Метод-2. Одиночное плавание

Голубой Мерседес остановился возле отделения полиции. Меглин повернулся к Есении: - Ты никуда без меня не ходишь. – отделяя слова друг от друга, с нажимом произнес он, - Это понятно? - Понятно. – вздохнула она, изо всех сил стараясь сохранять терпение. Но в холодных глазах Родиона Есеня смогла разглядеть сдерживаемую ярость, еще более опасную, чем раньше, оттого и спрятанную так глубоко. - По заключению эксперта, в крови жертв обнаружена большая доза снотворного. Его в вино подмешали. То есть, вы правы, это не бытовуха… И еще, соседка сказала, что в квартиру кто-то приходил. По описанию – молодой мужчина. Но это всё, она его со спины только видела, в дверной глазок. – капитан старался казаться серьезным и собранным, но было заметно, что он нервничает. - А теперь вспоминай, что ты знаешь о своем бывшем однокласснике Игоре Самарине? – Меглин поморщился, достал из кармана фляжку и, на глазах изумленного капитана, сделал несколько глотков. - Ничего я о нем не знаю, - пожал он плечами, продолжая таращиться на эксцентричного следователя, - Самарин не общался ни с кем, вернее с ним не общались. Он странный был. Меглин терял терпение, - Что значит странный? С рогами и копытами? Собеседник совсем растерялся, - Я не знаю…, ну, все дети, как дети. Играют, балуются, а Игорь сидит и смотрит, молча. Он такой, незаметный был… Родион искоса посмотрел на Есению, она сосредоточенно чертила что-то на листке из блокнота. Почувствовав на себе обжигающе-требовательный взгляд, Стеклова все так же, не поднимая глаз, выдала свою версию: - Дома он не нужен родителям, в школе его не замечают одноклассники. Зато он замечает и видит всё и всех. Скорее всего, учиться дергать за ниточки он начал еще в школе, - Есения осмелела, Родион смотрел на нее с одобрением, не вспомнив даже об открытой фляжке, которую держал в руке, - Надо бы одноклассников проверить, на предмет несчастных случаев. Меглин повернулся к капитану и вопросительно приподнял брови. - Мы троих из наших похоронили. Но там были объективные причины: авария, болезнь, правда у одного суицид, но там тоже всё понятно. - Ну да, ну да… - Родион все же приложился к фляжке, - Архив где? - В подвале, – бодро отрапортовал капитан и поднялся, показывая рукой в конец коридора на обшарпанную дверь, - я провожу. Но Меглин уже шел по узкому проходу. - Я кофе возьму, - крикнула ему вслед Есеня, выходя из отделения, ибо пить растворимую гадость, которую им предложили, она не могла. Через дорогу виднелась вполне симпатичная кофейня, где, как она надеялась, можно выпить что-то приличное. Родион стремительно развернулся, - Стоять! Но двери уже захлопнулись. Он бросился следом, отбрасывая к стене ошарашенного капитана.    Есения сделала только пару шагов, как вдруг, на одно мгновенье, застывшее в вечность, она увидела прямо перед собой автомобиль, который не снижая скорости, нёсся ей навстречу, а в следующий миг взлетела в воздух, как тряпичная кукла. Сотни маленьких стрел пронзили ее тело, а затем всё пропало, и остался только красный туман. Серебристая Тойота, взявшаяся непонятно откуда, на полной скорости мчалась на Есеню. Секунда – и ее хрупкая фигурка, взлетает и приземляется на асфальт. Меглину казалось, что он двигается как во сне, что ноги и руки не слушаются, будто связанные, но на самом деле он почти в прыжке преодолел несколько метров, отделяющие его от неподвижно лежащего тела Есении. «Пульс есть, видимых повреждений, слава богу, нет» - пронеслось в голове, а следом – «Лучше бы она меня тогда убила». Ему хотелось выть от ощущения собственного бессилия, но сейчас он не мог сломаться и дать волю чувствам. - Какого хера ты встал? Скорую вызови и тачку пробей. – прорычал он капитану, который, спотыкаясь, бросился выполнять приказ. Есения очнулась в полумраке больничной палаты. В голове стучало. С трудом открыла глаза и увидела молоденькую медсестру, менявшую раствор в капельнице. Попыталась попросить воды, но получилось только издать звук, похожий на стон. Медсестра вздрогнула, - Ой, вы проснулись! Нет-нет, вам нельзя вставать! – мягко положила руки на плечи Есени девушка. Из коридора послышались звуки, издаваемые голосом, больше похожим на рычание. Медсестра сжалась и оглянулась на дверь. - Позовите его, - хрипло попросила Есения. Девушка замотала головой, - Я не пойду, я его боюсь. Вы не представляете, что он тут устроил! Он на всех кричал, все ему не нравились, и он не хотел от вас отходить. А вам сейчас нужен покой. Дверь палаты распахнулась, впуская Родиона. Есения воочию убедилась, что боялась медсестра не зря. Сейчас Меглин был олицетворением своей демонической составляющей. В его глазах то и дело вспыхивали какие-то огоньки, будто там, в глубине, бушевал огонь, который он старательно пытался скрыть, губы сжаты в белую полосу, а в голосе, когда он попросил медсестру подождать снаружи, слышалась зловещая хрипотца. Есеня была просто не в состоянии двигаться: адски болело всё тело, к тому же она была намертво загипнотизирована его немигающим взглядом. Приготовившись к самому худшему, она вжалась спиной в подушку. Родион присел рядом с ней на краешек кровати: - Ты была в отключке почти сутки... У тебя сильные ушибы и черепно-мозговая, но основные показатели стабильные. Могло быть и хуже. Сейчас тебе необходим покой. – слова звучали очень тихо и без выражения. Есения испугалась по-настоящему. Она ожидала его гнева, но только не равнодушия, этого она вынести не могла в принципе. Хотела приподняться, но тело не слушалось, в глазах всё расплывалось, она смогла прошептать еле слышно, - Прости меня…   Родион сумрачно молчал, не глядя на нее. Она ждала любой реакции, любых слов - ничего не было хуже, и ни что не причиняло такой боли, как эта тишина. - Я бы тысячу раз умер, только бы уберечь тебя. - теперь в его голосе звучало отчаяние от осознания собственного бессилия. У Есени перехватило дыхание, она потянулась к его руке, но он сам взял ее маленькую ладошку и накрыл своей, горячей и немного шершавой: - Выздоравливай..., - и вышел не оборачиваясь. Андрей Сергеевич гнал на предельно допустимой скорости. Обычно о таких происшествиях с дочерью он узнавал последним. Звонок Меглина с требованием приехать, не на шутку его встревожил. Из короткого телефонного разговора удалось выяснить, что местные, по мнению Родиона, не в состоянии обеспечить охрану для Есении, а ему самому необходимо закрыть вопрос с Самариным. «Он оказал мне честь, доверив охрану собственной дочери!», - с присущим ему сарказмом думал Стеклов, понимая при этом, что ситуация безвыходная. Если Меглин сорвётся или поставит точку в деле ТМНП ценой своей жизни, Есении одна дорога – к Бергичу. А Андрей этого совсем не хотел, так как финал, при подобном раскладе, был предрешен заранее. - Ты что, один собрался идти? Ты когда спал в последний раз? – Андрей Сергеевич стоял перед Меглиным в больничном коридоре. Родион сощурил потемневшие от бессонницы глаза, - У меня нет времени. На счет Есени – не дави на нее, так ты ничего не добьешься. И если не можешь ответить правду, лучше промолчи, - жесткие, изможденные черты лица Меглина казались высеченными из камня, - Ты с врачом хотел поговорить? – он кивком головы указал на женщину в белом халате. Родион бесшумно вошёл в палату. Есения еще спала под действием препаратов. Он, присев на корточки у изголовья, едва коснувшись, поцеловал ее в висок. Есеня, не просыпаясь, потянулась к нему, скользнув кончиками пальцев по щеке. Помедлив несколько секунд, он старался навсегда запечатлеть в памяти каждую ее чёрточку: изгиб бровей, пушистые, нетронутые тушью ресницы, губы, такие дерзкие, и, так охотно отвечающие его требовательным поцелуям… Уходя, он забрал с прикроватной тумбочки карандаш.   -Я знал, что вы придёте, Родион Викторович, - старые облезлые качели тихо поскрипывали, придавая голосу Игоря оттенок трагизма, - Я давно хотел с вами поговорить. - Говори, я слушаю. – Меглин облокотился о проржавевшую лесенку. Самарин достал из кармана пистолет, - Снимите пожалуйста пиджак, - он взмахнул рукой, - Я должен быть уверен, что вы без оружия. Родион, усмехнувшись, выполнил требование, повесив пиджак на перекладину, - Думаешь, мне нужно оружие, чтоб убить тебя? - Вы сами – оружие. Я хочу, чтоб вы это приняли, чтоб вы вспомнили, каково это – быть свободным: от условностей, от законов, от чувств; и быть управляемым только инстинктами. Никто из них так ничего и не понял, убивая в вас зверя, держа в клинике, отравляя препаратами. Его невозможно убить! Я хочу помочь вам выпустить его на свободу, чтобы вершить правосудие вместе! – Самарин размахивал пистолетом, будто дирижируя невидимым оркестром. Меглин не отводил немигающего взгляда от возбужденного своей пламенной речью Игоря. Ему казалось, что он попал в дешевое кино, где антагонист, прежде чем убить главного героя, долго-долго рассказывает ему о своих мотивах. Только Родион причислял себя именно к антагонистам, не претендуя на плащ супергероя. Да, кстати, о плаще. Жаль плащик, столько воспоминаний! Но Есеня твердо решила использовать его в качестве одеяла в его отсутствие, пришлось уступить. Отвлекшись на воспоминания, следователь сообразил, что прослушал часть монолога Самарина, который этого даже не заметил, упиваясь своим красноречием. - Знаешь, в чем ты ошибся, - обманчиво-ровным голосом прервал его Родион, делая шаг вперёд. - В чем? - сбился с мысли Игорь. - Есеню не надо было сюда вмешивать, - Меглин поднял вверх руку, не давая собеседнику возразить, а на его лице замёрзла хищная ухмылка, - Да, ты прав, она меня сдерживала, - ещё один шаг в направлении Самарина, - Но сейчас-то ее здесь нет... Игорь встал и вытянул вперёд руку с пистолетом, - Вы меня недооценили, Родион Викторович. Меглин сделал ещё один шаг, и дуло пистолета уперлось ему в грудь. А сам он, склонив голову к плечу, не отводил взгляда от мечущихся зрачков Самарина, именующего себя ТМНП. "Никому не двигаться, положить оружие!" - неожиданно прозвучал усиленный рупором голос. Самарин вздрогнул, сделал шаг назад и нажал на спусковой крючок. Стеклов повернулся к заплаканной Есении, - Куда он мог поехать? Думай! Ну, или что ты там делаешь? В дверях палаты мялся капитан, ожидая указаний. Андрей Сергеевич сел на кровать рядом с дочерью и взял ее за руку, - Я сделаю всё, что смогу. Но ты сама понимаешь, что Меглина сейчас не остановить. Есеня сидела, прижав колени к груди, превратившись в один сплошной комок, состоящий из нервов и боли. - Он пойдет туда, где все началось... - чуть слышно проговорила Есения. За секунды до того, как Самарин нажал на спусковой крючок, Родион с размаху всадил ему в шею карандаш, пробив сонную артерию. Падая на сиденье качели, Игорь, вскинув руку, выстрелил, уже не целясь, не смея отвести удивлённых глаз от демонической усмешки Меглина, словно его засасывало в самый центр воронки, в пустую черноту его зрачков. Раздался хруст - половинка сломанного карандаша осталась в ране. Самарин пытался ухватиться за нее пальцами, но не мог, а только размазывал струящуюся из раны кровь, все так же всматриваясь в лицо Родиона, продолжая проваливаться в воронку, в воющий адский смерч… Первым подбежал, размахивая рупором, капитан и остановился в замешательстве, не отрывая взгляда от бездушных, мертвых зрачков следователя. Такое выражение лица, как у Меглина, могло быть у творца, восхищающего своим шедевром, но нездешние, поражавшие пустотой глаза, неотрывно следили за кровью, толчками бьющей из раны на шее Самарина. - Ты меня... поймал, - просипел Игорь, цепляясь окровавленными пальцами за рукав Родиона. - Вам в больницу надо, - капитан, бледнея, смотрел на простреленное плечо Меглина. Сердце стучало, как отбойный молоток, точно такие же молотки, только поменьше, стучали в висках, перед глазами всё плыло в красном тумане. Меглин изо всех сил, так что захрустели суставы, сжал кулаки. Тут же отозвалось болью простреленное плечо, по руке потекла теплая струйка крови. От боли он немного пришел в себя - боль была единственной ниточкой, связывающей его сейчас с реальным миром. Но назойливая "щекотка", снова появившаяся после расправы над ТМНП, не отпускала, накатывая волнами. Именно это предрекал Бергич, пытаясь снова удержать его от падения в бездну, куда его так настойчиво тянули каждую бессонную ночь тени. И, черт возьми, как же он скучал по этому азарту хищника, идущего по следу жертвы, по ее предсмертной агонии, которой он так жадно упивался на глазах обескураженного капитана. Держась за стену и оставляя на ней кровавые отпечатки, Меглин дошел до больничной палаты. Потряс головой, чтоб немного придти в себя. Он не хотел, чтобы Есения видела его таким - изменившимся. Ведь это ради нее он терпел манипуляции Бергича, в попытке научиться сдерживать рвущегося наружу зверя, жаждущего крови. Не обращая внимания на головокружение и уговоры отца, Есения металась по тесной палате, скупо освещенной тусклой лампочкой без абажура, одиноко болтающейся под потолком: - Мы не можем вот так просто сидеть и ждать! Надо что-то делать! - вырвался у нее отчаянный крик. - Ты уже сделала, - сухо отозвался Андрей Сергеевич, - Тебе ясно сказали - никуда не отходить. А теперь остаётся только ждать, - глаза отца, обычно прозрачно-голубые, холодные и цепкие, стали серыми, веки покраснели от недосыпа и нервного перенапряжения, которое он сдерживал невероятными усилиями. Стеклов пообещал себе больше не препятствовать выбору Есени, если Меглин вернётся. В конце концов, кто, если не он, может справиться с его своенравной дочерью, зная и принимая ее скрытую суть? Есеня села на кровать, закрыв лицо руками. Растрепавшиеся волосы укрыли ее темной завесой, пусть ненадёжно, но скрыв от обеспокоенного взгляда отца. Бесшумно открылась и закрылась дверь. Меглин прислонился к стене и подмигнул Андрею, - Всё... И в этот же миг на него налетела Есения. Он, не удержав равновесие, наткнулся простреленным плечом на стену, поморщился, сдержав стон. Пошевелил губами, - Навылет, - в ответ на вопросительный взгляд Стеклова. А Есеня продолжала судорожно цепляться за него, вздрагивая и всхлипывая. - Я за врачом, пять минут, - приподнял брови Андрей, но выходя, улыбнулся облегчённо уголком рта. Есения целовала его мокрыми от слез губами, пыталась сказать что-то, но слов было не разобрать. Красная пелена перед глазами посветлела, немного затихла головная боль, только сердце продолжало по-сумасшедшему стучать. Он мягко отстранил ее, взяв за подбородок, заглянул в глаза, ища подтверждение своим опасениям, но не нашел ни капли страха или сомнений: - Что ты видишь? - голос звучал откуда-то издалека, глухо, точно сквозь вату. Она покорно взглянула ему в глаза, горевшие как угли, пугающие своей безжалостностью и требованием полного подчинения. Но ей было все равно, Есения знала, что эту битву она выиграла! - Я люблю тебя... - прошептала она, смотря в его измученное лицо. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем взгляд Родиона смягчился, и он, стряхнув оцепенение, превозмогая боль, резким, точным движением притянул ее к себе, обняв так крепко, что ей показалось, будто она вот-вот сломается в его руках, как хрупкая игрушка. Его глаза мерцали темным, теплым огнем, и в них светилась уже не ярость, а любовь. И Есении не нужны были слова, она видела всё, что он мог бы сказать. Сейчас этого было достаточно, ведь он снова рядом.