Укрыться в космосе
2083 год.Глава 1 Покидая Землю
Арбайтенграунд (Северный округ). Звонок разбудил Хорста Ренна на самом интересном месте сна, когда шла драка с зелеными человечками возле разбитого космического корабля. Инженер потянулся и нажал на кнопку сенсорной подставки. Перед ним появилась голография, лицо босса крупным планом — бледное, с круглыми щеками и падающими на лоб кудрями. — Алло, ты что, спишь? Хорст зевнул. — Нет, нет, герр Гетман, я не сплю... — Ты починил машину? — Почти... — Что значит «почти»? Мы завтра должны вылетать. — Я скоро закончу, — сказал инженер. — Двигатель почти починен. — Ну смотри у меня. — Гетман помахал кулаком размером с огромный корнеплод. — Не подведи меня, иначе ты знаешь, что за это будет. Не успел Хорст и слово вымолвить, как босс отключился. Инженер еще раз зевнул и огляделся. Судя по настенным часам, он спал от силы два часа: солнце все так же светило за окном, его лучи проникали в тесную комнатушку, где давным-давно исчезло такое понятие, как «уборка». Стены обвешаны чертежами двигателя и крыльев, а неудавшиеся варианты валялись комочками на полу. Они шуршали под ногами, а в углах успели образоваться целые бумажные кучки. Из мебели только жесткая койка, стол со стулом и шкаф — а большего Хорст Ренн и не желал. Когда Лола выгнала его из своей квартиры, ему пришлось заселиться у соседа-алкоголика Коха, который нигде не работал и жил за счет того, что сдавал комнату. Далеко не каждый соглашался на проживание с таким соседом, хотя оно стоило гроши. На съемную квартиру у Хорста не хватило денег, выбора у него просто не было. Вот только такое соседство обошлось ему в двигатель. Инженер принес его в дом, когда из-за ливней в начале недели затопило гараж. Корпусу корабля ничего не угрожало, а вот двигатель новый, если затопит его изнутри — хана, придется новый покупать за нереальную сумму. Тогда Хорст оставил его и отправился в магазин, но забыл запереть свою комнату. Тем временем Кох отмечал день рождения, хотел позвать Хорста, однако никого в комнате не увидел, зато обнаружил в технике бесов и вылил на двигатель всю святую воду вперемешку с коньяком. Инженер снова потянулся и посмотрел на стол, где лежали новые чертежи. Чернила слегка смазались и отпечатались на щеке, но схема капсуловидного транспорта с тремя отсеками осталась целой. Хорст сделал пометки и, взяв бумаги с собой, направился в гараж. Кох им давно не пользовался и отдал инженеру — за дополнительную плату, конечно же. Арендодатель храпел на диване, его щеки подрагивали, беззубый рот приоткрыт. «Старый дурак!» — в тысячный раз после того дня подумал Хорст и накинул куртку. Был сентябрь, когда лето вроде бы осталось, но подкрался холодок. Тем не менее солнце слепило глаза, ветер трепал каштановые волосы, и настроение улучшилось. Полярный квартал уходил холмом вниз, а в самом конце, у его «подножия», располагались гаражи. Мимо проходили люди, сменялись здания. Возможно, Хорст гулял по маленьким улочкам Арбайтенграунда в последний раз перед началом своего первого полета. Инженер навряд ли в скором времени увидит что-то привычное... земное. Вот, например, торговый центр — маленький, правда, но он всегда забит народом. Хорст остановился и улыбнулся. «Сейчас всего час дня, у Лолы как раз перерыв. Может, зайти к ней? Попрощаться...» Улыбка сползла с лица при последнем слове, и он вошел внутрь. Магазин Лолы «УЮТ», где она продавала инструменты для рукоделия, располагался в самом конце коридора и на фоне остальных магазинов выглядел блекло: ни тебе неоновой подсветки, ни цифрового плаката у входа, который объявляет о скидках и новинках недели. У Лолы попросту нет на это денег. Помещение само по себе небольшое, все товары располагались на витрине у кассы, где как раз сидела девушка с пухлыми губками и в платье с v-образным вырезом. При виде инженера она нахмурилась, сэндвич в руках остановился на полпути ко рту. — О боже. Хорст улыбнулся. — Привет, как ты? — Все было хорошо, пока ты не пришел. Так чего тебе нужно? — Да так, просто пообщаться зашел. Попрощаться. — Улетаешь? Слава богу! — Это первый мой полет за пределами орбиты... Не знаю даже, каким он выйдет. Но будем надеяться на лучшее, верно? Если я не вернусь... — Дай бог, дай бог. Хорст поджал губы. — Неужели ты меня до сих пор ненавидишь? Послушай, я тебе уже говорил, что нужно время... Я получу премию Илона Маска, вот увидишь. Лола закатила глаза и отложила сэндвич. — Ты это мне пятый год в уши заливаешь, а в результате что? Тридцать лет тебе уже. Что у тебя есть? Ни семьи, ни жилья — только красный диплом и сомнительная работа в САУ, босс выгонит тебя при первой возможности — и все! Сначала займись собой, а потом уже думай о премии, ясно? И вообще, хватит ко мне заходить, достал. — Она откусила добрую половину сэндвича. Хорст насупился, но не стал ничего говорить, вздохнул и вышел. «Дура! — подумал он. — Каждый раз одно и то же. Да и я хорош — на что только рассчитывал? Ну ничего, она еще пожалеет, что отказалась от меня. У меня, может, и не будет успехов в личной жизни, зато останется преданность науке, а это самое главное для инженера!» Он ударил себя по груди и, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих, спустился по склону вниз, к гаражам. Впереди предстояла серьезная работа...***
Себастьян Ткаченко сидел напротив капитана полиции. Начальник с бесстрастным выражением лица прочитал заявление и, наконец, сказал: — Вот как, значит? Что ж, похвально знать, что у нас в отделении есть такой целеустремленный человек, как вы, товарищ Ткаченко. Но вы же ведь понимаете, что для должности сержанта двенадцати пойманных воришек и двух серийных убийц недостаточно? Уж давайте называть вещи своими именами. — Да, капитан Витте, я осознаю это. Но что мне нужно сделать? Тот поднялся со стула и стал расхаживать по кабинету, заложив руки за спину. — Повторюсь: я ценю вашу целеустремленность. Но, как известно, вам нужно пройти экзамены на повышение, а с вашей историей расследований пока рановато даже подавать кандидатуру. Тем более последнее дело закончилось неудачно, однако я вас не виню — от ошибок никто не застрахован. И все же, если вы хотите попасть как минимум на экзамены, нужно раскрыть хотя бы еще одно дело. У меня кое-что есть на примете, уже месяц как стоит. Если вы его раскроете, я от своего имени отправлю вашу просьбу в комиссию. Себастьян нахмурился. — Какое дело? Витте подошел к архивам, порылся в верхнем ящике и достал огромную папку, кинул ее на стол. Поднялось небольшое облако пыли. На титульном листе написано: «ДЕЛО №43». Себастьян сдвинул брови. Номер показался ему знакомым... — Узнаете, детектив? — спросил капитан. Ткаченко пожал плечами: — Вылетело из головы. — Эрих Цапф и Феликс Влах. Кража редкой птицы, убийство на другой планете, стрельба в мотеле... Нет? Себастьян покачал головой. Капитан указал на папку. Детектив открыл ее и посмотрел на два снимка. На первом изображен бледнолицый молодой человек с темной челкой, на втором — другой молодой человек, с длинными светлыми волосами до плеч, с маленькой бородкой и угловатыми чертами лица. Себастьян еще минуту вглядывался в лица, пока не сказал: — Да, я вспомнил. Просто так много работы в последнее время, позабылось... Но неужели их до сих пор не поймали? Уже скоро месяц будет. — Мистика... Детектив Н. — Царствие ему Небесное — погиб тогда, при стрельбе в мотеле. А ведь почти поймал их... Т. — некомпетентен, вы и сами прекрасно это знаете. По факту, дело все переходит из рук в руки, а между тем те двое гуляют на свободе. — Он усмехнулся. — Мало ли, что эта сладкая парочка еще может начудить... В общем, я поручаю вам их найти. У вас есть месяц, и тогда я сделаю все, что в моих силах. Себастьян кивнул и со словами «спасибо, капитан Витте» направился к выходу. «Отлично! — подумал он. — Сегодня же приступаю». Детектив относительно недавно думал о повышении в должности. Вот уже третий год как Себастьян Ткаченко работает в полиции. Один год — офицером, два — детективом. Пришел срок, когда можно подавать заявление на сержанта, а Себастьян не любил сидеть на одном месте долгое время.***
Он стоит посреди многолюдного пляжа и смотрит в небо. Купол, отделяющий Марс от бескрайнего космоса, поблескивает серебристым цветом. Жарко. Он убирает длинные светлые волосы, которые лезут в глаза, и направляется к ней. Она лежит в бикини около бассейна. — Дженни! Она приподнимает солнечные очки, и ему открываются пронзительные карие глаза. Она щурится и манит его пальцем, а на смуглом лице играет улыбка. Он бежит за ней... «Она всегда мечтала перелететь на Марс... Стоп, а как я сюда попал?!» Эта мысль заставляет его сбавить шаг. Дженни приподнимается на локтях и вскидывает брови. Они смотрят друг на друга, и тут она вскакивает, лицо белое как полотно. Дженни кричит: — Убийца! Убийца! Не успевает он опомниться, как она убегает и теряется в толпе зевак... И все погружается во тьму. — Кур-кур-ко!!! Ко-ко-кур! Феликс Влах вскочил и почувствовал, как что-то скользнуло под ногами. Через секунду он с бранью поднимался с пола; обнаженные ноги запутались в пледе, и ему пришлось взбираться на диван на локтях. Вилли загромыхал клеткой, та покачнулась и накренилась. Но он не замолкал и прыгал с одного колечка на другое; маленький зеленый хвост, который пушился как у павлина, задевал прутья и оставлял после себя перья. Вообще, Вилли не линял, и редко где можно было встретить за пределами клетки хотя бы одно зеленое перышко. Вот только кукарека спокойнее не становилась; ее бежевый клюв, отличающийся от орлиного лишь по размеру, но не по форме, исклевал уже три прута и два раза едва не перевернул поилку. К тому же кукарека побольше волнистого попугая, скорее походил на ару, так что в обычной клетке ей тесно. Когда Феликс подошел к птице, он обнаружил на дне клетки пустую мисочку из-под еды. — Ко-ка-куру! — Да заткнись! — Феликс поправил клетку. — Сейчас дам. Он пошарил в карманах брюк и достал остатки сэндвича, завернутые в пакет. Влах протянул кусочек к решетке, Вилли едва не цапнул его за палец и тут же отлетел с добычей в сторону, утих. Феликс накрыл клетку упавшей на пол простыней, которую неугомонная птица уже погрызла в пяти местах. «Вот гад! — подумал Феликс и стал одеваться. — Куда свалил Эрих? Почему я должен ухаживать за его птицей?» Послышался стук в дверь. Не надевая рубашку, Влах направился к двери и открыл ее, но вместо Эриха стояла соседка, старушка Тамара. В пухленьких ручках она держала кастрюлю; при виде полуголого соседа покраснела, прикрыла глаза и протиснулась в прихожую со словами: «Ой, не смотрю, не смотрю!» Феликс только вздохнул и подумал: «О боже...» Благо, когда тетя Тома, бабушка Эриха, приходила к внуку, она не заглядывала дальше кухни. Обычно соседка приносила поесть два раза в неделю и оставляла кастрюлю с банками. Сегодня Феликс подметил, что тетя Тома в приподнятом настроении — значит, останется на чай. Пока она возилась с обедом, Феликс прошмыгнул в зал и понес клетку в комнату Эриха. Вилли не шевелился: скорее всего, думал Влах, обожрался и теперь спит. — Феля, ты где там? Феликс поставил клетку, закрыл комнату и, накинув футболку, прошел на кухню. — Здесь я, здесь... А что у нас тут? М-м... Бульончик! Тетя Тома улыбнулась. Пока чайник нагревался, Феликс уплетал обед, а старушка между тем говорила: — Представляешь, счастье-то какое? Много лет брала все эти лотерейные билеты, а знакомые мне: «Ну это же развод! Есть билеты в бесплатном, электронном виде, ты ничего не выиграешь...» Особенно это говорила Луиза из соседнего подъезда. Ну ничего, а вот сейчас скажу ей и не возьму с собой! — Куда же? — Ах да. В общем, я выиграла парочку билетов на бесплатный отдых на Уран! Здорово, правда? Феликс улыбнулся. — Я рад, что вы отдохнете, тетя Тома. Хоть в кои-то веки нужно выбираться за пределы Земли. — Да уж, я никогда в космосе не была. Муж — Царствие ему Небесное — летал по командировкам, предлагал составить ему компанию. Но мне, дуре, боязно, за Анжелой, которой тогда было четырнадцать, надо приглядывать... — Она вздохнула. — В итоге никуда не съездила. Что ж, есть теперь шанс наверстать упущенное. Вот только я за вас двоих переживаю, как же вы у меня будете голодными сидеть? Феликс усмехнулся и дотронулся до ее руки. — Бабуля, не переживайте. Мы не маленькие, прокормимся. — Обязательно пишите мне, ладно? На планетах, насколько я знаю, связь не очень, а Интернет работает хорошо. — Ладно, я вам каждый день буду писать. — Ах да, со мной полетит Анжела. Она семь лет не была за пределами Земли, как раз отпуск решила взять, а то полтора года без перерыва работает. Бедняжка! Столько дел, вся в делах... Знаешь, вот она всегда так: работа, работа, работа... Нет, она девочка ответственная, я горжусь ею, но всегда говорила: «Доча, ну не можешь же ты всю жизнь отпахать. Есть же и радости. Ну найди уже кого-нибудь! Такая красивая, а все одна. Семь лет с развода прошло...» Влах усмехнулся и подумал: «Боже, сейчас опять начнет нас сватать, хотя я ее дочь даже в глаза не видел!» — ...она только усмехается. Кстати, я ей про тебя рассказывала. Он выпрямился. — Что именно? — Ну, что ты одинок, что снимаешь здесь комнату, живешь напротив Эриха. Описала внешность. Эх, и почему у тебя фотографии нет? Такой красавец! Влах покраснел и расслабился. Чайник закипел, и Феликс стал разливать чай. В этот момент раздалось приглушенное: «Ка-ко-ку-ку-р-у-у!» Тетя Тома нахмурилась. — Что это? На подобную ситуацию у Феликса была отмазка про падающего с дрона кота, но едва он открыл рот, как в прихожей хлопнула дверь. — Феликс, ты тут? Кудахтанье прекратилось, и на кухню прошел Эрих с пакетами. Черные волосы спадали на лоб, лицо светилось в улыбке, глаза сияли. Тетя Тома потрепала его по щеке. — Ты ж моя лапочка, поесть принес! А я тут супчика вам наварила. Садись, покушай домашнего. Эрих кивнул и уселся за стол. Феликс с еле скрываемым раздражением наблюдал за ним, желая лишь поскорее остаться наедине, дабы высказать все, что он про него думает. Тетя Тома рассказала внуку про билеты и поездку, которая состоится вот уже на днях, и вскоре ушла. Феликс скрестил руки на груди и нахмурился. Эрих отложил тарелку и поглядел на него. — Спасибо, что поглядел за Вилли... — Слушай, эта твоя птица меня до гроба доведет. Он нас чуть не спалил. — Войди в его положение, — ничуть не смутился Эрих. — У него тоже стресс: новые люди, клетка... Феликс фыркнул. — Ну вот еще чего, буду я входить в положение птицы! — Зря ворчишь. Между прочим, я подыскал ему хозяина. Он подался вперед. — Выкладывай. Изначально Эрих отправился в магазин за продуктами, однако по дороге ему позвонил Эраст, знакомый с черного рынка, и сказал, что стоит у него за спиной, в переулке. Цапф обернулся и увидел его, тот предложил зайти домой. «Ко мне пришел один человек и сказал, что у нас закончились ресурсы, — прошептал Эраст. — Если не решить эту проблему, весь бизнес — коту под хвост! Мы предлагаем любую сумму до миллиона». Они вошли в квартиру. На кухне сидел толстенький мужик с бородкой и в плохой форме: глаза красные, под ними синие круги, глубокие морщины... Он представился как Коссман. У него закончился ингредиент для товара, а между тем маячит крупный заказ от одного влиятельного клиента, который готов на все ради «кокаина-Ку» — наркотик из перьев кукареки. — Только принесите птицу сегодня, в течение дня, — сказал Коссман. — Я буду ждать вас здесь. Главное, чтобы кукарека была в хорошем состоянии и не слишком худой, иначе не заплачу. Дадим пятьсот тысяч. Эрих согласился с условием и ушел. — Короче, потерпи, — говорил он, уже вовсю уплетая печенье с чаем. — Скоро мы улетим отсюда. Феликс вздохнул. Он не чувствовал ни радости, ни хотя бы эйфории. На душе стало тягостно, будто к ней привязали веревку с камнем. Дженни. Он вздохнул и закурил.***
— Алло, герр Гетман! Тут, это, работа почти закончена. Во сколько вы приедете? На удивление Хорста, начальник заговорил совсем другим тоном: — Не знаю... не могу сказать. Тут кое-какие обстоятельства, он еще не знает, когда закончит, давай позже позвоню. — Угу, хорошо. Силуэт над галоподставкой потух, сияние исчезло, и помещение гаража снова погрузилось в полутьму. Хорст вытер пот со лба, снял защитные очки и посмотрел на изобретение, которое с легкостью помещалось в гараже, ведь он был достаточно большим. Свой корабль Хорст назвал «Ласточкой» — банально, но со вкусом. Она достигала трех метров в высоту и напоминала огромную, немного суженную в конце капсулу с проемом сбоку и шестью иллюминаторами (по три на каждой стороне). Спереди красовалось лобовое стекло прямоугольной формы. Изнутри корабль разделен на три смежные части: каюта управления, фойе со спальными комнатами — самая большая часть — и кладовое помещение, совмещенное с машинным отсеком. Хорст покрасил «Ласточку» в белый, дабы она не поглощала солнечные лучи и выделялась среди огромных темных судов. Сбоку инженер приписал красной краской: «ЛАСТОЧКА», хотя все гласные размылись и снизу подтекли. Вообще, она за все семь лет инженерной карьеры Хорста претерпела множество изменений и изначально больше походила на самолет с одним отсеком для пилота. «Ласточка» ломалась, разбиралась по кусочкам, пока ее не переделали, и она приобрела вид, напоминающий космический корабль. Хорст ее даже испытал, смог практически без помех покинуть орбиту Земли и совершить гиперпрыжок, однако это стоило крыльев, пришлось в последующем сделать корабль обтекаемой формы. «Взлетит», — подумал инженер и похлопал «Ласточку» по корпусу. Неожиданно раздался стук в дверь. Хорст вздрогнул, выключил свет и вышел на улицу. Перед ним стоял белокурый мужчина средних лет, со щетиной и в длинном пальто. Он показал жетон со словами: — Себастьян Ткаченко, детектив. Вы же ведь Хорст Ренн, верно? — Ну да. — Мне передал ваше месторасположение герр Кох, и я пришел к вам по важному делу. Видите ли, это касается вашего бывшего соседа, Эриха Цапфа... Хорст усмехнулся и махнул рукой. — Что, до сих пор не нашли? Я-то думал, проверки уже закончились. — Нет, — сказал Себастьян. — Что мне вам рассказать? Да не видел я его, он здесь не объявлялся, а все, что я знаю, пересказал уже пять раз на допросах. — Прошу прощения за такие неудобства, герр Ренн, но без этого никак. Я не буду вас долго мучить. Ваши показания мною изучались неоднократно, но тем не менее есть один вопрос, который так и не прояснился. Вы — единственный сосед Цапфа, который... — Себастьян порылся в полицейском планшете, — видел его за сутки перед исчезновением. О чем вы говорили? — Я же ведь уже объяснял: он мне ничего не говорил... — Птица при нем была? Она шумела? — Да, но я видел только клетку, накрытую скатертью. От птицы не было и звука. — Что вам говорил Цапф? Дословно. — Столько времени прошло, я уже не помню.… Ну, он много говорил. Да, я спрашивал его, куда он съезжает, а он ответил: мол, куда-нибудь, куда Бог пошлет. Что-то в таком духе, в общем. — Ясно... Вы хорошо общались с ним? — Нейтрально, а что? — У него есть друзья, родственники? Вроде бы Цапф что-то говорил…. что-то говорил.… Но Хорст не мог вспомнить. Вдруг в памяти всплыл один образ, образ старушки; инженер видел ее как минимум раз в неделю, пока преступник жил в этом доме. У нее вечно были какие-нибудь контейнеры или даже кастрюли. Она всегда улыбалась и смеялась, а однажды он услышал ее имя. — К нему постоянно приходила какая-то бабушка. Себастьян записал показания в планшет. — Имя? — Фамилию не знаю, зовут ее Тамара. Я ее часто встречал, она просила себя называть «тетей Томой». Детектив нахмурился и ушел. Хорст вздохнул и вернулся в гараж: осталось еще корпус снизу покрасить.***
Себастьян сел в машину и вошел через планшет в базу данных подозреваемых. Цапф был за этот месяц один. Детектив нажал на фотографию беглеца, та высветилась крупным планом, а под ней появилась личная информация с примечаниями и ссылками на архив. В разделе «семья» было практически пусто: жены и детей нет, родители погибли два года назад, — оба заразились туберкулезом и вовремя не обратились к врачам. Тогда Себастьян сделал запрос в морги: перекинул в поисковик ссылку на родителей Цапфа. Программа среагировала быстро и вывела на главный экран файл по строчкам: «ТУРБЕКУЛЕЗ, АДРЕА ДОМБРОВСКАЯ-ЦАПФ, ЭРНСТ ЦАПФ, 2081 ГОД». Детектив, мысленно поблагодарив научный прогресс, открыл файл. Как оказалось, матерью Домбровской-Цапф была некая Тамара Домбровская, родом из Белоруссии. Ничего примечательного: одинокая пенсионерка, вдова, живет на Железнодорожном районе, дом восемьдесят три, квартира сорок два. «Попытка не пытка», — подумал Себастьян и нажал на газ. До района ехать десять минут.***
Через полчаса после обеда Эрих и Феликс накрыли клетку еще одной скатертью, погрузили в огромную коробку из-под мебели с отверстиями для воздуха и отправились в путь. Эрих впервые за долгое время воспользовался мотоциклом с коляской, который хранился у него еще с подросткового возраста в гараже у покойного деда. Он сел за руль, а Феликс — в коляску, прижав к груди коробку. Вилли за всю дорогу не издал ни звука; Эрих позаботился о том, чтобы тому не было холодно, подложил сбоку плед. По дороге Цапф размышлял. С одной стороны, хоть на что-то птица сгодилась, а с другой, Эрих всегда мечтал о домашнем друге. Нет, та мечта не подвигла его к краже, это вышло случайно. Тогда Эрих, будучи студентом церковного училища, где он учился на реставратора икон, искал подработку. В церкви хотя и предоставили общежитие, бесплатное питание, но юноше нужно что-то откладывать на будущее, а тут попалась вакансия садовника у одного богатого старика, бизнесмена в прошлом. Он понравился студенту: тихий, понимающий, хотя, как потом Эрих узнал от домработницы, со своими причудами. Например, его главным хобби и источником вложения денег были птицы — редкие, самые необычные. Они жили в специальной комнате на первом этаже, и из окна во время работы Цапф слушал какофонию из птичьих голосов, которая перекрикивала даже радио. Эриха это раздражало. К тому же вскоре он также узнал, что к птицам господин Ж. никого, кроме экономки, не подпускает. Эрих встречался со стариком в основном во время обеда, они сидели в беседке и разговаривали на разные темы. Цапф узнал, что старик учился на орнитолога, потом занимался продажей товаров для зоомагазинов. До сегодняшнего момента у него накопилось тринадцать птиц, и каждую он знал по имени, а единственная кукарека, Вилли, — его любимчик. — Эх, — говорил господин Ж., — старенький он у меня, на днях исполнится пятый год. Вообще такие птицы живут и по десять, и по пятнадцать лет, но моему Вилли осталось недолго, максимум год, так как он... девственник. Когда птицы эти не спариваются, они очень быстро стареют. У меня не получилось этого сделать на самом пике его полового созревания, не мог найти ему подружку. Они же очень редкие, днем с огнем не сыщешь... А сейчас я сожалею об этом. — На его глазах выступили слезы. — Ни одна птица не заглушит потом мое горе, но надо крепиться и идти дальше... верно? Эриха не интересовали разговоры об экзотических птицах, но он слушал из вежливости. Цапф работал на господина Ж. два месяца, а потом стабильность в жизни сильно пошатнулась. Во-первых, погибли родители, которые не признавали современную медицину и отказывались от лечения. Это событие потрясло Эриха настолько, что он перестал учиться — сессия интересовала его в последнюю очередь. В итоге Цапф ее завалил, и его исключили. Во-вторых, квартира, где жили его родители и которая должна была перейти ему по наследству, сгорела. Так он остался без крыши над головой и на свои сбережения снял квартиру на окраине Северного округа, поселившись как раз напротив Хорста Ренна. Все бы ничего, если бы не конфликт с господином Ж. В один прекрасный день Эрих пожаловался ему на сокола, который вылетел через разбитое окно (дело рук соседских мальчишек) и едва не пробил Цапфу голову. Тогда старик обвинил его в хулиганстве, якобы это Эрих разбил окно и выпустил птицу, и уволил. Съезжать некуда, если только не к бабе Томе, что жила на девяти квадратных метрах в аварийном доме. Деньги таяли на глазах, а в Эрихе просыпалась злость на господина Ж. Вот тогда острая нужда и месть вынудили Цапфа выкрасть одну из его птиц, за которую, как он подсчитал, можно получить чуть ли не миллионы. Эрих пробрался ночью к старику, вскрыл замки и вошел в кабинет, где содержались птицы. Он взял первую попавшуюся, и это оказался любимчик Вилли. Все прошло гладко, но Цапф решил не испытывать судьбу и переехать. Пока что вовлекать тетю Тому в эту аферу не хотелось, пусть сначала все уляжется. Поэтому он снял номер в дешевом мотеле на окраине округа. Денег хватало на две недели. Напротив Эриха поселился Феликс, так они и познакомились. Цапф узнал про его ситуацию, и они стали братьями по несчастью и договорились в случае чего прикрывать друг друга. Неделя прошла спокойно, пока не ворвался наряд. Как позже выяснилось, их сдал администратор, когда нагрянули с рейдом полицейские, и всплыл тот факт, что у него прячутся преступники, один из которых в межпланетном розыске. Завязалась перестрелка, у беглецов не было оружия. Феликс напал на одного из детективов и пробил ему голову трубой. После того случая беглецы скрылись. Они познакомились с Эрастом, спекулянтом на черном рынке. Тот предоставил им жилье и даже помог подделать документы — конечно же, за деньги. Беглецы разорились, зато у них хотя бы были новые паспорта. Но нужно жилье, вот тогда Эрих и предложил поселиться поближе к бабушке, в аварийном доме. Другого выхода не было. Они так и сделали, въехали в две пустующие комнаты напротив и стали выискивать возможность продать кукареку. Как рассказал позже Эраст, на нее очень большой спрос на черном рынке, ведь можно сделать порошок из ее перьев — новый, усовершенствованный вид кокаина «без похмелья». Его друг промышляет этим делом, но птица им пока не требовалась, у него и так их полно — результат неплохой сделки с контрабандистами. Однако на днях случился пожар, часть птиц сгорела, другая улетела. Один крупный заказ оказался под угрозой, вот Коссману и потребовалась птица, хотя бы одна. Хоть на что-то Вилли сгодился. ...По приезде Эрих оставил мотоцикл на парковке возле дома. Благо, на улице никого не было, солнце клонилось к закату и постепенно уступало место луне и звездам. Беглецы поднялись в нужную квартиру. К счастью, Эраст и Коссман их ждали на кухне; судя по пустой бутылке коньяка, времени даром они не теряли. Коссман подобрал с пола и с грохотом поставил на стол спортивный мешок, но сказал: — Сначала товар. Эрих помог Феликсу вскрыть коробку, достал клетку и поставил на стол. — Вот он, мой Вилли. Цапф с торжественным видом сдернул скатерть... и так и замер на месте с раскрытым ртом. Кукарека лежала ничком на самом дне клетки, среди рассыпанного корма. Сердце ушло в пятки, когда Эрих доставал обмякшее, еще теплое тельце. «...Но моему Вилли осталось недолго, максимум год, так как он... девственник». Пульса нет. Перья осыпались на стол. Коссман опомнился первым и сухо заговорил: — Что ж, я срезаю цену наполовину. Товара хватит мне, но ненадолго, перья скоро испортятся. Феликс едва раскрыл рот, чтобы возразить — мол, у вас же все равно есть перья, а птицу мы доставили целой — как Эрих кивнул и отдал тельце Коссману. Наркоторговец взвесил его, рассмотрел под лупой перья, дабы убедиться: птица погибла здоровой и не болела, что могло сказаться на окрасе и численности оперения. Часть денег Коссман переложил к себе в кейс, а наполовину опустевшую сумку протянул Эриху с Феликсом. Они все пересчитали: ровно двести пятьдесят тысяч, и ни пфеннига больше. Феликс и Эрих вышли в самых что ни на есть расстроенных чувствах, но когда уже сели в мотоцикл, Влах толкнул друга по плечу и сказал: — Не ссы, теперь мы с деньгами. Мы полетим в каюте класса люкс. Эрих кивнул. «Действительно, и что это я так из-за этой курицы? Принес птицу? Принес. Ничего, на Уране нам этой суммы хватит на ближайшие полгода, если не больше». — Ты прав, Фел. Поехали, надо еще билеты заказать.***
Хорст возвращался в квартиру, когда планшет загорелся, сообщая о звонке. Гетман. — Алло, ну что там? — Все готово, шеф, — сказал Хорст и улыбнулся. — Хоть сейчас вылетай. — Угу. Завтра будем в шесть сорок. — Почему так рано? — Тебя что-то не устраивает? — Нет, все нормально... — Точно? Бак заправлен? Кислородные отсеки не барахлят? — Да, все отлично. — Угу, завтра жди нас. Не попрощавшись, шеф повесил трубку.***
— Добрый вечер, фрау Домбровская. Я из полиции, детектив Ткаченко. Вы случайно не знаете, где ваш внук? Старушка прищурилась. — Эрих? Так он же с Фелей поехал. «Ага, сразу две рыбки будут в одной сети!» — не без ликования подумал детектив, однако бесстрастно спросил: — Куда? Она пожала плечами. — Не знаю... А зачем они вам? Себастьян не стал загружать бабушку деталями, раз уж она не знает. Он попрощался и спустился на второй этаж, стал ждать. Через пять минут раздались голоса. Детектив поднялся на лестничную клетку и прижался к стенке, словно шпион. — ...Лететь будем четыре дня. — Посмотрел? Сколько там? — На всю поездку класс люкс на одного стоит сорок. — Нормально, берем. Клик. — Ага, все. Теперь мы можем ехать. — Во сколько рейс? — Ровно в восемь утра. — Хорошо. Сначала возникли тени. Они все удлинялись, пока не появились очертания двух молодых людей. Первый — длинноволосый блондин в кожанке, крепкий и смуглый; второй темноволосый и худенький. Себастьяну вспомнились фотороботы, фотографии, и в голове промелькнула мысль: «Да! Это они, Влах и Цапф!» Рука машинально потянулась к кобуре... Детектив выпрыгнул из укрытия. — Стоять, не двигаться! Поднимите руки вверх! Беглецы переглянулись; на лицах читался скорее не испуг, а удивление. Они медленно подняли руки и встали спинами к стенке. Себастьян поравнялся с ними и сказал: — Пройдемте со мной в отделение. Они втроем молча спустились. «Умные ребята, — подумал Ткаченко, — они понимают, что отпираться так же бесполезно, как и...» Внезапно Феликс Влах развернулся к нему и ударил по руке. Пистолет отскочил, стукнулся о перила и исчез из виду. Влах скрутил руки детективу, а Эрих ударил его костлявым кулаком по лицу. Перед глазами заискрилось, из носа потекла кровь ко рту и подбородку. Боль прошлась током по всему телу, лицо саднило. — Именем закона... — попытался сказать Себастьян, сплевывая кровь, но Влах достал из кармана какую-то тряпку, засунул ее в рот, и беглецы ухватили детектива с двух сторон. Они поволокли его, словно огромную тряпичную куклу, до самой улицы и положили на землю возле мотоцикла. Эрих еще раз ударил его по лицу, но на этот раз Себастьян не почувствовал ни боли, ни крови, — все исчезло во мгле.***
— Уважаемые пассажиры, лайнер L-29 рейсом «Земля — Юпитер — Уран» отправляется через пятнадцать минут. Просьба заранее пройти отдел контроля. Удачной вам поездки! Феликс зевнул и дернул Эриха за рукав. — Допивай кофе, надо двигать. Тот едва разлепил веки, отхлебнул немного из чашки и попросил счет. Они сидели в кафе полчаса, но казалось, будто прошел целый день. С фараоном, который в документах значился как «детектив Себастьян Арендт Ткаченко» пришлось повозиться два часа, а потом еще полчаса идти до дома. Феликс переживал; он понимал, что они оплошали: рано или поздно Ткаченко выберется. Гараж старый, ворота до конца не закрываются из-за сорванных петель. Но ничего не попишешь. Итак, они вернулись домой далеко за полночь, уснули только через час: пришлось потратить время на сборы. Влах и Цапф приехали минут за сорок до отлета, так как аэродром находился далеко, ближе к Центральному округу. Они посидели в кафе, битком забитом народом, выпили кофе и заказали по омлету. Однако настроение нисколько не улучшилось, да и сил не прибавилось... Эрих и Феликс направились в очередь к металлоискателю, за которым сразу шел проход на взлетную полосу. Их корабль, трехэтажный лайнер с серебристым покрытием и синим названием сбоку, издавал едва уловимый скрежет: так нагревались двигатели. Очередь продвигалась медленно, но хотя бы не останавливалась. Едва Феликс с Эрихом забрали с ленты спортивные сумки, как их окликнул знакомый голос: — Феля, Эрих! Надо же, какая встреча! Беглецы вздрогнули и обернулись: контроль проходила тетя Тома в красном платье до пола и с огромной летней шляпой, словно старушка собиралась на пляж. Едва ее отпустили, она тут же повисла на шее внука и поцеловала его в щеку. — Что ты тут делаешь, бабушка? — только и смог выговорить Эрих. — Так я же тебе говорила: в отпуск еду, с твоей кузиной. Анжела, иди сюда! Смотри, кто с нами летит. Теперь металлоискатель проходила девушка. Стройная, в меру высокая, она выглядела максимум на тридцать. На Эриха она не похожа: светло-русые волосы спадали на плечи, серые глаза сияли, а белая кофточка с джинсами подчеркивала окружности, их подтянутую и стройную форму. Феликс придержал ладонью свист восхищения. «Боже, она нисколько не похожа на Дженни!» — мелькнуло у него в голове. Вообще, Эрих рассказывал, он редко созванивался с кузиной, у них никогда общение не складывалось, а после смерти родителей и вовсе прекратилось, хотя ссор не было. Так что они друг другу кивнули и пожали руки, как дипломаты при встрече. Тетя Тома поджала губы в знак недовольства, но ничего не сказала и перевела тему: — Анжела, знакомься: это Феликс, я про него тебе рассказывала. Внучка с улыбкой протянула руку. — Здравствуйте. Голос не такой, как у Дженни: у той он тихий и мелодичной, а у Анжелы громкий и четкий. Сразу видно, в бабушку пошла. Феликс улыбнулся и пожал в ответ руку — маленькую и нежную. — Приятно познакомиться.***
Герр Гетман подошел к гаражам ровно в шесть сорок в сопровождении толстенького плешивого мужчины, из-под пальто которого выглядывали полы белого халата. Хорст разразился в улыбке, хотя спал всего лишь пять часов, однако чувствовал себя бодрым. Он не мог усидеть на месте и помогал пассажирам загружать чемоданы в отсеки, а также с радостью провел экскурсию по кораблю. Ученый-химик, которого звали Бернс, без устали сыпал вопросами: где каюты, много ли еды, есть ли медикаменты и так далее. И главное, у инженера на все находился ответ! Гетман же стоял в сторонке нахмуренный, скрестив руки на груди; мешки под глазами выделялись на фоне болезненно-сероватой кожи. На самом деле Хорст нервничал. Несмотря на всю эйфорию и возможность покинуть Землю, он опасался облажаться перед шефом. Мало ли, что может быть — вплоть до того, что корабль просто не взлетит. А ведь и так из-за арендодателя операция едва не провалилась! Основная задача инженера — доставить шефа и его знакомого, ученого-химика, на Уран, где должна пройти церемония вручения Нобелевской премии. Шеф, как главный директор САУ (Сообщество Арбайтенграундских Ученых), не просто провожал коллегу, но и намеревался продвинуть на Уране свое движение, найти союзников. Он доверился Хорсту как инженеру с четырехлетним стажем и относительно безупречной репутацией. Если брать частный корабль, это дорого обойдется, а свои урежут цену. К тому же, Хорст пока что единственный изобретатель из САУ, кто испытывал свои изобретения в космосе и знал, на что шел. — Что ж, поехали, — сказал Гетман. Ученые прошли в каюту управления, уселись в кресла и пристегнулись. Хорст вывел «Ласточку» на улицу и, как он договаривался с Кохом, оставил ключи от гаража в дырке между черепицей и стенкой. Затем инженер сел в кресло пилота, дернул рычаг, и корабль с легким толчком тронулся по проселочной дорожке. Двигался он медленно и неуклюже, покачиваясь от каждого камушка или ямки. Когда корабль преодолел гаражи, Хорст немного увеличил скорость, и «Ласточка» направилась к границам города, которые разделяли цивилизацию от леса и взлетной полосы. У ворот поджидали таможенники; ученые представили им документы, и после обыска их пропустили. Взлетная полоса предназначалась специально для грузовых или иных частных кораблей, дабы в аэродромах не образовывать «толкучки» и даже пробки. Такие взлетные полосы размещались еще и в городе, но эта точка располагалась ближе всего к гаражам, да и разъезжать по дорогам на трехметровом космическом корабле не очень-то удобно. Еще один таможенник выдал талон на вылет, отошел подальше от корабля и помахал фонарем. Сигнал к вылету. Хорст кивнул и вцепился в рычаг. Пальцы похолодели, их пробирала мелкая дрожь. По бокам «ласточки» зажглись фары, корабль набирал скорость. Пот выступил на лбу, Хорст посмотрел на панель управления и нажал несколько кнопок: послышался грохот и скрежет мотора, он отзывался изнутри, из глубин сознания, а пульс словно слился с ним. Толчок — и инженер вместе с учеными вписался в кресла. Руки стали невероятно тяжелыми, правая с трудом держалась на рычаге. Из виду исчезли и таможенник, и полоса — только розоватое небо и первые лучи восходящего солнца. — Мы летим! — сказал Бернс и перекрестился, однако лицо Гетмана оставалось каменным. Хорст также не спешил радоваться. Тяжесть сменилась на невесомость и тут же исчезла. Пассажиров снова приковало к креслу — более того, стало жарче. Выше, выше, выше... Датчики показывали температуру внутри корабля: тридцать градусов по Цельсию. «Давай же, — думал инженер. — Давай!» Тридцать один... тридцать три... Одежда прилипает к телу, влажные руки мертвой хваткой держат руль и рычаг, сливаясь с ними в одно целое. Зубы сжимаются, в челюсти хрустит. Кажется, один зуб раскрошился. «Давай...» Тридцать семь... сорок... Температура снаружи — один градус. Голова кружится, тошнота подступает к горлу; хочется закрыть глаза и не проснуться. Сорок пять... Тридцать девять... тридцать три... двадцать восемь... Двадцать. Розоватое небо переливалось плавно в фиолетовые, синие и черные оттенки, показались первые звезды. Еще один толчок — и живот мягко упирается в ремни, ноги и ягодицы отрываются от сиденья. ...Хорст трясущимися пальцами включил режим «Гравитация» и плюхнулся обратно. На рычаге остались мокрые следы, руль выскальзывал из рук. Пока инженер протирал стол, Бернс сказал: — Можно отстегнуться? — Угу. Хорст не отрывался от датчиков, которые показывали стабильную температуру и месторасположение корабля — за орбитой Земли. Инженер просто не верил своим глазам... Вдруг чья-то рука опустилась ему на плечо, и над ухом он услышал краткое: «Молодец, Ренн». Хорст обернулся: Гетман уже смотрел в окно. От привычного земного неба не осталось и следа — только многочисленные пятнышки звезд, голубовато-зеленая Земля, по сравнению с которой «Ласточка» скорее походила на амебу, и силуэты пассажирских лайнеров вдалеке. Хорст вытер платком лоб и откинулся в кресле. Дрожь в пальцах слегка унялась, а в голове промелькнула лишь одна мысль: «А ведь это только начало...»***
В затылке чувствовалась тяжесть, лицо саднило еще сильнее. Во рту привкус крови смешался с тканью — шершавой такой, пропитанной стиральным порошком. Себастьян сплюнул ее и выругался. Как ни странно, были связаны только руки. Детектив лежал на полу какого-то темного помещения; в глаза падал солнечный свет от приоткрытых ворот напротив. Воздух со свистом проникал через разбитый нос в легкие. Себастьян перевернулся на бок, нащупал опору в виде стены и попытался встать. Два раза он падал на колени, но на третий раз, покачиваясь, все же устоял на ногах и направился к воротам. На удивление, они поддались с легкого толчка. Солнце так ярко слепило глаза, что потребовалось еще минуты две, чтобы привыкнуть к нему. Наконец Себастьян отступил на пару метров и огляделся. Он стоял посреди гаражей, они тянулись вдоль и поперек. Знакомое место, однако детектив не мог его вспомнить и обернулся к тому месту, где пролежал всю ночь. Свет проникал сквозь распахнутые ворота. Ничего особенного — гараж как гараж, только без машины, зато полно барахла. Единственное, на полу лежала окровавленная тряпка, а возле нее — разбитый планшет. Увы, прибор безнадежно сломан. Чуть поодаль от разбитого экрана лежали осколки. Себастьян подошел к самому большому, присел на колени, ухватился за него и перерезал веревку. Путы ослабли. Детектив размял руки, вышел на улицу и увидел на воротах номер 83. Тогда-то он и вспомнил: именно около тех самых гаражей он день назад опрашивал Хорста Ренна. «Значит, — подумал детектив, — я лежал в гараже герра Э., у которого Цапф раньше снимал квартиру, когда его выгнали из института, но он все еще работал на господина Ж. Интересно, где же тогда сам...» — Эй, ты че здесь делаешь?! Похрамывая, к гаражу бежал худощавый лысый мужичок в халате. Себастьян отстранился и машинально нащупал пистолет. На этот раз он оказался чуть легче обычного. «Сперли патроны!» Благо, жетон на месте, и детектив предоставил его владельцу. — Я очнулся в вашем гараже. Меня избили и закинули туда. От агрессии у герра Э. не осталось и следа: он перекрестился и стал уверять, что не при делах. Себастьян лишь кивнул: мол, верю, ты не виноват. Взамен он лишь попросил отвезти до участка. Герр Э. так и сделал. Себастьян вбежал в фойе под удивленные взгляды коллег. Настенные часы показывали двенадцать дня. У бойлера стояло зеркало, детектив вгляделся в него: лицо в крови, нос распух, синяк на щеке, выбитый зуб. К нему подбежал капитан Витте вместе с доктором, и Себастьяна отвели в медпункт. ...Спустя час, когда Ткаченко рассказал капитану о продвижении дела и последствия, тот выдал ему новый планшет. Доктор обработал раны и посоветовал взять больничный. Капитан также поддержал эту идею, но Себастьяна с самого момента пробуждения не оставляло то самое чувство, будто его оставили в дураках. «Так легко сдаться после избиения? Ну вот еще чего! С какой стати я должен сидеть сложа лапки после стольких событий?!» Более того, гордость задета, и Себастьян, надувшись, стал просматривать планшет, регистрировать прибор на свое имя. В поисковике он набрал рейсы, что должны отлетать от Северного округа в восемь часов. Пять рейсов. Тогда детектив набрал в графе «по длительности полета» четыре дня, и остался только один. Словно ошпаренный кипятком, Себастьян вскочил и, не обращая внимания на тупую боль в затылке, воскликнул: — Капитан Витте, они летят на Уран!