А что потом?

      Пролежала с температурой два дня. Вся пылала. Кто-то даже сказал, что она не выкарабкается, но Лена смогла. А ещё узнала кое-что... За всё время пока она лихорадила Айгуль умерла. Её не убили, но это было намного хуже. Довели до самоубийства. Похорон не было. Опять умер кто-то в окружение Лебедевой... Жутко винила себя, что не поддержала. На занятия не ходила из-за болезни, да даже если бы не из-за неё не смогла бы.       В очередной день, укутанная сидела на кухне, попивая чай. Мысли бежали друг за дружкой. Стук в дверь прервал её самокопание. Встала и пошла к двери. Тихонько посмотрела в глазок. Это был Туркин. Открыла ему дверь. — Ты чего нигде не появляешься? — Заболела. — Как так? — После катания на речке. — Ну разумеется. Ты всю неделю носилась как угорелая без шубы и шапки или даже больше. — Да ладно. Всё нормально. — Ага, конечно. Так значит ты погулять не выйдешь? — Нет. А что? — Да так. Предложить хотел. — Наверное можно... Хотя я не знаю. — Не бойся. Крепко укутаю. — Хорошо. Куда идём? — Оденься для начала.       Быстрые сборы, и ребята весело шагают по улице. Проблемы ушли на задний план. Вскоре к ребятам подошёл Пальто. — Здорово. — Здорово, чё надо? Я занят сейчас. — Да там одного нужно поставить на место. — Понял. Лен, прогулку придётся перенести, — обратился к шатенке Туркин. — Я могу с вами сходить. — Не для твоих драгоценных глазок такое смотреть. — Всё нормально.       Прошли куда нужно. Стали ждать. Долго же его не было. Интересно, что он сделал, раз перешёл дорогу Андрею. Прошло ещё несколько минут. Лебедева успела пожалеть о своём желании пойти вместе с ним. Вскоре прошёл какой-то юноша. Пару минут и парни пошли к нему. Начали бить. Ногами, кулаками. В лицо и очень сильно. Пионерка развернулась, чтобы не видеть этого. Уж сильно жаль было этого бедолагу. Вскоре всё закончилось. Угроза незнакомцу, и они вновь на улице. Идут куда-то. Вскоре они подошли к зданию кинотеатра. — На какой фильм? — На какой захочешь. — Мне без разницы.       Он выбрал фильм, и они зашли в зал. Последний ряд. Ну разумеется. Погас свет, и все устремились на картинку на экране. Кажется они сидят на боевике. Прекрасно! Она просто решила подремать. В это время Валера каждое действие. Интересовало ли это её? Разумеется нет! Она ненавидела это, но пошла туда, чтобы хоть как-то развеяться.       Вскоре фильм кончился, и она пошла домой. Не просила провожать. Витала в мыслях. На днях нужно зайти на кладбище проведать всех. Ольгу, Тилькина и Айгулю. Самые родные и в таком отвратительном месте. Придя домой, сразу же легла в кровать. Проплакала до вечера.       На следующий день отправилась на кладбище. Цветов найти было сложно. Сначала к Айгуль и Оле. Плакала у них на могилах и извинялась. Потом пошла к Ералашу. Не была у него с похорон... Всё времени нет и нет. Опять расплакалась и заговорила с Мишей. Точнее с тем, что лежит там — под землёй. — Давно не виделись, Ералаш... Как ты там? Мягкие ли у тебя облачка? Бабушка твоя плакала много. А сейчас не знаю. Нужно бы зайти к ней. Прости, что не хожу к тебе. Времени нет. Оказывается Турбо меня любил и любит. Солгала ему о своих чувствах. Ты в моём сердце. В моих мыслях. Прости ещё раз, родной. Я пойду пожалуй, чтобы ещё не плакать. Не скучай без меня. Я приду к тебе скоро.       Удалилась, вытирая слезинки. По дороге заблудилась и вышла не пойми куда. Увидела Адидаса и Марата. Сидели на чьей-то могиле. — Привет... — О. Лен, привет. Как ты? — Всё хорошо. Что вы тут делаете? — Да вот, Вован показывает своего товарища. Представляешь на Афгане умер! — Адидас младший определённо был пьян. Сам выпил или же Вова напоил? Вопрос оставался без ответа. Спрашивать такое нельзя. — Соболезную, Вов. — Спасибо. Тебя подвезти? — Было бы славно.       Ехали тихо, пока Суворов младший не уснул. Вскоре Владимир начал с ней разговор. — Знаешь, что Айгуль умерла? — Да... — Как ты? Больно? — Очень. Нужно поддержать её было. А я... Заболела. — В этом нет твоей вины. Была бы моя воля, мы бы так не поступили с ней. — Я понимаю... — Ты же рядом с нами живёшь? — Не совсем, а что? — Да так... — Что-то случилось? — Я в розыске.       Резкая новость заставила Леночку приоткрыть рот. — Я не знала... Как так получилось..? — Защищал честь Айгуль. — Тогда?.. — Да. — Вов, нужно прятаться тебе, а не разгуливать вот так... — Я бы с радостью. Да вот куда? — Домой? В качалку? — Везде милиция, Лена. Куда не сунусь. Я у Наташи остался... А сейчас не знаю. — Едь, в другую страну. В конце в концов тебя же не будут искать по всему СССР! — Будут. Я в людей стрелял. Одного убил, — молчание в ответ. — Не бойся только. Я что-нибудь придумаю. Я про Айгуль сам скажу Марату. — Хорошо... — Ты только позаботься о нём пожалуйста. — Конечно. — Прости, что ответственность закидываю на твои хрупкие плечи. Я просто не могу кроме тебя его никому доверить. — Хорошо. — Мы подъехали уже. Прости ещё раз. — Всё нормально правда.       Выйдя из автомобиля, Лебедева помогала Маратику выбраться. Вова старался объяснить ему о смерти Айгули, но тот был настолько пьян, что не мог понять этого. Попрощавшись со старшим, она потащила группировщика до его дома до адресу, записанному на листочке. Марат то кряхтел, то говорил что-то, но разобрать его было сложно. Изредка, парень выпадал из её хватки. Но всё же пионерка довела его до квартиры. Постучала в дверь. Ей открыла мать Марата. — Здравствуйте! — Здравствуй, а тебе кого-то нужно? — Нет. Марата довести просили. Извините за беспокойство.       Передав сына в руки матери, шатенка отправилась домой. Она должна заботиться о Марате, что бы ей это не стоило.       В следующее утро проснулась рано. Собралась и пошла к дому Суворова младшего. Дождалась его и пошла вместе с ним. — Ты как? — Голова болит. Ты чего пришла то? Вышла что-ли с больничного. — Дома сидеть надоело. Вот решила разнообразить жизнь, — соврала она. Научилась за всё время общения с универсамовскими. — А чего к Айгуль не пошла? — Ругаться будет, что я гуляю, пока болею. — Дома тогда сиди, чтобы она не ругалась. — Я устала уже. Всё дома да дома. — Вот я в пятом классе две недели дома отсидел, болея. А ты не можешь даже двух дней отсидеть. — В этом вся я. — Ну ладно, пошли тогда. Всё равно одному скучно ходить.       Марат всё это время рассказывал о чём-то. Не помнил вчерашних слов Владимира. Ну и хорошо. Довела его до школы. Попрощались, и Леночка ушла домой. Зайдя в квартиру тихо опустилась на пол. Опять нужно бы взять себя в руки. Вновь и вновь скрывать все чувства. И выговориться она никому не могла. Только Айгуль. Смогла бы, если бы та не лежала под землёй. И почему самых хороших людей забирают на небеса? Вновь слёзы. Лена не хотела быть слабой. Ровнялась на отца. Он воспитан по самым строгим правилам. Человек сильный и стойкий, только с родными даёт волю эмоциям. А Лебедева хотела быть сильнее. Намного сильнее. Сейчас только расклеиваться нельзя. Всё только стало налаживаться. Почему именно сейчас? Если бы не болезнь, она бы просто забила на свои чувства. Закинула бы их на самую дальнюю полку и жила бы дальше, обманывая саму себя. Резкие перепады температуры видно подействовали на её эмоциональное состояние. Шатенка просто сидела и рыдала уткнувшись в свои колени. Всхлипы раздавались на всю квартиру. Совсем не понимая, что она делает отправилась на кухню. Открывала все ящики и заглядывала на все полки. Да где же эта аптечка?! Сносит своими ладонями всё в поисках злополучной коробки. И наконец-то находит её. Забирает её и на пол опускается вместе с ней. Открывает и начинает рыться в ней. Множество упаковок, бинтов, склянок. Всё не то. Вот они. Те самые. Открывает и достаёт таблетки. Дрожащими руками кладёт себе в рот. Поднимается и наливает воду в ладони и выпивает её. После падает на пол. Тяжелее дышать. Стук в дверь. Почему именно сейчас? Они не могли подождать, пока она не перестанет дышать? Ещё раз стук. — Эй, Лебедева! Открывай давай! Там у Пальто сестра пропала! Пошли искать!       Пионерка просто лежит, не осознавая, что происходит.

***

      Не выдержав, Туркин дёргает дверь. Открыта. Где же тогда Лебедева? Не могла же она уснуть да не закрыть дверь? Прошёл внутрь. Осмотрелся по сторонам. Звук воды заставил его пойти в эту сторону. Открыв дверь, перед Валерой застывает следующая картина: разбросанные вещи, вода, которая вот-вот вытечет за раковину, а посреди этого бардака она. Мёртвая?.. — Нет... Нет. Лена, ты не мертва! Прошу тебя! Лена! — подхватывает её и тащит до ванной комнаты. Включает душ, пытается хоть как-то оказать помощь. Нужно, чтобы таблетки вышли из её тела. Пара действий и она начинает кашлять. Вместе с таблетками выходит кое-что другое. — Господи, — кашель в ответ. — Ты как? В порядке? — Нет, — прошептала школьница. — Ну и зачем это было? — Не знаю... — Лен, ну ты чего? — Я не знаю, — шатенка вновь заплакала. — Ну. Всё хорошо, — парень погладил её по плечам. — Там у Пальто сестра потерялась. Искать её нужно. А тебя оставить я не могу. — Мне нужно пойти с тобой? — Желательно бы. Сможешь? — Не знаю. — Пошли тогда. Тебе на воздухе легче станет. — Уверен? — Да. Заодно и сестрёнку Андрея найдём. — Куда пойдём? — Искать. Куда-нибудь. — Хорошо.       Туркин помогал ей идти. Они отправились к игровым автоматам. По мнению девушки малыши очень любят такое. Сама в детстве бегала в подобные места вместе с Мишей. Она улыбнулась, но улыбка вышла грустной. Зайдя внутрь, они услышали детский плач. Подбежали к одному из автоматов. — Это она? — Должна быть. Юля! Всё всё всё! Нагулялась, погнали домой? — Юленька, не бойся. Всё хорошо, — Лена подняла девочка на руки и пошла в след за Турбо. — А шапка где? — резко спросил группировщик. — Да продала. — Да? Молодец. За сколько? — За пятнадцать копеек! — Кошмар! — И не говори, Лебедева, — усмехнулся Валера. — Мою держи.       Шапка оказалась на голове у Юли. — Не красивая. — Зато не холодно.       Довели ребёнка до квартирки, а после пошли домой. Парень довёл её. Не хотел расспрашивать. Она и так на нервах была. Он не замечал этого. Спокойно шли. Валера даже старался не курить, чтобы не доставлять ей дискомфорт. На прощание обнял. После удалился. Весь беспорядок они так и не убрали. Сама всё сделала и ушла обратно в комнату.

***

      Очередные дни в кровати. Резкий стук в дверь. Продолжительный. Значит это что-то сложное. Накинула на себя халат и пошла к двери. Открыла её, несмотря в глазок. — Маратка, ты чего? — Ты знала? — Что знала? — Ты знала, что Айгуль умерла? — Да... — Почему ты ничего мне не сказала?! — Вова сказал. — Нет! Он ничего не говорил! Он пропал! — Он сказал, когда вы поминали друга Адидаса... — Почему ты не сказала мне?.. Лен... Мы не друзья? — Друзья, Маратка. Друзья. Просто... Вова сказал, что сам скажет. Он просил меня заботиться о тебе. — Почему? — Я не знаю... — она сказала ложь. Опять. Не хотела беспокоить парнишку. Вдруг он не знает о Вове. — Почему?. — спросил он опять, пытаясь сдержать слёзы. — Я не знаю! Я не знаю, Марат! У меня за этот период погибло два родных человека! Я ведь держусь! Я не плачу! Я не истерю! Я просто стараюсь жить дальше! Но моё сердце не может жить дальше. Оно болит. Болит из-за самых светлых чувств к ним, — слёзы застыли на её глазах. Она сразу же вытерла их. — Прости, Маратка. Пошли чаю попьём. Расскажу, что знаю.       Провела юношу на кухню и стала хозяйничать. Поставила чайник, достала кружки и конфеты. Разлила чай и уселась напротив Марата. — Задавай вопросы. Я готова ответить. — Где Вова? — Точно не скажу. Он должен был уехать. Куда не знаю. — Всмысле не знаешь? — Сказала, что расскажу, сколько знаю. Из-за чего знаю. Но сказать наверное не могу. — Почему? — Если ты знаешь то могу, если нет тогда не буду говорить. — Ясно... Что ты ещё знаешь? — Что кроме меня о тебе никто не сможет заботится. Не доверяет тебя никому. — А про Айгуль что ты знаешь?.. — Только то, что она с окна вышла. Из-за того, как о ней отзывались. Не больше. — Это и я знаю. — Вот и всё. — А вы с Турбо встречаетесь? — Можно и так сказать. — Как ты можешь с ним быть? — Я не знаю. — Он отвратительно отнёсся к Айгуль. — Я знаю. — Ты его не любишь? Ералаша любишь? — Да, — честно призналась она. — Ясно... Пошли со мной на сборы? — Давай.       Быстро собралась и пошла вместе с Суворовым младшим. Шли на место встреч. Марат был настроен серьезно. Ощущение будто бы он собирался напасть на их стайку. Вскоре встретили Лампу. Лена ласково ему улыбнулась и поздоровалась. — Пацаны! — крикнул Адидас младший, перелезая через забор. — Ну почему ты всё усложняешь? — пробубнила себе под но пионерка и помчалась за ним. — Вова где? — Тебя волнует? — расплылся с неприятной улыбке старшак. — Где надо Вова. Вон, у нас Зима теперь главный. Временно.       Уехал значит... С той медсестрой или без? — Пацаны, знаете может. Девчонка наша спрыгнула. Убили считай. Эти уроды убили с Домбыта. — Вот ты говоришь наша девчонка, да? А наши девчонки чужим пацанам не дают. — Она и не давала. — Да ладно? А кто же её пёр сутки тогда? Голубь? Друг мой, так не бывает. — Турбо, хорош. — Не ну чё хорош? Чёткий вопрос поднял. Надо прояснить. Вот её там пёрли, а ты на следующий день что? С одного стакана с ней пил? — С какого стакана? — Ну не знаю. — В губы целовал? Сигарету одну курил? Ну, скажи пацанам. — Я её не... С ней ниче там не делали. — Конечно не делали! Только твой брательник сегодня троих снял! А так ниче не делали! — Вова не такой... — тихо сказала шатенка, пытаясь оправдать старшего. Марат не планировал слушать всё это и просто пошёл. — Молчи, тебя не спрашивали, — буркнул ей Туркин — И в окно она вышла просто так. Погулять захотела! Куда ты пошёл, когда с тобой старший разговаривает?! На меня смотри! — школьник развернулся. — Я тебе щас популярно объясню, как в телепередаче! Если человек хрен сосал он кто?! — Вафлер, — произнёс Лампа. — Я тебя не спрашиваю! Дальше едем! Если баба вафлерша, а человек — Лампа к примеру. Начнёт с ней сигарету одну на двоих курить, с горла пить. Он кто был бы?! Чё ты молчишь?! Кто Лампа был бы?! Теперь давай, — обратился он к скорлупе. — Мазок? — Мазок, да. А что мы с помозками делаем? Может мы с ними хлеб делим? Или отдаём последние? Или кровь проливаем? Не. Я может неправильно говорю. Он свою шлюху на дискотеку привел к пацанам. Не,ну у неё хотя бы характера хватило в окно выйти. — Прекрати! — А ты чего его защищаешь, Лебедева? — Ты совсе другой стал. Зачем ты так говоришь? Неужели власть в голову ударила?! — Заткнись. — Ты не посмеешь меня заткнуть, — удар по щеке. Красное пятно от ладони. Шатенка прижалась ладонью к больному месту. Слёзы начали стекать с её глаз. — Я тебе верила... Зачем ты так со мной?.. — Затем, чтобы говорила меньше.       Она плакала вновь. Не хотела ничего слышать. Только эти слова звенели у неё в ушах. Единственное что она видела. Это избиение Марата. И она ничего не могла сделать. Только шептала свои просьбы. Их никто не слышал. Свист. Определённо милиция. Все рванули, а она в это время опустилась к Суворову. Вскоре к ним подошёл мужчина из отряда специального назначения по борьбе с такими, как Турбо. — Ты как сама то цела? — Я да... Только Маратик. Помогите ему пожалуйста. — Тебя домой отвести просто? — Да. Я болею... Мне нельзя на самом деле тут быть. — Если что мы тебе позвоним.       Через некоторое время она стояла рядом с Маратом в участке. Дача показаний. Держала юношу за плечи, пока тот давал показания. По плану девушке нужно было всего лишь постоять рядом с Адидасом младшим и не ввязываться никуда.       В указанное время они вышли к универсамам. Она боялась больше чем он. За него, за себя, за Турбо. — Э! Вы куда?! — крикнул им кто-то из группировщиков, когда они стали подходить к народу. — Тебе нельзя уже, — обратится он к Суворову. Удар. И паренёк лежит на дороге. — Турбо! — крикнул Маратик бушующей толпе. — Тихо! — Сюда иди! — Ты совсем озверел, чёрный Абдула? — рассмеялась Валера. — Так ещё и леди взял с собой. Неужели она тебя защищать будет? Пять секунд вам даю уйти. — Чё зассал то? Давай один на один. — С кем? С чушпаном один на один,— смех от его собачонок. — Пацаны, чё встали? Уберите говно с площадки. — А чё за пацанов то спрятался, сыкло сраное! — Стоп, пацаны! Ха, хорошо. — Турбо, хорош, — пытался остановить его Вахид. — Да тихо. Нормально, — он начал обходить их вместе со своей штайкой шакалов. Страх сковывает тело. Ещё пару минут и очередной человек будет на небесах, если оперативная группа не успеет... Схватилась крепко за куртку Марата. Тот отдернул её руку. — Какой же ты всё-таки жалкий.       Марат налетел на Туркина. Крики со всех сторон. Звуки милиции. Теперь она не боялась их. Наоборот была рада им. Вскоре подбежал Ильдар Юнусович вместе с тем парнем против группировок. Все оставшиеся лежали лицом в снег. А школьница стояла рядом с Маратом, держа его за руку в попытках найти поддержки или же наоборот оказать её. — Кто из них? — спросил милицейский. Адидас младший показал на Туркина. Тот всяко разно обзывал Марата. Подняли его. Выпал пистолет. Нет... Не мог он так. — Э-э-это не моё. Адидас, ты чё мразь? Гнидота конченная! Ты чё наделал?! Ты мне чё подкинул что-ли?! Мужики, это не моё! Вы чё? — Зови понятых. Оформляйте.       Крики старшака на всю улицу. Парней ведут в машину. — Лен! Ну ты то хоть скажи, что я не виновен! — Лена, у вас синяк на скуле? — обратился к ней Денис Каневич. — Мы можем оформить заявление, если хотите. — Не стоит... Спасибо за заботу. — Каких бы вы глубих чувств не испытывали это не оправдание. — Всё в порядке, — мягкая улыбка, и они с Маратом едут, как свидетели.