ореолов, обхватывает сосок резко — у Баро дёргается уголок губ, но вида она всё ещё не подаёт —, зубы кусают с громким причмокиванием, вперемешку с тяжёлыми вздохами Шоэй. Она пытается делать серьёзное и ни разу не возбуждённое лицо, но маска мгновенно трескается, когда Исаги касается горячего клитора. Громкий, прирывистый стон наполняет комнату. Сейширо и Йоичи улыбаются, хихикают, не отрывая взгляда от застывшей Шоэй, но та, спустя пару секунд, вновь переводит взгляд вниз. Женщины сразу же замолкают. Баро смотрит на них сердито, будто она недовольна своими слугами. Огромные, жилистые руки навесают над ними чем-то раскалённым и раззадоривающим. Когда Наги с силой выжимает в свою грудь Шоэй, она с широко раскрытыми веками пытается вычитать в гордых глазах королевы объяснение, но в налитых кровью белках виднеется только один единственный приказ: удовлетворить её. Сейширо внезапно приходит в себя — щёки пылают алым, а в глазах летают звёздочки, губы сами тянутся к большой и мягкой груди, сами оставляют разгорячённые следы из слюны и покорных послевкусий поцелуев. Баро в наслаждении откидывает голову, но покоящуюся на седых волосах ладонь не убирает, только переводит взгляд на Исаги, сидящую у её ног — был бы у Шоэй более бурный характер, она бы звонко заржала! Йоичи судорожно теребит шов чёрных боксёров, приобнимая жаркие бёдра. Её радужки метаются от красной рожи — больно она увлечена! — Наги до мокрой груди Баро, очертаний её красных ореолов, мест прикосновений с чужими губами. Шоэй ликует, видя это: сама Исаги жаждет её тела, её ублажения. Йоичи облизывается медленно, упивается подрагиваниями Баро, пока между её конечностями вовсю течёт возбуждение. Шоэй уже не терпит: выдыхает новый низкий стон, и сразу же хватает жгучей сильной ладонью подбородок Исаги, заставляя её обратить внимание на свой взгляд. Йоичи от неожиданности подпрыгивает, но в кроваво-красные горящие глаза пялит будто в затягивающий её омут. Пальцы мигом передвигаются на затылок, больно тянут за волосы вперёд — специально, чтобы внутренняя эгоистичность не взбушевалась, а также от собственной похоти, но Баро это в ближайшее время не примет —, толкают Исаги в промежность. Она не сопротивляется, наоброт — заметив подпрыгнувшие бёдра, проводит холодным кончиком носа совсем близко к половым губам, и Баро вздыхает, явно прочувствовавшая холодок через ткань. Йоичи довольно скалится. Шоэй цыкает, рывком делая так, чтобы Исаги коснулась губ высунутым из-за улыбки языком. У Йоичи спёрло дыхание. Баро стонет с новой силой, когда Наги берётся всерьёз уже за вторую грудь: рьяно ставит на ней засосы, иногда, нечаянно, переходит даже к шее, пальцами перебирает стоящие колом алые соски. Шоэй от таких игр утыкается головой куда-то в сейширино плечо, пока изо рта не переставая выскакивают плывучие жалобы: — Сука, Йоичи, не медли, отлизывай уже! Исаги мгновенно очухивается, щурится на женщин обиженно. Одной рукой она стягивает вниз боксёры — те с секундым криком рвутся —, а другой, не стесняясь, сжимает потное бедро, мнёт его то ли созла, то ли чтобы насладиться чувством мягкой, но напряжённой кожи Баро. Йоичи проходит языком по голому возбуждённому клитору. Шоэй будто молнией ударило: она толкнулась тазом вперёд, ноги заломило, особенно чёртово колено, руки сами потянули её женщин ближе к ней, а спина и голова больно шандарахнулись об стену, губы начали быстро-быстро нашёптывать "блять, блять, блять". Блаженный стон — Сейширо щупает соски пальцами и губами, заставляя удовольствие уйти куда-то вглубь желёз. Исаги касается головки клитора, проводит губами чуть грубо — гортанный протяжный скулёж Баро, глаза крепко-накрепко зажмурены, щёки пылают для Шоэй непривычно ярко, рот открывается в безмолвном упоении, даже кайфе. Зря она не давала им себя трогать — много теряла, слишком много. Удовольствие прокатывается по всему телу с новой волной, ебучяя нога жжёт и ноет, но Шоэй держатся, судорожно перебирает чужие волосы, соскорябывает деревянную лавочку стриженными ногтями. Прохладные пальцы начинают трогать её губы, но Баро больше не может реагировать — кожа обжигает, сама липнет и тянется к прикосновениям, льстится к ним, воет от дрожи во всех конечностях, а Шоэй не думает ни о чём, даже о своём троне и бывалой угрозы в глазах: ей хорошо — это главное. Хорошо настолько, что мозг взрыватся с каждым движением чужих мышц, оставляя от себя лишь разбросанные повсюду куски мяса, лихорадочно бьющиеся в конвульсиях. Ткани в ноге чувствуются как никогда, наслаждение еле перекрывает боль, но Баро не обращается внимание, терпит, пытается сосредоточиться на одних лишь губах, оставляющих раскалённые, но бьющие в те самые внутренние, неописуемые точки поцелуи, и у неё получается — растаять прямо под хилыми ручонками, играющими с ней, как на самом их любимом инструменте, на котором играют только на самых-самых концертах те самые причудливые сонаты, которые они переслушают только под ощущениями трепетливых чувств. Наги и Исаги понятия не имеют, когда останавливаться, но резко вскрикнувшая Шоэй испугала их настолько сильно, что те сразу же отпрыгнули от неё на шага так два-три. Королева вся сжалась, даже левой ногой двинула и согнула колено, ногти с силой впились в её мощную ладонь. Грудь пару раз яростно прыгнула вверх-вниз, а после Шоэй медленно подняла к ним голову. Рожа красная, губы все слюнявые и наполнены пунцом, огромные красные и опухшие глаза следят за женщинами не моргая — отчасти жутко. Сейширо и Йоичи не особо поняли, сколько они вот так и стояли: в кромешной тишине, не двигаясь, но Баро в каком-то момент расслабленно облокотивлась на перегородку, разделяющие их личные "шкафчики", повернула голову на свою сумку, и хрипло, еле слышно сказала: — Теперь понятно, чего вы так вопите от моих пальцев.