Ты снова ошибся, Кевин

Кевин каждый раз ошибается. Почти всю жизнь он был уверен, что стоит ему коснуться Рико в полночь своего шестнадцатилетия, и все прошлые проблемы потеряют смысл. Рико обязан быть его родственной душой, ведь так? – Была бы у меня душа. – Рико широко улыбается, словно счастлив прямо сейчас больше, чем когда-либо в жизни. Словно он не мечтал об этом так же сильно!.. Кевина прошибает осознанием, и к горлу подступает тошнота. Не мечтал. Не хотел. Рико никогда не хотел его или кого-то еще. Рико всегда мечтал только взобраться на вершину экси, а лучше мира. Кевина рвет в ближайшей уборной. Нещадно. Часами. Его обжигают касания воронов. Тея молча наблюдает за ним, прислонившись бедрами к раковине. Жан подбадривающе шепчет что-то на французском. У Кевина внутри все яростнее звучит мысль: "я ничтожество". Если не Рико– если это не Рико, разве не должен быть кто-то из этих двоих? Под ладонями Жана не разливалось ни капли чарующего, успокаивающего тепла, которого так жаждал Кевин. Ему мерещились ожоги там, где теплые ладони нерешительно поглаживали его спину. Ему хотелось сгореть живьем, лишь бы избавиться от ощущения грязи и самого сильного отвращения к себе, которое ему доводилось испытывать. Кевин отнимает голову от унитаза, бросая отчаяный взгляд на Тею. Он едва справляется в голосом, из горла вырывается кашель, прежде чем ему удается прохрипеть просьбу: – Тея, ты.. – Я не буду тебя трогать, Дэй. – перебивает она. – Мне плевать, что ты мечтал быть жалкой шлюхой Рико всю свою жизнь. Я не буду твоим ебаным утешением. Метка на руке ничего не поменяет, ты принадлежишь Рико даже без нее. Кевин испытующе смотрит прямо ей в лицо несколько долгих секунд, прежде чем его снова рвет. Он никогда не хотел принадлежать Рико так. Это ничего не меняет. Когда Кевину удается легкое касание рук Теи, не меняется ничего. Его лишь сильнее обжигает ледяным отчаянием. Кевин вглядывается в избитые, покрытые тысячью шрамов запястья Эндрю. Эндрю нравятся парни. Эндрю еще ни раз не касался Кевина. Нигде. – Насмотрелся? – ореховые глаза напротив говорят Кевину целое ничего. Улыбка Миньярда сообщает не о дружелюбии или надежде, нет, она значит лишь, что Эндрю не так давно принял свои лекарства. Кевин сам видел. Кевин – тот, кто должен это контролировать. Ровный тон не выражает ни капли сожаления или интереса. – Это ничего не изменит, Кевин. Горячие руки ложатся на его плечи и шею, мгновенно притягивая ближе. На секунду Кевин чувствует теплое дыхание, прежде чем губы Эндрю касаются его. Легко, непринужденно, без намека на нежность. Жар расползается по груди Кевина, захватывая все тело, и на секунду ему кажется: "это все изменит". Эндрю отстраняется так же быстро, так что Кевин едва не теряет равновесие, хотя они сидят на его постели. На руках Эндрю все так же нет ни одного чистого места. Кевин озадаченно хмурится. Шрамы белеют, четко различимые в дневном свете. Его имени там нет. – Сказал же, – пожимает плечами блондин и медленно поднимается, намереваясь уйти. – Ты снова ошибся, Кевин.