оплошность;

турбо никогда не уворачивается от удара старшего. уже научен временем, что это просто бессмысленно и учит этому скорлупу. так же и сейчас: за очередную оплошность, очередной проёб полагается нехилая оплеуха от кащея. валера отстаивает свою «очередь» совершенно спокойно, для такого хулигана это уже давно вошло в привычку. оказавшись уже перед старшим глядит тому в глаза спокойно-преспокойно; режет своим холодным взглядом, даже головы вбок не повернёт и не зажмурится; шевелятся только лишь кудрявые волосы на ветру. шапка в кармане, ибо будет неприятно, если она слетит и попадёт в снег; дышит ровно, а внутри все не понимает, когда ему уже пропишут. кащей всё пытается решиться замахнуться на того. «тварь», — думается ему. стоит так, что даже пиздить не хочется. а старший ведёт себя, словно вчера не выцеловывал лицо, по которому сейчас собирается заехать. будто эти кулаки вчера не были разжаты в мягкие ладони, которые укрывали и согревали плечи валерия. — адидас тебе сам вмажет, не моя это забота с пиздюками тягаться, — бросает кареглазый, сплевывает на землю и достаёт из кармана сигарету. поджигает спичкой, глубоко затягивается и уходит в тренерскую, оставив после себя лишь эхо от хруста снега и белые следы.