Дворы, пропитанные пеплом

Аня проснулась от жгучей боли в коленях, нехотя жмурясь и открывая глаза. У лба потные пряди волос мешали её взору, но девушка отчётливо видела яркие лучи зимнего солнца, проникающие в больничную палату. Чуть потянувшись, Клопова убрала волосы с лица, понимая, что сидит на коленках на голом полу, руками опираясь на койку. В горле ни капли, глаза щиплет ещё не ушедший сон. Легонько потянувшись, Аня попыталась подняться с места, как увидела кто лежит на больничной кровати. В голову мгновенно ударили воспоминания минувшего дня. Миша, месть Универсама, Хади Такташ... Поморщившись от неприятных мыслей, девушка попыталась подняться. Она взялась за край кровати, постепенно вставая с места. Ноги затекли, колени очень болели и, вероятно, были весьма красными, скрываясь под брюками. Усилия девушки смогли только поднять её до уровня кровати, чтобы она села рядом с лежащим на ней Валерой. Попытавшись выпрямить ноги, Клопова ахнула — мышцы в коленях очень сильно затекли, сопротивляясь какому-либо воздействию на них. Вновь нахмурившись, Аня взглянула на Турбо, что лежал без сознания. Лицо всё расцарапано, словно на него кошки набросились, а не такие же пацаны: губа разбита, переносица еле держится, под глазом синяк. Голова перебинтована, врачи сказали, что небольшое сотрясение. Но больше всего пострадала одна из конечностей. Благо, ногу не ампутировали, но будет ли Туркин скоро бегать - вопрос сложный. Чуть выше колена, ему прилетела палка с гвоздями, что повредила и кость и многие нервы, и что уж говорить, занесла инфекцию. Операция была не тяжёлой, но достаточно долгой. Что же касается других пацанов — тут уместно сказать «у кого как». Вове, лежавшему в соседней палате после операции, тоже прилетела та же палка с теми же гвоздями, однако впилась она не так глубоко ему в ногу, как Валере. Марат отделался ударом головы. Айгуль прибежала почти сразу же утром, перед школой, но Аня так и не столкнулась с девушкой. Пальто потерял сознание, но по словам скорлупы уже поправлялся. Ералаш тоже пришёл в себя и, ошарашенный всем происходящим, уже рвался домой — бабушку успокоить. Наташа сразу же таких усмиряла, одним взглядом привязывая к койке, мол, куда тебе, ещё и с переломом ребра? Зима, лежавший в другой больнице, отделался переломом носа и несколькими синяками, выпрашивая у врача скорой выписки.  От Марины никаких вестей... Вероятно, она уже в общежитии, собирается на занятия. Дотронувшись до лица, Клопова потёрла глаза, окончательно просыпаясь. Весёлая ночка выдалась... Посмотрев на Турбо, Аня аккуратно дотронулась до его руки, медленно поглаживая пальцами по шершавой коже. «Он же никого не убил?...» — как назло пронеслось в голове девушки. Убив однажды, человек теряет свою сущность, очерняет душу. Она-то знает, она пыталась убить. Вдруг голову начали заполнять подобные мысли. «А если убил?», «Кто был этот человек?», «А если узнают?». Аня чувствовала дрожащие больные колени и приближающуюся истерику. Живот скрутило, виски сдавливало, не позволяя думать. По её пальцем прошла  лёгкая дрожь, пока девушка не поняла, что это было касание... — Ан-я?... — Хриплым голосом прозвучало сбоку. Клопова моментально расширила глаза. — Валера... — На выдохе произнесла девушка, наклоняясь ближе и целуя парня в щёку. — Валерочка, ты очнулся... — Она коснулась его щеки. — Как... Как ты?... У тебя что-то болит? Туркина заметно трясло. Он слишком ослаб. Бесполезно глотая слюну, парень пытался смочить горло, настолько сухое, что при любом вдохе казалось, что он задохнётся от собственного дыхания. Любой звук сильно отдавался в голове. Конечностями же он вообще пошевелить не мог. — Воды... — Хрипло сказал парень, лениво шевеля одними глазами. — Воды? Сейчас, сейчас будет. — Бросила Аня, пулей вылетая из палаты и, почти сразу же, совершенно случайно сталкиваясь с Наташей в коридоре. — Ты так и не ушла домой? — Первое, что спросила кудрявая. — Всю ночь здесь проторчала? Словно и не услышав вопроса, девушка, будто на одном дыхании, выбросила: — Валера очнулся. Воды, очень срочно воды надо. — Хорошо. — Сдержанно ответила блондинка, вероятно, тоже не уходя домой всю эту ночь. — Сейчас подойду, ждите. Матнув головой, Клопова направилась в палату. Усевшись на койке, Аня принялась гладить Туркина по длине всей его руки. — Я так переживала... — Еле слышно, дрожащим голосом произнесла девушка, смотря в серые глаза. Валера молчал. Просто не мог ничего сказать, сил не было ни на что. Тело ломило и периодически бросало в дрожь. Однако глаза были направлены только на неё. В мыслях то и дело вертелось «какая же она у него _порядочная_ ...». Он понимал, что не ошибся. В дверях показалась Наташа. Дав пол стакана воды Клоповой, блондинка сказала ей аккуратно напоить Туркина, не давая больше ни капли. — Это нормальное состояние после операции. — Начала Наташа, забирая стакан. — Он, возможно, захочет ещё, но больше нельзя, только после того, как поспит. То, что слабый - это и так понятно, у нас сейчас пол отделения после операции такие. Анестезии же нормальной нет, сама понимаешь. А тут ещё и операция делалась без сознания, рискованно очень. Он сейчас и говорить-то нормально не сможет, сил нет. Сейчас пусть спит, уже в сознании - как проснётся, тогда будет уже лучше, намного. — Спасибо, Наташ. — Переведя взгляд на девушку, сказала Клопова, затем снова обернувшись на засыпающего парня. — Работа такая. — Улыбнулась кудрявая. — Тебе бы тоже не мешало пойти домой и нормально выспаться. Небось, не спала всю ночь, переживала? — Да нет. — Отмахнулась девушка. — Чуть чуть вздремнула. Что там с Вовой? — Да такой же вялый. Спит сейчас уже. — Выдохнула блондинка. Она выглядела вполне спокойно, но всё же, конечно, она переживала, даже если и понимала, как медик, что всё вполне себе может закончиться хорошо. — А с другими? — Живые все. Кто-то уже дома. Не переживай. Клопова спокойно выдохнула. — Ладно, — Аня потёрла сонные глаза. — пойду в общагу, посплю. Блондинка облегчённо улыбнулась, одобрительно кивая головой. Клопова взяла свою сумку, оставляя кудрявую наедине с Туркиным, как вдруг вспомнила. — Наташ? — Открыв дверь и сразу же остановившись, бросила девушка. Блондинка обернулась. — Как там... Светлана Анатольевна? Наташа тяжело выдохнула. Зелёные глаза забегали по полу. Девушка выглядела так, словно её раскрыли, раскрыли то, что она очень тщательно пыталась скрыть. — Ну как сказать... — Еле слышно произнесла девушка. — Плохо. Аня понимающе замотала головой. Будто другого она и не ждала. Ничего не ответив, Клопова закрыла за собой дверь. Подходя к консерватории, девушка смахнула мимолётную слезу. Странно, внутри ничего нет, а слёзы льются... — Клопова! Ну и где ты шлялась всю ночь? — Заорала вахтёрша. — Даже Чайкина вернулась, а ты! Ты где была? Так ничего и не собираясь отвечать, Аня пошла дальше, словно и не слышала. — Нет, ну ты посмотри на неё!... Заходя в комнату, Клопова не увидела Маринку. Оно и понятно, наверняка на занятиях была. Странно только одно — Чайкина почти что никогда кровать не заправляла, а сейчас она заправлена, да ещё так ровно, словно девушка и не ложилась. Но кровать подруги — это самое последнее, что волнует Клопову сейчас. Бросив сумку, девушка посмотрела на стену. Это конец... Такой неожиданный и спонтанный. Светланы Анатольевны скоро не станет, это понятно дураку, а это значит, что карьера Клоповой закончится, почти что не начинаясь. Смысла нет продолжать. Консерваторию, конечно, закончить можно и даже нужно, но потом... Максимум певичка в каком-нибудь дешёвом казанском ресторане, не больше. Остаётся только смириться. Матери нет, Светланы Анатольевны тоже скоро не станет... Карьера певицы теперь не имеет смысла. Тяжело выдохнув, Клопова собрала некоторые вещи и направилась в общую душевую на этаже. Дёрнув за ручку двери, Аня остановилась, так и не сумев её открыть. Очень странно... Не слышно что бы вода капала, опять сломалась что-ли?... Дёрнув посильнее, Клопова убедилась, что с дверью явно что-то не так. — Э-эй! — Крикнула девушка, стуча. — Там есть кто-то? Но ответа не последовало. — Опять сломалась что-ли? — Недовольно пробубнела Аня, толкая дверь. — Да что-ж такое-то... Тяжело выдохнув, девушка остановилась, убирая волосы с лица. Надо бы позвать кого-то из студентов, пусть помогут. Бросив полотенце на сломанную дверную ручку, Клопова развернулась, собираясь найти какого-нибудь парнишу покрепче, чтобы смог открыть дверь, как вдруг резко остановилась, услышав... Всхлипы?... Да нет, показалось... Нахмурившисья девушка подошла ближе к двери, вслушиваясь в тишину. Снова всхлип. Тихий и глухой. Клопова почти что со всей силы кулаком забарабанила по несчастной двери. — Кто там?... Кто там? Что с вами? Откройте дверь, что случилось? — Вырывалась куча вопросов, совершенно бессмысленно заданных. — Откройте дверь! Осознавая, что ручка может быть в полном порядке, а вот дверь заперта, Аня поняла, что замок придётся выбить. Вахтёрша, очевидное дело, мягко говоря будет недовольна, но оставить рыдающего человека в общественной душевой Клопова не могла. Ещё неизвестно, что там происходило... Выбросив навязчивые мысли из головы, девушка чуть отошла подальше. Со всей дури ударив по дверной ручке левой ступнёй, Аня увидела открывающуюся дверь, услышала звук летящего на пол замка, почувствовала неприятное ощущение в ноге, которой только что выбила замок. Девушка чуть засомневалась, но всё же решила зайти. В Казани среди молодёжи существовали разные способы самоубийства, и это самое первое, что пришло Клоповой в голову. Вдруг что-то случиться... Она обязана помочь, даже если эта помощь потребует вмешательства. Заходя в душевую, Аня прикрыла дверь, опуская взгляд на плитку на полу, что была покрыта блондинистыми волосами. Прямо чуть ли не перед ногами Клоповой лежала копна белоснежных волос, что по длине были не больше сантиметров тридцати. Подняв взгляд выше, девушка увидела ножницы, лежащие недалеко от этой копны. Дальше — плитка, вперемешку с каплями крови, которые вели до ванны, и девушка в ванной... Такая знакомая, но очень очень испуганная... От увиденного Клопова раскрыла рот, неосознанно наполняя глаза влагой. — Ма... Ма-рина?... — Не подходи! — На выдохе испуганно выкрикнула девушка, облизывая разбитую губу. — Не подходи ко мне... — Шёпотом добавила она, прижимая руками колени к себе. — Я... Я теперь... г-грязная... Нахмурившись, Клопова прищурилась, рассматривая лицо и тело Чайкиной. Одежда та же, что была на ней вчера в больнице, только слишком рваная и намокшая от розоватой воды в ванной... Помада размазана по подбородку, губа разбита, из носа течёт кровь... Плечи в царапинах, на ногах, чуть выше колени большой синяк. Он не один, но Клопова увидела только его... Больше всего внимания привлекли волосы. Они были  неровно острижены, ухо кровит. Вероятно, она слишком торопилась... подстричься ... Девушка сидела, дрожа, прижимая колени как можно ближе к груди и уткнувшись носом в ладони. Где-то сзади бесшумно упало полотенце. Марина плакала. Её всхлипы усиливались, а колебания в теле учащались. Аня стояла, сростаясь с полом, не понимая, что сказать. — Марь... Ма... рин?... — Единственное, что смогла выдавить из себя Клопова в первую минуту. Внутри бушевало море вопросов, на которые просто непозволительно искать ответы. — Марина... — Тихо прошептала девушка, не сдерживая плач. — Мариночка... — Она бросилась к подруге, прижимая её голову к своей груди. Розоватая вода чуть шелохнулась. — Мариночка... — Слёзы бесконечным потоком катились из глаз, не поддаваясь никакому контролю. — Не надо... Не подходи... — Лишь тихо и  невнятно отвечала девушка. — Я сама... виновата... — Тихо, тихо, не говори так... Даже не думай... — Не сдерживая себя в руках, Клопова была готова устроить истерику вместе с подругой. — Не смей... Мы найдём, кто это сделал... Мы... найдём... — Нет, Ань... Пожалуйста... — Чайкина скатывалась щекой по груди подруги. Она очень устала. Веки закрывались. Разбитые глаза не переставали наполняться слезами. — Хочу домой... В Москву...

***

— Вот так всё и закончилось. — Сдерживая дрожь в голосе сказала Клопова. — Сегодня с утра она уехала. Поправляя носовой платок, Аня взглянула на Туркина, пытаясь найти в его глазах хоть каплю сочувствия. Но парень лишь рассматривал большое окно в палате, докуривая очередную сигарету. — Зима знает? — Не отрывая свой взгляд от зимних утренних лучей, Турбо медленно докуривал сигарету. Клопова дёрнула плечами. — Наверное нет. Она сразу же уехала. Даже с Айгуль не попрощалась... — Хороший он пацан. Надо бы сказать... Аня подняла глаза, всматриваясь в потолок. Девушка тяжело выдохнула. Как же такое могло произойти... — Не общайся с ней. — Выкинул Валера, так и не отрываясь от окна. — Слухи быстро разойдутся, не зачем с грязными пересекаться. Рухнуло... Что-то рухнуло так громко и сильно, но тихо и незаметно... — В каком смысле? — Шокированно спросила девушка, распахивая глаза. — Как это... Погоди, что значит не общайся? — То и значит. Я же не могу ходить с бабой, которая общается с грязной? — Её изнасиловали! — Вскочила Клопова. Туркин перевел на неё взгляд. — Не она, а её! Ты слышишь меня вообще? — Я понял. Девчонку жалко. Но это не значит, что она не тронутая. Успокойся и сядь. Я прошу всего лишь не общаться и не переписываться, так сложно? — Туркин, ты слышишь себя вообще? — Гнев внутри становился всё сильнее. — Её убили! Просто морально уничтожили, а ты... Ты... Ты просто берешь и не придаёшь этому никакого значения! Ты вообще понимаешь, о чем говоришь? Валера лишь безразлично отвернулся к окну. Голова сильно болела. Сейчас была не до девчачьих проблем и истерик. — А если бы это была я? Сигарета выпала из рук. Внутри что-то раскололось напополам. Туркин посмотрел на девушку. — Что? Я тоже буду грязная? — Аня взяла свою сумку, направляясь к двери. — Знаешь что, Валер. Реши уже, что у тебя в приоритете - я или твои понятия. — Дверь громко захлопнулась. Конечно, выбор непрост, особенно на больную голову, но очевиден, однозначно. Давя в себе все чувства, Турбо выберет улицу и на это не нужны какие-то особые причины. Он воспитан ею, он пацан, он... пустил слезу, но выбрал улицу. Она роднее, чем Клопова, роднее. Или, может, он просто убеждал себя в этом. Не важно. Так надо было сделать, и это было решено ещё до того, как всё случилось. Улица - вот его выбор.