The Sovereign

— Нёвилетт… — Лини зашёл в кабинет коллеги, поправляя бабочку. — Почему Навия решила нас покинуть? Судья, сидевший в кресле, сцепив руки в замок и прикрыв глаза, не отрываясь от чего то, напоминающего транс, ответил, монотонным голосом перебирая слова, процеживая каждый звук через сетку разума, как песок через решето в поисках крупиц золота: — Навия… Я убил Сильвера. Сорвался. А наша юная леди не пожелала работать с убийцей своего жениха и верного помощника. — мужчина вздохнул. — Я её понимаю. — Ясно. — сухо произнёс фокусник. «Всё идёт так, как и предсказывала госпожа Арлекино…» — Слушайте… У нас накопилось столько дел. — как бы невзначай продолжил парень, сохраняя на лице тень скуки. — Без Дамы отдел кадров попросту не вывезет. — И что же ты предлагаешь? — Линнет, моя сестра, превосходно посидит на этом месте до момента нахождения достойной кандидатки… — Исключено. — юдекс рывком поднялся с кресла, качая головой и закладывая руки за спину. — Тебя я допустил к власти, ибо Валет — воистину необходимый человек. Кто бы что бы не говорил, но неадекваты всем нужны. А вот без Дамы мы как нибудь вывезем… — Вы ведь просто не хотите подпускать чужаков? — претензиозно поднял брови «Кот». — Сколько раз вам объяснять: мы — не из Ледового Двора! Мы ваши соотечественники…! — сын Арлекино махнул рукой. — Хотя да, о чём это я… Вы ведь никогда не позволите нам показать, что у Фатуи тоже есть сердце! Лини не знал уже, блефовал он сейчас или нет. Он видел своими глазами, что у Фатуи есть сердца, что они могут любить. Видел, как «Отец» расцветает рядом со своим бирюзововолосым мужем, видел, какой преданностью блестит единственный глаз Пьеро, когда тот встречается взглядом с Царицей, видел, как Тарталья заваливается в банк как к себе домой, как Панталоне закидывает руки на шею к своему рыжему любовнику… Но всё равно не знал. Может, он просто давил на Туза, ради власти и победы своего клана. А может он и правда пытался что то доказать… «У моих коллег есть сердца. Но есть ли оно у меня…?» Фокуснику вспомнилось печальное лицо Итэра, эти большие глаза, цвета сусального золота, с каким то болезненным страхом и глубоким, как Бездна, одиночеством, следящие за каждым движением нового Вальта чёрно-белых. Как тихо он просил, чтобы Лини перестал… «И как я его не услышал…» «Неудивительно, что он ушёл.» — Ладно. — было ясно, что это решение далось Верховному судье очень и очень не просто. Но каждое слово, сказанное воспитанником Дома Очага было выверенно и чётко заучено; хитрец знал, по каким местам надо бить, чтобы заставить холодного, как родниковая вода, Нёвилетта, сложиться подобно карточному домику. — Ладно, договорились! Сажай свою сестру за работу, но помни… Любая оплошность — и вы оба вылетите отсюда! — Благодарю вас, Туз. — фокусник поклонился, сняв шляпу, стараясь не показывать торжествования на лице. — До свидания. — До свидания. Парень в чулках вышел на улицу, потирая руки. «Всё идёт как нельзя лучше… «Отец» будет мною гордиться…» Сейчас в голове молодого лжеца не было уже ни единой мыслишки об Итэре.

***

— Юдекс Нёвилетт… — девушка зашла почти неслышно, поэтому сейчас, когда она неожиданно выросла возле Туза, тот был не много, не мало удивлён. — Мы не справляемся. — Почему, Линнет? — Ледовый Двор… Наши войска гибнут под клинками Фатуи. — Так сдержи своих соотечественников, чёрт возьми! — Верховный судья бахнул кулаком по столу. — Почему мы погибаем? Почему, фатуистка? — Утечка информации. — кратко ответила фокусница, не отвечая агрессией на агрессию. — А откуда, позволь спросить? — Отдел кадров палаты Жардинаж… — А под каким началом у нас палата Жардинаж? — в голосе Гидро Дракона больше не было тупой ярости, была лишь чистая и блестящая сталь, холодным клинком режущая попытки воспитанницы «Отца» оправдаться. — Под началом Дамы… — уже совсем тихо пробормотала девушка-кошка. — А кто Дама…? — Я Дама. — окончательно раскололась сестра Лини. — А куда идёт утечка? — В Ледовый Двор. — А какой синоним словосочетания «Ледовый Двор»? — Фатуи. — А ты кто? — Дочь предвестницы Фатуи… — тихо-тихо прошелестела Линнет. — Ну вот. — судья развёл руками. — Иди и подумай над нашим диалогом, пожалуйста. Я не уволю тебя, но справедливость должна восторжествовать, а правда — открыться миру. Иди и подумай. Стоило только за ассистенткой Лини закрыться дверь, как в окно едва различимой тенью запрыгнула Слуга. — Добрый день, юдекс. — Добрый. — не выдав своего испуга ответил Нёвилетт. — Я пришла лишь чтобы дать вам крайне дельный совет… — девушка присела на краешек письменного стола, болтая ногой, придавая беседе более развязный тон. Или пытаясь придать. — Попрошу к нему прислушаться. Гидро Дракон медленно сел в кресло и сложил руки на груди. — Я весь во внимании. Под тонкими пальцами Арлекино мелькнул прямоугольный листочек бумаги. Она медленно положила его перед судьёй, так, чтобы он мог прочитать написанное. Нёвилетт медленно прочитал заветные фразы. Потом ещё раз. И ещё. Он не верил своим глазам. Когда он поднял взгляд от листка, то вздрогнул — в кабинете не было никого кроме него и сквозняка. Юдекс глубоко вдохнул свежий морской воздух, коим комната пропиталась из-за открытого окна, подошёл и закрыл его, сжав в руке в перчатке записку, на которой было безликим шрифтом напечатано всего несколько строчек. «Не доверяй корону чужакам, чужак. Не доверяй, пока не стало поздно… Упс, ты уже не успел!»

***

— Ну и как, мать твою?! Я же сказала: следи за этим придурком, учинит ведь что нибудь! «Четвёртая» нервно прохаживалась по комнате, наворачивая круги. — Не нервничай, Лекки… Всё хорошо, он не так сильно ранен… — попытался успокоить подругу Панталоне, но безуспешно. — Не так сильно ранен?! Это ты тыл прикрывал со своими пистолетами, а он в рукопашную на Гребней с мечами полез! Моему мужу чуть руку не отхватили, а ты говоришь «не так сильно ранен»?! Где ты был вообще?! Дело в том, что на очередном полуподпольном задании, связанном с героином и накурившимися, а затем натрахавшимися до одури голубыми и чёрно-белыми (из за чего по четверти института Фонтейна и одной шестой армии Фатуи прогулялись ВИЧ и СПИД), Дотторе и Панталоне должны были порешать пару мудаков, а в результате наткнулись на засаду от фонтейнцев. Те, не поняв чисто-альтрустических намерений предвестников, решили, что выходцы из немилостивой Снежной хотят устроить дестрой, и попытались надереть им одно место. Вообще, из двадцати жандармов более менее целыми остались только двое; ещё одному прострелили, а затем отсекли обе ноги (но он остался жив), и ещё один сломал руку с челюстью и выбил себе пару зубов. Остальные шестнадцать молодых людей полегли в землю. Двое предвестников, разгорячённых внезапным нападением и делом, близко связанным с наркотой, прошлись по стражам смерчем особо изощрённых убийств. Однако, к последним четырём беднягам подоспел отряд из ещё сорока человек, и тут мужчины единогласно решили, что пора валить. На последок Доктор решил выпустить на преследователей огромную Алую бабочку — подарок давней подруги — Синьоры, который он получил из-за просьбы Царицы Прекрасной деве взять себе синих бабочек — под стать цвету клана. Поэтому «Восьмая» и попросила лучшего друга детства, по крайней мере, на время забрать Пиро силу себе, на что тот охотно согласился. Но мужчина, в процессе выпускания бабочки из ладони, сильно обжёг эту самую ладонь. — Ладно, не объясняй. — отмахнулась от открывшего было рот коллеги Слуга. — Надеюсь, с ним лучшие врачи? — С ним мой брат. — последовал короткий, но очень многое значащий ответ. Брат Дельца — Бай чжу, являлся одним из самых лучших врачей Соуверена и Тейвата вообще. Не смотря на то, что лекарь принадлежал к клану Неприкосновенных Гор, брата-близнеца он просто обожал, впрочем, как и всех его коллег и друзей, а потому всегда был готов помочь. — Славненько. Через сколько он сможет выйти с больничного? У меня всё ещё «на заготовках» сюрприз для него. — Неделя… Может, полторы… Там серьёзный ожог… — Шикарно. — губы «Отца» сошлись в удовлетворённой улыбке. — Может, поделишься планами? — поинтересовался банкир, высунув раздвоенный змеиный язык. — Скоро Гребни падут. «Девятый» рассмеялся. — Гребни падут… Фонтейн падёт… Ты мстишь Нёвику за него…? За изгнание…? Как интересно. Да, милая моя, ты умеешь делать подарки.

***