Фанфики с участием: "Ученики Хуашань"

- Благородный наложник, это будет Ваша первая ночь в покоях Султана. Хотите ли вина, чтобы расслабиться? Наложник? Кто? ОН? / или пираты всё-таки продали Пэкчхона в рабство, а Чхонмён и ученики пытаются его найти.

Чхон Мён смотрит на поле боя, на детей, которых ему удалось защитить и уберечь, и чувствует, как на него давит тяжесть его судьбы. "Всё кончено", думает он. (Горящая свеча мерцает последними угольками. И мир страдает от последствий.)

Святой Меч Цветущей Сливы, Чхон Мён смотрит на них, на будущее поколение Хуашань.

Что-то тянет его вниз. Может, тени, может, его собственные сожаления, может, мертвецы.

— Давай-давай, Чхон Мён, — говорят его дети, весёлые и жизнерадостные, в преддверии конца года; столь счастливые, что он даже не хочет их бить за это, даже если они слишком много говорят о любви к себе и близким. — Скажи это, твоя очередь! Глупые дети, все они. — Вы не так плохи, — признаётся он, отворачиваясь и глотая вино из горла кувшина.

Бедствия — это порождение сильнейшего из чувств души, пережившей непередаваемые страдания. Бедствия возникают из отчаяния, из ненависти, из мести, из любви и преданности. Бедствие может быть рождено из праведного человека, полного чувства вины, за которым остаются гниющие лепестки сливы. (Или: Чхон Мён — это Бедствие.)

Раз в пятьдесят лет через их секту пролетают негативные призраки, фантомы, которые в целом безвредные, если не касаться. Это в целом безобидные существа, которые не обращают ни на кого внимания, мигрируя туда, куда им нужно. Конечно, ученики Хуашань не знали об этом.

— А вы что, думали я буду с вами всегда? — это жестокие слова, сказанные нежным тоном и с добрым взглядом; так, как мог только Чхон Мён, когда они держались за него изо всех сил.

Святой Меч Цветущей Сливы, несмотря на всё, что должны были сделать много лет назад, на все ритуалы, на все очищения, стал ходячим трупом.

Это середина осени, День Всех Святых.

— О, сахёнг, ты бы видел этих детей! — начинает он, держа кувшин вина и широко жестикулируя руками. — Они так глупы, так непослушны и неблагодарны! — это будет первое, что он расскажет каждому, кто готов слушать его жалобы; Чхон Чин фыркает справа от него, а сахёнг улыбается.

Он видит недостижимую мечту за холодной поверхностью серебра. Он хочет разбить это. Он хочет стать частью этого. (Или: Чхон Мён встречает зеркало Еиналеж.)

Однажды в Хуашань приходит два ребёнка с одним лицом; с голубыми глазами для младшего брата и нежно-розовыми для старшего. Они такие же разные, как небо и земля, как день и ночь, как солнце и луна. Старший близнец взял себе новое имя, не сказав прошлого — Чхон Мён. Младший близнец оставил прошлое, не решаясь брать новое — Чо Сэм. И эти дети изменили всё.

— Женись на мне, — говорит Тан Сосо. В одном мире, этот же человек не видел в ней ни женщины, ни девушки, никого, кроме маленького ребёнка, поэтому он сбежал от неё (а она прямо за ним), не понимая, как он вообще оказался в этой ситуации; в этом же мире, этот человек, старик, который, по неясному умыслу судьбы, в теле молодого человека, всё ещё видит перед собой исключительно ребёнка, но он отвечает со спокойствием, которому могли бы позавидовать монахи: — Хорошо.

Однажды кто-то вешает на их двери талисман, когда Пяти Мечей не было в секте. В частности, талисман не впускал и не выпускал людей старше восьмидесяти лет, и это с учётом того что их старшему, лидеру секты, всего шестьдесят девять лет.

Он рождается в семье Тан вновь, но на этот раз он родился женщиной из побочной ветви, и как бы он не был силён, как бы не был умел в медицине — этого никогда не бывает достаточно ни для кого из его потомков. Поэтому Тан Бо уходит из своей семьи; блуждает, влюбляется и у неё рождается сын; находит демоническая секта и её-его судьба просто повторяется. (Или: Чхон Мён встречает ребёнка с розово-красной, как сливы, заколкой в волосах со знакомой улыбкой, но это не Тан Бо. Он снова опоздал.)

Чхон Мён умирает. А затем снова. И снова, и снова, и снова...

Он умер, и всё, что у него осталось — сожаления. Он пробыл сотню лет на грани сна и всё, что он чувствовал — ненависть. Он открыл глаза вновь, чтобы пролить реки крови своих врагов. Потому что он Святой Меча Цветущей Сливы, который готов второй раз отрубить голову Небесному Демону перед ним.

Он встречает рассвет, и взлетает к небу; он не помнит ничего, кроме разочарования и Хуашань. Он должен вернуться, он должен защитить, он должен оберегать. Потому что Хуашань принадлежит ему, как и он принадлежит Хуашаню.

Он получает тело с историей насилия.