***
В Питере Назар оказывается по ряду обстоятельств позже запланированного, потому с первого дня своего пребывания в России носится по городу, словно ебучая белка в ебучем колесе. У него очередной дроп шмоток, ещё одна коллаборация на носу, плюсом фест и два сольника. Не то, чтобы это дохуя, но после относительно спокойного периода в Лондоне, где все силы уходили и уходят до сих пор преимущественно на альбом, резкое повышение активности поначалу выбивает из колеи. Не расклеивается Назар благодаря двум факторам: спортивная закалка и саппорт от нужных людей. От нужного человека. Марка вслед за ним заносит в Питер случайно, он приезжает, чтобы договориться с типографией касательно своего лимитированного мерча, а в итоге задерживается на целых две недели, на протяжении которых живёт в квартире Назара и помогает немного разгрузиться. По факту ничего глобального он не делает, у них у обоих пунктик не лезть в работу друг друга, но само его присутствие уже нехило разряжает слегка напряжённую обстановку и позволяет отвлечься на что-то более приятное. Они вместе, о чудо, блять, умудряются выбраться в бар и даже прогуляться в Петергофе, а с учётом того, что на такое у них времени обычно нет, это уже нихуевое достижение. Их, разумеется, узнают, и просьбы о фотках летят тоже, однако это спустя долгое время кажется даже приятным. В Лондоне Назар привык чувствовать себя обычным человеком, и не то, чтобы в России он вдруг становится важным хуем, но фанов своих он реально любит, потому пообщаться с ними только рад. Он зовёт их на сольники и на фест, обещая много крутых тем, и даже не врёт, потому что мув действительно затевает крупный. Часть этого самого мува — это Марк, и он об этом, само собой, не подозревает, потому Назар решает, что надо бы разведать обстановку, и в один из дней осторожно так подкатывает с просьбой тире предложением. Знает — согласие в кармане, но чувствует, что заверить все в любом случае надо. — Ты чё делаешь в августе? — спрашивает он будто невзначай, между делом, пока они на кухне пытаются реанимировать себя кофе аж в три часа дня, — Не улетаешь же никуда? — Не планировал, — пожимает плечами Марк, он из-за недостатка шмоток гоняет в одежде Назара, и та, сука, ему идёт, — А чё такое? — Да так, — неопределенно тянет Назар, — Думал предложить тебе одну тему. Ну вдруг ты захочешь залететь. Нахмурившись, Марк, наконец, отрывается от своей мобилы, в которой зависал последние полчаса, кидает заинтересованный взгляд, а после принимает довольное выражение лица. Понял, кажется, к чему все клонится, и явно готовится выдвинуть встречные условия. — На фест свой меня затащить собираешься, — даже не спрашивает, а утверждает он, качая головой, — Спасибо, что хоть не за день предупредил. — Если не хочешь, не надо. — Я этого не говорил, — фыркает Марк, — Не выдумывай. Я не против, у меня планов все равно нет. Но просьба будет тоже. — Какая? Пока Марк молчит и думает над ответом, Назар думает тоже и приходит к выводу, что разброс нехилый. Это может быть предложение залететь на столичные сольники и разъебаться под старые треки, записать очередной фиток и попытаться повторить успех «Последнего билета», сняться в клипе, вместе укатить куда бы то ни было после всех ивентов или оформить отсос, в конце концов. Последнее, да и все остальное, Назар бы сделал и без ответной услуги, но он знает условия подобных сделок. Каждый должен извлечь выгоду, а в чем она заключается, уже не так важно. Важно, чтобы все были довольны, а им с этим, к счастью, проще. Взаимопонимание, изи-изи. — У меня тречок должен выйти, — объявляет вдруг Марк, — Он давно планировался, но че-то дальше демок не заходило, а ща вроде процесс запустился. Думаю, дропну через недели две. — Тебе саппорт нужен что ли? — уточняет Назар, — Бля, да без базару, мог не просить. Послушать до релиза дашь? Это же в соло? — Это фит, — вздыхает Марк, — Послушать пока не дам, там второго парта ещё нет. Жду вот. Назар в моменте как-то неосознанно напрягается, хоть и сам не догоняет, почему. Ну хочет Марк фитануть с кем-то, кто ему интересен в творческом ключе, чё в этом такого? Они ж не ебанутые, не лезут в дела друг друга, не запрещают коннектить с кем-либо из индустрии да и в принципе не ставят никаких ограничений. Одно дело их так называемые отношения, в которых они придерживаются каких-то негласных правил по типу не изменяй, не трепись кому попало, не лезь на людях, а другое — музло. В нем как раз не существует рамок и границ, у Назара вообще пункт, что лишь бы вкатывало ему самому, а все остальное — хуйня, так и с чего вдруг он будет диктовать какие-то условия Марку? Надо тому замутить коллаб, пускай, его право. Только вот непонятно, чё он так осторожно об этом говорит, и это Назара слегка парит. Он решает уточнить на всякий пожарный, почему движения в эту сторону такие неуверенные. — А с кем фит? — С тем, с кем он у тебя уже был, — отзывается Марк, тон у него насмешливый, но взгляд почему-то отведен в пол, — С Федей. Ну не со Стедом, а с Федуком. Чё-то списались с ним недавно и решили замутить совместку. Ща пока жду его парт, припев вроде готов. Прозвучавшие слова чудесным образом не вызывают на лице Назара гримасу пренебрежения, он аж щеку изнутри прикусывает, чтобы лишнего не спиздануть. Запретов в творческом плане, конечно, нет, но, блять, Федя — не тот человек, совместка которого с Марком вызовет много положительных эмоций. И дело не в том, что музло у него дерьмовое, хотя последний альбом, разгоняющий пацанские и уличные темы, довольно слабый, а в том, что он слишком сильно корешится с Гришей до сих пор. Это как теория семи рукопожатий — все в мире знакомы с друг другом через ряд приветствий. В индустрии этот круг сужается, каждого более менее заметного типа другой заметный тип знает либо лично, либо через одного друга-знакомого-коллегу. В этом нет проблемы, все же мелькают то тут, то там, просто Назару иррационально неприятно от осознания, что между Марком и Гришей, что никак свою ебучку не заткнет, стоит один только Федя. Ощущение, будто к чему-то своему подбирается что-то чужое и готовится как-то поднасрать. Отчасти это уже тупо загоны, не имеющие никаких оснований, но в какой-то степени есть доля логики в размышлениях такого рода. У Назара уже чуйка на всякую хуйню, и сейчас он, блять, уверен, что за всем этим мувом потянется что-то ещё более глобальное. Однако он старается в эту сторону не думать, не потому что сбегает от собственных мыслей, все равно от личных демонов не спрячешься, а потому что смысла разгонять тупую и подкрепленную не самыми сильными аргументами тему не видит. Врубает привычный режим: похуй плюс похуй. Назар не пиздюк, чтобы строить теории заговоров и переживать за че-то туманное. У него с мозгами все же пока ещё порядок. — Бэнгер готовите? — любопытствует он, — У тебя ж вроде тенденция уже каждое лето хиток дропать. Чё в этом году ждать? — Пусть будет сюрпризом, — хмыкает Марк, — Но прод, как и в том году, делает Шумно, так что должно получиться годно. — Очередная попсовая хрень, — заключает Назар, поймав обиженный взгляд, примирительно добавляет, — Твои парты мне вкатывают, сами треки просто на широкую аудиторию. В соло у тебя круче. Марк закатывает глаза, мол не оправдывайся, зря стараешься, но лыбу все же давит, хоть и пытается скрыть свое довольство за кружкой с уже остывшим кофе. Назар себя выдохнуть заставляет, укладывая в башке поступившую инфу. Ладно, фит с Федуком, значит, фит с Федуком, хули. Будь на его месте любой другой артист, тот же Идан, который вроде как опять начал писать после пяти лет молчания и запары с менеджментом, или Сеня Салуки, люто разъебавший последним альбомом, реакция была бы куда спокойнее, но че выебываться. У Назара пункт на свободе — ровно такой же, как на собственничестве, только об этом лучше умолчать — и чужую он ограничивать не станет. Требуешь — соответствуй, изи схема. Было бы ещё так просто ей всегда следовать. — Так чё за просьба в итоге? — уточняет Назар, запоздало вспомнив, с чего вообще начался этот разговор, — Засаппортить трек? — Если хочешь, то можешь, — пожимает плечами Марк, — Но это необязательно. Я просто подумал, что лучше предупредить тебя заранее. Ну чтобы не было неприятных сюрпризов типа. Ухмылка на лице Назара расцветает сама по себе. Предупредить, значит. Проще было бы вообще не писаться с чуваком, который на тесном коннекте с Гришей, но надо же помнить про отсутствие границ, рамок и запретов, да? Марку нужен этот фит — пусть мутит, его право. Хоть бабок хороших на стриминге поднимет, а то с альбомом у него пока туго. Кушать хочется всем. Назар повторяет себе про важность взаимопонимания. Без него все полетит в бездну, и им пренебрегать не стоит. — Спасибо, что сказал заранее, — кивает он, — Я бы, наверное, реально знатно охуел, если бы ты с нихуя трек с Федей дропнул. Так хотя бы знаю, чего ждать. — Я не знал, как ты отреагируешь, — Марк медлит, будто слов подобрать не может и ему срочно требуется суфлёр, мнется секунду, вторую, все же продолжает, — На самом деле я думал, что тебе не понравится весь этот движ. Я знаю, что у тебя с Федей конфликта не было, но все равно ожидал, что ты не одобришь фит. — С каких пор тебе нужно мое одобрение? — усмехается Назар, — Хочешь — делай, мое мнение не должно играть роли. Просто если ты начнёшь делать сомнительные мувы, не думай, что я промолчу. — То есть фит с Федей ты не считаешь за сомнительный мув? — Пока не знаю, смотря чё вы там выпустите. Но ставлю сотку баксов на то, что трек будешь вытягивать ты. Губ Марка снова касается непрочная улыбка, он запускает ладонь в свои уже почти высохшие волосы и пропускает через пальцы кудри. Назар залипает — новая прическа уже давно не режет глаза и стала даже привычной, хоть и в первое время отчасти смешила. Сейчас она даже нравится что ли, потому что Марку идет, подлецу же все к лицу, блять. Да и смотрятся завитки эти прикольно, особенно когда разбросаны хаотично по подушке. Назар не эстет, он редко видит красоту в каких-то обыденных вещах, чуткая натура — вообще не про него, но есть то, что чисто внешне вызывает у него приятные эмоции. Марк вызывает их определенно даже спустя шесть лет, и это наталкивает на мысль, что, может, ничего уже не изменится. Да, они больше не выпускают фиты, которые разъебывают чарты и играют из каждого утюга, даже ремикс с Кристаллом был скорее для себя, чем для масс, концерты совместные не дают и stories с друг другом особо не постят, но хуйня все это. То, что они мало контактируют в инфополе и почти не светятся вместе, не значит, что в реале все так же. В реале у них зимовка в Лондоне, постоянные вылазки куда-то за бугор и летний период то в Питере, то в Москве. Нет у них определения «твоя хата», у них, блять, давно уже все общее и процветающий коммунизм. Залететь на любую квартиру в любой стране без ее официального хозяина — привычное дело, удивлений не вызывает вот совсем. У Назара во всяком случае точно, он тупо устал поражаться чему-то либо после того, как вообще открыл в себе пидора. Не то, чтобы это стало для него шоком, скорее невероятным, сука, прозрением — вот до чего доводит рэп. Всегда будь готов, что однажды потянет на мужика, damn. — Ну и заебись, — Марк, опрокинув в себя остатки кофе, встаёт со своего стула и идёт к раковине, — Тогда я завтра поеду к Шумно. Парт Феди допишем и припев переслушаем. Тебе куда-то надо? — На студос, — отвечает Назар, а сам думает совсем не о музле, рассматривая свою футболку, обтягивающую чужую спину. Если бы он не угарал по оверсайзу, она бы вряд ли налезла, а так сидит четко. Настолько, что даже снять, блять, хочется, — Но это вечером. Тебя подкинуть? — Да я сам доеду. Назар кивает на автомате, отворачивается, прокручивает в голове разговор снова. Он так и не догнал, чё от него хотели взамен на гостевое участие в его шоу, но ладно, потом ещё уточнит. Вряд ли че-то из ряда вон выходящее, возможно, даже такое же ответное предложение залететь на какой-нибудь сольник. Против Назар не будет — ещё разочек разъебаться на сцене под старые треки он только за, вспомнят молодость, хули. Come back in 2017. — Чё делать будем? — спрашивает Марк, закончив с мытьём кружки, хозяюшка прямо. Поворачивается лицом, гнет бровь в вопросе, — Есть предложения? — Съездим куда-нибудь? — вопросом на вопрос отвечает Назар, у него планов особо нет, он в режиме энергосбережения, пока не останется один, хоть и с завтрашнего дня собирается вернуться к привычному дикому графику, — Проветримся хоть. Или дома посидим? — Если честно, то я за второе. Этого стоило ожидать, Марк вне туров становится ленивым, из дома вылезает сугубо по острой необходимости. Стебать его по этому поводу бессмысленно — он не отрицает и не стыдится, похуй ему, у него отдых, поэтому Назар даже не начинает упражняться в остроумии. Вместо этого он встаёт, тащит свою кружку в раковину, а после тащится за Марком на балкон, когда тот вылезает на перекур. У них в запасе пару дней или около того, потом непонятно, чё будет, поэтому потратить их лучше с пользой. Даже не с пользой — просто так, как им хочется, чтобы затем, когда очередной виток событий унесет за собой, было, как говорится, чё вспомнить. И к чему обратиться, когда уже невмоготу станет в этом бесконечном потоке дел.***
Когда Марк сказал, что у него будет фиток, Назар понял и ниче говорить не стал. Когда Марк отметил, что выйдет ещё и клип, Назар тоже промолчал и пожелал снять годный видеоряд к очередному сезонному хиту. Когда Марк объявил, что собирается исполнить на сольнике трек вместе с Федей до официального релиза, Назар опять засунул свой язык себе в жопу и залил к себе в stories ссылку на билеты, поскольку сам попасть на выступление не смог из-за своих дел. И, казалось бы, лояльности с его стороны было достаточно, чтобы не пользоваться ею ещё больше, но Марк, наверное, решил, что лимит наглости не исчерпан, и выкинул то, что Назар проигнорировать уже не смог. Когда вышли отчётные фотки с сольника, первой реакцией было любопытство, диктующее глянуть, чё к чему. Не то, чтобы стоило ожидать чего-то необычного, но иногда попадаются же годные снимки, которые можно даже в Инсту залить, и Назар как раз полез проверить, нет ли там таких. Медийку Марк вел хуево, но иногда с чужой подачи че-то да выкладывал, и на этот раз надо было подтолкнуть его к этому, чтобы его аудитория была готова к скорому релизу. Назар даже хотел помочь, но это дохуя благородное стремление испарилось, когда он увидел очень интересный, блять, кадр. Марк, Федя, Тося и, какая неожиданность, Гриша, демонстрирующий свои брекеты. Охуенное начало, слов нет. У Назара их и не было в первую минуту. Он сидел, вдуплить пытался, а какого, собственно говоря, хуя происходит, на всякий случай пересмотрел весь альбом фоток, чтобы убедиться, что не привиделось, а когда понял, что все так, как есть, выпал окончательно. Окей, фит с Федей, с которым он тоже общаться из-за того самого конфликта перестал, понять можно, ровно как и его присутствие, но наличие Гриши в этих рядах — нет. Совсем. Никак. И не потому что Назар настолько имбецил, что табу на любой коннект с неугодными ему чуваками наложил, а потому что это, блять, логично, что он не хочет видеть рядом со своими теперь уже чужих. Было бы дело только в потере общения, было бы насрать, но оно как раз в том, что произошла открытая конфронтация, которая так и не подошла к концу. Страсти поутихли, однако напряжение осталось, и примирения тоже не произошло, следовательно, вопрос остался незакрытым. И Марк это знал так-то, он видел, каким образом развернулась ситуация, потому ему было бы логично если не крыть хуями Гришу, то как минимум не играть в дружбу на камеры, но он с какого-то перепугу решил, что логика не его сильная сторона и что звать этого придурка на сольник — идея нормальная. Только вот нормального в ней ровным счётом было нихуя, как и, судя по всему, на фотке. Ну или почти — Тося девчонка классная, и в этом квартете, позирующем в не самом трезвом состоянии, выглядела как-то инородно. Не вписывалась по причине излишней адекватности. Потому что у других ее явно дефицит. С Гришей все и так понятно, он тот ещё сукин сын, Федя от него отстал не сильно, а вот Марк, блять, выкинул дичь и ничего не сказал. Ни слова просто, даже когда Назар ему писал и спрашивал, как все прошло. Ответил че-то вроде «да норм, трек зашёл хорошо», а потом пропал из сети. И вот из этой самой сети стало известно, что на концерт пришли саппортнуть любопытные персонажи по непонятной причине, и как все это можно было объяснить, огромный вопрос. На который у Назара, разумеется, разумного ответа не было, поэтому он пошел за ним к первоисточнику бед. Первоисточник бед прикола не выкупил тоже, на прямое и негативно окрашенное «какого хуя там делал Гриша?» выдал равнодушное «Федя вписал его» и даже не удосужился хотя бы прикинуться, что признает свой проеб. Нет, он его усиленно отрицал, повторяя, как мантру, что Назар страдает хуйней, и просил не сходить с ума. А Назар и не сходил — не услышав ни объяснений, ни подобия извинений, он сбросил вызов и запер дверь дома изнутри, больше не отвечая ни на звонки, ни на сообщения. Отчасти это было импульсивно и не совсем взросло, но задетая гордость требовала поступить именно так. Противиться ей не было сил. Назар ебучий собственник, и тот факт, что рядом с Марком весь концерт крутился этот придурок, бесил его, как ничто другое. Не из-за ревности, а по той причине, что это создавало тупое впечатление, будто Гриша таким образом пытается подобраться поближе. Поближе к тому, что для Назара имеет ценность. Он в тот день даже спать улёгся пораньше, передумав ехать на студос, вырубился на удивление рано, а проснулся от настойчивого стука в дверь. Флэшбекнуло конкретно, да и гость оказался тем же, только вот на этот раз претензии были не с одной, а с обеих сторон, и стычка завязалась абсолютно по другому поводу. Разумеется, Назару пришлось поторговаться с собой, чтобы впустить Марка, потому что тот забыл ключи, и когда это все же произошло, сценарий проигрался почти прежний. С той лишь поправкой, что быковали они теперь оба и оба не догоняли, а какого хрена все вот так. Марк, чертила такой, сказал, что это уже ни в какие ворота, что он не обязан избегать ни Федю, ни Гришу из-за тупого конфликта, что наезд не имеет оснований и вообще, нервы надо подлечить, чтобы не обижаться на пустом месте. Назар в свою очередь молчать не стал тоже, он по фактам раскидал, упомянув, что с Гришей хуйня случилась не по его вине, а потому что у типа с мозгами беда, что на Федю насрать, но вот сама ситуация далеко не адекватная, и так, блять, не делается. Если бы у Марка была с кем-то стычка, Назар бы этого кого-то с говном сожрал. И он вовсе не просит того же в ответ, ему самому не в кайф втягивать в эти разборки своих, но границы то соблюдать надо. Сторону надо выбирать, потому что играть в кота Леопольда — тупая идея. Необязательно даже высказывать мнение на широкую аудиторию, достаточно просто показать, кто из оппонентов в приоритете. А для этого нужно не много, не мало — всего лишь не идти на коннект с Гришей, как поступили Кристалл и другие пацаны. Все, блять, как на ладони. И Назар честно не догонял, хули Марк не понимает такие очевидные истины, все продолжая разжевывать то, что и без того должно выкупаться. Он хотел даже не столько замять ссору, потому что на своем всегда стоит упорно и на уступки идёт только на взаимной основе, а банально донести свою точку зрения, и, чудо, у него вроде даже получилось. Потому что Марк после долгой и вымученной тирады, наконец, посмотрел чуть более трезво, повтыкал в пустоту, а затем вздохнул и кивнул. Мол, окей, я все осознал. Наверное. Почти. Назар слабо в это поверил, но у него не осталось сил продолжать полемику. В нем все ещё кипело раздражение, наслаивающееся на напряжение, снимать его пришлось старыми методами, потому Марк, вроде как всё понявший, уехал от него обратно в Москву только на следующий день заебанный во всех смыслах этого слова. Чтобы неповадно было. Ну и про запас — Назар выпасть собирался конкретно так, на личные мувы времени выкроить было никак. И устаканилось все вроде, они даже пришли к чему-то общему, пока Марк не решил, что надо опять не сильно заранее предупредить ещё об одном моменте — бэкстейджи с клипа. На которых, мать вашу, тоже есть Гриша, потому что «Федя позвал, мы че-то внезапно столкнулись, я не стал ниче говорить». И то ли где-то был пиздеж, что было вероятнее всего, то ли Марк настолько размяк, что даже на собственных съемках согласился терпеть левых чуваков, это было не столь важно. Злили оба варианта, и Назар бесился как во время оглашения этой невероятной, сука, новости, так и во время первого просмотра. На второй его уже не хватило, желание закинуть Марка в блок возросло в геометрической прогрессии, но сдержать себя пришлось. У них впереди было два совместных мува — сольник в Питере и фест, надо было хотя бы попытаться не разосраться в щепки. Стоило это Назару, разумеется, титанических усилий, однако он справился, а когда Марк снова приехал, даже вроде немного успокоился. Расчетливое раскаяние на этом смазливом лице почему-то подействовало, как и все извинения между строк. Он не говорил «прости, что выкинул такую хуйню», но его «я не хотел тебя этим задеть» все же сработало и засчиталось. Назар, конечно, в моменте подумал, не слишком ли он лоялен в этом вопросе, но в его голове все свелось к тому, что это Марк. Не всегда мыслящий разумно, однако значащий довольно много даже спустя шесть лет. Значащий, наверное, даже больше, чем многие другие из окружения, на счету которых не было вообще никаких проебов. Но вот такая вот константа — любовь зла, полюбишь и козла. Козлом Марк не был, придурком разве что, своим, блять, придурком, потому Назар перестал наезжать и немного сдал назад. Со святой надеждой, что больше такого не повторится. Которая, разумеется, себя не оправдала. Сольник Марка отгремел люто, фест Назара, наверное, даже ещё более дико, и они оба остались довольны, потому после умудрились вместе свалить из России греть задницы на теплом песочке. Ненадолго, всего на неделю, потому что дела никогда не стоят на месте, но этого все равно было достаточно, чтобы перезагрузиться. Банальный отдых даже показался не таким скучным, а один номер в отеле компенсировал вообще все нервы, потому Назар, улетевший первый, вернулся в Питер вполне себе свежий, мятный и не мятый, где уже взялся за все то, что отложил на небольшой срок. У него на носу был дроп мерча совместно с Зенитом, надо было ещё дописать два трека с альбома и отснять клип на один из синглов с него же. Все, как всегда, всего дохуя, но это не удручало, а привлекало, потому за все он взялся с энтузиазмом, пока Марк продолжал зависать за бугром. К нему позже присоединился ещё и Стёпа Оса, что стало известно из той же Инсты, и Назар поначалу не придал этому значения, пока вдруг не возникла мысль, что это неспроста. Нахуя Стёпа полетел в Эмираты? Тупо зависнуть с Марком? Чё-то здесь не складывалось, и создавалось впечатление, будто есть какой-то подвох. Не ревность, дело вообще было не в ней, потому что Назар шарил и за их общение, и за их совместную работу ещё с альбома, однако в тот момент он не выкупал, чего же тут не хватает. Он спрашивал об этом самого себя, рассматривал такой поворот событий с разных сторон, но ни к какому ответу не пришел и забил. Не потому что стало похуй, а потому что не было особо ресурсов думать об этом всем, да и смысла не было тоже, и в общем-то хрен с ним в самом-то деле. Все это выглядело вполне безобидно, подводных камней не наблюдалось, так и нечего было загоняться. Назар повторял себе, что мозгоеблей он заниматься не будет, и мутил дела в прежнем ритме. А потом сбился с него, потому что Марк запалил сниппет нового трека. Ещё одного фита, но не с прикольной Тосей, реально талантливым Вовой или уже исписавшимся Федей. В телеге был дропнут кусок совместки ни с кем иным, как с Гришей. Назар не удивился — Назар охуел. Он как прослушал, в ту же минуту блокнул Марка, начавшего что-то писать в чате, потому что объяснения никакие уже не были нужны, поставил мобилу на беззвучный режим и уехал на студос. Выпускать своих демонов с привязи или просто успокаивать нервы, да хуй его знает. Просто поехал туда, где ему было проще принять тот факт, что Марк конкретно проебался. Что его, Назара принципы и убеждения вертел на хую человек, доверие к которому было всегда безоговорочным. Это был побег от осознания, что считавшиеся безошибочными выборы такими не оказались. Назар три дня так проторчал где-то в прострации, делая первое, второе, третья, десятое, пока мобила в режиме нон-стоп намекала на то, что с ним очень хотят связаться. Но он игнорировал — всех и все, на коннект шел только по рабочим вопросам, звонки принимал только от мамы. Ему так было не то, чтобы проще, но очевидно легче. Он не закрывал глаза на проблему — он ее просто отодвигал назад, ставя на первый план то, что было важнее. Конечно, разговор с Марком тет-а-тет должен был состояться, чтобы расставить все точки над i и сказать что-то вроде «се ля ви», но с этим Назар не торопился. В сети обсуждать он ничего не собирался, а до личной встречи было далеко. Так во всяком случае он думал. Но он забыл про один момент — Марк тоже может в импульсивность и упрямство, может ещё как. Не будь в нем этого, они бы ещё в девятнадцатом разбежались, однако все сложилось иначе, и, в конечном итоге, они продержались вместе шесть лет. Которые по логике вещей должны были полететь в мусорку, потому что Назар не видел ни одного разумного аргумента, который Марк мог бы предоставить в качестве объяснения такой хуйни, но события приобрели немного другой поворот. Ночью третьего дня Назар увидел ещё с улицы, что свет в его квартире зажжён, и сразу догадался, кто туда заявился. Он чисто ради выебона постоял у подъезда подольше, чтобы Марк там ещё немного посидел на иголках, а потом уже пошел внутрь с мрачным ожиданием, что это точно конец. И оно себя тоже, как ни странно, не оправдало.***
Зайдя домой, дверью Назар хлопает нарочито громко, чтобы сразу обозначить свое присутствие, после чего щелкает выключателем, кидает ключи от тачки и от квартиры на низкий журнальный столик и снимает с себя кроссовки. Почему-то реакции на его появление сразу не следует, и в его голове успевает проскользнуть мысль, что не слишком-то его и ждали, но она, благо, исчезает быстро, когда в коридоре возникает сначала голова Марка, а затем уже он весь целиком. Выглядит он, кстати, не очень, рожа помятая и мешки под глазами, однако выражение лица сулит долгий и явно не самый ровный тет-а-тет. Назар выдавливает из себя ухмылку. — Чё приехал? — сходу с наездом начинает он, снимая с себя ветровку, и кидает ее на вешалку, — У тебя ж вроде рейс только через неделю должен быть. — А, ты, блять, не знаешь как будто, чё я приехал, — огрызается Марк, — Чё за хуйня? Ты зачем меня в блок закинул? Ведёшь себя как школьник, вот честное слово. Ребенок в теле взрослого мужика. Назар аж теряется от такого выпада. Не то, чтобы он ожидал услышать нормальные объяснения и извинения не на уровне «прости, что я поступил хуево», но хотя бы подобие раскаяния и признание проеба он надеялся понаблюдать. Как говорится, ваши ожидания — ваши проблемы. В этом Назар убеждается в очередной раз, а заодно ещё и из себя выходит следом, потому что какого хуя то? Это в его руках все козыри, потому что его доверием пренебрегли, и он имеет полное право наезжать, никак не наоборот. Что, собственно, он и спешит доказать. — А ты сам будто не знаешь, хули я тебя блокнул, — отбрыкивается он, — Ты у меня за спиной с Гришей фит записал, а ща стоишь типа не причем и пиздишь че-то на меня. Я, конечно, всегда знал, что у тебя с мозгами проблемы, но чтобы настолько, не подозревал даже. Теперь в курсе, спасибо. Ключи можешь оставить на столе, шмотки твои я тебе потом передам через Димона. Выход сам найдешь. Ответ Назару уже в хуй не упёрся, он, демонстративно толкнув в плечо, съебывает на кухню, чтобы воды глотнуть, в горле у него пересохло. Знает прекрасно — этим все не закончится, они продолжат сраться, потому что Марк тоже упрямый козлина, но все же где-то в глубине души одновременно надеется, что никакого афтепати не будет, и хочет, чтобы все не замялось вот так. Назару до зуда подкожного надо, чтобы в щепки, чтобы феерично и громко, потому что он привык уходить со сцены под крики и визги, а не в гробовой тишине. Даже если в нем клокочет бессильная злость, в приоритете выпустить ее и разъебать всю немногочисленную посуду дома, чем позволить сидеть этой гадости внутри. При этом желания вредить тем самым Марку нет — каким бы уебком он себя не показал, делать ему хуже мысль не самая адекватная. То, что с Назаром поступили так, не значит, что он в ответку будет бить по болевым точкам. Он до такой хуйни не опустится. Хотя бы в качестве уважения — шесть лет все же история насчитывает, надо брать этот факт во внимание. На кухне все такое же, как и утром, исключая ещё один грязный стакан и открытую бутылку коньяка. Похоже, Марк времени зря не терял, пока ждал, успел приложиться к конине. Нихуево он, конечно, воспользовался гостеприимством, но ещё и по этому поводу Назар ниче говорить не собирается. Он даже иррационально рад, что бухло уже пошло в ход, потому наливает и себе, опрокидывает, морщится. Вкус — говно полное, для расслабона пойдет. Накидываться в сопли не вариант, но немного можно, чё уж там. Назар не каждый день хоронит шестилетние отношения или вроде того. Он уже даже успел забыть, чё это такое. Как-то раньше испытывать не приходилось. Одно из его ожиданий оправдывается вскоре, Марк притаскивается к нему со все ещё недовольной рожей, опускается на стул и, сложив руки на груди, a.k.a. оскорблённая барышня, смотрит исподлобья псом, готовым цапнуть за ногу. Назар иронично вздергивает бровь. — Чё расселся? — спрашивает он, капая ещё коньяка в стакан, — По-русски не понимаешь? Ну я и на английском могу. Please, fuck… — Ты, может, выслушаешь меня для начала? — перебивает его Марк на самом интересном месте, гаденыш такой, — Я, блять, сорвался сюда не для того, чтобы ты меня нахуй слал через слово. Нормально поговорить не хочешь? — А чё тут говорить? — Назар ещё глоток делает, привкус горечи раскатывает по корню языка и продолжает, — Ты у меня за спиной фитанул с Гришей, ты свой выбор сделал. Вот и катись нахуй, мне таких приколов не надо. — Какой ещё выбор? — Марк вздыхает устало, будто весь этот разговор его утомляет страшно, рожа его тоже становится загруженной, — Назар, я просто записал фит с Гришей. Просто, блять, один трек, чисто ради коммерции. Это не значит, что я встал на его сторону в вашем конфликте. Это, блять, вообще ничего не значит, чё бы ты там себе не придумал. Успокойся и посмотри на ситуацию трезво, а уже потом кидай предъявы. Трезво — это когда с рациональной точки зрения, Назар в курсе, он взрослый человек. И свою точку зрения он как раз считает самой рациональной, потому не планирует даже ниче пересматривать. Конфликт у него с Гришей есть? Есть. Марк об этом знал? Знал. Все, никаких обсуждений тут можно и не устраивать. Поорать друг на друга — это Бога ради, напоследок даже в кассу будет, чтобы уж точно все гештальты закрыть, а все остальное — в пизду. Назара не интересует, коммерции ради этот фит или из каких-то творческих соображений был записан, ему до лампочки. До той самой, что над головой мигает резко, потом опять горит нормально, будто намекая, что скоро тут че-то может и взорваться. Пороховая бочка, а не кухня. Назар чиркает воображаемой зажигалкой. — Меня не ебет, зачем ты записал этот трек, — он максимально равнодушно пожимает плечами, хотя внутри струна натянута, одно движение, и она лопнет, разбросав по дну этой хаты слова-осколки, — Сам факт мне уже дохуя говорит. С Федей я ещё мог понять, но с Гришей — неа. Это уже ваще ни в какие рамки не вписывается, так что иди-ка ты… — Сядь, — Марк ему договорить, паскуда, не даёт, лапы свои тянет и хватает за запястье, — Сядь и угомонись, у меня башка уже кипит. Демонстративный жест Назар не позволить себе не может, потому выдергивает свою руку из крепкой хватки и садится все же. Вискарь по тихой действовать начинает, он не жрал ниче толком за день, на голодный желудок бухать всегда чревато быстрым опьянением. Но он не бухой, нет. Так уж, слегка расслабленный. Только физически — нервы у него натянуты, как стальные, блять, канаты. Лопнуть могут в любой момент. И скрип уже слышен. — Давай по порядку, раз ты нормально не можешь, — говорит Марк, подтягивая стакан с бутылкой к себе, — Ваш конфликт с Гришей как касается того, что я с ним фитанул? Только по фактам, не надо ща хуйню нести, что я там какой-то выбор сделал. Потому что ниче я не делал, и ты это знаешь. — Ты дебил? — на всякий случай уточняет Назар, а то мало ли, вдруг он упустил момент, когда стали нужны санитары из желтого домика, — В смысле, как это касается? Ты реально не догоняешь? — Допустим, нет. Ты объяснить можешь или ссучиться будешь? Назар награждён терпением. Нет, реально награждён, потому что не будь он им наделён, он бы, во-первых, нихуя в теннисе не добился, а во-вторых, на рэпе бы тоже ниче не поднял. Но сейчас оно уже на грани, на тоненькой такой, и внутри все разрывается между тем, чтобы ещё разок и уже финально послать, и тем, чтобы свалить самому. И плевать, что это его хата, перекантуется где-нибудь, это вообще не проблема же. Проблема сейчас в одном — в идиотизме Марка, который никак не догоняет, в чем тут фишка. Или делает вид, хрен разберёшь. Назар вздыхает. Он как учитель в коррекционной школе, и его главная задача — довести вот этого инвалида до выпуска. Дотащить, блять. — У меня конфликт с Гришей, — напоминает он, — Давний и нихуя не закрытый. Начатый им. Он меня на каждом своем альбоме диссит, стравливает на меня своих кентов и хуйню несёт в инфополе. И это, если ты не догоняешь, не очень приятно. Как и то, что ты с ним фитуешь после того, как он на меня бочку покатил. Я, блять, тебе прямым текстом сто раз сказал уже, что Гриша потерял мое уважение, а ты решил с ним трек записать. Тебе ниче не кажется тут странным? — Не кажется, — фыркает Марк, — Ваш конфликт я считаю бессмысленным, но с Гришей я не корешусь. Я вижу, что он моментами себя некрасиво ведёт, но и ты же, блять, не лучше. Ты его тоже диссишь на треках, как и он тебя, и свой круг общения настраиваешь против него. Не то, чтобы вы друг друга стоите, просто никому из вас не хватает мозгов либо забить, либо поговорить нормально. И я в этом уж точно не виноват. — Так, блять, — Назар хлопает по столу рукой, встает, готовый к черту все снести со всех горизонтальных поверхностей, и чуть ли не слогам для придурка этого чеканит, — Я не собираюсь молчать, пока этот имбецил проезжается по мне, потому что так не делается. Если я проигнорю любой его высер, я не буду выглядеть умнее, а покажу, что я чмо бесхребетное. Да и имею, блять, право кидать ему ответки! Обсуждать мне с ним нечего, он столько хуйни наворотил, что я даже слушать его не буду. И заметь, сука, с его стороны пошло все это, не с моей. Я пытался замять, но Гриша решил, что продолжать пиздеть у меня за спиной лучше, чем прийти к компромиссу. Если ты реально считаешь, что мы друг друга стоим, то пиздуй-ка ты отсюда. В таком случае мне и с тобой нечего обсуждать. — Да успо… — Нахуй иди! — рявкает Назар. Он уже гонит на красный, и неловкие попытки его тормознуть только заставляют ускориться, — Ты, блять, вообще башкой не думаешь, походу! Гриша мне как брат был, я реально ценил его, пока он хуйню творить не начал. Я и глаза на все закрыть пытался, потому что своим многое можно спустить, но тут вообще другая ситуация. То, что я считал за дружбу, он спокойно разменял на бабки и даже скрыть этого не пытался. Я ему один раз сказал, замяли вроде, но он нихуя не остановился. И продолжает же, блять! А я как дебил верил, что… Не договорив, Назар замолкает резко, втягивает воздух со свистом. Озвучить не может, хоть убейся, но в голове крутится приложение. «Что мы реально кореша» «Что я могу ему доверять» «Что он со мной будет до конца» Когда попадаешь в индустрию, в связях приходится становиться разборчивым, чтобы не подпускать к себе тех, кто гонится тупо за выгодой от знакомства. Не потому что страшно, что бустанешь не тому, а потому что поюзанным быть не хочется. Вместе с популярностью не приходит глобальная черствость, остаётся так или иначе желание заводить корешей, которые реально будут корешами, а не левыми типами, у которых на уме одно только стремление срубить бабла. Может, это и глупо, и надо просто принять тот факт, что большинство видит в тебе лифт, а не живого человека, но не получается, блять. У Назара так не получается, он вон наивно верил, что с Гришей они братишки, а не деле что? Хуйня галимая, вот что. И жаль не время, потраченное не на того человека, не лояльность, проявленную по отношению не к тому, а преданное доверие. Назар с Гришей делился чуть ли не всем, считал его за своего, жопу его прикрывал, когда надо было, помогал всем, чем мог, саппортил, советы какие-то давал, банально рядом с ним был в непростые периоды, и чем ему ответили? Оскорблениями, диссами и попытками вынести на всеобщее обозрение личное. Просто в один день все изменилось, Гриша вдруг начал сливать инфу, брататься с мутными типами, базарить лишнее. А потом оп — фит с Кридом, который у Назара треки байтил на ура, оп — сплетни какие-то поползли, в которых правды ровно половина. На вопрос, схуяли так, ответа не последовало. Зато череда говна пошла конкретная, из которой выбраться уже было нельзя. Потому что Гриша своими выходками дал понять, что ему важнее респекты от создателей третьесортного дерьма с приятными глазу цифрами на стриминге, чем дружба. Что он не тот, за кого Назар его принимал. Ошибка сервера. Попробуйте, блять, позднее. И это даже не обида, это разочарование. В себе и в своем неверном выборе, потому что в людях надо разбираться, а не вышло. Наебали, как пиздюка, но даже не это же задевает. А то, что жопой повернулись после всего, что было. После всего, что, казалось бы, имело значение для них обоих. На деле же имело только для Назара. Грише это нужно не было. Глубокий вдох, медленный выдох. Как после прилетевшего в солнечное сплетение теннисного мяча, надо подождать, пока жгучее ощущение чутка попустит, а уже потом окончательно вернуть себя в реальность. Плечи отвести назад, лопатки сомкнуть, чтобы межреберные мышцы растянулись, и через секунду-другую точно станет легче. Схема срабатывает, Назар успокаивается, из башки мысли все выкидывает и хватается за стакан, услужливо наполненный Марком. Пару глотков, и вообще заебись. Только вопрос надо решить, не висеть же ему в воздухе. — Короче, пошел он нахуй, — заключает Назар, добавляет, — И ты пошел, раз не догоняешь, в чем проблема. Повторюсь: Гриша мне в душу насрал, и я ваще не хочу, чтобы он рядом мелькал, а ты с ним фит намутил. Коммерция, не коммерция, до лампочки мне. Так не делается, Марк. И раз ты этого не понимаешь, то я объяснять тебе опять не буду. Дверь найдешь сам. — Да блять, — Марк будто в покаянии голову опускает, лицо с нажимом трёт и морщится, — Наз, я не хотел тебя задеть. У меня и в мыслях не было говнить тебе, потому что я так или иначе на твоей стороне, и ты это знаешь. И ни с кем, кто у тебя за спиной пиздит, я не корешусь, но посмотри ты на все через мою призму. У меня прямого конфликта ни с кем не было и нет, я просто мучу музло. Фит с Гришей — обычный коммерческий ход. Он подогревает свою аудиторию перед альбомом, я — свою перед туром. Нам просто выгодно что-нибудь дропнуть вместе. Чтобы ты понимал, мы даже не писались вместе. Я парт отдельно накидывал, Гриша свою часть на почту скинул. Мы не виделись, толком не общались и договаривались преимущественно через Степу. Все, блять. Больше нихуя не было. — Ну и чё это меняет? — любопытствует Назар, — Бля, я реально начинаю думать, что у тебя проблемы с логикой. Вспомни хотя бы ситуацию с Олегом, как он пытался Мирона на фите с Порчи задиссить. Тут та же хуйня. Даже если Гриша на вашем треке ниче не спизданул, это все равно неадекватная ситуация. Мой бро фитует с оппом, приплыли, блять. Осталось только Конде выпустить совместку с Кридом, а Кристаллу написать епишку со Скалли Милано, и я точно отъеду в дурку. В нем как-то внезапно утихает вся злость, и то ли это вискарь приводит нервы в порядок, то ли те сами уже покидают чат и отказываются подключаться к происходящему, но в сухом остатке Назар не чувствует уже ровным счётом нихуя. Ему все ещё неприятно из-за всего этого мува, все ещё непонятно, зачем Марк записал фит с Гришей, зная всю подноготную, все ещё погано, потому что зашевелилось че-то же в груди, но это так, фоновое. Хочется просто дожрать эту несчастную бутылку, переодеться и спать лечь, а завтра опять начать растрачивать себя на все и сразу. Движение жизнь, в потоке задач станет сразу легче, уляжется все. И итог вот этого разговора тоже уляжется, потому что Назар для себя выводы уже сделал. Он знает, чем тут все закончится, и не питает пустых надежд. Есть вещи, которые он может простить чисто, так сказать, за выслугу лет, но это не будет означать, что все останется прежним. Без вариантов — изменения неминуемы. Даже если они не самые приятные. — Я проверил текст Гриши, — внезапно заявляет Марк, — И сразу ему сказал, чтобы без хуйни. Если бы там было че-то в твою сторону, я бы даже писаться не стал, но там ниче такого нет. За это можешь не париться. — Спасибо, услужил, — усмехается Назар, чувствуя, что едва затихшие эмоции снова оживают, — Как бы, я, блять, жил без этой информации! А не писаться с ним в принципе ты не думал? Типа заранее прикинуть, какая будет моя реакция, и отказаться от сомнительного мува. Или интеллекта хватило только на то, чтобы текст Гриши чекнуть? Может, мне тебе витамины подогнать? Магний там, В1 какой-нибудь. Говорят, работу мозга улучшают. На тебе и проверим. — Я один хуй буду тупить, — пожимает плечами Марк, медленно поднимаясь с места, — И не понимать очевидных вещей тоже. Ща, может, хуйню сморожу, но я реально не вижу проблемы. С Гришей я не общался и не общаюсь, фит мне нужен, чтобы не пропадать с радаров, и он не подразумевает мою лояльность к нему вот ни разу. Я не делал никакой выбор, я просто записал трек ради того, чтобы использовать годный бит. Да, с Гришей. Но это только потому что нам обоим это выгодно. Под совместкой нет никакой глубокой истории, понимаешь? И даже банального общения. В отличии от того, что есть у нас с тобой. Попытка давить на важность происходящего между ними не то, что не похвальна, а провальна, но Назар уже даже внимания не обращает. Он какой-то своей рациональной частью понимает, что фит скорее всего реально коммерческое говно, только вот проще от этого не становится. Этого фита вообще не должно было быть ни в одной из версий миллиарда Вселенных, потому что он не вписывается. Назар не ставит запретов и не накладывает табу, не лезет в работу и не диктует тупые условия, и все же. Зная его собственническую натуру и принципиальность, можно было подумать, что такой поворот событий он, мягко говоря, не оценит. Но Марк не подумал. Потому что он придурок, редко оценивающий масштаб бедствий, потому что он бесконфликтная амёба, у которой ни одного бифа не было за всю творческую деятельность. Потому что он живёт в том мире, где вокруг него вечные стычки, а он вне. Не потому что его не пытаются зацепить, а потому что с ним эта хуйня почему-то не работает. Дикая юность сыграла свою роль, Марк рано прошарил, как научиться избегать агрессии, и прокачал этот скилл на соточку. Он не влетает в шумиху, не принимает участия в склоках, не комментирует ситуацию в индустрии. Он двигается сам по себе, Назар к этому привык, но все ещё не догоняет, что тогда значили эти шесть лет. Лично он за своих кого угодно сожрёт и не подавится, выпустит когти, покажет зубы и брызнет ядом при необходимости, и ему почему-то кажется, что так правильно. Ему почему-то кажется, что он не ошибается. Почему тогда Марку так не кажется? Где, блять, ебучая истина, которую можно считать за непреложную? Назар в душе не ебет. — Почему Гриша? — спрашивает он запоздало, — Почему не кто-то другой? Ща вон Фара на подъёме, Вова тоже годноту делает. Да даже Идан со своим камбэком бы лучше вписался, вы бы со стриминга лютые бабки срубили. Хули ты выбрал именно его? — Потому что это выгодно нам обоим, — пожимает плечами Марк, — От меня ждут альбом, но альбома нет, поэтому нужны хотя бы синглы. От Гриши ждут альбом, у него он есть, но ему нужен подогрев. Мы по стримингу примерно на одном уровне, у нас примерно пересекаются аудитории. Это просто ебучий метод исключения. С Фарой я вообще не знаком, Вова пишет свою епишку, Идан пока ещё только на демки работает, а выпускать ещё один фит с Сеней — хуйня идея. С тобой мы решили записать че-нибудь зимой, тащить на совместку хуй пойми кого я не хочу, а с Мироном че-либо мутить ща небезопасно. Я просто выбрал вариант, который по всем фронтам мне подходит. Корешиться из-за этого с Гришей я не начну. — Пиздец, — качает головой Назар, — Ты так говоришь, будто, блять, не осталось ни одного чувака, с которым можно было бы намутить совместку. — Можно и так сказать. Марк становится ближе, почти плечом к плечу, но никак не касаясь, и смотрит типа виновато. Назар кидает на него быстрый взгляд, тут же отводит его в сторону и кривится. Если бы он так не заебался за день, он бы накинул вариантов десять, а то и больше, которые были бы лучше выбранного, и остался бы прав. Но чё теперь рвать жопу, если все сделано? Можно, конечно, повыебываться и заставить не дропать эту хуйню, только вот Назар не настолько с катушек слетел. Сносить готовую работу у него не поднимется рука, требовать такое он не станет, потому что уважает все же чужие старания. Не Гриши — похуй, все равно он опять выдаст посредственную хрень — а Марка. Зная, как ему иногда сложно выпускать что-то новое, можно немного и пожалеть его нервы. За выслугу лет, ага. — Короче, — Назар вздыхает, для верности отступает на шаг в сторону, — Пиздуй-ка ты отсюда. Если некуда, можешь переночевать, но утром свали по-братски. Вещи твои я тебе потом отдам. Ну или сам заберёшь, как будет время. Я спать пошел. — Назар, — окликает его Марк, останавливая движение, смотрит как-то странно, — Перестань, блять. Я три года жопу рву, чтобы ты не соскочил, а ты собрался все слить из-за какого-то там фита. Окей, я признаю свой проеб, что не сказал раньше и не обсудил с тобой вопрос, но это не настолько большая ошибка, чтобы из-за нее руинить все. Прости, что так вышло, я честно не хотел тебя задеть. Но я просто не знал, как тебе об этом сказать. — Извинения засчитаны. А теперь на выход. — Нет, ты дослушай, — продолжает Марк, — Я реально не ожидал, что по тебе это так шибанет. Если бы я знал, что тебя настолько вся эта ситуация ещё коробит, я бы подумал, прежде чем писаться с Гришей. Но после бэкстейджа с «Мятного» мне показалось, что ты вроде уже проще все это воспринимаешь, поэтому я решил рискнуть. Ты знаешь, за респектами и инфоповодами я никогда не гнался, и ниче не изменилось. Фит нужен только ради коммерции, никаких других причин нет. Но если ты попросишь, я не буду его выпускать. Мне похуй на бабки, ты для меня в любом случае важнее. И это не пиздеж. — Чё, прям возьмёшь и снесешь весь трек? — неверяще уточняет Назар, — Ты сколько Степе заплатил за бит? — Да какая разница? — Большая. Сколько? — Треху. Ещё треху Гриша накинул. Назар присвистывает. Дорого, однако, нынче стоят молодые битмари. Хотя справедливости ради Стёпа делает годноту, со звуком работает четко. Треха — это хуйня, тем более стриминг в итоге все окупит. Но если не дропать трек, то потеря, конечно, будет конкретной. Интересно, Марк реально готов не выпускать его, лишь бы исправить ситуацию? Назар решает проверить. — Допустим, я закрою глаза на твое слабоумие, — кивает он, — Но только в том случае, если ты не будешь дропать фит. Согласишься? — Соглашусь, — усмехается Марк, — Хоть это и голимая манипуляции с твоей стороны, но я все равно соглашусь. Потому что ты мне дорог, а на остальное можно и забить. Назар прищуривается, ему чудится, что тут есть какое-то наебалово, но он не может прочухать, где именно. Лицо Марка не выражает ниче такого, за что можно было бы зацепиться, и это отчасти даже бесит. Потому что не получается уличить во лжи, а хочется, но не для того, чтобы убедиться в том, насколько все вокруг прогнили и бла-бла-бла, а потому что едва приобретенная уверенность в своем решении ослабевает и кажется уже не столь привлекательной. Назар себе мысленно пощечину даёт, мол соберись, блять, чё из-за пары слов то колебаться начал, но это не помогает. Ещё и Марк пользуется моментом, подбирается ближе и успевает коснуться. — Мне правда жаль, что так вышло, — в который раз повторяет он, обнимая одной рукой за спину, — Меньше всего я хотел как-то тебя задеть, но я ступил. Надо было обсудить с тобой, просто я не вдуплил, как именно, и в итоге решил сказать уже постфактум. Прости. Но это правда ниче не значит. Если ты скажешь, я отменю дроп и перепишу в соло. Только, блять, давай не будем принимать поспешных решений. Назар тяжело вздыхает. И вот чё ему с этим придурком делать? Послать нахуй? Простить? Сказать, чтобы лапы свои убрал? Что? Почему-то ответа ни на один из вопросов не находится, а собственная рука тянется тоже че-то пощупать, потому что это сила привычки. Сдержать себя получается, конечно, только вот неопределенность в воздухе все ещё висит. Назар ее кожей чует. А ещё он вспоминает ненароком все то, что было на протяжении этих шести лет. Все попытки Марка внести стабильность в эту вечную нестабильность, все его слова, обещания, признания и взгляды, его присутствие в самые хуевые времена и банальную поддержку. Стоит отметить, что он немало вкладывался в эти отношения и порою, наверное, даже больше, чем Назар. Не потому что последнему похуй — просто так сложилось. Марк моментами был куда упрямее и настойчивее, потому они и продержались. Без его энтузиазма было бы куда сложнее. И более скучно, разумеется. Назар с ним никогда не играл, он не настолько ебнутый, но так или иначе испытывал его терпение. Зачастую невольно, он не самый простой по характеру человек, однако Марка это и привлекало. Может, не только это. Скорее всего не только это. Но в этом был и есть определенный кайф, отрицать бессмысленно. Назар и не станет. Он, не выдержав, все же подаётся ближе, позволяет обнять себя нормально. Флэшбекает люто, будто они в первый раз пьяные в щи на той тусовке стоят в пустом толчке и обжимаются, как пиздюки. Как до этого дошло, вряд ли кто-то из них помнит, но Марк вроде первый отодвинулся, че-то пробубнил, а потом полез сосаться. Не то, чтобы Назар был против, но от жизни от тогда реально охуел, хоть и ответил мгновенно. Не потому что выбора не оставили, а потому что хотел. Его на тот момент даже не смутило то, что он вроде как натурал, вот вообще до лампочки было. Потому что целовался Марк охуенно. Он и сейчас целуется охуенно, с расстановкой, со вкусом, будто это в последний раз, а завтра уже не наступит. Назар даже не сразу понимает, что вроде как допускать этого не собирался, потому что плывет в моменте, а когда приходит в себя, не откапывает во внутренних резервах сил отстраниться. Вместо этого прижимается крепче, впечатывается в Марка всем телом и запускает руку в волосы на его затылке. Кудри сквозь пальцы пропускает, кайфуя от их структуры, жмурится и чувствует, что падает куда-то. Выпитый на голодный желудок вискарь начинает действовать с удвоенной силой, Назар пошатывается даже, вздыхает и отодвигается, чтобы воздуха хоть маленько хапнуть, но тактильную коммуникацию не разрывает. Да и Марк желания остановиться не выражает вот вообще, он губами припадает к шее, поймав чужое лицо в ладони, присасывается, как пиявка, и опять подает голос. — Блять, ну какой же ты, — бормочет он, то ли бухой уже, то ли от переизбытка чувств базар особо не фильтрует, — Прости. Реально прости, я ступил. — Да похуй. Нет, Назару не похуй в глобальном плане, у него просто сейчас приоритет в другом. Завтра они ещё раз перетрут и решат, че с этим делать, завтра они проведут ещё один разбор полетов и придут к чему-то общему, но сегодня они к этому уже не вернутся. Это не откладывание, это уже сделанный выбор, потому что других, блять, не наблюдается. Назар принципиальный ублюдок, это факт, но он все же не может позволить себе взять и отказаться от того, что для него реально важно, из-за того, что значения уже не имеет. Отказаться от Марка он не может, и дело тут не в силе привычки и привязанности, а потому что свой же, блять. Хоть и тупит иногда, и хуйню выкидывает, а своим быть не перестает. И от этого уже не избавиться вовсе — Назар не разбрасывается людьми. Во всяком случае проверенными временем и трудностями, потому что такие на вес золота, и надо быть совсем уж недалеким, чтобы умышленно отбраковывать тех, кто реально дорог. За глобальные ошибки и масштабные проебы, конечно, можно, потому что далеко не все получается простить, но на некоторые вещи Назар в состоянии закрыть глаза, как в состоянии проявить лояльность. Даже не потому что он не сможет без конкретного человека, он с малых лет, блять, научился надеяться только на себя, не пренебрегая при этом помощью, когда она нужна, а потому что он ценит свое окружение. Ценит общение, дружбу, связи и хорошие отношения, потому что он живой человек, которому это все важно. А ещё потому что это все он строит сам, по камушку, блять, возводит, и бережет, как зеницу ока, не желая близко подпускать левых к тому, что считает своим. Он собственник до мозга костей, и сейчас это становится ещё более заметным, чем до. Потому что произошло посягательство. Потому что риск потери внезапно возрос. Но это не пугает, а подстёгивает забрать себе свое. Любыми методами — даже теми, которые он допускать изначально не собирался. Руки ползут под чужой худак, задирают его на животе. Кожа горячая — видать, акклиматизация и джетлаг уже ебут по полной, но Марк не выглядит как человек, который хочет в кровать только ради того, чтобы поспать. Напротив, он выглядит как человек, который эту самую кровать готов использовать исключительно не по прямому назначению, и выражает это всеми способами. Целует снова в губы, толкаясь языком в рот, пальцами лезет к ширинке. По-хорошему надо в душ обоим и отложить все эти приколы на завтра, но Назар не сливает катку. Он заинтересован в продолжении, и раз его не тормозят, он сам такую инициативу проявлять не станет. Не эгоизм — потребность то общая, так что нечего тут думать. Он и не думает — он целует в ответ, напирая со страшной силой, и переносит обе ладони на грудь. Марк крупно вздрагивает. — Сука, — мычит он прямо в губы, попутно пытаясь разобраться с ремнем, сглатывает шумно, — Как его снять? Назар даже не удивляется, схема там реально сложная. Он сам принимается расстёгивать ремень, цепляет бляшку, производит щелчок, подтверждающий факт открытия этого Сезама, и больше сделать ниче не успевает. На этом этапе Марк уже возвращает себе инициативу, снимает с себя худак, бросает его на пол и руками лезет под пояс джинс. Назар упирается поясницей в стол, сипло втягивая воздух через нос. Кажется, он знает, чё будет дальше. Сейчас кто-то начнет извиняться самым тривиальным методом. В своих предположениях он не ошибается. Марк резинку трусов оттягивает вниз, обхватывает член одной рукой. В его ладонь он ложится чуть ли не идеально, да и движения именно такие, какие нужны, Назар до побеления костяшек края стола сжимает, закусывая щеку изнутри. Самого себя деть куда-то хочется страшно, и пока ещё есть такая возможность, он тянет Марка снова на себя, чтобы поцеловать. Это помогает — губами к губам, языком к языку, тихий стон почти на синхроне. Ладонь снизу мутит активный движ, проходится от головки до основания, большой палец размазывает смазку по концу, вызывая мелкую дрожь. Ноги пока ещё держат, и это так-то нихуя себе подвиг, но Назар все же понимает, что ненадолго. Потому что когда Марк отстраняется и опускается на колени, стягивая попутно чужие штаны, уверенность, что сохранить вертикальное положение получится, испаряется быстро. Даже почти мгновенно — первое касание губ в головке чуть не выбивает сознание из тела, когда к делу подключается ещё и язык, проходящийся круговым движением по самым чувствительным точкам, мгновение сокращается до доли. Назар за него не цепляется, он опору хоть какую-то ищет в реальности, и находит ее в двух вещах сразу — все тот же стол и чужой затылок. Последнее так-то устойчивости особо не придаёт, но это допустимо, нет, обязательно нужно. Не контроля ради, Марк сам знает, как надо делать, а ради наличия контакта в процессе. И кайфа ради тоже: эти кудри между пальцев — отдельный вид удовольствия, добавляют ощущений. От них Назар отказываться не намерен тоже. Он голову запрокидывает назад, когда Марк берет в рот почти наполовину, плотнее смыкает челюсти. Поздно уже, чтобы шуметь, соседей тревожить не стоит, но сдержаться будет трудно. Это пока ещё получается, ща пройдет пару минут, темп станет четким, и все, финита ля комедия. Назар тихо тупо не умеет, и ему не стыдно за это вот совсем, он о стыде мало что знает, но ему все же немного неловко. Справа за стенкой тетка живёт лет пятидесяти, спокойная и миролюбивая, и в такое время беспокоить ее посторонними звуками как-то не очень, наверное. И Назар даже честно старается остаться приятным соседом, усиленно контролируя все, что вырывается из его рта, но задачу как и всегда не осиливает, срываясь на стон, когда Марк втягивает щеки. Быстрый взгляд вниз — пиздец, блять, ну и зрелище — и глаза снова в потолок, чтобы не отъехать быстро. Ладонь же сжимает волосы чуть крепче, подталкивает вперёд, намекая не медлить, и сразу же приглаживает кудри на затылке. Причёске выжить не суждено однозначно, от нее ничего не останется, но Назара это не парит. Как не парит мигом позабытая соседка, позднее время и их не самое удачное местоположение в квартире. Это все в момент становится неважным, пустым и фоновым, потому что Марк — блять, ну как он только умудряется, а? — расслабляет горло, шумно втягивает воздух через нос и заглатывает чуть ли не полностью. Как он не давится, Назар вообще в душе не ебет, он бы в таком состоянии уже давно скис, но и это в данную секунду волнует примерно на ноль процентов. Десятые доли после запятой ещё в деле, потому ладонь с затылка ненадолго кочует на щеку, гладит костяшками, мол, эй, нормально там все или стопанем? Марк в ответ кидает замыленный взгляд исподлобья, шевеля им какие-то внутренние струны, и плотнее смыкает губы. Назар звучно сглатывает. Это никогда не бывает дохуя эстетично или кайфово для обеих сторон процесса, а если и да, то одной так или иначе перепадает меньше, потому приходится маленько да компенсировать. Не потому что поступает такая просьба — как она поступит то, если рот занят? — и не потому что так надо, просто пунктик. Назар ему следует уже на автомате, поэтому не производит никаких движений, хотя толкнуться пару раз самому хочется страшно, не напирает и не торопит. Он ладонь свою возвращает обратно в волосы, массируя ею кожу головы, сжимает моментами кудри у корней, когда Марк, совсем уж осмелев, принимает член целиком, и свой темп не навязывает от слова совсем. Ему это нахуй не сдалось, он и так все получит, и выйдет даже приятнее, чем если он начнет делать че-то сам. Это не безынициативность — это передача управления. На колени он Марка не ставил, тот сам захотел, так что пускай отдувается. Ему вон нравится даже, он аж жмурится, стонет, запуская вибрацию, и пропихивает член ещё глубже себе в глотку. Назар этот звук подхватывает, вниз старается не смотреть, потому что визуальное сопровождение его точно разъебет, и вторую руку от стола все же отрывает, чтобы самому задрать футболку на животе, которую Марк все это время пытался отодвинуть. Тот, почувствовав, что от одной из задач его избавили, ладонью упирается в бедро, будто тоже опору ищет, назад дёргается, опять надевается ртом на головку и возвращается к прежнему ритму. То, что он весь помятый умудряется ещё и без рук справляться, без шуток удивляет и заставляет немного поступиться своими принципами. Такой тупой мув, конечно, простить проеб за отсос, но Назар себе его почти позволяет. Позволяет, потому что ну хули ссучиться, раз уж все сделано. Почти, потому что до разрядки его ещё не довели, а вот как доведут, там он и подумает. Если, конечно, ещё будет в состоянии думать, но это под пиздец каким огромным вопросом. Происходящее мозги буквально плавит, хоть и бухла было мало, а чего-то ещё не было в принципе. Но все такое вязкое, мокрое, горячее, крышесносное, что перед глазами плывет и кухня, и лампочка со своим неровным светом, и даже ощущение владения самим собой. Путеводителем в этом ебанутом астрале остаётся ладонь Марка на бедре, его дыхание хриплое и творящий что-то нереальное язык. А ещё стоны — ни то свои, ни то чужие — вырывающиеся каким-то сбивчивым потоком и утопающие тоже где-то вне. Назар будто в вакууме — ему по рецепторам бьёт все и сразу, он уже не то, что не контролирует нихуя, он даже анализировать не пытается и тупо плывет по течению, ожидая какого-нибудь пресловутого порога, который окончательно разъебет его в щепки. Тот, разумеется, нарисовывается. Марк в кулак внезапно яйца сгребает, сжимает их, пальцем проезжается по шву, головка упирается ему куда-то в небо, он возится немного, а потом берет уже прямо до конца и замирает на пару секунд. За это время Назар успевает по ощущениям сдохнуть, воскреснуть, снова сдохнуть, рукой дернуть за волосы, чтобы убедиться, что все в порядке, и выйти на финальный гейм. Разрешения не спрашивает, смысла в этом нет никакого, да и ему надо всего ничего, потому он сам себе все и позволяет. Толкается без размаха пару раз, не сбиваясь с прежнего темпа, чувствует бегущую по бёдрам судорогу и уже было собирается вытащить, но на этот раз отказ уже поступает с другой стороны. Марк сам не даёт отпрянуть, вперёд подается, делает какое-то странное движение языком и вскидывает взгляд. Назар свой отвести не успевает, потому последнее, что он видит, прежде чем коктейль из гормонов и ощущений бьёт по башке, это темные глаза, затянутые мутной поволокой. А потом мутно становится в голове, там какие-то шумовые волны, сигнал прерыва обмена данными с сервером и сбой системы. Огромный такой аварийный знак на весь экран, он медленно разбивается на пиксели, размывается и исчезает. Возникает реальность, в которой кухня уже никуда не плывет, стол упирается острым краем в поясницу, а Марк на полу в положении сед, ноги прижаты коленями к груди, вздымающейся от частых вздохов. Руками он упирается назад, опору, видать, ищет, чтобы не свалиться, пялится куда-то в пустоту и облизывает влажные губы. Назар залипает немного, на автомате подтягивает штаны с трусами, с ремнем не заморачивается и тоже опускается на пол. Предотвращает риск падения, так сказать. Давления в том числе. Когда уже все укладывается, и суматоха под ребрами успокаивается тоже, наружу лезет желание повторно коснуться. Назар к Марку снова липнет, как банный лист, тянет ближе к себе за шею и, не брезгуя, целует в губы. Ему вообще кажется идиотской вся эта тема с тем, чтобы не сосаться после того, как сосали тебе, потому что хуйня все это. Если ты человека всего облизать не хочешь, то вообще трахаться с ним не надо, кайфа никакого не будет. Назар потому себе в удовольствии и не отказывает, языком чуть ли до гланд не достает, пока воздуха не становится совсем уж мало и Марк не отодвигается сам, упираясь лбом в лоб. Он вспотел весь, лицо вон мокрое, и прическа в ад превратилась, но выглядит какого-то хрена довольным донельзя. Будто это он сейчас поимел приятное время, а не наоборот. Хотя, может, так оно и есть. Назар не может сказать точно. — В душ? — уточняет он хрипло, хотя вроде глотку он не драл, а связки все равно передавило. — В душ, — кивает Марк, его голос звучит не многим лучше, но тут хотя бы понятны причины, — Чё, передумал выгонять? Или утром выставишь? — Посмотрим на твое поведение, — отзывается Назар, думать он уже не в состоянии, а если уж совсем честно, то решение принято, но озвучивать его сейчас бесполезно, — Вставай давай. Доползти до ванной — подвиг, и, может, не будь они оба такими заебашимися, был бы и второй заход. Но на него Назара уже не хватает, он осиливает только ленивую дрочку в душе, чтобы уж точно на взаимных щщах, ещё пару глотков коньяка после и путь до кровати. Будильник не ставит принципиально, во сколько проснется, во столько и начнется новый день, лицо прячет в подушке и губы невольно растягивает в улыбке, когда чувствует, как рядом укладывается Марк. От него пахнет все ещё немного гелем для душа, он весь размякший и ленивый, явно неспособный даже добраться до своей мобилы, но все равно лезет сосаться. Тоже лениво — слишком медленно и с зависанием, хотя такое сейчас и вкатывает. Назару так точно, он устал пиздец, потому актив весь откладывает на потом. Однако мозг все же подключает обратно к серверу, когда слышит, что Марк че-то говорит. — Прости, — повторяет он, будто от количества нагонится качество, — Реально тупо вышло. Но я не хотел, чтобы тебя это задело. Просто не подумал. — Забей. — Я перепишу в соло, — продолжает Марк, едва связывая слова, глаза уже даже не открывает, — Напишу Грише, что хочу выкупить бит для себя. Не думаю, что он сильно против будет. — Да ладно, — отмахивается Назар, решение это ему нихуя не даётся так просто, как он пытается показать, но чего теперь верещать то. Работу, даже слабую и тупо коммерческую, все равно сливать жалко, люди то старались. Хоть и на выходе всяко будет такое себе, — Раз записали, дропайте. Тем более ты сниппет уже запалил, поздняк метаться. Но саппортить я не буду, тут мои полномочия все. Сам как-нибудь продвинешь. От удивления, наверное, Марк даже просыпается, глаза распахивает и смотрит по меньшей мере охуевше. Не верит всяко, что Назар говорит серьезно, а он вообще-то не шутки тут шутит. Ему неприятно, факт, ему этот фит поперек горла, но чё выебываться то? Ситуация с Гришей из-за этого не изменится, в мире тоже никакого глобального сдвига не произойдет, а отношения с Марком останутся отношениями с Марком. Не самыми идеальными, но укрепившимися, проверенными, почти стабильными и нужными по всем фронтам. Не из-за музла, цифр, коннекта, связей, на это Назару похуй. А из-за всего того, что под этим. Из-за всего того, что тянулось шесть лет и тянется все ещё. Нет смысла сливать целый пласт чего-то личного и важного из-за одного сомнительного мува. Это неравноценно, а Назар в минус не работает. Не в его стиле, ага. — Ты уверен? — уточняет Марк, сведя брови домиком, — Мне реально не западло под соло переписать. Трек в любом случае не претендует на бэнгер, так что… — Так что никакой разницы, в соло он будет или нет, — заканчивает вместо него Назар, когда продолжения так и не следует, — Я же сказал, забей. Раз записались, то выпускайте. Я вряд ли буду слушать, но на меня и не ориентируйся. Готовь свой подогрев перед туром, времени мало уже осталось. Хотя бы половину собрать надо как-то. Марк окидывает его нечитаемым взглядом, но больше ничего не говорит, назад сдает. Фигурально, разумеется, сам он укладывается рядом, подползает ближе и пристраивается под боком, прикрывая глаза. Наверное, хочет обмозговать все и утром обсудить ещё раз, не столь важно, потому что Назар для себя уже все решил. Ему не особо просто ещё раз проявить лояльность и забить, но на этот раз он все же поступит так. Повтора не будет точно, если Марк опять выкинет какую-то хрень, определенно нахуй отправиться, а пока ладно. Да и прощения он попросил эффективно, ниче скажешь, блять, знает, как надо действовать. Не то, чтобы это рабочая схема, просто Назар иногда пиздец последователен. И при этом же импульсивен. Он Марка сгребает ещё ближе к себе, ладонью проводит по его голой спине и внезапно ловит себя на шальной мысли, что, в принципе, он же может и не игнорировать произошедшее в глобальном плане. Высказываться резко негативно не надо, но и молчать необязательно, а завуалированно выдвинуть претензии будет прикольно. Где-то между строк, чтобы и не обидеть, и дать понять, что как-то всё кривенько вышло. Не в качестве упрека — в качестве намека, что так больше не надо. Развить эту мысль Назар толком не успевает, рубит его, но он ее оставляет в закромах, чтобы потом додумать и реализовать. У него как раз осталось два недописанных трека, а это широкое поле для деятельности, кучу всего можно впихнуть. Но лучше будет обойтись чем-то прицельным и точечным, чтобы не совсем очевидно, но и выкупаемо. Необязательно массами — Марком в первую очередь. Он, каким бы придурком иногда не был, все же до некоторых вещей догоняет быстро. Догонит и тут. С этим убеждением Назар и засыпает, не представляя пока ещё, нахуя вообще двигается в эту сторону.