Призраки прошлого

      Риши никогда не любил праздники. В юношестве причиной тому была чистая, глубокая ненависть по отношению к лицемерию, льющемуся кровавой рекой по коридорам дворцов.       Сейчас же, пусть его отвращение так никуда и не ушло, причина была иной. Праздники занимали его и без того занятую супругу на несколько долгих недель.       Риши никогда не признался бы даже самому себе, что очередной ночью не дождавшись возвращения Амалы из резиденции Дубеев, он начинал размышлять о том, в чём вслух ни за что не позволил бы уличить свою госпожу.       Ревность, глухая и отдающая гнилью предательства их любви, оседает где-то глубоко внутри, заставляя Риши испытывать злость на самого себя.       Возвращение смеющейся и на первый взгляд ничуть не уставшей Амалы после трёх дней отсутствия в компании Амрита заставляет Риши почувствовать себя словно на краю пропасти.       Впервые за долгие годы, прошедшие со смерти отца, Риши охватил ужас, скользкий, холодный, он крепко сжимал его горло в своих тисках, не давая выдохнуть.       Стоя в стороне, он стеклянными глазами наблюдал за тем, как Ришима, унаследовавшая черты Дубеев и в это мгновение так сильно похожая на Амрита, разговаривала с ним о чём-то.       «Взгляни, они выглядят как настоящая семья, — шептала ядом просачивающаяся в сознании неуверенность. — Ты всегда был лишним…»       Он сделал шаг назад. Затем ещё один, и ещё. И мгновение спустя, когда никто так и не обратил на него внимание, он ушёл.       Ступающий по коридорам со снующими по ним слугами степенно и величественно, он срывается на бег, когда добирается до хозяйского крыла резиденции Басу.       Их общая с Амалой спальня кажется чужой. Все их общие предметы обихода, книги, одежда, цветы, даже рисунки и поделки дочерей — всё это предстает перед ним ненастоящим.       Словно их крепкий союз, породивший на свет двух очаровательных девочек, был лишь выдумкой его мятежного сознания, зацепившегося за светлый образ единственного близкого человека.       Риши оседает на пол. Он смотрит на свои дрожащие руки и не понимает, почему ему так плохо. Почему сердце разрывается в груди, а дышать так тяжело. Он делает громкий, судорожный вздох, выходящий сиплым всхлипом.       «Приревновал Амалу? Какое же ты ничтожество! Она ведь так доверяет тебе, а ты предал её. Она делает всё, чтобы твоя жизнь была лучше, а ты позволяешь себе думать об этом, неблагодарная тварь?»       «Испугался, что Амала бросит тебя? Она сделает это! Ты же жалкий, не способный ни на что выродок, сын предателя, убийцы! Амрит идеальный, Амрит — её наречённый, они были рождены друг для друга».       «Дочь вдруг стала похожа на ненавистного брата, даже несмотря на вашу с ним общую кровь? Да, да! Усомнись в верности Амалы! Ведь тебе же ещё есть куда пасть, ублюдок».       — Нет… Нет… — забормотал Риши, пытаясь закрыть уши ладонями. Голос, так напоминающий отцовский, продолжает шептать уничижительные слова, взращивающие в сознании Риши больше хрупкой детской неуверенности.       — Риши, mera pyaar, ты так быстро убежал… Риши! — вскрик Амалы звучит где-то на краю слуха. — О, Риши… Риши, что случилось? Тебе плохо? Ответь мне! — тёплые, мягкие и бесконечно нежные ладони Амалы касаются его щек, лба, влажной шеи.       — Амала, — одними губами произносит Риши, открывая глаза. — Почему я? — голос его хриплый, опустошенный. — Почему не он?       Амала недоуменно хмурится несколько долгих секунд, сокрушенно вздыхает и притягивает мужа к себе в объятия, окутывая его своим запахом. Ассоциирующийся с безопасностью, уверенностью в будущем и любовью, ласковой и страстной, он холодной водой смывает грязь мыслей.       — Амрит никогда не смог бы стать для меня кем-то большим, нежели простым партнёром на одну ночь, Риши. В отношениях с ним нет места робости юной влюбленности, неловкости первых шагов и степенно растущей привязанности. Этот человек резкий, быстрый и горячий. И любит он соответствующе.       Амала замолкает. Она касается волос Риши, оставляя на них невесомые поцелуи. Пальцами приподняв лицо мужа за подбородок, Амала приближается к его искусанным губам.       — Твоя любовь мне нравится больше. Только с тобой я почувствовала, каково это — любить и быть любимой просто за то, что я есть. Амрит желал обладать мной. Он с самого рождения был уверен в том, что я принадлежу ему… И это отвратило меня от него более всего.       Едва последние слова оседают в воздухе, Амала вплетает в волосы Риши пальцы и прижимается к его губам. Глубокий, но одновременно с этим чувственный поцелуй заставляет Риши отдаться ему полностью.       Он слегка дрожит, словно бы от прошедшей панической атаки. Но когда Амала смыкает на его шее свои пальцы, он понимает, что дрожь в действительности вызвана далеко не панической атакой.       Амала смотрит на Риши сверху. Её черные глаза полны желания, пронизывающего её супруга, изголодавшегося по теплу и прикосновениям, насквозь.       — Едва ли какой-либо ещё мужчина позволит себе так прогибаться под руками женщины, — усмехается Амала, сжимая пальцы.       И Риши стонет.       Забыв о том, что несколько минут назад его терзали сомнения о любви, верности и преданности Амалы. Всё это не имеет никакого значения. Он любим, и он любит в ответ.