Хочешь, мы сыграем с тобой в безразличных? Я знаю ходить по краю — приятно до неприличия Я буду осторожной, но чувствую кожей Что это мне не поможет © Mary Gu
***
Соболев отпустил их в маленький отпуск до конца рабочей недели, распыляясь в поздравлениях и благодарностях, потому что он, хоть и надеялся, но не очень-то верил в успех своей команды. Маша отвезла Соньку в старую квартиру, чтобы она могла собрать вещи, так как Калюжная готовилась к переезду в Москву, а Гринёва не планировала оставаться там в одиночестве. Даже несмотря на то, что зарплата у Сони была хорошей, снимать одной квартиру в центре Питера было дороговато. Оставаться наедине с Таней было немного тревожно, они почти неделю не разговаривали нормально, что было так непохоже на их прежнее общение. Они вместе жили, вместе работали, знали друг о друге все настолько досконально, что иногда слов не нужно было, чтобы понимать друг друга. Как вышло, что все пошло не так? В какой момент, казалось бы, самые родные люди в один момент стали практически чужими. Соня не понимала, но в какой-то момент своей жизни она привыкла доверять жизни и тому, какими путями она ведет ее к вершине. Раз так случилось, значит так должно было быть. — Гринёва, ты можешь злиться на меня, обижаться, не хотеть со мной разговаривать, но, я прошу тебя, не упускать такую возможность. Работать в «Городе», супер престижно, ты не можешь этого не понимать. Засунь в жопу свою гордость, Ахмедов возьмет тебя, он слюни пускал на твой макет. — Калюжная набрасывается на нее, как только она заходит в квартиру. Таня не понимала, как можно вот так просто отказываться от лучшего предложения в жизни и упускать шанс карьерного роста. Они обе этого хотели, они обе к этому стремились и Калюжной казалось, будто бы Соня, основываясь на каких-то своих принципах рушит свою жизнь. — Дело не в тебе, Тань. И ни в ком другом. Для меня другого решения быть не могло, так что не стоит сейчас об этом разговаривать. — Отвечает Соня настолько спокойно, что Тане хочется ее ударить. — Мой дом здесь, все что я люблю здесь и я точно знаю, что развиваться и расти я смогу и в «ART style». — Ты идиотка. — Бросает Калюжная и уходит в свою комнату. Бороться с Гринёвой смысла не было, она не отступала от своих установок. Кот забирается ей на руки, мурчит и облизывает лицо. — Ты скучал, мой маленький, мой сладкий. — Девушка обнимает рыжего и чмокает его в нос. Ей не хватало кота, пока она жила у Маши дома, да и сейчас девушка понимает, что, когда Калюжная уедет, то рыжего заберет с собой, а от этого расставания девушке было особенно печально. Соня гладит его, умиляется, когда кот ластится и тычется носом ей в подбородок, он будто бы тоже чувствует их скорую разлуку и хочется как будто бы насладится остатками отведенного им времени. — Я съезжаю сегодня, так что, перед отъездом в Москву свяжись с хозяйкой, отдай ей ключи. — Проговаривает Соня, продолжая сидеть на диване и обнимать кота. — У нас с тобой много совместных вещей, что с ними будет делать? — Спрашивает Калюжная, усаживаясь на кресло напротив. — Можешь забрать себе. — Тихо проговаривает Соня. Может у них и было много так сказать совместно нажитых вещей, но Гринёва отказывалась тащить их за собой, они бы только своим видом заставляли девушку вспоминать о не самых приятных моментах ее жизни или же, напротив, грустить о тех моментах, когда все было хорошо. Соня собирает все свои вещи в два чемодана, с которыми она однажды приехала сюда и сейчас это правда казалось чем-то опустошающее грустным. Кошки царапались под ребрами и девушка пыталась сдерживать слезы. Она не любила прощаться, не любила оставлять позади то, что долго несла по жизни, но у судьбы на все свои планы, а Сонька привыкла ей доверять. Вещей стало меньше, Гринёва в какой-то момент собралась с духом и все свое коллекционное барахло отправила маме домой, с короткой запиской, поступай так, как считаешь нужным. Соня забирает только одну кружку, свою любимую, оставляя все остальные Тане, посуда вся была у них общая, а Сонька, которая готовила не так часто, понимала, что вполне себе может обновить кухонную утварь в тот момент, когда будет жить одна, а пока она может пользоваться всем, что есть в квартире Зориной. Маша ждет ее возле двери, не задавая лишних вопросов, только наблюдает за происходящим и Сонька знает, как тяжело ей дается не кидать колкие фразы в Калюжную, с которой у них всегда были не самые теплые отношения. Гринёва нежно целует кота, обнимая его. — Пока, малыш, я буду сильно скучать по тебе. — Проговаривает девушка, касаясь кончиком носа рыжего и тот несколько раз облизывает ее, а потом смотрит так грустно, что из глаз девушки скатывается несколько слезинок. — Пойдем, долгие проводы, лишние слезы. — Проговаривает Зорина и сжимает рукой ее плечо, в тот момент, когда Таня выходит из комнаты, замирая напротив Сони. — Ну вот и все? Семь лет закончились за неделю? — Голос Калюжной чуть слышно дрожит. Ей грустно, грустно и Соньке тоже. Сколько бы разногласий и обид между ними не было, те семь лет, которые они провели бок о бок все равно оставляли свой след в душе и просто так забыть и отпустить это было невозможно. Гринёва решается на то, чтобы не расставаться по-плохому, в конце-концов, много всего хорошего было между ними и ради этого хорошего Соня подходит к Калюжной и обнимает ее, будто бы заранее прощая вообще за все. Прощая и отпуская в новую жизнь, где Сонька будет только воспоминанием. И, несмотря на на что, брюнетка хотела, чтобы это воспоминание было хорошим. Они спускаются вниз вместе с Машей, кое как заталкивают чемоданы в багажник и блондинка увозит ее к себе. Зорина молчит, просто следит за дорогой и слушает тихо играющую музыку. Чувствует, а может и знает, что Соню лучше не трогать, лучше дать ей время самой прийти в себя и дождаться, пока девушка первая выйдет на контакт. Гринёва потом обязательно скажет ей спасибо. — Ты же не против, что я поживу у тебя, пока буду искать другую квартиру? — Спрашивает Гринёва, успевая переодеться и выползти на кухню, замечая, как Маша готовит мятный чай. — Сонь, не страдай херней, тебе некомфортно со мной или что? — Спрашвиает Зорина, даже не оборачиваясь. — Комфортно, ты и сама знаешь. — Соня пожимает плечами, усаживаясь на стул. — Тогда зачем тебе квартиру искать? Живи ради Бога, вместе веселее. — Маша фыркает и недовольно морщит нос. — Я просто думала, что тебе будет не очень удобно, учитывая, что ты привыкла жить одна, а тут я со своим, пусти меня пожить, а то моя подружка свалила в Москву. — Малая, ты меня давно знаешь, если мне было бы неудобно, я бы тебе в лоб сказала. — Маша оборачивается и то тепло, которое сквозит в ее взгляде мурашками остаётся на коже Сони И где в жизни она сделала столько хорошего, чтобы такой человек был в ее жизни. — Спасибо. — Соня говорит так искренне и честно, что Зорина чуть слышно смеется, а когда Гринёва прижимается к ней, как маленький ребенок и утыкается носом в ключицу, все становится поразительно правильным. Ваня приходит к ним чуть позже с явным предложением сходить в бар и напиться. — Между прочим, ты обещала пьянку, как только вернешься. — Проговаривает Маша, обнимая брюнетку за плечи и вопросительно глядя на нее. — Я так понимаю, мне нет смысла даже пытаться слиться? — Спрашивает Сонька. — Без вариантов, собираемся и идем в бар, чтобы напиться и повеселиться. — Проговаривает Ваня, усаживаясь на диван и открывая бутылку пива, принесенную с собой. — Ладно, почему нет, пока у нас долгие выходные, можно накидаться и завтра просто ловить весь день отходняки. Маш, давай только сначала в магазин сходим, надо купить воды и еды, чтобы мы могли завтра просто весь день и валяться, смотреть что-нибудь тупое и отходить. — Смеется Сонька. — Да, идея хорошая, потому что завтра мы драться будем за то, кто пойдет за водой. — Ты пойдешь? — Сонька смотрит на Ваню и тот не очень довольно, но все же встает с дивана и накидывает куртку.***
Вечерний бар пестрил яркими огнями, громкая музыка заполняла пространство и погружала в атмосферу бесконечного веселья. Бармен, приятная улыбчивая девушка бегала от клиента к клиенту, записывая заказы и молниеносно отдавая коктейли. — Лиза, привет. — Маша нагибается ближе и тепло улыбается знакомой. — Привет, ребят, что будете? — Три шота самбуки для начала, потом разберемся. — Отвечает ей Зорина. — Ты хочешь, чтобы меня сразу вырубило? Какая самбука, зай, я планировала пару коктейлей. — Сонька дергает ее за руку, на что Маша отмахивается. — Малая, мы сегодня гуляем и развлекаемся, не нуди. — Зорина щелкает ее по носу, а потом забирает заказ и они отходят подальше, занимая небольшой столик в самом углу, оставаясь практически незаметными для всех, кто здесь находился. — Ну, давайте, за нашу победу и за то количество работы, которое нам предстоит. — Проговаривает Воронов, поднимая вверх шот и девушки следуют его примеру, вливая в себя алкоголь. Жар растекается по горлу, согревая внутри. Второй шот пролетает также незаметно как и третий, легкое расслабление сменяется отключением здравого смысла, а потом инстинкт самосохранения собирает вещи в узелок и покидает ее. Она даже думать не хотела о чем-то за пределами этого бара, это будет завтра, может быть даже в другой жизни. Сегодня Соня отпускает себя. — Пойдем, я танцевать хочу. — Гринёва цепляет Машу за руку и тянет за собой не принимая никаких возражения. Музыка играет громко, Соня втягивается мгновенно, двигается плавно, бросая взгляды на Машу, которая была к ней просто катастрофически близко. Других не существовало, только она и девушка напротив с завораживающими движениями, томными взглядами и большими, горящими зелеными глазами. Хотелось чего-то отчаянного. Хотелось сойти с ума. Она прикасается к блондинке нежно, но в то же время развязно, проводит пальцами по животу, по рукам, по спине, а потом прижимается почти вплотную и снизу вверх смотрит в горящие глаза. Маша смотрит на нее настолько жарко, что Соньке кажется еще чуть-чуть и ее кожа расплавится, но ей нравилось это ощущение, которое тяжестью оседало внизу живота. — Сонь, ты пьяная. — Маш говорит тихо и вкрадчиво, а потом кончиками пальцев заправляет за ухо прядь волос, оказываясь так близко, что Гринёва плывет. — А ты очень красивая. — Отвечает ей брюнетка. Слова срываются с ее языка совершенно бесконтрольно, но Сонька и правда так думает. Светлые прямые волосы, большие горящие глаза и такие красивые черты лица. Маша была выше и, каждый раз когда она смотрела на Соньку сверху вниз так близко, у Гринёвой подкашивались ноги. Зорина почти задыхается. — Ну что ты так смотришь? Как будто ты сама этого не знала, ты же выглядишь, как богиня, почему у тебя все еще никого нет? — Соня улыбается широко и искренне, оставляя на щеке блондинки легкий поцелуй, а потом обвивает руками ее шею и тянется ближе. — Неужели, ты и правда хочешь меня забрать? — Сонь, тебе надо проветриться. — Маша смеется чуть слышно, а в горле у нее ком такой, что она едва ли может говорить. Соня была так близко и все еще так далеко. — Ладно, я пойду на улицу покурить, не теряй меня. — Гринёва еще раз быстро чмокает в щеку блондинку и выскакивает за дверь, прижимаясь спиной к кирпичной стене. Она не удосужилась даже накинуть куртку и, хотя на улице было достаточно холодно, внутри ее грел алкоголь. Она уже и забыла, какое это ощущение. Гринёва достает из кармана пачку сигарет, выуживает одну пальцами и щелкает зажигалкой, тут же втягивая дым, который оседает во рту неприятной горечью, а потом плывет по легким и в тандеме с алкоголем еще сильнее отключает голову, когда перед глазами начинает плыть, она слышит голос, от которого сердце пропускает пару ударов. — Отмечаете победу? — Спрашивает Юля и Соне кажется, будто стоит она настолько близко, что можно просто чуть-чуть податься вперед и она сможет прижаться к ней, чувствуя то тепло, которое исходило от Лебедевой. — Юлия Владимировна, пожалуйста, не смотрите на меня. — Соня смеется и прячет лицо руками. — Мне потом будет стыдно, что я пьяная позорилась перед начальницей, прошу, заметьте, перед лучшей начальнице, между прочим. — Гринёва широко и пьяно улыбается. Нахождение Юли здесь казалось чем-то фантастическим, будто бы ожила ее пьяная фантазия, но она была вполне реальной. В простых черных джинсах и нежном кремовом свитере, волосы чуть растрепаны, что в отличии от ежедневной идеальной укладки выглядело катастрофически очаровательно и алкогольный блеск в глазах. — Ты говоришь мне об этом, потому что действительно так думаешь или потому что ты пьяная? — Лебедева чуть слышно смеется, скрещивая руки на груди. — Юлия Владимировна, вы же знаете, что я не умею врать. — Сонька еще шире улыбается и от этой милейшей картины плывет сама Лебедева, делая шаг ближе. Она заметила Соньку давно и когда девушка зашла в бар сердце Юли пропустило удар от того, насколько неожиданно это было. Лебедева чуть ли не с ума сходила, искала ее глазами, слишком много думала и в тот момент, когда увидела Гринёву, выходящую на улицу, просто не смогла остаться на места. — Знаешь, я подумала, если мы не на работе, ты можешь обращаться ко мне на «ты» и можно просто «Юля» — Проговаривает Лебедева, чуть опуская голову и глядя на девушку из-под опущенных ресниц. Соня дрожит, но не от холода, а от близости Юли, которая стоит рядом, такая нежная, такая смущенная, такая теплая, что девушка даже говорить не хочет ничего, просто обнять и раствориться в этом невероятном ощущении. — Хорошо, Юля… — Медленно тянет Гринёва, будто бы пробуя это имя на вкус, чувство на языке сладость ягод. Хотя, может ей это только кажется. — Хорошо, Соня… — Повторяет следом за ней Лебедева и будто бы наклоняется чуть ближе. Юля не знает, зачем сделала это, но что-то тянуло настолько отчаянно, что она просто не могла себя контролировать, особенно, когда в крови играл алкоголь. Юля тяжело дышала, ей не давало покоя еще и то, что брюнетка буквально всегда находится в компании Вани, она вместе на работе, они вместе вне работы. Ее это бесило. Очень сильно бесило. — Ты встречаешься с Вороновым? — Спрашивает Лебедева в лоб от чего Гринёва начинает смеяться, так звонко, что Юля не понимает, что именно насмешило девушку. — Нет, все почему-то так думают, но мы хорошие друзья, он меня понимает, я понимаю его и с ним так тепло, так спокойно, а еще мне очень нравится, что он даже не пытается ко мне подкатывать, при этом относится, как к родному человеку. — Соня расплывается в очень мягкой улыбке, следом за Юлей чуть подаваясь вперед. Она в катастрофической близости, от которой и у одной и у другой девушки сводит внутренности. Юля неосознанно опускает взгляд на чуть приоткрытые губы Гринёвой, которая, так же неосознанно сжимает зубами нижнюю губу и тяжелый выдох Лебедевой выбивает землю из-под ног у Сони. — Ты уверена, что это не больше, чем дружба? — Спрашивает Юля, растягивая губы в улыбке. Соня задыхается от происходящего, Юля так близко, что до нее можно дотронуться, а дотронуться хотелось катастрофически, будто бы Гринёва понимала, что умрет, если прямо сейчас не коснется Лебедевой. — А ты ревнуешь? — Вырывается то, чего даже не было у нее в голове, хотя Соня была почти уверена, что такие вопросы просто так не возникают и может быть сейчас, когда в ней больше алкоголя, чем здравого смысла, она может позволить себе подумать о том, что может быть Юля и правда ее ревнует. — А если да? — Вырывается из Лебедевой быстрее, чем она успевает сказать хоть что-то. Алкоголь выбивает из нее слова, которые все время вертелись в голове, но в трезвом уме Юля бы никогда не смогла сказать об этом вслух. — Не стоит. — Соня отчаянно мотает головой, а Юля прокручивает в своей голове тысячу и одну мысль, что Гринёвой не нужно это, что Юля со своей внезапной информацией вообще не нужна и внутреннее разочарование скребет где-то внутри. Юля почти верит в то, что удар под ребра будет отвратительно болезненным и зализывать раны ей придется в полном одиночестве. — Ваня тебе не конкурент. — Гринёва чуть слышно смеется. Слова отзываются такой дрожью во всем теле, что Юля не может удерживать себя на ногах, она едва ли не падает вперед, цепляясь за плечи Сони. Глаза в глаза и Гринёва чувствует сбитое дыхание на собственных губах, обнимая Лебедеву за талию, будто бы стараясь поддержать ее, хотя на самом деле чувствовала тепло, исходящее от Лебедевой даже через одежду и оно разрядами тока пронизывает каждую клеточку. — Что мы делаем? — Шепчет Юля так тихо, что Соня едва ли улавливает смысл, сказанных ей слов, однако, она все же понимает и тот факт, что Лебедева не отстраняется, стоит, прижавшись близко-близко, как будто так и должно быть и гринёва чувствует как внутренний жар проносится по телу, зарождая тугой ком внизу живота. — Сходим с ума. — Так же тихо отвечает брюнетка и как бы ей отчаянно не хотелось прижаться к губам Лебедевой, она просто не может позволить себе сделать этот шаг за край, по крайней мере, до тех пор, пока Юля сама ее туда не потянет. — Сонь ты че уснула? — На улицу выскакивает Маша и Лебедева успевает сделать шаг назад прежде чем девушка успела увидеть, как близко они были друг к другу. — Нет, я тут встретила Юлию Владимировну… Юлю. — Проговаривает Соня, хватая себя на мысли, как ей нравится проговаривать это имя, чувствовать его на губах, пробовать на вкус и, имея такую привилегию, Гринева правда чувствовала себя особенной. — А, так это та самая крутая начальница? — Машка смотрит с легкой иронией, но внутри что-то ударяет по ребрам, когда она замечает, какими глазами Юля смотрит на Соньку. — Получается, что так. — Отвечает Гринёва, пожимая плечами и легкая краска смущения застывает на ее щеках. Юля стоит рядом так стеснительно, что Соня умиляется, ее хочется прижать к стенке, поцеловать и задохнуться, но Гринёва просто стоит, понимая, что ей даже пьяной не под силу сделать шаг первой. — Может к нам присоеденишься? У нас веселая компания. — Проговаривает Соня, поворачиваясь к Юле. — Почему бы и нет? — Отвечает Лебедева, а потом действительно сходит с ума, когда берет Соньку за руку, осторожно переплетая пальцы. Гринева тяжело выдыхает от накрывающих ощущений. Юля сводит Соню с ума, она садится рядом с ней, смеется звонко, периодически прижимается к брюнетке плечом, кладет ладонь ей на колено и каждый раз Соня вздрагивает, как будто обжигается, а все Юлины выходки в тандеме с алкоголем вызывают возбуждение, которое невозможно контролировать. Соня сжимает ноги и почти сходит с ума от невозможности того, что происходит. Сонька засматривается на Лебедеву. Широкая улыбка на губах, легкий макияж, чуть растрепанные волосы и солнце, которое играет в глазах. Она больше не узнавала в ней прежнюю Лебедеву, которая была в самом начале их знакомства. Юля была земная, нежная и безумно притягательная и Соня катастрофически отказывалась верить в то, что такой человек, как Юля испытывает к ней эту симпатию, пусть и под действием алкоголя. Они настолько комфортно проводят время, что засиживаются в баре до утра и сумасшедше пьяные, но безумно счастливые, они вываливаются из бара и Юля совсем не чувствует себя лишней в их команде. — Юлия Владимировна, вам куда ехать? — Спрашивает Ваня, когда заказывает такси, на что девушка тут же называет ему нужный адрес. — Девчонки, вы с нами? — Юля смотрит внимательно на Соню и Машу, которые стоят в обнимочку. — Нет, нам тут пешком пять минут, так что мы прогуляемся. — Отвечает брюнетка, которая едва ли стояла на ногах. — Хорошо. — Юля подходит к Маше, протягивая ей руку. — Приятно было познакомиться. — Мягко улыбаясь проговаривает она, а потом так нежно обнимает Соню, что Ваня рефлекторно смотрит на Машу, которая тяжело выдыхает, все понимая по ее глазам. Большим, печальным и будто бы смирившимся с неизбежным. Машина отъезжает, оставляя девушек наедине и Соня, развернувшись к Маше успевает поймать ее взгляд. Маша смотрит трепетно и вместе с тем болезненно, будто бы что-то у нее внутри такое, о чем Соня не знала, не догадывалась или не хотела догадываться. Гринёва точно спросит у нее, что это было, но потом, когда они окажутся дома, в тепле и той комфортной атмосфере, в которой обе будут чувствовать себя уютно. — Как давно я так не отрывалась. — Проговаривает Сонька, не задумываясь, тянет руку и осторожно цепляет ладонь Маши, осторожно переплетая пальцы. Теплая кожа мгновенно согревает ее холодную и медленными шагами они идут к подъезду. — Ты пожалеешь о том, что сегодня столько выпила завтра утром. — Маша чуть слышно смеется, понимая, что брюнетка завтра будет умирать от похмелья. — Ну это же будет завтра. — Сонька чуть толкает девушку в плечо и обе они слишком тепло улыбаются друг другу. Квартира встречает их тишиной и только включив свет Сонька достает из шкафа припрятанную бутылку самбуки, развязно улыбаясь Маше. — Не знаю, как ты, а я хочу продолжить. — Сонь, тебе завтра плохо будет, зачем? — Боже, с каких пор ты стала такой скучной? Я тебя не узнаю, давай включайся. — Проговаривает брюнетка. Маша может и хотела сохранить рассудок, понимая, что чем больше алкоголя в ней, тем сложнее держать контроль. Но может ну его? Они обе пьяные и будь что будет. Зорина забирает из рук девушки бутылку и не удосужившись даже достать рюмки, припадает губами к горлышку и делает большой глоток немного морщась, после чего передает бутылку Гринёвой и та делает тоже самое. — Так мне нравится больше. — Соня говорит томно, тихо, всматриваясь в омут глаз напротив и ей кажется, что она впервые видит девушку такой. Много чего было между ними, но Гринёва будто бы впервые чувствует, что к Зориной ее тянет и это уже мало походит на шутки. Соня растекается внутри, алкоголь на нее действует убивающе, голова отключена, а внутри тепло разливается под кожей. Пьяная, заведенная от поведения Юли, она не понимала, что с ней творится, но взгляды Маши, обезоруживающие и сбивающие с ног служат едва ли не катализатором всего, когда Соня садится к ней настолько близко, что Зорина вздрагивает от переполняющего ее ощущения болезненной близости. — Что ты вытворяешь? — Спрашивает Маша, растягивая губы в нервной улыбке и сглатывает, когда брюнетка подается вперед. — Тебе не нравится? — Она чуть склоняет голову и проводит кончиками пальцев по шее блондинки, которая прикрывает глаза и тяжело выдыхает. Маша не отвечает, забирает у нее бутылку и делает еще один большой глоток, чувствуя, как алкоголь растекается внутри. Брюнетка смеется и забирает из ее рук бутылку выпивает, а потом оставляет на пол. — Малая… — Маша смотрит так, что у Сони сердце стучит быстрее. Голова была отключена, а эмоции и чувства брали верх настолько, что девушка просто не могла контролировать себя. Она сходила с ума и ей это дико нравилось. Ей хотелось касаться хотелось чтобы ее касались и теплая кожа Зориной вызывала покалывая в кончиках пальцев. — А ты уже не такая смелая. — Соня чуть слышно смеется, наклоняясь вперед и сокращая без того маленькое расстояние. — Сама же грозилась несколько дней назад, а что сейчас? Соня бросает вызов, который Маша просто не может не принять. Она резко подается вперед и прижимается к губам Гринёвой так отчаянно, что ей кажется будто бы вот-вот сойдет с ума. Неужели они и правда это сделали? Сонька запускает тонкие пальцы в светлые волосы, шумно выдыхает и тает от ощущения теплых губ на своих собственных. Целовать Машу было приятно. В груди становится тесно от переполняющих ощущений, сердце стучит с удвоенной силой просто не позволяя сделать шаг назад. Жар внутри нарастает и тяжестью скапливается внизу живота. Соня, опираясь руками на плечи блондинки перемещается к ней на колени, проводит кончиком языка по нижней губе Маши и чуть сжимает ее зубами, углубляя поцелуй. Что-то внутри распадается на атомы, когда Гринева чувствует горячий язык девушки, осторожно прикасающийся к ее. Зорина хватается руками за футболку Гринёвой и тянет ближе к себе. Соня скользит бедрами но ногам блондинки, прижимаясь так близко, что воздуха катастрофически не хватает. Шаг за грань сделан и пути обратно нет. Соня поднимает голову, ловит затуманенный взгляд и мир сужается до одного человека. Она быстро встает на ноги и, цепляя Машу за руку, тянет ее за собой в спальню, садится на кровать и за край футболки тянет девушку. Голова Гринёвой касается подушки, а Маша нависает над ней так близко, что брюнетка чувствует на своих губах ее сбитое дыхание. Зорина снова целует жадно, жарко, пальцами проводит по ногам и чувствует, как Соня дрожит. Гринёва тянет вверх ее футболку, оставляя блондинку в коротком топе, проводит подушечками пальцев по спине, зарывается в волосы и снова тянет на себя, прижимаясь к губам, кусает несильно, чуть сжимает зубами и теряет голову, когда слышит тихие стоны. Маша оставляет ее в белье, губами опускаясь на шею, ключицы, живот. Соня сжимает руками простынь и мечется. Возбуждение почти на пике и на умоляющие нечленораздельные возгласы Гринёвой Зорина реагирует единственным возможным способом, прикасается подушечками пальцев к пульсирующей точке, чуть надавливает и жадно хватает в поцелуй сорвавшийся с ее губа стон. Сонька сжимает пальцами ее плечи, подается вперед и Зорина без лишних слов погружает пальцы в горячую влагу, чувствуя, как ее саму вот-вот снесет волной огня. Голова была выключена, ощущения обострились и все внутри превращалось в диких хаос. Маша наращивает темп будто бы интуитивно понимая, что именно надо девушке и хватаясь за Зорину, как за спасительную соломинку, Сонька чувствует, как все внутри взрывается и мурашками растекается по всему телу. Соня обнимает ее, носом утыкается в ямку на шее, глубоко вдыхает и чувствует запах кожи, мягкий, теплый, напоминающий что-то давно знакомое, что-то родное и под ребрами нежностью льются медовые водопады. Гринёва немножко приходит в себя, и переворачивает ничего не ожидавшую Машу на спину, тут же втягивая ее в поцелуй. Ей так нравилось ощущение кожи блондинки под пальцами, нравилось то, как дрожала девушка, нравилось то, как она царапала короткими ногтями ее спину. Зорина горела очень сильно. Соня чувствует, насколько девушка заведена, когда пальцами залезает под белье, надавливая на пульсирующую точку и чувствуя, как Маша вздрагивает под ней, сжимая зубами нижнюю губу брюнетки. Соня погружается в нее и когда горячая влага обволакивает пальцы Гринёва просто теряет рассудок. Ей хватает нескольких резких толчков, чтобы судороги разлетелись по всему телу. Маша тяжело выдыхает, обнимает брюнетку и тянется к ней, прикасаясь к губам. Нежно, легко, трепетно. Соня целует в ответ, просто растворяется в ней, чувства внутри укладываются в фундамент, создающий ощущение слишком сильное похожее на счастье. Они засыпают практически мгновенно, прижимаясь друг к другу так близко, как это вообще было возможно.***
Сонька ворочается и нехотя открывает глаза, чувствуя, как свет режет. Она чувствовала себя лучше, чем думала, голова не болела, но общее состояние сильно ей не нравилось. Вот именно поэтому она и перестала пить. Девушка чувствует на животе обнимающую ее руку, поворачивает голову и смотрит на спящую блондинку. Волосы разбросаны по подушке, простынь чуть сползла, открывая вид на обнаженную спину, чуть дрожащие ресницы. Гринева чувствует тепло внутри, ощущая такую близость с девушкой и даже не хочет себе логически объяснять, что между ними случилось вчера. Она этого хотела? Хотела. Ей понравилось? Даже больше, чем просто понравилось. Так к чему логика? Соньке жутко хочется пить, так что она осторожно выбирается из-под одеяла, натягивает футболку и выходит на кухню, наливая в кружку воды и жадно выпивает ее. Мысли медленно пробирается в голову и она вспоминает, как вела себя вчера Лебедева, вспоминала, как она прикасалась к ней и как почти поцеловала. Проще всего было свалить на то, что Юля просто была пьяной и не понимала, что происходит. Но Сонька судила по себе, если она ничего не чувствует к человеку, то она даже в усмерть пьяная не будет лезть. Так что на самом деле происходит с Лебедевой и почему она вчера себя так вела. Стоит ли Соне вообще поднимать эту тему и что-то спрашивать? Стоит ли ей ждать какого-то подвоха в виде резкого изменения поведения. Соня помнила, как ее накрывало вчера рядом с Юлей и при этом понимала, что Лебедева вылетела у нее из головы в тот момент, когда она прикоснулась к губам Маши. Мысли о вчерашней ночи жаром отзываются внизу живота. — Че ты загрузилась? Паришься из-за вчерашнего? — Маша подходит сзади, обнимает со спины и кладет голову на плечо. — А должна? — Соня хмыкает и разворачивает, цепляясь взглядом за зеленые омуты. Заспанная, с закрывающимися глазами, в растянутой футболке. Зорина выглядела так очаровательно, что широкая улыбка расползается на губах. — Рано или поздно мы бы переспали, учитывая нашу химию. Пацаны уже ставки делали, кстати, если ты не в курсе. — А че ты тогда загрузилась? — Я не загрузилась, я отходняк ловлю. — Сонька смеется, а потом будто бы поддавшись эмоциям тянется вперед и мягко прижимается к губам блондинки. — Я хочу в душ, а потом вернуться в кровать и смотреть какой-нибудь короткий сериал. — Ладно, иди, я пока подберу, что мы можем посмотреть. Сонька забирается в ванную и включает душ. Капли медленно стекают по коже, пока брюнетка просто погружается в себя, пытаясь понять, что она чувствует и что с ней происходит. Она никогда не думала, что их дружба с Машей перерастет во что-то подобное, более того, она даже не допускала мысль о том, что ей это может нравится. Стоило ли говорить с Зориной о том, что это значило для них обеих, потому что для Маши это могло быть просто развлечением на ночь, но она помнила ее взгляд. Тот взгляд, который выбил у нее землю из-под ног. — Малая, ты там уснула что ли? — Спрашивает Маша, когда Гринева выходит из душа и забирается под одеяло. — Залипла просто. — Смеется Сонька. Прижимаясь друг к другу близко близко и закутавшись в одеяло они весь день проводят за просмотром не сильно интересного, но затягивающего сериала.***
— Ну что, наотдыхались, пора за работу. — Проговаривает Ваня, вручая Гринёвой стаканчик с кофе возле офиса. Традиции остаются традициями. — Ага, у нас тут щас начнется застройка и все, всем хана. — Проговаривает Сонька. Они плетутся на курилку, понимая, что еще несколько минут свободных у них есть. Гринева прижимается спиной к кирпичной стене, выуживает сигарету, втягивает дым и прикрывает глаза. — Что у вас там с Лебедевой? — Спрашивает Ваня и тут же замечает, как Сонька меняется в лице. — А что у меня может быть с ней? — Ты опять идиоткой не прикидывайся. Все я видел и как она на тебя смотрела и как руку тебе на коленку опускала, уже не говоря о том, как она тебя обнимала после бара. Неужели ты не понимаешь, что ты ей нравишься? — Ваня смотрит на брюнетку выжидающе, будто бы верит, что до нее дойдет быстрее. — Слушай, она пьяная была и мы все тоже. А что было в баре остается в баре, прости меня, конечно, но до тех пор, пока она сама мне в глаза не скажет об этом, я не поверю. — Соня резко разворачивается и глаза Вани мгновенно хватаются за пятно у нее на шее, явно оставшееся после бурной и интересной ночи. — Опа, а вот это уже интересно и ты мне будешь говорить, что у вас с Лебедевой ничего не было? — Смеется парень, толкая ее в плечо. — Ты о чем? — Сонь, следы на твоей шее очень красноречивые, так что не делай из меня идиота. — Блин, значит я хреново замазала, надеюсь, кроме тебя никто не заметит. — Недовольно проговаривает девушка. — А подробности? — Какие подробности? Мы когда пьяные вернулись из бара нас и понесло. — Гринева пожимает плечами. — Так ты же с Машей домой пошла. — Так это Маша и оставила или ты думал я потом к Лебедевой поехала для продолжения ночи? — Да ладно? Вы с ней наконец-то… — Ты определись, то сводишь меня с Юлей, то радуешься, что я спала с Машей. У тебя слишком много обуви, что ты так быстро переобуваешься? — Соня скалится и толкает Ваню в плечо. — Я просто буду радоваться любому твоему выбору, не знаю, кто из них сделает тебя счастливой, но, думаю, ты сама это поймешь рано или поздно. — Вань, какой выбор? Одна пьяная была чуть более тактильная, чем обычно, а со второй мы просто по пьяне переспали, потому что алкоголь, знаешь ли, и не на такие вещи разводит. Соня хочет верить в то, что она говорит, потому что поверить в симпатию Лебедевой было очень сложно, но поверить в то, что у них с Машей все давно вышло за рамки дружбы казалось еще сложнее. Она до последнего будет убеждать себя в то, что все сложится само собой в любом случае, но девушка, стоя на курилке и втягивая очередную дозу дыма даже не подозревает, что ждет ее впереди. Лучше бы Гринёва вообще не пила. Как только ребята поднимаются на нужный этаж, они тут же сталкиваются с Лебедевой, в которую Гринева едва ли не влетает. — Доброе утро, Юлия Владимировна. — Проговаривает девушка и широко улыбается, замечая, как Юля улыбается ей в ответ ровно до тех пор, пока взгляд ее не падает на шею брюнетки, на которой замаскирован след бурной ночи. — Здравствуйте. — Отвечает Юля голосом, в котором сквозит холод и Сонька чувствует, как ее внутренние органы покрываются корочкой льда, а потом испаряется так же внезапно, как и появилась. — Я тебя поздравляю Сонь, теперь ты точно можешь быть уверена, что ты Юле не безразлична, так открыто проявлять ревность… — Да теперь я, кажется и сама начинаю в это верить…