Кажется, я знаю, где заканчивается одиночество

Вот уже вторую неделю он сидел в холодной камере на подстилке из камыша, писал ей записки, часть сжигая, часть передавая навещавшей его Белинде. Она навещала его не по своему желанию, а скорее из соображений, что мисс Грейнджер скоро станет лучше и они наконец смогут жить нормально. В этот визит Белинда была с ним более ласкова. Но он списал это на то, что у медсестры скоро день рождения. — Как ты, Драко? Что говорят Авроры? — В целом, выживаю. Снятся кошмары, пропадает аппетит, грызет чувство вины. Молюсь за Гермиону каждый день. Авроры говорят, если она выживет, есть маленький шанс, что меня оправдают, поскольку не так давно меня «навещала» Астория, и спустя час в моей крови нашли следы Амортенции. Как пронесла, остается загадкой. — Знаешь, загадка вполне решаема. Она превратила зелье в капсулу, видоизменив ее на жвачку, а затем поцеловала тебя. — Да, видимо так и было. Передай Гермионе, — он протянул записку, но Белинда сожгла записку одним касанием пальца. — Записки больше не нужны. Ты можешь поговорить с ней. Она восстановилась, но все же еще слаба. Это уникальный случай в целительской практике. Уверена вы оба окрепнете после этой встречи. Но прежде, чем я уйду, позволь рассказать об одном эпизоде случившемся в ОДИ во время твоего. отсутствия. Эта пауза показалась ему странной, но прерывать рассказ он не рискнул. — Несколько дней назад, без предупреждения мисс Грейнджер нанесли визит. Это была некая дама в темном плаще, представившаяся ей как «Тори». Между ними была короткая беседа, которую мисс Грейнджер завершила очень странной фразой на неизвестном мне языке. После чего незнакомка исчезла. — Какая это была фраза? — Дай мне минуту… «Facti infecundus». Тишина оглушила камеру напряженной волной. — Что… Почему ты молчишь? — Это на латыни. Проклятие на бесплодие. — О боже. — Более того, знать его может только родственник чистокровного рода, входящего в Священные двадцать восемь. — Кажется теперь у мисс Грейнджер есть от тебя секреты. — О чем ты? — Она Яксли, Драко. — Так. Об этом я поговорю с ней позднее… — Да, а теперь я вас оставлю. Войди, Гермиона. И она вплыла в камеру, шатаясь, опираясь на палочку — краб. Он поднял на нее глаза и застыл. Она была почти та же, только синяки под глазами и среди каштановых прядок виднелась одна седая. Постояв с минуту, она рухнула коленями на подстилку из камыша напротив него, ноги ослабели. Охранник снял с него оковы, чтобы он мог подхватить ее. — Прости меня, — он прошептал эту фразу куда-то ей в волосы. — Это ты меня извини. — Почему ты не сказала мне раньше? — Сама узнала не так давно, да и не уверена, что ты бы мне сходу поверил. — Я всегда верю тебе. — Снимите с него оковы. Я приказываю вам. Именем Гермионы Яксли, требую оправдать Драко Люциуса Малфоя сию минуту. Охранник изумленно принялся изучать и подписывать кипу появившихся документов. Пока блюститель порядка шуршал бумагами, Малфой, перейдя на телепатию спросил: — Зачем ты прокляла Асторию? — Потому что именно она наложила на пьяного Рона Империус и вынудила его проклясть меня.* В это самое мгновение аврор отвлекся от бумаг и провозгласил: Драко Люциус Малфой, вы Оправданы по всем статьям в связи с преждевременным выяснением всех обстоятельств. — Отлично, значит нам пора домой.