Крылья юга

      Следующий день оказался на редкость не занятым. Его Светлость зарядил от меня с утра свой амулет телепорта и отбыл на какую-то встречу. У него было много свободного времени теперь и он с удовольствием тратил его и деньги герцогства на бесконечные светские вечера, оперы, мюзиклы, званые ужины и встречи «в новом кафе».       Я был этому его увлечению несказанно рад. Даже в душе надеялся, что Его Напомаженная Светлость схватит какую-нибудь магическую хворь на этих своих людных вечеринках и застрянет там на карантине.       Выполнив необходимую работу в зверинце, отдав книжки с картинками в гарем, спустился по лестнице, а затем вышел за ворота замковой стены. День стоял ясный, почти как и всегда на юге. В землях герцогства только три месяца из двенадцати небо заливало землю бесконечным дождём с перерывами на ветреную хмурь.       Довольно быстро я нашёл магазинчик часов и механизмов Гронбаша. Гном уже освоился со своей лавкой и стал пробовать всякую «рекламу» для завлечения: в круге закольцованной железной дороги в миниатюре уместился небольшой карикатурный городок со смешными головастыми жителями, делающими однотипные движения-шаги, покачивания, взмахи руками и повороты головой. Они выглядывали из-за домов и красивой белоснежной ратуши, а на площадке и вовсе танцевала девушка в ярком платье. Всё это было обильно украшено цветущей зеленью, шевелящей ветвями, словно на ветру, а вокруг всего это движущегося чуда носился пыхтящий поезд, посвистывая и выпуская клубы дыма.       Я на мгновение, как всегда, замер перед ярким чудом. Перед окном витрины толпились дети помладше, лапая стекло ладошками и утыкаясь в него носами. Я улыбнулся и толкнул дверку с блестящей надписью на имперском: «Магазин кузнечного мастера Гронбаша».       В полумраке магазинчика бесконечное число тиканий сливалось в унисон, часы пели хором, отмеряя секунды, и блестели из темноты круглыми циферблатами. Бородатый крепкий гном обнаружился в дальней части магазина за прилавком. Он дружелюбно махнул мне рукой и ткнул пальцем в сторону подсобки. Важный господин в широкополой шляпе и длинном кожаном плаще даже не обернулся и продолжал разглядывать наручные часы, задавая продавцу вопросы.       Меня немного удивил необычный цвет торчащих из-под шляпы волос покупателя, блеснувших медью. Но я тихо прошёл мимо гнома, стараясь не привлекать внимания, и опустил для верности хвост. Юркнул за невысокую дверь, прошёл через заваленную всяким житейским хламом подсобку и вышел с противоположной стороны. За подсобкой была мастерская, где хозяин лавки делал не только часы для продажи, но и всякие поделки.       Механические шумелки и жужжалки, всякие лампы и некоторые приспособления. Однако всё это не пользовалось большим спросом. У богатых людей были слуги, магические амулеты. Иногда покупали игрушки, но тоже больше как диковинку. Местные маги из Гильдии делали мягкие и тёплые куклы из тканей и гипса, которые управлялись големными амулетами, могли ходить, говорить и даже делать что-то конкретное. Зачем тогда шумящее и имеющее куда меньше эстетики и возможностей железное чучело? На технологии гномов имперцы часто смотрели, как на диковинные поделки отставшего мира. Ну да, зачем использовать столько железа и так заморачиваться, если можно просто амулет зачаровать? Хотя, это если смотреть глазами магов. Сами гномы магией не обладали, а значит, весь их быт держался на технологии. И, честно говоря, бородатый крепыш казался мне умнее, чем тот же герцог, хоть последний и архимаг. Это ведь сколько ума надо, чтобы изобрести те же дирижабли! Я пару раз видел их: диковинные лодки, что летают на шарах. Такие прибывали из земель гномов, привозя товары и почту. Имперские почтовые службы также пользовались их услугами.       Я рассмотрел оставленный гномом чертёж, достал чистый лист и стал считать по пометкам чертежа, какого металла, сколько нужно и что потребуется для их отлития. Отливку, пресс и ковку гном мог и сам произвести, только у него это получалось дольше. А мне было удобно так магию тренировать. Почему-то даже какие-то сложные вещи в магии, как тот же физический щит, у меня получались лучше, стоило заняться любимым делом, нежели просто тренируя навык.       Да и вообще, я тут чувствовал себя замечательно. Мозг отвлекался, занявшись привычными расчётами, тело тоже разжималось, словно перетянутая до этого пружина. Проведя расчёт, почесал нос и пошёл переодеваться. Уже довольно давно я перетащил к гному сменную одежду. Немного поворчав, что она непригодна для такого дела, гном обещал придержать «подходящую» у какого-нибудь проходящего каравана. Но то ли в наши края не завозили требуемый гномом товар, то ли гном им был неудовлетворён, но всё ещё не нашёл искомое.       В менее маркой одежде, за которую не влетит от Уруса уже без страха достал грязноватые ящики с насыпанными штуфами. Создал прямо в воздухе физический щит сферической формы. Перенёс туда несколько кусков в примерных пропорциях, чуть разогрел пространство внутри вспыхнувшей руной заклинания и стал считать матрицу. Простые вещи типа погреть воздух, охладить металл, кинуть камень спокойно запускались обычными готовыми заклинаниями. Хотя, как ни странно, чем сложнее заклинание, тем выше считался ранг мага, способного его использовать. Хотя, на мой взгляд, тут был скорее вопрос в концентрации, внимательности и банальной памяти. Например, многосоставное заклинание мойки посуды, когда маг запускает его и уходит, имело уровень повышенного класса третьего из двенадцати, и богатые маги им пользовались лишь при невозможности переложить работу на слуг. Редкие амулеты с этим заклинанием также стоили больших денег, и их покупали для армии, используя в походах только в день сражения. В остальное время посуду мыли сами солдаты, никто ради такого не расходовал кучу энергии и ценнейшие образцы амулетов.       Но каждая часть заклинания по отдельности не была столь сложной. Под личным наблюдением мага посуда также быстро мылась и не требовала от него большого напряжения мозгов. Под контролем заклинание упрощалось, и его мог использовать маг более низкого уровня. Вот только маги не хотели заниматься такой ерундой.       Но с металлами, как и с химией в целом, было сложнее. Магия не требовала абсолютного контроля, зато для неё требовался тщательный расчёт. И сейчас по готовой формуле Гронбаша я ваял печать преобразования, складывая формулу из рун. Сложность заклятия ещё и увеличивалась из-за требуемой диффузии. Контролируемой, а не как попало.       Закончив расчёт печати, я стал её воплощать. Потом нужно будет повторить её раза четыре. Я мог бы сделать всё и за один раз, но потом бы валялся от магического отката. Про магический откат я тоже узнал. Это плохое самочувствие мага после резкого выброса или поглощения большого количества маны. По сути, при сильных потоках энергии повреждаются энергетические каналы, а с ними могут проявляться и физические повреждения, вплоть до смерти неудавшегося испытателя.       Во время старых войн маги частенько пережигали себя в пылу битвы. Доползали живыми до лагеря, но к утру больше не поднимались. Тело выдерживало тяжёлые повреждения из-за битвы, но после разрушенные каналы приносили ещё большие повреждения физическому воплощению мага, и волшебник умирал.       Это могли быть множественные кровоизлияния, разрушения костных и других тканей, дисфункция органов и многое другое. Зависело от специализации мага и его мощи. Это была ещё одна причина для использования фамильяров. Часть магического потока пропускалась через помощника, позволяя магу избегать критических ситуаций. Но в моей деятельности сейчас скорость совершенно не нужна. Да и вообще, я не торопился, а наслаждался. Вроде и уставал за этим занятием, но труд руками, головой и магией выматывал не так, как прочие занятия в замке. Уроки с Ильтом были нудными, уборка и уход за зверинцем утомляли и добавляли толику грусти. А о работе с герцогом даже вспоминать не хочу. Брр.       В мастерской я забывал, где я, кто я. Прошлые тяготы, текущие проблемы и возможные будущие — всё стиралось. Оставался только нагретый металл, контролируемый плавным изгибом формы, заданной щитом. Блестящая текучая жидкость завораживала. И хотя для разогрева до высоких температур куска металла требовалась половина резерва, я блаженствовал.       Поначалу я плохо контролировал температуру. Металл раскалялся до совсем ярких цветов, ослепляя глаза почти белым оттенком, некоторые сплавы взрывались, искрили и всегда шипели. Правильно разогретый металл гудел, ну, или я так это ощущал? Словно низкочастотная песня. Иногда я вспоминал этот звук перед сном, он успокаивал и убаюкивал меня. А с моей зачастившей бессонницей это было настоящей победой. Гном, как ни странно, никогда не ругался, если я портил работу. Наоборот, после первых ошалевших наблюдений за моей магией, ему стало нравиться наблюдать за моей работой. А от взрывающихся штуфов он вовсе ржал, словно дите. Нам было хорошо и интересно сидеть друг с другом. Гном делился опытом, а я баловал его фееричным зрелищем текущего прямо в воздухе металла.       Где-то через полчаса, когда я уже закончил и сел медитировать, чтобы пополнить резерв, зашёл гном. Он, как всегда, был полон энергии и деятельности. Схватил тряпку, на ходу рассказывая об успехах в торговле, протёр грязные пятна на полу, которые появились от принесённых мной ящиков, вставил забытые на верстаке инструменты в пазы на щитке на стене и притормозил возле печи. Постучал пальцами по каменной поверхности.       — А ты мне их расплавишь?       — Расплавлю, — кивнул я с улыбкой, поднимаясь с корточек. Гному я был рад. Медитировать при нём я не мог — больно шумный. Но я не расстраивался, общаться с мастером было приятно. Деятельный гном был захвачен любимым делом, и его страсть была ужасно заразительна.       Я расплавил подготовленные сплавы и залил их в формы под чутким надзором мастера. Охладив металл, стали править получившиеся заготовки. Мастер попутно объяснял мне некоторые принципы, которые я, в общем-то, уже знал, но частое повторение закрепляло информацию в голове вместе с практикой.       Мы собрали пару часовых механизмов, изготовили рессоры для кареты, какие-то заготовки для столичного института и изысканный барометр. Последний был заказом того хорошо одетого господина, который говорил с Гронбашем, когда я вошёл. Правда, не весь механизм, а детали для него. Но дальше мастер сделает всё и без меня, а моё дело — металл.       И вот, когда совершенно уставшие, но довольные проделанной работой, мы пили чай, входная дверь тренькнула колокольчиком.       — Я же запирал лавку, — пробурчал гном, выходя из мастерской. Спустя минуту его голос донёсся уже из лавки через открытые двери. — А, Терис. Что случилось? Ты зашёл с парадного входа.       — Там… это… пап, а в лавку Ирис не заходил?       — Твой странноватый друг? Нет. И вообще, я уже говорил тебе, чтобы ты не якшался с этой шпаной.       — То, что они бездомные, не означает, что они сразу шпана! Просто им не повезло! — разозлился младший гном. В чём-то я был с ним согласен, однако парень уже не раз попадал в новости как раз с этой самой шайкой бездомных ребят.       — Чтобы выжить на улице, им всё равно пришлось бы что-то совершить незаконное, даже если не хотели. А где один поступок, там и другой. Терис!       Но в ответ на возглас гнома входная дверь снова тренькнула звоночком, а следом с грохотом захлопнулась.       — Вот же упрямый мальчишка! Ну что он с городскими ребятами не подружился, а? Почему обязательно эти проходимцы?!       Немного смущённо я выбрался из мастерской и подсобки, пожелал гному хорошего вечера и вышел. Мне было неловко стать свидетелем семейной сцены. Гном часто жаловался, что ему бы хотелось, чтобы и сын, так же, как и я, посиживал с отцом за работой.       — А он вместо честного труда носится как угорелый с этой уличной братией, да в неприятности влипает. Ты уж прости, что жалуюсь, а то и поговорить не с кем. Свои нерастраченные желания гном воплощал со мной, обучая ремеслу и делясь рудой в плату за помощь. Так что история с Терисом мне не очень нравилась. Какого чёрта он в самом деле расстраивает отца? Причём хорошего отца. Тот сам хочет с ним говорить и проводить время, учить и защищать. Те истории заканчивались для Териса благополучно лишь благодаря Гронбашу, которого в городе уважали, несмотря на его расу.       Поэтому, выйдя из мастерской, я засунул в карманы пару взятых штуфов и небольшой мешочек с порошком и стал оглядываться. На улице города опускался вечер. Людей было гораздо меньше, как и звуков и запахов, но прохлада ещё не смыла душный остаток дня.       Я зашагал вдоль улицы, заглядывая в переулки, но гном словно растворился. Куда он мог пойти? Потоптавшись на одной из развилок, я всё же свернул в проулок, чуть не задевая стены домов плечами.       Небезопасный район. Как бы не нарваться самому на неприятности. Конечно, я был уже не столь мал и хил, но не сказать, чтобы моих сил было много и достаточно, чтоб победить стандартную компанию местных воротил.       И тут услышал! Глухой неравномерный стук, стоны, какую-то неразборчивую ругань. Осторожно выглянув из-за стены, обозрел улицу, уходящую параллельно основной.