"Пираты Карибского Моря: Проклятие Черной Жемчужины"
***
Над морем расстилался густой белый туман. Таким плотным и буквально осязаемым он может быть только после грозы, которая, вымещая гнев Всемогущего Бога, забрала к себе в подводные глубины не одну безвинную душу. Воздух вокруг был влажным и с трудом позволял вздохнуть полной грудью. С наступлением штиля, вода за бортом стала казаться вязкой и черной словно болото. Ни одно судно не отважилось бы выйти в открытое море в такой день. Но один из лучших кораблей, гордость королевской гавани, линейный корабль "Разящий", вооруженный сотней пушек и опытной командой, способной отразить любую атаку пиратов, медленно двигался по тёмному морю. Он плыл в тишине, что было очень странным для туманной погоды. Обычно в это время на промысел выходили пираты. Они бежали прочь от суши, как крысы с тонущего корабля. Но в этот раз не было слышно ровным счетом ничего. И лишь тихая песня разбавляла эту мёртвую тишину. Нежный голосок, певший подобно ангелу, принадлежал чудесной двенадцатилетней Элизабет Суонн, одиноко стоявшей в легком голубом платье на носу корабля. Чудесным в ней было все: начиная с изящного наряда, который и подобает носить каждой маленькой леди, и заканчивая аккуратным носиком, усыпанным детскими веснушками. Однако песня, которую она пела была далеко не детской. Подобные песни можно было бы услышать в каком-нибудь грязном и пропахшим ромом трактире, где собирался всякий сброд, но из уст маленькой леди – она звучала как что-то запретное и ужасное. Она пела про пиратов. Выпьем приятель, йо-хо. Мы похищаем людей, занимаемся грабежами, и нам на все наплевать. Выпьем приятель, йо-хо. Йо-хо, йо-хо, пиратская жизнь - по мне, Мы вымогаем деньги, мы воруем, Мы тащим все, что плохо лежит. Она пела так самозабвенно, настолько отдаваясь эмоциям, что совсем не замечала ни холода вокруг, ни зловещей тишины, ни человека, который тихо подбирался к ней со спины. Йо-хо, йо-хо, опасностей полна, Любые бури нам ни почем, пират... Подойдя до расстояния вытянутой руки, мужчина остановился и коснулся острого плечика девочки. Песня оборвалась, и над морем снова воцарилась мертвая тишина. По голубому платью прошла дрожь и застыла коротким вскриком на устах его обладательницы. – Тихо, мисс! – глухим голосом прошептал мужчина, – Проклятые пираты бороздят здешние воды… Хотите, чтоб они напали на нас? Девочка уставилась огромными глазищами на грубое, обветренное лицо мужчины. Она никак не могла понять, почему этот большой и сильный матрос боится каких-то пиратов. Ведь там, где она жила раньше – про пиратов только слышали, но и слухи эти были вполне безобидны. Моряк открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но его перебил глубокий и мягкий голос: – Мистер Гиббс, довольно! – этот сладкий словно патока голос принадлежал лейтенанту Норрингтону – самому молодому члену команды на этом корабле. Пускай он был молод, но уже имел прекрасные манеры и твердые убеждения. И сейчас, видя, что какой-то матрос своими нелепыми суевериями запугивает маленькую девочку, лейтенант не мог смолчать. За ним стояла миниатюрная фигура десятилетней Эвелин Суонн, младшей сестры Элизабет. Бесспорно юная Эвелин была замечательным маленьким ангелом. Замечательным в ней было всё: от изящного платья, до её милого личика и волнистых каштановых волос. – Она пела про пиратов! – на лбу у мужчины выступил пот, будто он боялся чего-то большего, чем просто морских разбойников, – Не к добру петь о пиратах, когда мы окутаны таким неестественным туманом. Помяните мое слово! Гиббс говорил это уже понимая, что переубедить или напугать он никого не сможет. Люди уже не верят в легенды и мифы, и чтобы в чем-то убедиться – им нужно увидеть это собственными глазами. – Да, непременно, – с иронией приказал лейтенант, разрушая последнюю надежду Гиббса на какое-то понимание, – Ступайте! – Есть, лейтенант, – ледяным голосом ответил матрос. Ему уже надоело пытаться что-то кому-то доказывать, и он решил, что больше ни одна живая душа не узнает тех тайн, которые может скрывать в себе обманчивая тишина и спокойствие тумана. Он повернулся к Норрингтону и Элизабет спиной и, услышав судорожный выдох, тихо и раздраженно прибавил: – Всё-таки женщина на корабле – к несчастью. Даже маленькая. Элизабет смотрела на удаляющуюся спину Гиббса и видела, как он, воровато оглянувшись, сделал несколько глотков из фляги, которая тут же исчезла где-то в недрах его фуфайки. Лейтенант, еле слышно фыркнув, повернулся лицом к морю и, оперевшись руками о борт, стал пристально всматриваться в серую даль. Эвелин обошла Норрингтона и присоединилась к сестре. – Я думаю было бы интересно встретить пирата, – сказала Элизабет, набравшись смелости. – Подумайте ещё раз, мисс Суонн, – с усмешкой ответил Норрингтон и внимательно посмотрел на Элизабет и Эвелин, глаза его загорелись полубезумным огнем такой силы, что девочки в страхе отступили на шаг назад. – Ведь они коварные и распутные мерзавцы. И я приложу все усилия к тому, чтобы всякий, кто ходит под пиратским флагом или носит пиратское клеймо, получил по заслугам. Лейтенант Норрингтон обернулся и, увидев озадаченные личика девочек, неохотно прибавил: – Разжился пеньковым галстуком. За спиной кто-то негромко фыркнул. Девочки обернулись и увидели Гиббса, который оперевшись о мачту, картинно закатывая глаза, делал вид, что вешает себя на собственном галстуке. Эвелин хихикнула, посчитав это забавным, но Элизабет, будучи старше, сразу поняла тот подтекст, который скрывался за этими действиями, казавшимися на первый взгляд ребячеством. Виселица. Вот что грозило любому пирату, попавшему в руки к офицерам. Вот каким образом им будет дарована свобода. Кровавая свобода, от которой нельзя было отказаться. Сердце Элизабет забилось быстрее. Она не могла понять, когда добрый и веселый обычно лейтенант успел превратиться в то ужасное чудовище, которое стояло перед ней и рассуждал о том, что всех заблудших душ ждет виселица. – Я ценю Ваш пыл, лейтенант Норрингтон, – сказал подошедший к ним Губернатор, – Но меня тревожит, что подобного рода темы обсуждаются в присутствии моих дочерей. – Мои извинения, Губернатор Суонн, – протянул Норрингтон, отходя от отца с дочерьми. – Все это так увлекательно! – с неподдельным восторгом воскликнула Эвелин, обращаясь к сестре и отцу. – Да, это меня и тревожит, – угрюмо отозвался Губернатор, – Мы скоро прибудем в Порт-Ройал и начнём нашу новую жизнь. И я был бы рад, если бы вы вели себя, как подобает нашему классу, – напомнил он своим дочерям. Но Эвелин понимала, что упрёк был адресован именно ей. Они плыли в Порт-Ройал, на Ямайку, куда её отец был назначен губернатором. И конечно же все ждут от нее примерного поведения, в соответствии с отцовским статусом. – Да, отец, – немедленно ответила Элизабет, в то время как её младшая сестра старалась смотреть куда угодно, но не на отца. Губернатор Суонн был доволен ответом старшей дочери, но в первую очередь он ожидал ответа своей младшей дочери. – Да, отец, – неохотно ответила Эвелин, вновь отведя взгляд в сторону. Удовлетворённый её ответом, Губернатор отправился разыскивать лейтенанта Норрингтона, который, к слову, уже успел ретироваться на другой конец корабля и сейчас отдавал распоряжения какому-то юнге с дико топорщащимися усами. Девочка, упрямо поджав губы, проводила взглядом его спину. Затем снова бросила печальный взгляд на море. Элизабет собиралась присоединиться к их отцу, но перед этим повернулась к своей сестре: – Я всё ещё думаю что было бы интересно встретить пирата, – сказала она, улыбнувшись младшей сестре. Эвелин повернулась и улыбнулась в ответ: – Спасибо, Лиз, – ответила она, возвращая взгляд за ограждение, вглядываясь в тёмное море, уловив краем уха удаляющиеся шаги старшей сестры. В голове она всё ещё прокручивала слова отца. Несмотря на данный ею ответ, который он хотел услышать, в душе Эвелин продолжала лелеять мечту о встрече с пиратом. И словно в знак своего маленького протеста, она начала тихо напевать себе под нос одну из пиратских песен, игнорируя слова отца и лейтенанта. И вдруг она увидела, как что-то колышется в волнах. Это был изящный женский зонтик от солнца. Такое зрелище позабавило девочку, она стала гадать: а не последует ли за ним подходящая к зонтику шляпка? Вслед за ним плыл совсем маленький плот, на котором лежал без чувств… – Мальчик! Смотрите! Там, мальчик! – испуганный голос слегка дрожал, но указательный палец, показывающий нужное направление, не шелохнулся. Ей хотелось, во чтобы то ни стало, чтобы этот мальчик оказался жив. Матросы тем временем, казалось сошли с ума. Они бестолково бегали по кораблю, то и дело выкрикивая: – Человек за бортом! Лейтенант Норрингтон созвал всю команду. Он организовал спасательную операцию, которой руководил: – Все по местам! Тащите его! Поднимайте его на борт! Мужчины подняли мальчика на "Разящий". Наконец раздалось облегченное: – Вроде бы дышит, – вздохнул лейтенант. Одного Гиббса вроде бы не коснулось это отвратительное чувство суеты. Он, замерев, потрясенным взором оглядывал расстилающуюся картину, от которой веяло чем-то хаосным и разрушительным. Этот бравый матрос не мог поверить своим глазам и все шептал: – Святая матерь божья… – несколько матросов, стоявших рядом, обернулось. На их крики сбежались и все остальные. Зрелище поразило даже Губернатора. Он, протолкнувшись в первые ряды, и, увидев случившуюся катастрофу, побледнел как смерть. В его расширенных от ужаса глазах отражалось немалое торговое судно, полыхавшее огнем и уже наполовину погрузившееся в воду… Кое-как оправившись, Губернатор Суонн спросил у лейтенанта Норрингтона дрожащим от волнения голосом: – Что было причиной взрыва? Но Норрингтон только неопределенно пожал плечами: – Вероятно, пороховой погреб. Торговые суда сильно вооружены. – Не больно им это помогло, – внес свою лепту Гиббс. – У всех сейчас на уме лишь одно… пираты! – Нет, не вижу доказательств, – хоть голос Губернатора и был тверд, но внутри бушевал ураган беспокойства и страха. – Виной всему случайность. Воспользовавшись всеобщей суматохой, Эвелин тихонько подошла к мальчику и нахмурила тонкие бровки… – Лейтенант, эти люди были под моей защитой. Если есть хоть малейший шанс что кто-то из этих бедолаг ещё жив, мы не можем их бросить! – добавил Губернатор, повернувшись к Норрингтону. – Конечно нет, – согласился Норрингтон, затем обратился к матросу, – Немедленно разбудить капитана! – Слушаюсь! - отозвался матрос. – Лечь в дрейф! Спустить паруса! Шлюпки на воду! – раздавал указания на весь корабль мистер Норрингтон, желая отвлечь всех служащих работой от излишней бестолковой болтовни. – Есть лейтенант! – отозвались матросы и бросились исполнять данные распоряжения. Пока моряки спешно собирали лодку, Губернатор, улучив момент, отвел дочерей немного в сторону… – Эвелин, присмотри за мальчиком, – попросил он младшую дочь, когда двое матросов перенесли бесчувственное тело мальчика за капитанский мостик, – Ты за него отвечаешь. Позаботься о нём. Девочка быстро кивнула и направилась к мальчику. Прежде чем уйти, он повернулся к старшей дочери: – Элизабет, я хочу чтобы ты присмотрела за своей сестрой, хорошо? - спросил Губернатор. Элизабет кивнула, после чего Губернатор поспешил прочь. Эвелин опустилась на колени рядом с мальчиком, задумчиво глядя на этого маленького вестника ужасающей беды. Она отметила про себя, что он был красивым. Девочка аккуратно откинула волосы со его лба. Тем временем Элизабет стояла в паре футов за её спиной, готовая придти сестре на помощь, если что-то случится. От легкого прикосновения подушек пальцев к коже, мальчик вздрогнул и, судорожно перехватив руку, открыл глаза. Внезапное движение поразило обеих девочек. Но когда Эвелин и мальчик встретились взглядами, она взяла его руку в свою: – Тише, тише, всё в порядке, – мягко промолвила она, – Не бойся, ты в безопасности. Я Эвелин Суонн. А тебя как зовут? – Уилл Тернер, – прошептал мальчик, глядя в глаза красивой девочке. – Я буду присматривать за тобой, Уилл. – сказала девочка с мягчайшей улыбкой, стараясь подбодрить и успокоить его. На этой фразе его с трудом собранные силы иссякли, и несчастный вновь погрузился в небытие. Присмотревшись, Эвелин заметила медальон на тонкой золотой цепочке... ее охватила дрожь... Это был старинный золотой медальон с изображением ацтекского рисунка черепа. – Ты... – Он пират?! – вырвалось у Элизабет, пока её сестра продолжала смотреть на медальон. Вспомнив слова Норрингтона о наказании для всех пиратов, Эвелин стало страшно за мальчика. Если всё всплывет наружу, то его обязательно... – Он что-нибудь сказал? – словно услышав её мысли, Норрингтон мгновенно оказался рядом. Казалось, его действительно беспокоило состояние мальчика. Эвелин торопливо спрятала медальон за спину. Прежде чем она успела ответить, первой заговорила её сестра: – Его зовут Уилл Тернер, – ответила Элизабет, решив не выдавать беднягу, – Это всё что он нам сказал. Эвелин согласно закивала, стараясь спрятать медальон от глаз взрослых. – Очень хорошо, – кивнул Норрингтон, – Несите его в кубрик, – отдал приказ лейтенант и зашагал прочь. Убедившись, что возвращаться он не намерен, девочки подошли к правому борту, разглядывая медальон. – Что ты собираешься с ним делать? – спросила Элизабет, указывая на медальон в руках сестры. – Верну ему, когда мы приплывём к берегу, – ответила Эвелин, продолжая разглядывать медальон. Затем повернулась к Элизабет: – Пожалуйста, не говори отцу, Лиз! Пожалуйста! – молила сестру Эвелин. Встретившись с умоляющим взглядом сестры, Элизабет сказала: – Хорошо, я ничего ему не скажу. – Клянёшься? – Клянусь. – Спасибо, Лиз, – благодарила сестру Эвелин, на радостях подпрыгнув. – Я пойду к отцу, увидимся в его каюте, – сказала Элизабет. – Да, увидимся, – ответила Эвелин, кивнув сестре на прощанье. Кивнув в ответ, Элизабет ушла искать отца. Эвелин развернула сложенные замочком руки и приподняла странный медальон. Но тут жуткое зрелище приковало к себе все ее внимание. Девочка так перепугалась, что не могла и слова вымолвить. Из тумана возник огромный корабль с черными парусами. На самой высокой мачте развевался чёрный флаг, на котором был изображён череп и скрещенные кости. Этот корабль удалялся в туман. Эвелин показалось, что череп на флаге улыбнулся ей на прощанье... И ей от чего-то стало жутко.Продолжение Следует...