***
Стальные шипы вонзались в спину Неджи один за другим, множась с невероятной скоростью. Его тело превратилось в искореженный металлический кокон, из которого еле слышно доносились хрипы. Он умирал медленно, мучительно, словно застряв в бесконечном чистилище. Мольбы Хинаты о том, чтобы он отпустил себя и дал всему закончиться, тонули в грохоте битвы. Неджи умирал за все, во что верил, за все, чем жил. Но в этот момент, глядя в пустоту перед собой, он осознавал, что его жертва была тщетной.***
Её руки скользят по телу Ли, но зелёное свечение чакры исцеления гаснет, не давая ей остановить фонтан крови, бьющий из раны. Ли, хрипя от боли, снова и снова вонзает клинок в свой живот, оставляя на земле кровавые дорожки. Алая река разливается вокруг них с Тентен, превращая выжженную пустошь в багровое озеро. Они тонут в этом озере, задыхаясь от запаха крови и железа. Тентен, обезумев от отчаяния, кричит на неё, требуя исцелить Ли, но её мольбы тонут в грохоте битвы.***
Взгляд Кибы стал стальным, когда Тоби обернулся к нему. Чоуджи, с не меньшей решимостью, бросился к другу, но крик предупреждения опоздал — они были уже слишком далеко. Когда она попыталась кинуться к ним, ноги увязли в зыбучем песке. И вот они оба падают. Она здесь, прямо перед ними, застрявшая и беспомощная, неспособная ничем помочь в этой смертельной схватке. Все ее навыки, все умения исцелять — растрачены впустую.***
—Сколько он ещё продержится? —Неделю, может быть. Не могу с уверенностью сказать. Мадара не делится со мной такими планами. —Он убьёт нас, если увидит это. Помнишь, он сказал… —Помню. Пусть кто-нибудь умоет её. А что касается того, чтобы разбудить… … Тентен, разорванная наполовину, угасает с улыбкой на устах. Из ран сочится кровь, но на ее лице сияет безмятежность. Она прощается с миром, оставляя позади двадцать два года, овеянные очарованием шоколадных глаз, мягкого изгиба носа и пухлых розовых губ, изогнутых в едва заметной улыбке.***
Сай — вездесущий призрак, его присутствие ощущается постоянно. Его безудержная радость причиняет ей боль, такую острую, что она граничит с оцепенением. Он сидит рядом, зарисовывая в блокнот ее настенные цветы. На его губах фальшивая улыбка, а из уст льется слово «Уродина». Он облачен в зеленый спортивный костюм Гая и интересуется, как он выглядит на нем. Шепот его слов, навеянных советами из дурацкого журнала, пробирается ей в ухо. Он согласился на эту встречу, чтобы дать ей шанс на спасение. —Проглоти. Вот так, — Пальцы разжимают ей рот. —Нет, ты… должна… проглотить! Черт возьми, детка. Помоги мне… В одно мгновение он испаряется, словно тень. Шино нет на базе, его нигде не найти. Ответа на терзающие вопросы нет: была ли его смерть быстрой или мучительной, звал ли он на помощь? Небо давит, земля уходит из-под ног. Где же Шино? Объяснения его исчезновения нет, лишь пустота и гнетущая неопределенность. Как узнать, что он мертв? А может быть, он где-то рядом, ждет, пока она его спасет? Что, если…***
Ледяной холод сковывал ее тело, делая его невесомым, будто парящим в ледяной воде. —Отрезать? —Оставь, — равнодушно ответил собеседник. —Кому какое дело? —Но Суйгецу-сама сказал… —Неужели ты думаешь, Суйгецу-сама заботится о ее волосах? —Ну, но… —Просто оставь.***
Пальцы Наруто были всего в нескольких сантиметрах от нее, но она не могла дотянуться до него, как ни старалась. Что бы она ни делала, это ничего не меняло: Наруто был мертв. Дыра вместо груди, оранжевый цвет его одежды, теперь багровый от крови, его безмолвное, скомканное тело… куноичи ломала каждую кость в своем теле, принося себя в жертву богам, чтобы спасти его, но они даже не взглянули на нее. Им было все равно. Черные отметины покрывали тело Наруто, превращая его в тень. И это не имело значения, потому что он был мертв с самого начала.***
Пять раскаленных точек впивались ей в лицо, сдавливая кожу. Кто-то снова пытался разжать ей челюсть. Зрение сузилось от резкого света. —О? Наконец-то очнулась? —Голос доносился из размытого фона, а в паре дюймов от лица сверкал взгляд не совсем аметистового цвета, до странного дружелюбный. —Я хочу тебя покормить.—Он, кажется, наклонился ближе. Теплая рука легла ей на плечо. —Можешь сесть? Поесть. Она закрыла глаза.***
Взгляд Цунаде, полный тревоги, пронзительно устремлен на нее через стол. —Если я потеряю еще одного близкого человека, — хрипло прошептала она, — то, кажется, это будет моим концом. Внезапно Цунаде крепко обнимает ее посреди поля, где раскинулись тела незнакомых раненых. —Я знала, что ты не мертва, но так волновалась за тебя, — с дрожью в голосе произносит Цунаде, и ее теплая рука ласково гладит куноичи по голове. —Ты — самый важный человек, который у меня остался, — тихо добавляет она. Но в следующую секунду Цунаде, закованная в цепи и посаженная на кол, уже не может произнести ни слова. Старая, морщинистая и измученная, она рыдает, а ее обезглавленная голова, словно эхо, произносит беззвучные слова: —Даже если это значит, что ты возненавидишь меня…***
—Просыпайся, Сакура Харуно! —Что-то упорно тыкало ей в бедро. —Некогда хандрить! Давай же, поднимайся! Сколько же времени прошло? Почему она все еще жива? Сакура свернулась клубочком, пытаясь укрыться от кошмарного мира. —Хм… Из всего, что можно было унаследовать, Цунаде не должна была передавать тебе свою склонность ломаться под гнетом потерь. —Серьезно, он нас убьет! Посмотри на нее! Я пытаюсь, но это чертовски невозможно без еще большего ущерба. Так что, какой план, змей? —Я скажу Мадаре, чтобы он отозвал его. Надеюсь, его присутствие… … Ино потерялась в море гниющих трупов. Бессмысленный взгляд скользил по полю битвы. Обычно безупречный облик теперь был помят и изможден. Сзади послышался звук шагов. Повернувшись, Ино увидела врага — куноичи с мерзкой ухмылкой на лице. Та крикнула Ино, чтобы та бежала, но безучастные глаза Ино лишь закатились, а лицо было покрыто синяками. Мечи пронзили ее тело со всех сторон. Куноичи смеялась. Боги смеялись. Кровь Ино омывала землю, как последняя жертва. —Сакура, я…***
Жидкость, словно огонь, опалила ее горло. Сдавленный кашель вырвался из груди, за ним последовали хрипы и судорожный вдох. —Прекратите! — прохрипела девушка, еще не осознавая, что происходит. —Не упрямься, Сакура Харуно. Тебе нужно пить, — послышался голос. Вода, словно неутолимый поток, хлынула ей в горло. Неуклюжие попытки брызгнуть были тщетны — жидкость лилась непрерывно. Крепкая рука на затылке не давала ей упасть, запрокидывая голову назад. Неумолимый поток заполнял рот, не оставляя шансов на сопротивление. —Просто… хватит! — с трудом выдавила медик между хриплыми глотками, из глаз градом лились слезы. —Без еды и воды ты долго не протянешь, — произнес голос, пробудивший воспоминания о юных годах генина. Он, должно быть, заметил, как она шевелит губами, пытаясь говорить сквозь поток воды, и добавил: —Какими бы ни были твои желания, твое время еще не пришло.***
Гора мертвых тел навалилась на нее — она сама труп на поле боя. Армии топчут ее, падают на нее, и эту кровь не смыть, от нее никуда не деться. Куноичи стоит на вершине горы и смотрит вниз — гора из конечностей и глаз. Она сражается с каждым, кого не успела вылечить, с каждым, кого не смогла спасти. Она кричит, но ее крик тонет в вопле армии, поглощаемой землей, разгневанной осквернением. Поле битвы вокруг нее, внутри нее, и…***
Кошмары не давали ей покоя, терзая бесконечной агонией. Осознание того, что эти мучительные видения — лишь извращенные осколки воспоминаний, приносило невыносимую скорбь. Очнувшись, Сакура с ужасом осознала, что, возможно, мертва. Непроглядная тьма поглотила все вокруг. В редкие моменты, когда Сакуре удавалось вернуться к сознанию, ей не хватало сил, чтобы зрение привыкло к мраку. Но это место не могло быть ничем иным, как адом. Бездна, пустота, пронизывающий до костей холод, неестественная тишина — все говорило о том, что человек не создан для жизни в таком месте. Она мертва. Все мертвы. Их жертва была напрасной. Она никого не спасла — она потерпела сокрушительное поражение. Это вечное, невыносимое одиночество стало для Сакуры карой богов за ее неудачи. Когда же Сакура, наконец, осознала, что все-таки жива, ей тут же захотелось снова умереть. Она оказалась в камере — тюремной камере. Пол был из неровного, холодного камня, влажного, словно никогда не высыхающего. Затхлый, тяжелый воздух давил на грудь. Сгустившаяся тьма лишь изредка озарялась крошечной полоской света, пробивающейся из-под косяка двери в 20 ярдах от нее, наверху лестницы. Голова раскалывалась, будто раскололась пополам. Все тело болело тошнотворной болью при любом движении. Язык высох, как пергамент. Желудок был пуст до такой степени, что ее вырвало воздухом, когда боль стала совсем невыносимой. Прикованная к полу, с решетками с четырех сторон в центре пустой пещеры, она была обречена на одиночество. Длинные цепи позволяли ей перемещаться по камере размером десять на десять футов. В одном углу стоял горшок, а напротив него лежала простыня, жалкая имитация спального матраца. Тяжелые кандалы на запястьях сковывали чакру, превращая ее в беспомощного гражданского. Случайное касание металлических прутьев клетки пронзило Сакуру током. Она узнала, что они оплетены молнией. Отчаявшись, она однажды попыталась покончить со всем, ухватившись за прутья достаточно долго, чтобы отправить себя в ад, которого, как ей казалось, она заслуживала. Сколько времени прошло после этого, девушка не помнила. Очнувшись, медик лежала на холодном полу, измученная еще большей болью во всем теле, но ни на шаг не приблизившаяся к смерти. Несмотря ни на что, она предприняла еще две попытки. К моменту, когда Сакура окончательно сдалась, ее тело все еще было живо, но на пределе. Все гудело, глаза иссохли и болели от слез, которых она не могла пролить. На лице зияли два пореза, требующие продолжения кровотечения. Сакура старалась сосредоточиться на чем угодно, кроме мучительных воспоминаний и злобных шепотков, терзавших ее душу. Она пыталась ухватиться за ощущения физического мира: прохладный камень под кожей, мягкая хлопковая ткань серой одежды, в которую она была облачена, спутанные волосы, касающиеся плеч. Но образы Ино, испускающей душераздирающий крик, и обезглавленного тела Цунаде неотступно преследовали ее. Перед глазами вставала кровавая картина: красный на белом, кровь сотен, тысяч союзников, навсегда впитавшаяся в снег. Они проиграли. Они проиграли. Эти слова эхом отдавались в ее голове, словно проклятие, сотрясая тело судорогами. Сакура съежилась на простыне, раскачиваясь, пока сон снова не забрал ее в свои объятия. Каждый раз, когда она просыпалась, рыдания сотрясали ее тело. Невыносимая мысль о том, что она все еще жива, терзала медика. Сакура не могла смириться с мыслью о жизни в мире под властью Мадары. Она не сдастся. Сжав зубы от негодования, она укрепила свою решимость. Ее тело не протянет долго без воды. Смутные воспоминания о том, как кто-то насильно вливал ей жидкость, всплыли в памяти, но, судя по состоянию, эти усилия не принесли желаемого результата. Скоро ее органы начнут отказывать. Даже если бы ей продолжали лить воду в горло, из-за сильного голода куноичи все равно убьет недоедание.Удивительно, что она вообще была в сознании и достаточно сообразительна, чтобы иногда мыслить ясно, хотя энергия, необходимая, чтобы оставаться бодрствующей, быстро иссякала. Сакура то проваливалась в забытье, то выныривала из него. Каждое погружение в сон возвращало ей образы окровавленных, умирающих друзей. Проходили минуты, часы, дни — каждый выход из круговорота тьмы приближал ее к заветному финалу. В холодной, каменной камере, где царила лишь гулкая тишина, раздалось: —Смотри! Она так сильно шевельнулась!. —Так и есть, — отозвался другой голос, эхом разнесшийся по темным углам. Поднимаясь из забытья, Сакура еле-еле приоткрыла глаза, но в кромешной тьме ничего не разглядела. Тяжелые шаги двух человек приближались по лестнице, звякнули ключи, и дверь с металлическим скрежетом распахнулась. К ней подкрался силуэт, держа в бледной ладони мерцающий огонек. Прищурившись, Сакура с ужасом узнала в нем Орочимару, его молодое лицо было покрыто татуировками. —Добрый вечер, Сакура Харуно, — прозвучал его зловещий голос. —Как мило с вашей стороны снова присоединиться к нам в стране живых. ПРЕДАТЕЛИ! — с отвращением подумала Сакура, отталкиваясь от холодного каменного пола. Она еле волокла ноги, чувствуя, как ее охватывает волна тошноты. Что же будет дальше? Раньше, когда она ещё была нужна. Когда её окружали уважающие товарищи. Когда у неё ещё были люди, которые ей доверяли, верили в неё, те, кого она любила, кто ещё не погиб и нуждался в ней… —Я принёс тебе еды и воды. — Суйгецу опустился на колени, положив сумку на землю, протягивая к ней фляжку другой рукой. Из её горла вырвался протестующий звук, похожий на треск сломанной ветки. Отвернувшись от мужчин, Сакура уткнулась подбородком в грудь, сжавшись, чтобы помешать им накормить её. Она почти достигла цели. —Хватит этого. Мадара хочет увидеть тебя сегодня, так что тебе нужно быть в форме, — сказал Орочимару. —Пошёл вон! — прошипела куноичи, голос сорвался. Рука Суйгецу легла ей на согнутое плечо. — Пока что сотрудничай с нами. Если придётся, я тебя туда затащу, но лучше бы тебе пройти самой. —Я сказала, пошёл вон! Харуно услышала два вздоха, затем её рывком подняли и снова толкнули на каменный пол. Она сопротивлялась рукам, которые держали её, словно лист, борющийся с ветром. Крик разорвал её горло, из которого давно не вырывалось ни звука. Если бы в ней ещё осталась хоть капля сил, она бы заплакала. Камень под её спиной трансформировался, поднимаясь вокруг, словно вода, и, подобно гробнице, сковал её по грудь. В метре от медика, всё ещё на коленях, Хозуки хмуро покачал головой. — Мы это сделаем, сопротивляешься ты нам или нет. Тебе предстоит встреча с Мадарой, так почему бы не сэкономить силы для этого? —Я лучше умру, чем возьму у тебя что-то! — закричала куноичи, чувствуя, как силы покидают ее. Не было смысла сопротивляться: чакры не осталось, а сил для побега не было. Орочимару цокнул языком. —Это можно устроить. —Нет, не нужно. Заткнись, змей,» — прошипел Суйгецу, наклонившись над ней. —Ты только мешаешь. Его пальцы надавили на ее щеки, заставляя открыть рот. Смирившись, Сакура позволила теплой жидкости, которую он ей предложил, стечь ей в горло и медленно пережевывала кусочки хлеба, которые он после этого ей бросил. Зачем эта пытка? Орочимару, гений медицины, мог бы поддерживать ее жизнь с помощью седативных настоек и внутривенных растворов месяцами, если бы захотел. Почему же он этого не сделал? Неужели они уверены, что она не умрет от такого медленного истощения? Или же это лишение, эта медленная смерть, — часть их коварного плана? Невозможно было допустить, чтобы ее тело угасло, но Сакура осознала это слишком поздно. Ей необходимо было выиграть время и найти способ дать отпор. Будь то оружие, или же союзник среди врагов, готовый ей помочь… —Вот так, Сакура Харуно. Очень хорошо, — насмешливо прокомментировал Орочимару, наблюдая, как она проглатывает очередной кусок. Ненависть заполнила пустой желудок, словно жила там с рождения. —Когда-нибудь ты сам окажешься в том ледяном озере, которое уготовано коварным змеям вроде тебя. И будешь там вечно. Ее горло саднило от сухости и металлического привкуса застоявшейся воды, которую она вынуждена была глотать. С ухмылкой глядя на его надвигающуюся фигуру, медик наблюдала, как его улыбка, разрастающаяся при виде пламени в его ладони, только разжигает ее гнев. —Это была моя самая заветная мечта, пока я была прикована здесь. Ты, жалкий кусок льда, по шею вмерзший в землю, без единой возможности пошевелиться… Кусок хлеба грубо запихнули ей в рот, прервав слова. —Просто заткнись, — прорычал Суйгецу. Орочимару презрительно хмыкнул. —Очень похоже на твое нынешнее положение, хм? Мечник выждал, пока Сакура проглотит еду, и снова поднес флягу к ее губам, чтобы она могла утолить жажду. —Допей, чтобы мы могли добраться до Мадары. Чем раньше, тем лучше. Сакура на мгновение засомневалась. Затем, с тяжелым вздохом, она отбросила эмоции и выполнила просьбу. Гнев и стыд растворились в холодном воздухе, оставив ее пустым сосудом. Практически трупом. Это не имело значения. Ничего из этого не имело значения. Уже ничего не имело значения. И это была не та битва, которую стоит вести. У нее не было сил выбирать себе битвы, поэтому ей нужно было быть осторожной. Они могли начать за ней следить, если она даст им повод, а это помешает куноичи найти способ все закончить. Вместо этого, откусывая понемногу, Харуно более тщательно оценила свое положение. Суйгецу и Орочимару, словно марионетки, плясали под дудку Мадары, а Сакура, по-видимому, тоже не могла вырваться из их хватки. Цвет и текстура камня, сковывающего ее, подсказывали, что они находятся где-то на востоке материкового континента. Орочимару с холодным расчетом в глазах изучал ее, словно хирург, готовящийся к операции. Губа Суйгецу дрогнула в презрении, но лицо оставалось непроницаемым. В то время как Санин без тени сомнения встречал ее взгляд, мечник, испытывая явный дискомфорт, отводил глаза, словно она была чем-то мерзким, что лучше не замечать. В любом случае, он не ошибся бы. Хотя они отдавали ей приказы так, словно время не терпит, Орочимару расслабленно откинулся на спинку стула, пока Суйгецу неспешно разламывал для нее хлеб. Никто из них, казалось, не торопился покидать комнату. На фоне опрятных и здоровых Орочимару и Суйгецу Сакура выглядела жалко и запущенно. Хлопковая одежда липла к телу, пропитанная потом после каждого возвращения в реальность. В те редкие моменты, когда ей удавалось не спать достаточно, чтобы видеть в темноте, куноичи с ужасом смотрела на свое отражение: грязная кожа, исцарапанная грубым каменным полом. Нетрудно было представить, насколько ужасно она выглядела и насколько отвратительный запах от нее исходил. Сакура не могла избавиться от ноющей боли, оставшейся после ран, нанесенных ей Черными Зецу Мадары. Плечи, исковерканные неправильным срастанием костей, ныли, таз, расколотый словно скорлупа яйца, не давал нормально двигаться, а разорванные сухожилия на ноге делали каждый шаг мучением. Хоть девушка давно смирилась с постоянной болью, глядя на свое искалеченное тело, Сакура с горечью осознавала, что никто не удосужился исцелить ее раны после того минимального лечения, которое ей оказали в лесу… Лес. Дыхание перехватило от нахлынувших воспоминаний, и мир вокруг мгновенно превратился в тусклую картину прошлого. Оранжевые блики солнца пробивались сквозь ветви деревьев вдали, а снежная кора врезалась в нежную кожу ее босых ступней. Она была всего в нескольких секундах от… Наруто здесь, но совершенно один, сражается, его хвост из чакры отбрасывает врага, и он уклоняется, запрыгивая на дерево… —Условие, разве я не? —Мы сделали все, что было в наших силах, я вас уверяю. Но Суйгецу не врач, а я… —Хватит этих отговорок! Затылок пульсировал. Она больше не лежала на холодном камне, а на чем-то мягком и гладком — на стуле. Воздух был теплым, наполненным ароматом горящих дров. —Возможно, нам повезет больше, если… —Она очнулась. Разговор прервался, когда Сакура открыла глаза. Хотя это все еще была пещера, ее переместили в просторную, меблированную комнату. Узорчатый красный ковер согревал босые ступни. В одной из стен потрескивал камин, другую украшала высокая полка с свитками. С потолка свисали стеклянные светильники. В уютном кресле, охваченная тишиной, куноичи сидела перед монументальным сооружением, не иначе как троном. Возвышаясь на ступень над полом, он предстал перед ней обтянутым черным бархатом с золотом, массивным и непривычно высоким. Широкое кресло с глубоким сиденьем и эффектными подлокотниками внушало величие. На этом троне восседал Мадара, наслаждаясь своей «добычей». Его взгляд, устремленный на нее, словно пронизывал насквозь, пытаясь выведать все тайны. Неожиданная встреча с этим человеком на мгновение вытеснила страх, оставив лишь чувство изумления. Оба его глаза были фиолетовыми. Кожа — фарфоровой, волосы — длинными и черными, нос — прямым, а подбородок — острым. И в этот момент он был так похож на Саске, что Сакуру чуть не стошнило. Страх быстро вернулся. Она прижалась к спинке кресла, обхватив живот скованными наручниками насколько хватило сил. Осторожно посмотрела на середину лба Мадары, а не в Риннеган. Харуно не отвела взгляд. Ужас сковывал ее, но Сакура не собиралась съеживаться перед этим человеком. Он, возможно, держал ее в цепях, возможно, он победил, но не сломил. Скоро она найдет способ умереть, унеся с собой в могилу все его причины для этого заточения. Так куноичи одержит победу. Несмотря на дрожь в пальцах и сдавленность в легких от отчаянной потребности сражаться или бежать, Сакура подняла подбородок. Это лишь заставило Мадару хмыкнуть. —Где же была эта непокорность, когда я на твоих глазах растерзал твою армию, маленькая медичка? Она сжала челюсти, щеки горели. Прошло несколько секунд, затем Мадара наклонился вперед и уперся локтями в колени, опустив голову на ладони. —Кажется, я задал тебе вопрос, — предупредил он. —К сожалению, я не знаю, насколько она будет полезна сегодня, — сказал Орочимару, стоявший рядом с Мадарой, руки аккуратно сложены на груди. Когда ее взгляд метнулся к нему, впервые заметив Саннина, его глаза сузились. —Ее горло было сильно повреждено, когда ее привели в прошлом месяце, а все те крики, которые она издавала, когда мы кормили ее раньше, вероятно, еще больше ухудшили ситуацию. —Хмм. Это возвращает нас к нашему первоначальному разговору. В таком слабом состоянии она мне не нужна. Я приказал вам двоим держать ее живой. А она почти мертва. —Почти мертвая — все еще живая, — пробормотал кто-то позади. Затем раздался звук удушья, и Суйгецу опустился на колени слева от куноичи, держась руками за грудь, с кровью на лице. Это была до боли знакомая сцена, хотя она длилась гораздо дольше, чем все, что Сакуре доводилось видеть, как он выдерживает. Мадара свирепо посмотрел на него. —Тебе бы стоило не забывать свое место, Суйгецу Хозуки. Понял? Краем глаза она наблюдала, как судорожно дергающийся мужчина кивнул. Ухмыльнувшись, Мадара продолжил: —Я никогда не любил шиноби Кири. Всем вам не хватает должного уважения к тем, кто обладает силой. Следующий вдох Суйгецу был глубоким и беспрепятственным, он тяжело дышал, поднимаясь на ноги. Мадара снова принялся изучать ее, в то время как Орочимару молчаливо стоял рядом, невозмутимый. Сакура осознала, что один из этих мужчин, вероятно, оглушил ее в камере, учитывая боль в верхней части спины и упоминания о криках. Но смысл слов о «невозможности говорить» ей был неясен. Куноичи же разговаривала в камере, и он это слышал. Да, горло болело, но это не мешало ей говорить. —Полагаю, стоит вернуть Саске, — предложил Орочимару после затянувшегося молчания. Медик проигнорировала его имя и жар на шее, молящий о том, чтобы его убрали. —Проклятый предатель, — мысленно пробормотала девушка, сдерживая слезы. —Пусть он заботится о ней, а Суйгецу займет его место на задании. В конце концов, мы запечатали ее с ним именно для этого. —Хозуки не будет так эффективен, как Саске, на миссии. —Верно. Но он лучше ладит с отрядом, и девушка будет менее сопротивляться, если за ней будет ухаживать Саске.Так работает соглашение. Позже ты всегда можешь взять ее с собой на задание, когда связь окрепнет. —Что скажешь, Хозуки? Было ли тебе сложно с ней справиться? — усмехнулся Мадара. — Может, мне отправить тебя на охоту вместо этого? Суйгецу неожиданно спокойно отмахнулся от насмешек. —Мне все равно. Ты главный. К тому же, мне не нравится сидеть взаперти, если ты предлагаешь выпустить меня. Мадара постучал пальцем по подлокотнику. —Сколько времени ей понадобится, чтобы быть готовой к путешествию? Я не могу вечно задерживать Саске. —Её телу понадобится не более недели или двух, чтобы восстановить силы. Главная проблема в том, что она противостоит большинству попыток покормить ее, что, естественно, затягивает сроки, — ответил Орочимару. —Так ли это? —Да. Она бы давно умерла, если бы мы с Суйгецу не кормили ее насильно последний месяц. Вероятно, все могло бы идти гораздо быстрее, если бы мы ослабили ограничители и позволили ее чакре восстановиться естественным путем. —Ограничители останутся на ней. —В таком случае, возможно, стоит подключить ее к капельницам. После паузы Мадара поднялся и направился к Сакуре. —Нет, это не понадобится». Его приближение вызвало у нее желание возразить, но взгляд упал на колени. Шаги эхом разносились по стенам, гораздо медленнее, чем бешеное биение ее сердца. —Она прекратит сопротивляться. Она начнет сотрудничать с нами добровольно. Верно, маленькая куноичи? Но это не было так. Сакура не станет есть, пока ее не заставят, и будет голодать до смерти. А если умереть так не получится, она найдет другой способ. Она прикусила язык, понимая, что он просто издевается. Шиноби остановился в полуметре от нее; ноги в сандалиях были на краю ее поля зрения. Внезапно его пальцы стиснули челюсть, заставив Сакуру поднять голову. Мадара смотрел на нее сверху вниз с выражением веселья и разочарования. —«Я ожидал большего от куноичи, признанной наследницей Хаширамы. Эти слова поразили медика, как ураган, бросив ее разум в смятение. Мысли покинули комнату, уносясь прочь от прикосновения Мадары. Сакура почти не одета посреди лютой зимы — земля и небо покрыты снегом. Шея Хокаге погружена в его белизну. Цунаде? Саске? Он отшатнулся, будто обожженный, как будто она предала его, а не наоборот. Медовые волосы становятся все краснее с каждой секундой. Ее вторая мать не двигается. Цунаде? ЦУНАДЕ? Вдруг раздалось приглушенное «Заткнись!», что вторглось в сцену, пугающее и неуместное. Затем она почувствовала, как что-то сильно впилось в ее щеки, начиная формировать синяк. Пещера снова обрушилась на нее; Харуно вздрогнула от пронзительного визга, наполнившего воздух. Давление на ее лице ослабло, но через полсекунды Сакура получила такую сильную пощечину, что перекатилась через подлокотник, ослепленная болью. В комнате стало необычайно тихо, за исключением ее хриплого дыхания. —Вот почему я ее оглушил, —сказал Суйгецу. —Каждый раз, когда она просыпается больше чем на несколько минут, она начинает этот проклятый визг. —Что с ней не так? —Ее разум страдает. Это часто случается во время войн, — спокойно ответил Орочимару. Слезы капали с нижних ресниц, когда медик хмуро смотрела на пол, мозг трясся внутри черепа. Непроизвольно ее инстинкт медика анализировал боль. Мадара, возможно, только что вызвал у нее сотрясение мозга. —Чёрт. Может быть, присутствие Саске поможет? —Надеюсь. Я не так много изучал печати супружества, с тех пор как они вышли из употребления, но это может помочь. Во рту у девушки было полно крови. С пренебрежением плюнув на его сандалии, Сакура проводила взглядом Суйгецу, который, отшатнувшись, поспешил убраться подальше. Снова сев, она решительно подняла голову, встречаясь взглядом с доджуцу Мадары. Слёзы стекали по её лицу, но это не мешало куноичи смотреть прямо ему в глаза. Хмурый взгляд Мадары не сломил её дух. За те короткие мгновения ясности, которые даровала ей пощечина, куноичи поняла, что главу клана Учиха легко вывести из себя. И, как она подумала, может быть, это можно использовать. Вдруг ей не удастся умереть от голода… Сакура могла бы разозлить Мадару до такой степени, что он её убьёт. Он выдержал её вызывающий взгляд, а на губах появилась лёгкая усмешка. —Вот оно — печально известная Воля Огня Деревни Скрытого Листа.- Мадара ещё раз осмотрел её, прежде чем вернуться на свой трон и опуститься на него с вздохом. — Я всегда ненавидел эту философию. Защищай деревню. Деревня — семья. Какое лицемерие! Деревня — это политическая структура, а не семья. Учиха скрестил ноги, приняв позу безжалостного бога. —Семья — это не просто группа людей, живущих в одной деревне. Семья — это те, кто связан кровью, те, кто разделяет общую историю и традиции. Деревня же — это политическая структура, искусственно созданная людьми. Объединение всех людей в деревне под предлогом «семьи» ложно и пагубно. Это приводит к тому, что люди забывают о своих корнях, о своих предках, о своих кланах. Они отказываются от своих фамилий, от своей самобытности, растворяясь в безликой массе. В такой «семье» люди слепо следуют приказам, не задумываясь о последствиях. Они закрывают глаза на несправедливость и дискриминацию, царящие в деревне, лишь бы не стать изгоями. Они готовы умереть за чужие интересы, забыв о своих собственных.В погоне за мнимым единством люди теряют свою идентичность, свою силу, свою историю. Они становятся безвольными марионетками в руках тех, кто жаждет власти. Такая «семья» — это не семья. Это лишь жалкая пародия на настоящие родственные связи. С насмешкой он закончил резким: —Полная чушь, не так ли, Орочимару? —Безусловно, лицемерно, но, признаться, мастерский инструмент внушения. —Хаширама всегда мастерски пропагандировал свои идеи. Сам он, наверное, даже не подозревал, насколько его идеология может быть использована как инструмент давления.Позволь мне продемонстрировать, — прорычал Мадара, и от его пылающего доджуцу Сакуру пронзила дрожь. —Предупреждаю тебя, куноичи, — его голос был ледяным. —За каждый отказ от еды твой товарищ будет лишен одной порции. За каждый невыпитый глоток она потеряет два. Так что в следующий раз, когда ты намеренно ухудшишь свое состояние, помни, что ты несёшь ответственность за благополучие Яманаки. План Сакуры казаться сильной и неприступной рушился на глазах. При упоминании фамилии Яманака по ее лицу пробежала волна тревоги. Неужели он говорит правду? —Стоп! — мысленно приказала себе Сакура, отгоняя тревожные мысли. Мадара хотел вывести ее из равновесия. Все его слова были направлены на то, чтобы сбить ее с толку и ослабить. Но она не поддастся.Она же своими глазами видела рану. Представителей Яманака сотни. То, что он утверждает, будто держит одну из них в плену, не может быть правдой. —Милая девочка, — протянул Мадара, его томоэ медленно вращалось, анализируя. —Уверен, её клан предупреждал о том, что может повлечь за собой пленение с такой фигурой.Доклады говорят, что она пыталась покончить с собой гораздо активнее, чем ты. Сакура, стиснув зубы, лихорадочно вспоминала рецепт солдатских пилюль, чтобы хоть как-то сохранить самообладание. Он лжет! —Должно быть, это сила её крови, — продолжил Мадара. —Старые кланы, подобные её, не сломались бы так легко, как ты. Твои родители ведь из гражданских, не так ли? Прежде чем Харуно успела подумать, рот уже открылся, ругательства вертелись на кончике языка. Орочимару яростно замотал головой за спиной у Мадары, глаза его сузились в щелочки. Он лжет! Не слушай! — кричал разум, когда Сакура последовала его предупреждению и сжала губы, не произнося ни слова. Не было времени думать, почему Орочимару оказывает ей поддержку, но она не настолько глупа, чтобы отказываться от помощи. Сделав медленный вдох и моргнув, Сакура вновь обрела непроницаемое выражение лица, словно чистый лист пергамента. —О? Совсем ничего не скажешь? — с насмешкой в голосе поинтересовался Мадара, склонив голову набок.—Жаль. Орочимару, ступив вперед, встал перед троном. —Мы пропустим идеальное расположение небесных светил, если будем и дальше задерживаться здесь. Разве что ты планируешь одним махом перенестись через весь континент, пропустив остальные встречи. Нам нужно выдвигаться через двадцать минут, не больше. Что делать Суйгецу с этой девчонкой пока? Вздохнув, Мадара поднялся и направился к стене свитков. Сакура инстинктивно ощутила, как его внимание от нее ускользает. Силы покинули ее, и она уставилась на свои дрожащие пальцы. Суйгецу, вторгаясь в ее личное пространство, подошел к медику ближе. Он грубо схватил цепь, соединяющую наручные кандалы Сакуры, и дернул один раз. Безмолвный приказ: —Вставай. —Приведи ее в порядок, — распорядился Мадара. —Я смогу вернуть Саске через две недели. Ты же говорил, что этого времени ей хватит, чтобы восстановиться с этими подавителями? Орочимару кивнул. —Если она будет послушной, то да. —Тогда я ожидаю, что она будет готова к допросу, когда Саске прибудет, Хозуки. Понял? — строго произнес Мадара. —Понял, — буркнул шиноби. Две недели. У нее было всего две недели, чтобы найти способ умереть — Сакура клялась себе, что никогда больше не увидит этого проклятого Саске Учиха. —И не забывай о моем предупреждении, медик, — с ледяной усмешкой произнес Мадара. —Если ты умрешь, твоя подруга тоже умрет. Не стоит рассчитывать на быструю и безболезненную смерть, как ты можешь себе позволить. Я не буду церемониться.