Метод-2. Одиночное плавание

Жертвы без сердца. Сердце преступник уносит с собой. Оставляет нарисованную на стене картину и леденец на палочке. Думала, что все просто – брат первой жертвы. Но нет, убийства продолжились, а у него алиби… А убийство все то же – картина и леденец есть, а сердца нет. Вот и у нее, получается, сердца нет. Его тоже забрал и унес с собой маньяк… А вместо леденца оставил нож, которым она его… - Есень, тут все закончили, – рядом присел Осмысловский, потянулся к фляжке, - поделишься? - Пусто, - Стеклова потрясла металлическую емкость, - угости сигаретой. - Ну хватит тебе уже страдать, давай вечерком развеемся, как в старые добрые времена! – Женя положил голову на плечо девушке. Есеня дернула плечом, откинула назад волосы, скрутила их в жгут, слегка поморщилась, закалывая привычным карандашом, - Кто тебе сказал, что я одна? - Ууу! Без строгого наставника пустилась во все тяжкие? Может, я присоединюсь? - Не присоединишься. Есения вышла из подъезда. Весеннее солнце неприятно слепило глаза. Но весна, сама по себе, не могла не радовать. Возрождение природы, души и еще чего-то там. Главное, чтоб «души» - не глагол… В честь весны Есеня надела давно забытые шпильки и элегантные брючки. Нет, ну не юбку же на место преступления выгуливать? На глаза очки, дверью хлопнуть, – Достал Женя со своими приколами. Неужели он считает, что после Меглина она может снова быть с ним, пусть даже для снятия напряжения? - Опять парню отказала? Ничему не учишься. – на капоте машины Родион. Насмешливая ухмылка. Есеня чуть ноги не переломала на своих шпильках, - Еще и пьешь! – резюмировал мираж. - Не тебе мне нотации читать.– буркнула Стеклова. Хотелось, наверное, комплимента, что-ли, ноги у нее объективно были лучшими на курсе. - Мне тебя одного хватает. - С Бергичем пообщайся на эту тему. Даже на мой взгляд это на грани. – не унимался следователь. - Пообщаюсь. Давай по делу. - Давай-давай… Что видишь? – тон снова был серьезным. - Жертвы женщины, у всех вырезаны сердца, во рту конфета на палочке… Рисунки отличаются. – начала перечислять Есеня. - Чем? Чем отличаются? – нетерпеливо спросил Родион. - На первом: дом, дорога, дятел. Потом - ежевика, енот, ель. Постой, ты хочешь сказать, что он убивает по алфавиту? Меглин кивнул и искоса взглянул с пассажирского сиденья на ученицу, - Давай, продолжай! - А где тогда остальные буквы? - Не нашли еще… - прохрипел баритоном наставник. - Так сколько жертв получается? Семь? Восьмая на «З» - медленно проговорила Стеклова. - Дошло наконец. – удовлетворенно отметил Родион, откинувшись на спинку. - Эй, ты что там, сама с собой разговариваешь? – постучал в окно Осмысловский. - Да, сама с собой. – ответила Есеня и завела двигатель. На приборной панели завибрировал телефон. - Да, слушаю. - Здравствуй, Есения, - раздался из динамика механический голос. - Что тебе надо? – резко спросила Стеклова, обнаружив, к тому же, исчезновение Меглина. - Есень, я твой друг. – продолжил собеседник. В голове словно тумблер переключили, - Ну приходи в гости, друг. – услышала она голос Родиона и повторила фразу для собеседника. - Я хочу, чтоб ты убила для меня. - Я тебя убью. – продолжила этот странный диалог Есения. - Меня ты не поймаешь. – поддразнил голос и отключился. Отключился и странный тумблер в голове. Она почувствовала себя посредником, причем на противоположном конце трубки словно понимали, что беседу ведут не только с ней. В кабинете Бергича сидела статная немолодая женщина. Сам хозяин, ссутулившись, сидел напротив. - И что ты будешь делать? - Пока не знаю. Но что-то буду. Показатели стабильные, скачки незначительны. - Ну, знаешь, ты, конечно, врач талантливый, но не заигрался ли ты в бога? Это может плохо кончится. - И что, мне вот так взять и бросить? Не могу. – вскинулся Вадим Михайлович, - Я же в глаза ей смотрю, я же вижу! - Видит он! Я тоже вижу. И что теперь? Двоих сразу положим, рядом? - Не знаю я,  н е   з н а ю! – повысил голос психиатр. - Ладно, держи меня в курсе. – Грациозно поднявшись, Софья Зиновьевна направилась к выходу, - Не провожай, я помню дорогу. – бросила она через плечо Бергичу. - Лучшая профессия для убийцы – почтальон. – Родион развалился в кресле, наблюдая за Есеней. - Почему? - Дверь в любой дом открыта. Как и мне сейчас. – усмехнулся Меглин. - И ты знаешь, кто он? - Знаю, теперь надо, чтоб узнала ты, - не сдавался следователь, - смотри! Что ты видишь? Стеклова всматривалась в фотографию на букву «З». Она почувствовала теплое прикосновение к плечам, как дуновение воздуха – Смотри, смотри! – возле уха. Еще успела почувствовать, как кожа покрылась мурашками. Маленький мальчик забился в угол, тень надвигается, кричит… страшно, больно… Бьет… Руки сильные, бугрятся мышцами… Якорь на плече. Мать… жалеет… Не защищает, только леденцы на палочке сует… Мальчик плачет – «А, Б, В, Г…» Молодой мужчина, забитый… Фургон доставщика… Алфавитные списки возможных жертв… ***   В баре шумно. Женя кричит что-то, развлекаясь в толпе полуодетых девчонок. Очередное раскрытое дело. Все молодцы, всем спасибо, все свободны. Только вот жестокость порождает жестокость. По-другому никак. Замкнутый круг. Маньяк ищет жертву, а потом сам становится жертвой уже другого маньяка. - Смотри, Есень, можешь же, без Меглина своего! Не смог он тебя на темную сторону перетянуть. – выпивший Осмысловский навалился на нее, пытаясь дотянуться до бутылки. - Почему на темную? - Он же маньяк! – скорчил зверскую рожу однокурсник. - А я тогда кто? – спросила Есеня. Но Осмысловский ее уже не слышал. – Зажечь огонь. Не впускать тени. – уже до автоматизма отработанные действия. Устало рухнула на кровать. Протянула руку за плащом, уткнулась носом в воротник, еще хранящий запах своего хозяина. Она тоже маньяк или скоро им станет. Ученик, конечно, никогда не превзойдет учителя, но есть к чему стремиться! Тьма одобрительно усмехнулась, вспыхнули тигриные глаза. - У тебя все получится. Скоро...