diabolus

Черное авто паркуется на свободном месте, и из него почти вываливаются два молодых человека, хихикая. Матвеев почти икает от нехватки воздуха, а Олег возмущенно машет руками, закрывая дверцу. – Ну что ты ржешь, я ж не знал, что он на меня смотрит. – дождавшись сигнала, альфа открывает багажник и забирает нужные пакеты, что показывает ему Дима. Со стороны они кажутся типичной семейной парой, которая ездила за продуктами и собирается готовить обед под глупые шоу по телевизору. Мысль, кончено, глупая, но Олегу так от неё щекотно и до искорок приятно, что он её даже не отгоняет. – Да тот мужичок, наверное, уже в скорую звонил, потому что подумал, что тебе плохо, Олег. Он итак седой, а ты ему еще и нервное облысение гарантировал. Дима все смеётся, ведя младшего в нужном направлении. Дом у Влада пафосный, а охраны тут больше, чем у президента, так что дойти до квартиры быстро у них не получается. Влад вообще на контроле помешанный из-за профессиональной деятельности, хотя сейчас явно поуспокоился. Раньше его жена чуть ли не капли успокаивающие пила, ведь даже выбросить мусор спокойно было тяжеловато: всегда приходилось брать с собой туповатого и высоченного охранника, который, по внешнему виду, будто сбежал из боевика. Не хватало только черных очков и «уха» с прозрачным торчащим проводком. Парни звонят в дверь, которую им открывает Влад, переодетый в синюю атласную пижаму. Тот расплывается в улыбке, пропуская гостей в дом. – Наконец-то. А то вы, как батя, что за хлебом ушёл и ищи свищи его, – Череватый отходит, давая гостям раздеться и зовет жену с другой комнаты. Лена выходит из-за спины мужа и вытирает руки кухонным полотенцем, расплываясь в улыбке и заключая брата мужа в крепких объятиях. – Ну наконец-то. Я уж начала думать, что ты помер где-то, и Влад от меня это скрывает. Дима на это лишь закатывает глаза, легко ударяя стоящего позади него хихикающего альфу локтем в живот и обнимает девушку. Все оставшиеся тревоги окончательно отпускают, и парень чувствует себя дома. Лена всегда окружает его будто материнским теплом, которого юноше, по-честному, сильно не хватало. – Где моя маковая булка? Я ему подарки привёз, между прочим, – парень разрывает объятия, показывая рукой на стоящего, как смущающийся подросток, парня, – А это Олег, но я думаю, что Влад тебе уже про него все рассказал и даже досье показал. – Я не буду это подтверждать, но и опровергать тоже, – кричит Влад из соседней комнаты. – Рада встрече, Олег, будь как дома, – девушка приобнимает альфу, который сначала от этого тушуется, но всё же отвечает взаимными объятиями. Эту женщину вообще вареньем не корми, дай кого-нибудь потискать. Дима стягивает верхнюю одежду и обувь, семеня к главе семейства. Влада он находит в гостиной, где уже накрыт большой стол: Череватый явно не шутил про количество еды. Сам же Влад сидит на полу, на огромном ковре, посмеиваясь с сына, что вертит в руках какие-то кубики. У Матвеева сердце бухается куда-то в район пяток, когда он смотрит на этого ребёнка, которого безмерно любит, как своего. Он до сих пор помнит его еще размером с типичного пупса в магазине, который умещался с лёгкостью в его руках и за длинные черные пряди. Сейчас же Лёва уже ходит, а точнее бегает, по квартире, разводя руки в сторону, имитируя самолёт, и Дима в полной мере осознаёт фразу «дети растут слишком быстро». Голубые глаза ребёнка замечают парня, который замер почти в проходе. Комнату наполняет детский восторженны писк. Матвеев тут же отмирает и подходит к племяннику, который тянет свои ручки к нему. Парень присаживается на корточки, обнимая ребенка и улыбается, ведь тот до сих пор пахнет молоком и нотами свежеиспеченных маковых булочек, которые Дима любит с самого раннего детства. – Я тоже скучал, мелкий. Лёва на это заливисто смеётся, лепеча что-то на своем детском, показывая игрушки и картинки, что он недавно нарисовал. Дима кивает, заинтересовано рассматривая юные художества и даже что-то отвечает. Он вообще не уверен, что мальчик понимает всё, что он пытается ему объяснить, но главное – малыш улыбается заразительно и довольно. Время с этим ребенком вообще летит незаметно, а каждый момент для него настолько важен, что он хотел бы изобрести машину, которая бы записывала все воспоминания на диск или флешку. – Дим, – момент нарушает глава семьи, что сидит рядом, – Ты извини меня, ладно? Знаю, что ерунду сморозил, но это как-то само вышло. Ты же знаешь, что я не виню тебя ни в чем? – Влад как-то заминается, потирая шею ладонью, – Мир? Череватый протягивает брату сжатый кулак, как всегда делал в детстве, если они ссорились или не могли поделить раскраску. Омега на это хмыкает, но улыбается и отбивает кулачок в знак примирения, – Мир. Я же тоже сказанул, Влад. И Влад понимает это, но все равно идёт на примирение первый. Так всегда было: он возвращался к младшему брату, отдавал ему игрушку или ту же раскраску, обнимая крепко. В школе Влад послушанием не отличался: был вечным зачинщиком споров, срывов уроков и драк, но дома всегда был заботливым и долго обид младшего выносить не мог. Всегда заботился и менять ничего не хочет. Пока братья играют с ребёнком, а Дима вручает купленные подарки, на кухне Олег уже в всю помогает девушке доделывать фруктовую нарезку, с интересом вырезая из ананаса какие-то фигурки. Лена на это улыбается, наливая гостю сок. – Любишь готовить? А то слишком уж хорошо получается у тебя. Влад бы уже кидался ананасами в окно со психу или упал на нож лицом, лишь бы не делать ничего. – Люблю. В раннем детстве вообще хотел поваром стать, – Олег благодарит девушку, отпивая из протянутого стакана. – А с Димой у вас что? Олег давится соком, закашливаясь. Девушка смеется, похлопывая парня по спине, пока тот старается не откинуться, краснея. – В смысле? Ну, работаем вместе, а так… – альфа чешет нос, отводя глаза, лишь бы не видеть хитрую улыбку жены его босса. – Ну да, ну да, как скажешь. Бери тарелки и пошли, – Лена заговорщицки дергает бровями, на что Олег лишь закатывает глаза. Шепсу неизвестно ощущение, например, во время расспросов матери о том, нравится ли ему какая-нибудь девочка из школы, но он с точностью может сказать, что это оно самое. В комнате они застают двух взрослых парней, которые развались тюленями на тёплом ковре. Олег застывает на месте, когда видит Диму с пушистыми кошачьими ушками на голове, которые держатся на ободке и звенят колокольчиками. Тот заливисто смеётся, прикрывая рот ладонью, а у альфы сердце удар пропускает. Ну пиздец, не иначе. Олегу хочется заправить выбившуюся прядь волос парню за ухо и немножечко поцеловать. И снова – пиздец. Лена замечает взгляд парня, направленный на члена её семьи, и чертята в ее голове потирают лапки. Она подпихивает альфу плечом, стараясь звучать как можно тише: – Работаете только, говоришь? Парень слова старается игнорировать, невозмутимо усаживаясь на стул, и дожидается остальных. Все следуют его примеру, занимая места за столом и усаживая Лёву на детский стульчик. Признаться честно, Шепс не надеялся на поддержание разговора, но у семьи Череватых явно какой-то свой вайб: разговоры даются легко, а после того, как Влад чуть не попадает пробкой от шампанского, в стоящего на столе гуся, а Олег чуть этим же гусём не давится, атмосфера становится по-настоящему уютной. Осталось только добавить аляписто украшенную пушистую ель, пару гирлянд, свитера с оленями и эльфами – и вот вам типичная рождественская комедия. Лена стучит вилкой по бокалу с алкоголем, привлекая внимание сидящих за столом. Дима и Влад закатывают глаза, потому что эта женщина даже в полуобморочном состоянии будет зачитывать им тосты независимо от того, где они: на свадьбе, похоронах или приёме у врача. – Я очень рада, что Влад наконец-то притащил жопу своего брата к нам домой. Не знаю, пытал он его, давал взятку или шантажировал, но спасибо ему за это, – девушка поднимает бокал чуть повыше, побуждая так сделать всех, – Сегодня не праздник, но мы так редко собираемся все вместе, да еще и с гостями… В общем, да. Все еще люблю своих мальчиков и всегда буду благодарить их родителей за них, ведь только у хороших родителей могут быть такие дети. Лена отпивает уже нагретое шампанское из бокала, морщась, и как ни в чём не бывало продолжает доедать недавно наложенный по тарелкам пирог. Братья же, кажется, застывают каменным изваянием. В такие моменты они каждый раз ловят приступ паралича, а их организмы забывают, что воздух всё-таки жизненно необходим. Матвеев ставит фужер на стол, сжимая вторую руку в кулак, и кладет ее на колено. Дико хочется выйти покурить, а лучше выйти из собственного тела, потому что воспоминания наваливаются каменной глыбой на спину. Времени прошло уже достаточно много, но братья не посвящают жену Влада во все тонкости их прошлого: тема родителей закрыта от них тысячью амбарных замков, замурованных под бетонную плиту. Они доверяют ей, конечно же, но сил нет даже, чтобы просто открыть рот и произнести вслух то, что они скрывают. Их скелеты в шкафах уже давно по новой обрастают мясом, но эта тайна до сих пор следует за ними по пятам, нашептывая, что они: дети-убийцы и вряд ли от своего греха когда-нибудь отмоются.