Это его вина.
Его душа не упокаивается, как должна; он прикован к месту своей гибели, к месту смерти, к тысячам трупам и кровавой земле; к собственному телу, что медленно разлагается, и он может только бесцельно наблюдать за этим.Он был недостаточно силён.
Он чувствует вкус крови на языке, хотя не должен, он чувствует запах цветущих слив, которых нет в месте смерти, когда наступает весна через зиму и осень, и он видит это: сливы прорастают через его тело.Он был ленив, он был самонадеян, он был эгоистичен.
Они карабкаются, окрашенные его кровью, разрастаясь и прорастая, обвивая корнями его тело, пряча его от всего, расползаясь и расползаясь, как нечто совершенно прекрасное, как нечто абсолютно неправильное в месте, полном его ошибок.Они все мертвы из-за него, каждый из его младших, каждый из его старших; сахёнг мёртв из-за него.
Проходят годы, через рассветы и закаты, когда поле боя превращается в кладбище, брошенное и никем не упокоенное верно, со всеми ритуалами и обрядами — это имеет последствия.Слива растёт через мертвеца в течении ста лет, и душа обретает форму.
***
В двери Хуашань стучится юноша, у него простые тёмные одежды и неественно-светящиеся розовым глаза; он улыбается ярко и уверенно, так, что сложно оторвать глаз без видимой на то причины; этот юноша просится вступить в их секту так, будто это лучшее место, где он мог оказаться, когда на самом деле, как они поймут потом, этот человек мог добиться успеха, где угодно ещё. Юноша сказал, что его зовут Чхон Мён, и снова у него снова была та странная дикая улыбка, когда Хён Чжон, лидер секты, разрешил ему это; улыбка была слишком широкой, слишком тяжёлой, чтобы осознать её; было что-то, что тревожило сознание, на самом краю интуиции, пробегаясь холодными мурашками, но, затем, юноша переставал улыбаться, и это чувство проходило, забываясь. И были более важные вещи, о которых стоило помнить: Чхон Мён — это ураган перемен, которому ты можешь только поддаться, чтобы тебя не снесло следом; он почтителен к старшим, он жесток ко всем, кто слаб, делая учеников сильнее через боль, он безжалостен к любому, кто придёт извне. Чхон Мён — опасен в том, как смотрит на людей вне их секты: между тем, что они не стоят его времени, и тем, будто бы рассчитывает сколько у него есть свободного времени, чтобы незаметно спрятать тело. (Это пугало и пугает их, но они не знают, что делать с этим, потому что, казалось бы, Чхон Мён не понимает их, когда они просят — умоляют — его быть чуть добрее к кому-либо не из секты). Чхон Мён — странен в том, что едва спит и не ест там, где они могут видеть; если бы они не видели, как он иногда жуёт лунные лепёшки или пьёт вино, они бы решили, что он не ест вообще; он странен в том, как растёт, оставаясь неизменным ни на дюйм, ни на единый неправильный волосок, пока ты не укажешь ему на это, и вы можете наблюдать, как за половину луны он вытягивается в росте и худеет в лице. Чхон Мён — силён; могущественен так, как не может ни одно известное им чудовище; они не знали его полной силы, они даже примерно не осознавали до Северного Моря, когда он ушёл впереди них, когда снег окрасился в красный так легко, будто бы Чхон Мён игрался с демоническим культом, будто бы до этого момента он никогда не был серьёзным, его глаза по-настоящему горели, а розово-красные лепестки слив чернели и гнили на ветру, вместо того, что исчезнуть в воздухе, и… Чхон Мён улыбался: уродливо, остро, бесчеловечно.***
Говорят, Демон Меча Цветущей Сливы — человек без сердца. Говорят, Демон Меча Цветущей Сливы одет во всё чёрное с эмблемой слив на груди и зелёной лентой в чернильно-чёрных волосах, он обманчиво молод, опасно красив лицом и совершенно пуст душой. Говорят, Демон Меча Цветущей Сливы несёт погибель любому, кто посмотрит на его секту косо, он отрежет сквернословные языки не думая дважды, он посмеётся над вашими слезами и он не простит, если вы сделаете кому-то зло из Хуашань, подобно неупокоенному обиженному духу. Говорят, за ним следует запах гнили и смерти, настолько глубокий и чужеродный, что заставляет вас молиться о защите богам. Говорят, он сам должен был быть мёртв давным-давно.***
В конце, самом конце, одно чудовище встречается с другим; в конце демон сражается с мертвецом, выкованным из чувства вины; в конце Небесный Демон сражается с худшим, что может предложить мир — с Бедствием.В конце Бедствие распадается прахом, когда сожаление восполняется победой.