Аfter Rain

Северус поспешил вслед за мадам Помфри, попутно призвав с помощью Акцио из своего шкафа в подземельях необходимые зелья. Этот больной на голову мальчишка умудрился ни одной игры не сыграть так, чтобы не покалечиться! Он помнил и тот раз, когда Квиррелл заколдовал его метлу, и ту игру на третьем курсе, когда Гарри свалился с огромной высоты и чуть не разбился, и... — список можно продолжать до бесконечности. Поттер просто магнетически притягивал к себе неприятности, хотя в этот конкретный раз Северус слишком хорошо знал имя этой «неприятности». «Чертов Малфой!» — раздражённо подумал он. Целый день квиддича вымотал Северуса до предела, и тот спокойно стоял позади Помфри, хлопочущей над Поттером. Выглядел мальчишка плохо — хоть защитные чары на поле и смягчили падение, бладжер попал ему прямо в лицо, сломал нос и пару зубов, а окровавленный подбородок уже начал распухать. Кровь стекала на землю, под безжизненное тело... Она уже стала приобретать малиновый оттенок, когда Помфри, наконец, начала произносить заклинания и заживляющие чары. Друзья Поттера выбежали на поле, Грейнджер едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Обе команды — и гриффиндорцев, и родителей — спустились на землю. Северус, не удержавшись, посмотрел на Люциуса: на лице того промелькнуло что-то, похожее на довольную ухмылку. — С ним всё будет в порядке? — Драко цедил слова в своей обычной манере, но Северус, знающий его чуть ли всю его жизнь, чётко уловил в голосе нотки искреннего беспокойства. — Мадам Помфри еще никогда не теряла студентов из-за квиддича, — стараясь говорить как можно бесстрастнее, ответил он. — И я уверен, она не допустит, чтобы наш великий Мальчик-Который-Выжил стал первым. Драко молча кивнул, наблюдая, как Помфри наколдовывает носилки и левитирует на них Гарри. Снейп заметил быстрый взгляд Драко в сторону отца и понял, что он тоже в курсе, кто именно стоит за всем этим. И (конечно же!) как обычно: ровно никаких доказательств для Визенгамота! Люциус Малфой всегда выходит сухим из воды. Он будет утверждать, что всего лишь послал бладжер в Поттера, чтобы сбить его с курса и не дать поймать снитч: это вообще-то его задача, как загонщика. Многие последовали за Помфри, когда она забрала Поттера в Больничное крыло, а остальные рассеялись кто куда: из-за происшествия хорошее настроение от прекрасного дня исчезло без следа. Но больше всех усталым и разбитым чувствовал себя Снейп: ему казалось, что он буквально валится с ног от всех этих дневных неприятностей. — Вы в порядке, сэр? — Драко старался говорить как можно тише: Люциус стоял, беседуя с Паркинсонами, но Северус не был уверен, что тот не услышит каждое слово. — Есть причина думать, что нет? — невозмутимо ответил он. Драко покачал головой, пристально разглядывая квиддичное поле: — Нет, сэр. * * * Когда Гарри появился на пиру тем же вечером, до одури наглотавшись бодроперцового и восстанавливающих зелий, народ приветствовал героя. Многие бросились к нему, чтобы перекинуться парой слов, и он задался вопросом: сделал ли бы кто-нибудь из них подобное, будь он не знаменитым «Гарри Поттером», а кем-то другим? Вздохнув, он, в конце концов, сел, устроившись между Роном и Гермионой. Тут же поднялся Дамблдор со своей очередной речью. — Теперь, когда мы все собрались, — жизнерадостно начал он, — позвольте мне поблагодарить всех за чудесный день спортивных игр! Я надеюсь, вы замечательно провели время, по крайней мере, не проиграв уж слишком обидно... Гарри в это время гадал: не ударился ли, часом, их директор головой. «Чудесный день спортивных игр»? Это вот так можно назвать «игры» Люциуса с бладжером? Серьезно пострадал только Гарри, но это не значило, что Люциус не мечтал угробить и других студентов, особенно тех, кто на войне сражался за другую сторону. Также Гарри едва сдержал фырканье и по поводу «обидных проигрышей», которых якобы «нет»: что-то пуффендуйцы не торопились прыгать от счастья, когда родительская команда их обыграла. — Я хочу поздравить сегодняшних победителей. На втором месте — Слизеринская команда, набравшая четыреста десять очков! Кое-кто зааплодировал, особенно родители призёров, сами же слизеринцы выглядели не слишком воодушевленными. Гарри наблюдал за реакцией Снейпа и Драко. Профессор сидел, как и всегда, с мрачным выражением лица, а глаза Малфоя были опущены в пол. Люциус, устроившись рядом, тоже выглядел недовольным. Гарри попытался представить, какое же давление оказывает старший Малфой на своего сына. Ожидал ли он от Драко победы? А если да, то что сделает с ним теперь, когда тот не оправдал надежд? — ...И наши победители в этом маленьком турнире, — продолжал тем временем директор, — студенческая команда Когтеврана, набравшая четыреста шестьдесят очков! Поздравляем! Стол когтевранцев взорвался аплодисментами. Гарри знал, что если бы его метла не взбесилась, на их месте был бы Гриффиндор. Но это не имело большого значения: в своё время он выиграл бессчётное количество игр, и против данного факта это маленькое глупое соревнование с родителями было просто смех да и только, и не могло серьёзно повредить его репутации, как капитана Гриффиндора. И Гарри хлопал, улыбался и поздравлял победителей. — Ладно, сделаем их в следующий раз, — утешил Рон. — Ага, — поддержала Джинни, — когда Люциус-чёртов-Малфой не будет маячить в другой команде. — Ну-ка, следи за языком! У нас нет ни малейших доказательств для подобных заявлений! — предостерегающе заговорила миссис Уизли, но её тон совсем не соответствовал словам. Фактически получалось, что она вслух озвучила, что, как и все вокруг, убеждена в виновности именно Малфоя в произошедшем. Час спустя Гарри почувствовал, что эффект от зелий начал проходить. Мадам Помфри весьма настаивала на том, чтобы он провел ночь в Больничном крыле, и он клятвенно пообещал ей вернуться туда после ужина, поэтому, пожелав всем спокойной ночи и решительно оборвав попытки проводить его до больницы, распрощался и ушёл. Лестница только что переместилась, и Гарри начал подниматься наверх, рассеянно отмечая, как пустые коридоры отозвались гулким эхом. — Мистер Поттер. У Гарри кровь застыла в жилах при звуках сухого чопорного голоса. Резко развернувшись лицом к негодяю, он произнес: — Малфой. — Какой сюрприз, — протянул Малфой-старший, — вы тут. И в полном одиночестве. — Да, — отозвался Гарри, мысленно жалея, что не позволил друзьям проводить себя, — действительно, сюрприз. Малфой шагнул ближе, и его омерзительная трость клацнула об пол. У Гарри слегка закружилась голова. М-да, действие зелий совершенно определённо заканчивалось, и скоро он так ослабеет, что и на ногах не удержится, не то что устроить дуэль с бывшим Пожирателем. — Вы что-то хотели? — спросил он. — Как вы думаете, что скажут люди, если их герой будет найден мёртвым в пустом коридоре? — спросил Малфой-старший в ответ. — Они поймут, что это вы убили меня, — ответил тот, выхватывая палочку, хотя сильно сомневался, что способен сейчас хотя бы на самые простенькие чары. — Вы действительно так уверены? — изогнул губы в усмешке Малфой, направляя свою палочку на Гарри. — Гарри? — раздался в коридоре голос Гермионы. Он ещё никогда не испытывал такого облегчения при звуках её голоса! — Поднимайся сюда, — крикнул он и посмотрел на Малфоя. — Вам, вероятно, лучше уйти. Тот оглянулся на коридор, в котором в любой момент могла появиться гриффиндорская выскочка, и впился горящим взглядом в стоящего перед ним парня. На мгновение тому показалось, что он его всё равно убьёт, но Малфой метнулся в другую сторону и моментально исчез. — Гермиона? — позвал Гарри, но та не отозвалась. Он нахмурился, спускаясь обратно в коридор. — Гермиона? ...Драко Малфой выглядел точь-в-точь, как олень в свете фар, когда Гарри достиг угла коридора и неожиданно появился перед ним. Он уставился на Гарри и резко опустил глаза, стремительно краснея. Совершенно не желая ругаться — сил почти не осталось, — Гарри устало спросил: — Малфой? Что ты здесь делаешь? Твой отец только что ушел вон туда. — Я... Э-э-э... — ответил белобрысый с потрясающим «красноречием», чего за ним в жизни не водилось, — я не хотел, чтобы он меня заметил. — Нет? Тогда какого черта ты здесь? И ты не видел Гермиону? Она только что поднималась сюда, — казалось, Гарри разговаривает больше сам с собой. — Наверное, задержалась где-то с родителями. Малфой поднял глаза. — Эм-м... это был я. Гарри посмотрел на него, как на больного: — Ну, да. Малфой смущенно потупил взор, однако тут же чётко произнес: — Голос Гермионы Грейнджер. И когда снова заговорил, его голос полностью дублировал голос его лучшей подруги: — Гарри? Слышать голос Гермионы — женский голос — в исполнении Малфоя было настолько странно и нереально, что Гарри не нашелся, что сказать, и просто тупо таращился на своего давнего недруга. А может, это его измученный мозг сыграл с ним злую шутку? Он снова почувствовал боль, которую до этого купировали лечебные зелья: вся та часть лица, куда попал бладжер, мучительно горела. — Почему? — спросил он наконец. Малфой сбросил чары, сделав голос снова нормальным. — От моего отца обычно не стоит ждать ничего хорошего, — пояснил он со вздохом. — Или ты предпочел бы, чтобы я не вмешивался и оставил вас один на один? — Нет-нет, всё в порядке! — торопливо заверил Гарри. — Я... Э-э-э... Спасибо. А теперь, если ты не возражаешь, мне надо срочно в больницу. Он кивнул ему и прошёл мимо, но почувствовал, как его стало качать во все стороны, голова закружилась, и всё вокруг поплыло, а раны болезненно запульсировали. Сделав ещё один шаг и трясясь, как в лихорадке, Гарри вдруг почувствовал руку на своем локте, поддерживающую его. — Позволь проводить тебя до больницы, пока ты не свалился где-нибудь по дороге, — ядовито произнес Малфой. — Обычно ты мне не помогаешь, — прошептал Гарри, — а сегодня сделал это уже дважды. Почему? На секунду в малфоевских глазах вспыхнули гнев и обида, но он сдержался. — Я могу уйти, если хочешь, — ровным тоном заметил он. — Нет, не надо! Прости. Я просто не привык воспринимать тебя никем, кроме как злобным придурком. — Я — не мой отец! И я не хочу твоей смерти. — А наша вражда с тобой — это просто шутка? Они потихоньку начали подниматься в Больничное крыло, и Малфой пожал плечами: — Ага. Гарри покачал головой, тут же пожалев об этом — перед глазами всё замельтешило еще хуже, чем раньше, — и пробормотал: — У тебя странные понятия о юморе. — Стычки с тобой — это всегда было весело, — необычайно мягко сказал тот, продолжая поддерживать его. Гарри не ответил, чувствуя, что ещё больше навалился на Малфоя, пытаясь удержаться на ногах, пока они поднимались по ступенькам. Он не заметил, как Малфой повернул к нему голову, смотря на что-то. Не почувствовал и легкий поцелуй в макушку, когда они достигли больницы, и Малфой помог ему улечься на кровать. * * * Поправился Гарри довольно быстро, впрочем, как и всегда: силою заботы мадам Помфри и ударной дозы восстанавливающих зелий. Проспав в госпитале ночь, наутро он чувствовал себя как новенький. Вчерашнее приключение казалось почти сном, и на следующем обеде, когда ему разрешили покинуть больницу, он с трудом смог соотнести того услужливого Малфоя, которого запомнил с прошлой ночи, и этого мерзопакостного засранца, ухмыляющегося сейчас на своем месте за слизеринским столом. Хотя теперь Гарри не мог не признать, что все издёвки белобрысого хорька кажутся детским лепетом и не идут ни в какое сравнение с ненавидящим ледяным взглядом его отца, прожигающим насквозь. Гарри постарался унять дрожь, пытаясь не думать, что случилось бы — могло случиться — вчера, если бы не Драко. — Ну вот, теперь, когда тебя потрепало на квиддиче, ты как думаешь: сможешь удержаться на метле и удрать от бладжеров на других играх? — поддела Гарри Джинни. Он улыбнулся: — Я постараюсь. — Да уж, пожалуйста! — раздраженно заявила Гермиона. — А я ведь и раньше говорила, как не люблю этот спорт! Рон потупил глаза и поцеловал её в щеку: — Мы знаем. — После вчерашнего я, пожалуй, соглашусь с этим, — поддержала миссис Уизли. — Это ужасно опасный спорт. — Но, мам, его метла была заколдована! — воскликнула Джинни. — Гарри не виноват! — Я нечаянно услышал, как профессор Макгонагалл говорила с Дамблдором, — как бы невзначай заметил Дин Томас. — Они не обнаружили чар на метле. — Что ты плетешь! — негодующе воскликнул Рон. — Конечно, они были — ведь Гарри не мог управлять ею! Дин пожал плечами в извиняющемся жесте: — Но они ничего не нашли. — Ну, как обычно, — вмешался Гарри, — снова совершенно не в чем уличить его. Ребята проследили за его взглядом до слизеринского стола, где сидел, как король, обсуждаемый ими объект: с женой по одну руку и сыном по другую. Мистер Малфой поднял глаза и коротко усмехнулся Гарри. Он почувствовал, как у него закипает кровь. Ну, ничего, придет ещё день, когда он полюбуется, как этого мерзавца упекут в Азкабан. Навсегда! * * * Следующий день пролетел быстро, и не успел никто оглянуться, как наступило воскресенье, и родителям пора было возвращаться по домам. Гермиона и Рон быстро попрощались с предками и помахали им, когда Хогвартс-экспресс двинулся к Лондону. «Как здорово, — думал Гарри, — что школа теперь вернётся к своему прежнему режиму, без всяких там родителей». Прошедшие три дня были, на его вкус, слишком сумбурными; везде, куда ни сунься, толпа людей. А если к этому добавить ещё и квиддичный турнир, следующее за ним слишком близкое знакомство с бладжером, затем это ночное рандеву с Люциусом Малфоем в коридоре... М-да, Гарри был только рад вернуться к нормальной жизни. Он так устал. Сидя в пустой Гриффиндорской гостиной — остальные всё ещё были в Большом Зале — он глубоко вздохнул. Дин был прав: ни Дамблдор, ни другие учителя так и не обнаружили на той взбесившейся метле никаких чар. И теперь получалось, что, хотя абсолютно все прекрасно видели, как метла перестала подчиняться приказам Гарри, возможности связать этот факт со старшим Малфоем не было совершенно никакой. Гарри рассказал директору о своей встрече со старым змеем в коридоре, но, к сожалению, его воспоминания об этом были слишком смазанными и расплывчатыми. Парень слил их в Омут Памяти, но там не оказалось ничего такого, что можно было бы использовать как улику: тогдашние боль, истощение и туман в голове сделали своё дело, и теперь даже в Омуте Памяти его воспоминания представляли собой неясный кисель. — Мне жаль, Гарри, но боюсь, адвокат Малфоя расправится с этим делом за пять минут, — покачал головой директор. — И хотя я не сомневаюсь в его вполне прозрачных намерениях относительно тебя, официально получается, что он чист. Гарри не рассказал ему о том, что в ту ночь ему помог Драко. Да это и не имело значения: раз с воспоминаниями и Омутом Памяти ничего не вышло, то какая разница? Его мысли вернулись к профессору Снейпу. Тот вроде бы был в порядке после того, первого, вечера, но какая-то настойчивая мысль всё равно поселилась в мозгу и сидела там, не давая покоя. К тому же... Вообще, это так казалось, или у Снейпа и правда неестественная походка, будто ему больно? Утверждать наверняка Гарри не мог, а спросить его самого... Ну, он же не самоубийца! «Угу, вот было бы круто, — саркастично размышлял Гарри. — "Профессор Снейп, с вами всё в порядке? По вашей походке кажется, будто у вас что-то повреждено — вы болеете, да?" Когда я хотел ему помочь в прошлый раз, он едва не оторвал мне голову, а сейчас, вздумай я ляпнуть ему такое — и Гриффиндор прочно уйдет в минус». Гермиона и Рон до сих пор не знали о происшествии той ночью, во время первого пира с родителями. После завтрака, когда он сказал, что всё расскажет позже, ещё не нашлось подходящего момента, чтобы остаться с друзьями наедине. Да и слишком много всего навалилось. Услышав топот, он понял, что время его уединения закончилось. Он вздохнул и поморщился, а потом нацепил на лицо очередную дежурную улыбку. * * * Хоть отец и покинул наконец-то школу, слишком явного облегчения Драко не ощутил: он целых три дня прилежно исполнял свою роль «идеального слизеринца», надёжно скрывая все бушующие эмоции внутри, и вымотался до предела. Особенно, если учесть, что каждую секунду надо было быть начеку и следить, чтобы отец не покалечил или не убил кого-нибудь из гриффиндурков. Особенно, одного из них. Хм, однако здорово он набил руку в притворстве! Размышляя о том, плохо это или нет, Драко решил, что когда дело касается его папаши, то вполне даже неплохо и весьма полезно. Оставалось только надеяться, что Люциусу не придет в голову покопаться в мыслях сына за эти дни. Он вздрогнул, представив, что бы сделал с ним отец, если бы узнал. Было и ещё кое-что непонятное, происходящее в этом замке. Один маленький инцидент, который весьма беспокоил. В первую ночь приезда родителей — ночь того пира — Драко стал свидетелем странной сцены: его собственный декан, закрыв глаза и тяжело дыша, стоял, цепляясь за стену в коридоре. За все годы, что Драко проучился в Хогвартсе, впрочем, как и все годы до Хогвартса, когда его отец и Северус ещё дружили и проводили время вместе, он ни разу не видел его в таком состоянии. Лицо Снейпа выглядело уставшим до неимоверности, и если обычно он всегда держался гордо и прямо, то теперь согнулся пополам, едва стоя на ногах. Он уже хотел подойти и помочь, как вдруг услышал шаги: Гарри Поттер собственной персоной стоял в нескольких футах от Снейпа. Выглядел он смущённым, а Снейп, кажется, даже не заметил его сначала. Лишь когда он спросил: «Что вам нужно, Поттер?», Драко понял, что тот все это время знал о присутствии гриффиндорца. «Вы в порядке?» — типично для Поттера: никогда не отвечать, когда спрашивают. Зато этот ненормальный сам задал своему самому ненавистному преподавателю такой вопрос! Но Снейп не огрызнулся в ответ. Вместо этого он выпрямился, хотя Драко сразу заметил, как тот снова начал заваливаться. Снейп был очень слаб — это даже более чем очевидно. Но почему? Вроде во время обеда он не выглядел больным, да и потом, в течение дня, тоже. Гарри кинулся к нему, чтобы поддержать, но Снейп мигом взбеленился: «Руки прочь от меня! Пять баллов с Гриффиндора — за нахождение в неположенном месте!» Даже Драко, который и сам был всегда не прочь лишить тупых грифферов пары-другой баллов, очень удивился. Гарри между тем с видом полного идиота уставился на профессора: «Что?..» Снейп отвернулся, не отвечая и пытаясь, как понял Драко, принять свой обычный вид. Но как бы тот ни хорохорился, Драко чётко видел, что с ним что-то не так. Поттер ещё какое-то время озадаченно смотрел ему вслед, злобно сверкая глазищами, а потом пошёл в свою гостиную. Когда он проходил мимо, Драко буквально затаил дыхание: ему вовсе не улыбалось, чтобы Поттер застукал его, но тот, к счастью, настолько погрузился в свои тяжкие думы, что не заметил бы сейчас вообще ничего и никого. Драко, хоть и не мог помочь, но всё время ломал голову, что могло послужить причиной внезапной болезни его декана. Ведь Северус, как ни крути, был болен! Драко в этом не усомнился бы, даже если этот упрямец и пытается не показывать вида и будет всё отрицать, вздумай он лично спросить крестного об этом. Совершенно беспомощный сейчас, Драко искренне восхищался Снейпом и всем, через что ему пришлось пройти: ведь то, что тот сделал, обеспечило победу Дамблдору и светлой стороне и привело в конечном счете к падению Волдеморта! Во всю эту заваруху были втянуты многие могущественные волшебники, но едва ли кто-то еще из них — хоть все вместе взятые! — смогли сделать больше, чем Снейп в одиночку. Непростительные заклятия, которые, как известно, применялись на Пожирателях для испытания их верности, двойная жизнь, которую вел профессор — не то, чему можно позавидовать, поэтому-то Драко так и восхищался своим деканом. Теперь, хотя Снейп и пытался вести себя в своей обычной манере «Ужаса Подземелий», с ним явно происходило что-то плохое. Какая-то натянутость, напряженность... Да еще эта боль в глазах. Драко не мог не заметить, и его это очень беспокоило. И не важно, что он был Малфоем — ему ужасно не хотелось, чтобы кому-нибудь было больно. «Хотя после такого я и сам начну сомневаться — а точно ли я Малфой, — мрачно подумал он. — Сначала я помог Поттеру, а теперь — помоги мне Мерлин, если вдруг отец об этом узнает!» Он вздохнул. Всё это не значило ровным счетом ни-че-го! Закрыв глаза, он попытался уснуть: у него всего несколько часов спокойной жизни перед тем, как заварится вся эта каша, и он хотел этим воспользоваться. * * * Его сон заполонили кошмары с участием людей в черном, нависающих над ним. Он слышал их смех и то, как они разговаривают друг с другом. Они победили. Он захотел сразиться с ними, но обнаружил, что его запястья связаны, а пока пытался справиться с магическими верёвками, почувствовал, что слабеет с каждой секундой. Грудь горела огнем — он буквально задыхался. Неясные фигуры над ним отодвинулись, и в поле зрения появился кто-то ещё. Перед ним выросла, держась безупречно прямо и неподвижно, длинная темная змея, и застыла, смотря ему прямо в глаза. Она что-то шипела, и хотя он не понимал ее, все же мог хорошо представить, что она говорила ему. Даже слишком хорошо! Секунду спустя голова змеи дернулась к нему, и ее зубы впились ему в шею. Он пронзительно закричал... Выскочив из постели, весь в липком поту, Северус Снейп судорожно сделал несколько глотков воздуха, кое-как пытаясь выровнять дыхание. Ощущая ужасную слабость во всём теле и задыхаясь, он рухнул обратно на кровать, как подкошенный. И был всего лишь один-единственный вопрос, занимающий все его мысли вот уже три дня: «Что со мной?»