Eat your heart out

Квакити входит в бальный зал, и его мгновенно поражает сильный запах дорогих духов, крепких спиртных напитков, экзотического табака и денег. Он отмечает, что это не то место, в котором он обычно находится во время таких миссий. Когда клиент даёт ему задание, в девяти случаях из десяти он оказывается на засаленном складе, в грязном коттедже в лесу, или в редких случаях – в красивом доме или особняке, но он никогда не видел такого вампирского гнезда, как это. Особняк – не то слово, чтобы описать дом его новой цели. «Дворец» гораздо более подходящее. Классическая музыка витает по комнате, и парочки богатых аристократов раскачиваются под эту мелодию, ведя праздные разговоры и болтовню, выпивая галлоны дорогих вин за раз, и Квакити, по общему признанию, чувствует себя не в своей стихии. Достаточно просто выследить и убить вампира в логове, которое мало чем отличается от квартиры-студии пьяницы. Труднее же выследить кровопийцу в его особняке между толпами изысканно одетых мужчин и женщин. Это не то, с чем Квакити знаком. Он думал, что за десять лет охоты на вампиров он столкнулся уже со всеми видами жилищ могущественных вампиров. Комната битком набита и полна активности, нигде рядом не было подходящего места, в которое можно было бы загнать кого-то подозрительного и легко расставить распятия. Он должен действовать умно. Ему придётся смешаться с толпой, вести себя так, как будто он принадлежит ей, не высовываться, пить отвратительно дорогой алкоголь и смеяться над великолепно несмешной пустой болтовнёй. Поэтому он пробирается в толпу и начинает осмотр. Первые два разговора ему ничего не дали. Первыми попались богатая женщина, строящая ему глаза, и её дочь с отвращением на лице. Следующие — пара с сильным, шикарным английским акцентом, который вызывал у Квакити желание посмеяться. Конечно, принимая работу в поместье в сельской местности Англии, он ожидал некоторых претенциозных манер речи, но то, насколько далеко пара зашла для того, чтобы продемонстрировать свой выдающийся и явно целенаправленно культивируемый акцент, откровенно смущает. Только в третьем разговоре он получает подсказку. — Мне нужно найти способ передать пару комплиментов хозяину дома, — говорит он толстому пожилому мужчине с почти пустым бокалом шампанского. — Он действительно превзошёл самого себя. Я думаю, что видел его всего несколько минут назад, если Вы хотите познакомиться. Хах. Ну, это было легко. — На самом деле, это было бы идеально, — отвечает Квакити, и старик от души смеётся. — Следуйте за мной, следуйте за мной. Я видел, куда он пошёл. И вот так Квакити оказывается лицом к лицу с самым явным вампирским вампиром, которого он когда-либо встречал. Существо даже не пытается скрыть свой чудовищный атрибут, кроваво-красные глаза и острые клыки, выставленные напоказ. Но, конечно, это было легко игнорировать, рассматривая его… всё остальное… — Чем я обязан такой честью? — Красивый голос, во-первых. Очаровательное поведение, во-вторых. — Просто хочу поблагодарить Вас за организацию такого прекрасного мероприятия, — Квакити делает вид, что искренен. Вампир осматривает его сверху вниз, и Квакити чувствует себя маленьким. Это не говоря уже о том, что другой мужчина выше него на целую голову. И если рост вампира внушителен, то его стан впечатляет вдвойне. Он стоит высокий и гордый, скрестив руки с неоспоримой властью. Но это ещё не самое худшее. Квакити достаточно одного взгляда, чтобы поразиться тому, насколько великолепно это существо. У него сильная челюсть, пушистые каштановые волосы и глубокие глаза, красные, как кровь, полные уверенности. Его костюм искусно скроен по изгибу его талии, широким плечам и груди, длинным ногам в идеально прямых брюках. Или, говоря менее профессиональным языком: он чертовски привлекателен. Простите Квакити за его язык. — Пожалуйста, — отвечает вампир. Он изучает Квакити. — Но я не думаю, что мы имели честь встретиться раньше. — Я только что переехал в этот район, — лжёт Квакити, и вампир кивает. — Это объясняет акцент, — говорит он, и Квакити усмехается. — Я немного выделяюсь, не так ли? Вампир улыбается, сверкая острыми клыками. И хотя Квакити знал, что они у него есть, он был поражён, видя, что тот показывает их так бесстрашно. Кажется, вампир знает, о чём думает Квакити. — Боюсь, не так сильно, как я, — говорит он с хриплым смехом. Квакити съёживается. — Я хвалю Вас за такую храбрость, жить так открыто нужно уметь, — говорит он, и вампир поднимает бровь. — Ну, храбрость подразумевала бы, что мне есть чего бояться, — говорит он. Квакити улыбается. — И я уверен, что Вы этого не делаете. Судя по моему небольшому опыту, Вы являетесь сильной опорой этого сообщества, — продолжает Квакити. Но вампир, похоже, не особо польщён. Его глаза продолжают осматривать фигуру Квакити вверх и вниз. — Как жаль, что такие честные люди вроде меня живут в страхе. — Тон вампира приобретает мрачные ноты. — Хотя некоторые, возможно, не назовут меня особенно честным, не так ли? — Взгляд вампира напряжён. — В моих глазах Вы хороший человек, — лжёт Квакити. Губы вампира даже не дёргаются в ответ. — Конечно, именно поэтому Вы здесь, — рычит вампир, и поведение Квакити меняется. Его поза становится оборонительной почти вопреки его желанию, и вампир ухмыляется. — Это позор. Вы определённо самый красивый потенциальный убийца, от которого мне приходилось избавляться. — Вампир приближается, и Квакити отступает назад. — Я не хочу оставлять Ваше красивое тело пятном на своём ковре. — Вы не знаете, против кого Вы выступаете, — угрожает Квакити. Он расстёгивает пиджак, открывая себе доступ к оружию. — И Вы тоже, — отвечает вампир. — Отдай мне своё сердце, кровопиющий ублюдок, — рявкает Квакити, поднося руку к кинжалу на поясе, прежде чем его резко притягивают к груди вампира и прижимают к его телу. Вампир смотрит на него сверху вниз, в его глазах мелькает внезапный восторг. Почти развлечение. — Осторожно, дорогой, — вампир наклоняется и шепчет на ухо Квакити, — Вы окружены. Брови Квакити нахмурились. Он поднимает глаза, осматривая огромный бальный зал, и кровь стынет у него в жилах. Словно по команде, пары красных глаз, расставленные по всему периметру комнаты, поднимаются, чтобы встретиться с его собственными, и он чувствует улыбку вампира позади себя. — Телохранители, — радостно говорит он. Квакити усмехается. — Вы не можете меня тронуть. Квакити снова поворачивается, чтобы посмотреть на свою цель, и вампир одаривает его красивой, острозубой улыбкой. — Вы ублюдок, — ворчит Квакити. Улыбка вампира превращается в ухмылку. — Именно, — говорит он. Он останавливает проходящего мимо официанта и берёт с подноса два стакана красной жидкости, протягивая один Квакити, который в ответ лишь кривится. — Не хотите выпить? — Я не пью то же, что и Вы, — фыркает Квакити, и вампир поднимает бровь. — Красное вино? Ах, Вам больше нравится белое. Неважно, у меня есть киллер Рислинг, — говорит он. — Я в этом не сомневаюсь, — бормочет Квакити. — Просто давайте мне это. — О, он всё-таки любит красное. Хорошо тогда, Вы же не подумали, что это что-то другое, не так ли? — саркастически говорит вампир, передавая стакан. — Довольно предвзято с Вашей стороны. Я бы никогда не принёс такое на своё мероприятие. Я считаю себя более высококлассным монстром. — Не совсем то слово, которое я бы использовал. — Тогда Вы явно меня плохо знаете, — продолжает вампир с усмешкой. Он делает глоток вина, и Квакити повторяет за ним, не сводя с него глаз. — Скажите, охотник, у Вас есть имя? Глаза Квакити сверкают. — Для Вас – нет, — говорит он. Вампир пожимает плечами. — Если бы я хотел причинить Вам боль, мне бы для этого не требовалось Ваше имя, — говорит он. — На самом деле, это простые манеры. Если хотите, можете звать меня Уилбур. Уилбур. Квакити не следует удивляться, что у него такое имя. — Квакити, — отвечает он. Уилбур делает глоток вина. — Довольно уникальное имя. — Довольно утомительное наблюдение. — Играете с огнём, охотник, — комментирует Уилбур. Квакити пристально смотрит на него. Потому что что за чёртова наглость вампира, заманить его в ловушку в переполненном бальном зале только для того, чтобы поиздеваться над ним. Как долго он вообще намерен держать его здесь? В месте, где стоит квартет, слышно эхо последней восьмой ноты, и гости раздаются аплодисментами по всему бальному залу, пока музыканты перелистывают страницы. Вампир хмурит брови и делает шаг, приглашая Квакити следовать за ним, что тот неохотно и делает. Они подходят к музыкантам, и вампир наклоняется, чтобы что-то шепнуть пианисту, который усмехается и кивает ему. На подставке возле его пианино стоит нетронутая классическая гитара с гладким лакированным корпусом из красного дерева. Пианист убирает руки с клавиш, берёт гитару, кладет её на колени, поворачивается лицом к струнному трио и произносит слово, которое Квакити не может расшифровать. После четырёх постукиваний ногой гитарист начинает извлекать отдельные стаккато в мелодию, которую Квакити, кажется, почти узнаёт. После нескольких тактов той же последовательности нот к ним присоединяется скрипач, удлиняя ноты. Добавляется виолончель, последняя скрипка начинает исполнять знакомую основную мелодию, и Квакити вслушивается в мотив. — Пьяццолла? — бормочет он вампиру, который теперь стоит рядом с ним. — Не думал, что Вы любитель танго. Уилбур подносит стакан к губам, но делает лишь небольшой глоток. — Либертанго – это шедевр, — с улыбкой говорит вампир. — Любой, у кого есть мозг, может почувствовать красоту перехода от классического танго к нуэво. — В испанском языке Уилбура присутствует отвратительно очевидный европейский акцент, от которого Квакити закатывает глаза. — Nunca vuelvas a hablar mi lengua, — огрызается он. Краем глаза он видит улыбку вампира. — Вы умеете танцевать, Квакити? — Абсолютно нет, — отвечает Квакити сквозь зубы. Он чувствует, как пальцы Уилбура касаются его собственных, и отстраняется, словно обожжённый. — О, да ладно, — бормочет Уилбур. — Человек, который может распознать искусство Пьяццоллы, но сопротивляется желанию станцевать, безусловно, больший монстр, чем я, — продолжает он. Квакити пронзает его взглядом. — К тому же, — продолжает вампир, — это очень романтично, Вам не кажется? Квакити поворачивает голову и смотрит на вампира, который дарит ему ослепительную улыбку, и Квакити хотел бы, чтобы он не считал её великолепной. — Не кажется. На вампира не действует его огненный взгляд. — Один танец, — протягивает он руку, — и тогда Вы, возможно, выживете, чтобы умереть в другой день. Квакити бросает взгляд на большие двери бального зала, перед которыми останавливаются два вампира-охранника. Он хмурится. — Боюсь, это не совсем просьба. Квакити оборачивается. — Хорошо, — соглашается он. — Одна песня. Уилбур улыбается. Как только Либертанго начинает затихать, он берёт Квакити за руку и выводит его в центр бального зала, где Квакити начинает чувствовать взгляды, следящие за каждым его движением. Он проклинает себя. Одно из обязательств успешной миссии — не привлекать к себе внимания, а здесь на него пристально смотрят легионы богатых аристократов. Потому что именно это и означает скрытность, ворчит про себя Квакити, брать за руку самого богатого и привлекательного человека в комнате, который вряд ли сможет привлечь к себе внимание. Когда Уилбур поворачивается, чтобы улыбнуться гитаристу, и начинаются первые ноты следующего танго, Квакити вздыхает, а вампир ухмыляется. — Вы сами согласились на одну песню, — отмечает он. — Это не означало семь с половиной минут этой одной песни. Но, несмотря на протесты, Квакити всё же позволяет вампиру занять свою позицию. Рука Уилбура обвивает его, пока другая его рука вплетается в пальцы Квакити, и, чувствуя, как пальцы вампира ритмично постукивают по его талии, Квакити наконец начинает понимать во что он вляпался. Он сглатывает, и кажется, другой видит внезапную перемену в его поведении. — Не волнуйтесь, — говорит он, — просто позвольте мне вести. — Уилбур одаривает Квакити захватывающей улыбкой, и тот чувствует, что в комнате становится теплее. Несмотря на дихотомию музыки, Уилбур начинает с вальсовых шагов и понимающе улыбается невозмутимому выражению лица Квакити. Он знает, что это не совсем правильно, но каким-то образом у Уилбура получается заставить это выглядеть так. Он движется медленно и осознанно. — Я знаю, что это был не Ваш выбор, — шепчет он в наэлектризованный воздух между ними, — но мне очень нравится это произведение. — Да? — спрашивает Квакити, хотя на самом деле его не волнует ответ. Пока Уилбур продолжает тянуть его в вальсе, он изо всех сил старается соответствовать шагам более высокого мужчины, но осознаёт только то, что ему не хватает практики. — О, да. Я слушаю медленную игру виолончелей, превращающуюся в тёмные, диссонирующие аккорды. Для меня это как история, — говорит он. Его пальцы крепче сжимают изгиб талии Квакити, и тот прикусывает его язык. — Роман жестокого влюблённого, — продолжает он. Квакити закатывает глаза. — Длинные ферматы отмечают, как наш главный герой впервые смотрит на объект своей привязанности. Наблюдает за ним с другого конца комнаты. Каждое его змеиное движение завораживает. Квакити не произносит ни слова, слушая, как длинные ноты поднимаются в воздух и висят, как туман. Он не хочет визуализировать себе сцену, о которой повествует Уилбур, следя за движениями вампира, но он невольно это делает. — А потом присоединяется скрипка. Коротко, отрывисто и похоже на войну в его голове. Яростное отчаяние его желания вырваться на свободу. И как только он говорит, скрипач присоединяется к мелодии, и Квакити сжимает губы. — А наш главный герой не влюблён, нет-нет, он давно потерял эту способность. Но любое незначительное напоминание об этом чувстве желания воспламеняет его. Вот каково это – снова стать живым. И вот гитарист проводит пальцами по ладам, поднимаясь всё выше и выше... — и музыканты играют в точности так, как говорит Уилбур, — ...пока он не сломается, — музыка обрывается, Уилбур резко останавливается и обхватывает рукой талию Квакити, притягивая их тела ближе друг к другу. В краткий миг молчания они смотрят друг другу в глаза, и взгляд Уилбура зажигается. — И, возможно, быть разыскиваемым может ощущаться также, как и быть желанным, — шепчет Уилбур, и скрипач подбирает мелодию тихо и медленно, с осторожностью. Как и Уилбур в своём танце, возвращая Квакити в ритмичные движения, их тела всё ещё близко к друг другу, а сердце Квакити начинает биться в такт шагам. Уилбур начинает подпевать музыке и больше ничего не говорит, оставляя Квакити тонуть в его словах и бороться с румянцем, заливающим его лицо. И тогда вампир начинает петь. — Todo lo que quieras, — бормочет он, и Квакити поднимает бровь. Ни в одном произведении Пьяццоллы нет текста. Уилбур берёт эти слова из ниоткуда. — Aquí delante de ti, si tan solo te acercaras. — Квакити не знает, чего он ожидал от голоса Уилбура во время пения, но точно не этого. В том смысле, в каком его видит Квакити, он больше похож на сирену, чем на вампира. И несколько сотен лет определённо дали вампиру достаточно времени, чтобы усовершенствовать его испанский. Щёки Квакити горят, и он чувствует, как он тает. — Затем наступает моя любимая часть, — тихо продолжает Уилбур, — когда скрипка становится громче, — вампир говорит с красивой угрожающей ноткой на языке, — и вместе с этим растёт досада. Романтично, но любить – это опасно. И разве это не прекрасно? Квакити задумывается. — Боюсь, я не понимаю, что Вы имеете в виду, — бормочет он. Уилбур улыбается. Песня достигает своей кульминациии, и вампир держит Квакити крепче, чем когда-либо прежде. Уилбур разворачивает его и опускает к лакированному полу, когда громкость начинает уменьшаться, и её место занимает более спокойная мелодия. Уилбур удерживает его там на мгновение. — И глаза наших возлюбленных встречаются, — шепчет он, — и желание овладевает нашим жестоким, одиноким влюблённым. — Уилбур снова поднимает Квакити, глядя в его глаза, не отпуская его, даже когда музыка стихает. — И он обречён цепляться за этот фантастический роман, пока они не встретятся снова. Квакити гордится своей карьерой и никогда ни при каких обстоятельствах не сдаётся. Но когда его сегодняшняя цель наклоняется и нежно целует его в щёку, его победная серия обрывается. Он уже знал, что сегодня вечером покинет этот особняк без убийства, но он, по крайней мере, ожидал, что его достоинство последует за ним через эти богато украшенные двери. — Вы свободны, — шепчет ему на ухо вампир. — И я очень надеюсь, что в следующий раз, когда я увижу Вас, Ваши намерения в отношении меня изменятся. Квакити глубоко дышит и ничего не говорит, что, кажется, передаёт Уилбуру его внутреннее смятение гораздо лучше, чем когда-либо можно было бы выразить словами. Вампир ухмыляется и наконец-то отпускает его. — Спокойной ночи, мой дорогой. Квакити не произносит ни слова, прежде чем Уилбур разворачивается и уходит, снова растворяясь в толпе элиты. Просто ещё один представитель массы, и, тем не менее, нечто гораздо больше. Квакити тяжело вздыхает и выходит из теперь уже неохраняемых дверей, ощущая жужжание в венах. И что-то во внезапном прощании и понимающей ухмылке вампира оставляет отпечатки голоса Уилбура в сознании Квакити. Что-то похожее на «Отдай мне своё сердце, любимый.»