Когда плачет Ханю

Наступил день фестиваля Ватанагаши. Вечером Шион и Ханю встретились у лавки с такояки. – У-у-у-у – я так надеялась, что мы в этот день устроим соревнования по поеданию чего-нибудь вкусненького дружной компанией – Ханю вздохнула от досады – Рена уехала с папой, Сатоко дядя не выпускает даже в школу, Рика в последнее время сама не своя. У Шион от упоминания имени Сатоко сами собой сжались кулаки. Она сразу приехала в Хинамидзаву, как только узнала о том, что её забрал дядя. Ведь она обещала Сатоши-куну заботиться о Сатоко. – Где же Мион и Кейчи? Они обещали быть ещё полчаса назад – Шион недовольно посмотрела на часы. – О-о-а-о-а, сама понимаешь, их отношения перешли на новый уровень, как мне кажется – немного смутившись, Ханю подмигнула Шион, но та не обратила внимания, думая только о том, как вызволить Сатоко – надеюсь хоть Рика соберётся с духом и хорошо исполнит ритуальный танец. В последнее время она почти не появлялась на репетициях, да и я её мало видела. – Ладно, пошли смотреть танец Рики, может Мион и Кейчи уже там – Шион взяла рассеянную Ханю за руку, чтобы не потерять её в толпе. В другой руке та держала такояки и никак не могла доесть, видимо заказала слишком большую порцию. Шион и Ханю пришли как раз вовремя, ритуальный танец Рики должен был вот-вот начаться, посмотреть на зрелище собралась практически вся деревня. Многие жители Хинамидзавы относились к фестивалю Ватанагаши со священным трепетом. Рика вышла к зрителям в костюме сайфуку под гипнотические звуки тайко, в руках она держала ритуальную мотыгу. – Шион, Шион, посмотри какая краси-и-ивая Рика-тян! – Ханю не могла сдержать восторг от милого вида подруги, облачённой в ритуальный костюм и дёргала Шион за рукав – а футон-то какой огромный! Сегодня ваты точно хватит всем-всем! Рика танцевала искусно, публика оценила её опыт в этом деле, тишина была абсолютной, будто танец исполнялся для статуй. Только находясь среди зрителей можно было ощутить, как толпа еле слышно синхронно дышит, будто далёкий океан. Плавность движений мастерски сменялась резкостью в определённых местах под благоговейное вздрагивание колокольчиков и таинственные трели бамбуковых флейт. Плавая в нарастающем темпе низких упругих звуков тайко, Рика погрузилась в транс. Оканчивался танец разделыванием футона ритуальной мотыгой, но в этот раз всё произошло не совсем по сценарию. – От имени жителей деревни Онигафучи! Я восславляю тебя, Ояширо-сама! Приди и избавь нас от демонических сущностей, которыми изобилуют земли наши! Приди и возьми жертву, по праву тебе надлежащую! – Рика кричала, подняв мотыгу над толстым футоном – прими одну невинную жизнь, защити тысячи! Рика начала яростно наносить удары по футону, вместо ожидаемой белой ваты, из футона разлеталась ярко-красная, вперемежку с брызгами крови и фрагментами кишок. Толпа зрителей загудела, слышались отдельные возгласы. Люди не понимали, зачем устоявшийся ритуал был так вульгарно модернизирован, и кто придумал это сделать. Внезапно к Рике подскочил Ойши, он хотел остановить её, но получил удар мотыгой в колено и упал словно подрубленная сосна. Скрюченный Ойши лежал на земле и громко мычал от сильной боли. Рика бросила оружие и стала неистово чесать шею, повернулась к негодующей толпе и несколько раз проскандировала, вызывая ещё большее возмущение: – Приди, Ояширо-сама, явись нам, о, великий! – Приди, Ояширо-сама, явись нам, о, великий! – Приди, Ояширо-сама, явись нам, о, великий! Ханю и Шион плакали, кричали и толкались руками, пытаясь прорваться к ней, но толпа была слишком многочисленной и взволнованной. Вот Рика издаёт истошный вопль, от которого даже у суровых мужчин замирает сердце и стынет кровь в жилах, ногтями разрывает себе горло и падает замертво. *** Доктор Ирия констатировал смерть и осматривал тело Рики, её потухший взгляд больше не выражал фанатичной экзальтации. Крови вытекло так много, что казалось ни капли в теле не осталось, она залила и пушистые волосы, и белоснежно-красное облачение Рики, и туфли доктора. Ойши пришёл в себя и прихрамывая, командовал подоспевшими подчинёнными, чтобы те оцепили место происшествия и усмиряли толпу. Такано не могла сдержать истерический восторг, она отошла в сторонку, стояла среди деревьев и прятала лицо в ладони, чтобы никто не заметил её неистовый смех в совершенно несмешных обстоятельствах. Тамитаки обнаружил в толстом футоне бездыханное тело учительницы Чиэ. – Чёрт, ещё плюс два трупа и снова на Ватанагаши, в этот раз прямёхонько у всех на глазах – цинично сказал Ойши, закуривая сигарету – хотя бы недостатка в свидетелях не будет. – Да как вы смеете так говорить о Рике… и… и об учительнице! – Шион со слезами и кулаками бросилась к следователю. – Прости, но я за последние несколько лет столько насмотрелся в этой вашей Хинамидзаве, что могу звучать немного… хм-м… бессердечно, что ли – Ойши глубоко затянулся и выпустил вверх струйку дыма – возможно сейчас не лучшее время для плохих новостей, но я вынужден сообщить и задать ряд неприятных вопросов. Рюго Рена пропала без вести, тело Сатоко Ходзё было найдено в лесу у болота. Шион, одновременно веря и не веря словам следователя, упала на колени и не могла сдержать слёз. – Мне нужно знать всё, что вам двоим известно о последних событиях, связанных с ними. Также я буду вынужден допросить Кейчи и твою сестру Мион – сдержанные официальные фразы Ойши пролетали мимо ушей рыдающей Шион, так что он решил до времени оставить её в покое. Ханю же стояла на месте с отсутствовавшим видом и смотрела на тело подруги издалека. Видимо, шок от увиденного был настолько силён, что блокировал любые её эмоции. На следующий день уроки в школе были отменены, а в деревне господствовали мрачные настроения. Жители старались вести себя тихо, много прислушивались, пытаясь осторожно разузнать новые сведения, перешёптывались, распространяя уже собранные слухи. Было очевидно, что проклятие нанесло новый страшный удар, трое погибло, а Рену унесли демоны. О смерти Мион Сонодзаки в деревне ещё не знали. – Это всё Ояширо-сама, он забирает нескольких, чтобы деревня могла жить дальше и процветать – старческим беззубым ртом пролепетала бабушка Ота приехавшей из Окиномии внучке, стоя в очереди за рыбой. *** Друзья не могли больше находиться порознь, чтобы хоть немного успокоиться и склеить остатки разрушенной картины мира, Шион и Ханю вечером пришли в больницу к Кейчи. – Как твоя рука, Кейчи-кун? – Спросила Ханю, время от времени поглядывая на забинтованную культю выплаканными до дна глазами, не задерживая взгляд долго, чтобы не акцентировать много внимания на увечье и не обидеть ненароком Кейчи. – Нормально, мне вводят конскую дозу обезболивающего – Кейчи с горечью вытянул перед собой руки и сравнивал их длину – Мион меня спасла, а сама умерла. Её зарубила Рика, господи, до сих пор в голове не укладывается! – Теперь я буду вас защищать – сказала Шион и достала из сумки обрез. Кейчи и Ханю на мгновение вздрогнули – если кто-то сунется к нам, сразу же башку снесу! Густая тень пробежала по её лицу. – Мне до сих пор не верится, что Рика сама всех убила, ею точно кто-то манипулировал или стоял за нею. Её должны были опоить или загипнотизировать… Ведь она… она так мила и невинна… была! А может проклятье реально существует… Ояширо… – всхлипнув несколько раз, Шион решила не продолжать рассуждения вслух, чтобы только не разрыдаться. – Сейчас не время расслабляться, ты права, Шион – Ханю говорила холодно, сдержанно и уверенно, будто отсчитывала монеты – У нас осталось примерно от двух до семи дней, есть риски что вся деревня сойдёт с ума, и жители устроят кровавую бойню, без разбору убивая всех, кто попадётся на глаза. В деревне уже витают страх и болезненная настороженность. Шион и Кейчи с недоумением посмотрели на неё, требуя взглядом объяснений. Ханю вся светилась лёгкой лиловой аурой, а глаза выражали абсолютною решимость. – Есть некоторая вероятность что катастрофы не случится – она взяла из рук Шион оружие – но гарантий никаких нет. Если мы не умрём здесь, то наша память, наш опыт совсем не помогут друзьям в следующем мире. Они будут запреты в вечной временной петле. – И ещё просьба к тебе, Шион – сказала Ханю, целясь из обреза в окно – достань мне такое же оружие, пожалуйста. – Можешь взять этот обрез – ответила Шион – у нас дома ещё есть, только осторожно, не поранься, он заряжен. Ты умеешь обращаться с гладкоствольным оружием? – Я не могу вас заставить идти за мной, это ваш выбор, особенно если в ближайшие два дня не произойдёт ничего ужасного. Если решите следовать за мной, то не медлите и не ждите всеобщего помешательства, иначе можете попасть не в тот мир. Ханю попрощалась и ушла, спрятав оружие за пазуху, чтобы не вызывать лишних вопросов и подозрений у медицинского персонала. Долгое время Шион и Кейчи молчали. – Шион, ты что-то поняла? – Кейчи нерешительно нарушил молчанку. – Поняла, конечно… Не стоило отдавать ей оружие. *** – Прости меня, пожалуйста! – Прости меня, пожалуйста! – Прости меня, пожалуйста! Ханю молила о прощении, стоя на свежей могиле Рики, она извинилась ровно тысячу раз. Сегодня цикады неистово стрекотали несмотря ни на что. Далёкие раскаты грома всё нарастали, начали сверкать фиолетовые молнии, пустился моросящий дождь. – Когда плачут цикады, я должна сделать выбор: мы или целый мир – Ханю не сдерживала слёзы, и они свободно текли непрерывным ручьём по её щекам. – Жди меня, Рика-тян – глаза сверкали сиреневым пламенем, божественная сущность Ханю пробудилась в полной мере – может в этот раз мы соберём из осколков бесконечности идеальный… или хотя бы терпимый мир! – Ханю открывалась истина – если бы бабушка Ота угостила тебя дораяки, а не меня, ты бы не заболела! Ветер поднимался и заглушал крики Ханю, не давая словам лететь вдаль, хладнокровно прибивая их к земле. – Рика, я нашла в нашем доме вакцину! Ах, если бы ты вколола её себе! Никто бы не умер. Мы обе, ты и я – Фурудэ, видимо королевой в этот раз стала я, а не ты. С моим переездом к Рене твоё состояние сильно ухудшилось… Я и должна была танцевать этот проклятый ритуальный танец – дань кровавым традициям прошедших эпох. Если бы Сатоко завела котёнка, а не крысу, ты бы выдержала, болезнь не достигла бы критической стадии и трагедии не случились. Если бы я… – поток слёз возобновился с новой силой – если бы я не струсила и не уехала, если бы не покинула вас с Сатоко самих, болезнь удалось бы остановить! – Я некомпетентное божество, наверно, самое бесполезное во всей Японии! – Ханю замолчала на мгновение, собираясь с духом, прислушиваясь и осматриваясь, скажет ли мир слово, подаст ли какой-либо знак? – О, мир!.. Гори! Пропадай!.. Сходи с ума!.. Будь проклят! – с этими словами Ханю запрокинула голову и направила взгляд прямиком в глубины неба. Ни луны, ни звезд видно не было, только сплошное нагромождение оловянных туч отражалось в её глазах. Она приставила ствол обреза под нижнюю челюсть и резко нажала на оба курка. Цикады голосили всё также неистово, не обращая внимания на набиравшую обороты грозу и обмякшее тельце маленькой девочки, лежащее на могиле подруги.