Второй шанс

Солнце вовсю уже прорывалось в окна. Амен, спавший последнюю неделю не более 2-3 часов в сутки отвернулся, чтобы ещё хоть немного выспаться. И тут услышал шорох в хижине. Открыл глаза и увидел, что Эва пытается то ли приподняться на локти, то ли перевернуться. В мгновение ока, блондин оказался рядом с ней. Увидев его, девушку накрыл неистовый страх, она затряслась, оглянулась на Ливия и, закрыв глаза, мысленно попрощалась с жизнью. — Эва, моя непокорная, ты очнулась, — начал гладить ее по волосам, по лицу. Большим пальцем смахнул одинокую слезу, а после просто упал головой рядом с ее рукой и покачал ею в стороны. — Как же я переживал, как я боялся, что ты можешь не проснуться, так и не услышав, что я должен тебе сказать. — Не надо, пожалуйста, — прошептала Эвтида. Глаза Амена округлились и с непониманием смотрели на возлюбленную. Неужели она даже не даст ему шанса объясниться? — Не нужно… Мне было и так больно. Ещё больше душевной и физической боли я не выдержу. Это слишком… Прости, но не нужно ничего говорить. Я все видела, я знаю, что совершенно не интересна тебе. Я видела тебя со всеми этими девушками. Не думала, что ты такой, но рада, что узнала прежде, чем… — не выдержав, она уронила лицо на ладони и начала плакать.- Что ты хочешь? Недостаточно было разбить меня морально, ты хочешь добить физически? Паника. На его лице была паника и страх. Неужели в ее глазах он настолько страшен, что она ждёт того, что произносит? Амен взял ее маленькую, исхудавшую ладошку и начал целовать поочередно каждый пальчик, прислоняться щекой к руке, будто кот, тереться об ее руку. — Девочка моя, прости, прости меня. Я никогда не хотел причинять тебе боль. Я был таким дураком, когда отстранился от тебя. Я совершенно не понимал, что делаю… ты первая у меня… первая женщина, к которой у меня было не просто физическое влечение. Я чувствовал, как ты постепенно занимаешь все мои мысли и сердце… И я испугался… струсил… Боялся, что это какие-то чары черномага. До тебя я не знал любви к женщине. Ты, ты мой луч солнца и я готов упасть к твоим ногам и каждый день доказывать, как сильно ты для меня важна, как сильно я тебя… — Нет, не убедил… — вальяжной походкой, обходя Амена, Ливий подошёл к Эве и, обняв ее, поцеловал в щеку. — Думаешь, она купится на это? Ты бросил ее! Ты оставил ее в тот момент, когда она больше всего в тебе нуждалась! А теперь, когда Эва оправилась и готова двигаться дальше, думаешь, она позволит тебе снова приблизиться?! Нет, этого не будет. Она не позволит, я не позволю, — засмеялся парень. Его слова, будто эхом звенели в ушах. Амен вскочил на ноги и, схватившись за рукоять хопеша, вытащил его из ножен, замахнулся и услышал, как что-то разбилось… Звук разбившейся чашки вырвал эпистата из очередного кошмара, который он видел уже на протяжении нескольких дней. Он понимал, что сам себя наказывает так, но очень надеялся, что с явью это не будет иметь ничего общего. Амен сел на кровати, наклонил голову, зарылся в волосах руками и буркнул. — Ливий, ты и мертвого разбудишь… Нужно будет к тебе всё-таки притащить мою кровать. На этой спать невозможно. Однажды утром я просто не смогу встать, потому что ноги не разогну. Ответом была лишь тишина, никакого язвительного замечания или шутки… лишь тихое, но частое дыхание. — Простите, господин, что разбудила, — прошептала Эва. Сердце снова стало замедляться. Один удар, другой, третий… поднял глаза на нее… снова сердечные удары отражаются гулом в голове… — Ты очнулась? — он хотел быстро встать, но недоверчиво покосился на нее. — Или это очередной сон, чтобы терзать мое сознание? Знаешь, мне кажется, я уже достаточно переживал… Может хватит? Эва, не до конца понимая, где находится и что происходит, пыталась ещё и разобраться с тем бредом, что нес Эпистат. Она лишь прилегла, закрыла глаза. В хижину зашёл Ливий и увидел возле кровати Эвтиды разбитую чашку — Милая моя, ты очнулась, — подойдя к кровати, он присел на край. Эва открыла глаза и улыбнулась. Так искренне, будто увидела единственное, что помогало ей жить. — Ливий, — тихо сказала она, — я не понимаю, что происходит. Мне так больно… — Тише, тише. полежи. Дам тебе отвар из мака, чтобы стало легче. Но, все равно, постарайся не двигаться, если что-то нужно, можешь просить у меня, я помогу. — Или можешь обратиться ко мне, — подал голос эпистат, осознав, что нагрубил любимой уже наяву… — Амен, попроси, пожалуйста, чтобы принесли для Эвы бульон. — Я сам принесу. Прости, Неферут, я не сразу понял, что проснулся… — как бы Эпистат не хотел подойти и начать целовать каждый миллиметр ее измученного тела, он не хотел это делать при лекаре. В какой-то момент даже стало казаться, что эти двое начали ладить. Но все это было до момента, как она проснулась… Теперь они снова соперники. Ни больше, ни меньше. Амен вышел из хижины и Эвтида обратила вопросительный взгляд на Ливия. — Эва, что последнее ты помнишь? Брови слегка сошлись над переносицей, и, судя по слезам, что начали скатываться градинками по бледному лицу — она вспомнила, ну или начала вспоминать. Ливий не отвлекал, давал возможность самой сложить все частички воедино. — Ливий… почему я без одежд? — вопрос был простым, но ответ просто застрял в горле лекаря. Только сейчас он понял, насколько это все выглядит ужасно: избиение, насилие и вот она перед близким ей человеком без одежды, хотя разрешения не давала… — Милая моя, так нужно было… на твоём теле было слишком много ран, старая одежда прилипла к телу из-за крови… каждое наше движение и касание доставляло тебе боль… — «Наше»? Ты был не один? Кто ещё видел меня? — Да, был не один… Мы были вдвоем с Аменом. И я принял решение — не надевать на тебя даже сорочку, пока не придёшь в себя. Мне так жаль, что это произошло… так жаль, что в тот вечер я не оказался рядом. Девушка положила руку ему на щеку и погладила: — Перестань. Как же не оказался рядом? Я жива благодаря тебе. Я помню, что убежала от них и бежала к тебе… правда половину не помню… как добежала, как стучалась в дверь… — девушка не дала себя перебить — ЗАто! Зато я помню, что должно было произойти тем вечером, той ночью! Помнишь мое платье синее?! С высокими разрезами почти до талии, со змеиными золотыми украшениями на ногах и топом, что практически открывал всю мои спину? — Моя госпожа, да этот наряд, я думаю, помнит все поселение, — усмехнулся тот. — Разве что слепой не сворачивал шею, глядя на тебя, как ты идёшь, покачивая бедрами, в нем. Эва смутилась, но продолжила: — Я хотела надеть его и прийти к тебе! Я готова была начать новую жизнь… с тобой, — и девун подняла стыдливый взгляд на лекаря. Он светился изнутри. Это то, что он так ждал. Месяц терпеливо ждал и вот оно свершилось. Но отчего же внутри ощущение, что не будет все, как в сказке… за окном послышался голос Амена, что давал новые указания Тизиану. Вот оно. Вот тот, кто испортил или испортит его шанс на счастье с прекрасной Неферут. Тот, что тоже любит, хоть и по-своему… Заметив палитру эмоций на лице мужчины, Эва испугалась: — Ливий, это были охотники… Они узнали все… Поэтому Амен здесь был? Он ждёт, пока я буду в силах, чтобы отвести меня на казнь? Поэтому ты расстроен? Или я опоздала в своем решении? — поток вопросов не остановился бы, если бы Ливий не прислонился к ее лбу своим, обняв сзади рукой ее голову. — Милая, моя милая девочка… Даже если бы ты решилась через год — ты бы не опоздала. Я готов был ждать вечность. Как и всегда, был бы рядом верным другом, готовым на все ради тебя. И нет, Амен не собирается тебя казнить. Он все это время был рядом. Он знает все и не собирался причинять тебе вред. Да я бы и не позволил. Но… ты готова была прийти ко мне, зная, что этот чертов эпистат не любит тебя. Оооооо, как бы я хотел, чтобы он провалился сквозь землю! Как бы я хотел, чтобы ты никогда в жизни его не встречала. Исфет, я должен был оставаться все также спокоен. тебе сейчас ни к чему волноваться. Прости, но как я могу? Ведь он теперь снова рядом с тобой и готов говорить о своих чувствах. Смогла бы ты также прийти ко мне и согласиться быть моей, зная, что он тебя любит? Эва, ещё не до конца придя в себя начала задыхаться от учащенного сердцебиения… — Ливий, воды… — выпив, она продолжила — Разве что-то должно поменяться в моем решении? Почему ты считаешь, что я бы отказалась от своего намерения? — Все просто. Легко быть с нелюбимым, когда тот, в кого ты влюблена не отвечает взаимностью. Но сейчас что? Он дни и ночи напролет здесь, со мной, ухаживал за тобой. Каждый его взгляд и жест пропитан нежностью. Ты готова от этого отказаться, чтобы быть со мной? Не отвечай ничего. Сейчас не отвечай. У тебя все также есть время. Столько, сколько тебе необходимо… прости… тебе отдыхать нужно, а я не сдержался… скоро придет Амен. Уверен, он захочет с тобой поговорить. Будто подслушав их разговор, тот вошёл. Взгляд был необычайно нежным. Эва ещё никогда не видела его таким. Эпистат понимал по расположению их тел, по взгляду… Пара успела поговорить. Но что сказал этот лекарь? Успел ли пустить пыль в глаза? Хотя не похоже, чтобы он мог так поступить по отношению к Эве, слишком любит… и это раздражает. — Пойду, посмотрю на записи моих лекарей, тактично откашлялся Ливий. Девушке ничего не оставалось, как проследить за фигурой, скрывающейся за дверью и снова перевести взгляд в омут небесных, но уже совершенно не ледяных, глаз. — Эва, я принес тебе немного бульона с лепёшкой. Специально для тебя сделали на кухне. Ещё персик, гранат и мягкие финики. Сначала нужно выпить бульон, а после, если сможешь — остальное. Из-под густых подрагивающих ресниц на него смотрели влажные глаза, в них не читалось ни одной эмоции. Вероятно, что девушка не понимала, что вообще он должна сейчас чувствовать… — У тебя наверняка есть вопросы… Задавай, я готов ответить на любой. только сначала, — Амен подвинул стол ближе к кровати, поставил на него поднос с едой и присел рядом на кровать, — тебе нужно хоть что-то съесть. Организм устал, ты исхудала. Исфет, одежда! Что тебе подать? Наверное, ночная сорочка будет лучшим вариантом? Раны ещё недостаточно зажили… На вопросительный взгляд Амен лишь отвёл свои глаза и произнес: — Да, я помогал Ливию обрабатывать раны, я знаю, что ещё нужно время… Эпистат подал Эве ночную рубашку и помог надеть. Немного смутившись, она постаралась выдохнуть и попросила помочь ей сесть на кровати, облокотившись на подушки. — Почему ты меня не убил? Этот вопрос прогремел, будто гром посреди египетского неба. Неужели из всех вопросов, которые могли быть в ее маленькой очаровательной головке, именно этот волновал ее больше всего? — Я могу ответить сразу прямо, без предисловий, но… не уверен, что ты мне поверишь. Позволь начать издалека? — Нет… сначала скажи прямо, как есть. Мне нехорошо и я не уверена, что снова не провалюсь в сон. Перед этим хочу услышать правду… От тебя… Последние слова были выделены особой интонацией. Значит, Ливий действительно что-то уже успел рассказать. — Я… я думаю, что… нет, я уверен… — Амен хмыкнул. — Знаешь, во снах это было намного проще сказать… Эва, я тебя люблю. Воспользовавшись ее шоком, он быстро подхватил тарелку и начал кормить ее с ложечки, как ребёнка. Все это время девушка не отрывала взгляда от его лица, но спустя несколько минут, вдруг, вздрогнула и глаза начали темнеть. — Ты мучил меня своей холодностью, безразличием, взглядом презрения, издевался… и теперь, когда я практически смогла подавить в себе все, что чувствовала, ты решил снова растормошить рану? Какой же ты, — разговор принимал ожидаемые обороты и Амен, испугавшись, что все будет, как во сне, не нашел ничего лучше, как перебить ее своими губами. Этот поцелуй вовсе не был напитан страстью или похотью, как в ее хижине в то утро. Нет, это было, скорее, как небольшой глоток воды посреди пустыни. Спасительный глоток. Просто прикосновения губ, лёгкое, но такое нужное… Эпистат отстранился от девушки и тотчас получил пощечину… — Ты потерял право касаться меня, когда решил бросить, — голос Эвы дрожал, все тело покрывала мелкая дрожь. — Больше никогда не поднимай на меня руку… Я не бросал, дай объясниться! — зарычал эпистат. Ему было очень тяжело сдерживать свой нрав, но ради Эвы, он готов был терпеть. — Нет. Я не хочу больше ничего слышать. Твои действия мне все показали. — Да что ж ты за непокорная! Я не уйду и не оставлю тебя, пока не дашь мне рассказать все, как было. Даже перед казнью смертнику дают возможность сказать последние слова. Неужели ты так жестока, что не позволишь мне открыться? — Моя жестокость лишь отражение твоего отношения ко мне… Мне больно… Тело ломит… А ещё больно от мысли, что если я дам тебе шанс что-то рассказать, ты снова можешь воспользоваться моей уязвимостью. Я не хочу больше страдать. Я заслужила быть любимой. Я честно выстрадала эту роскошь… — Коротко не получится… но я готов потратить всю жизнь на то, чтобы ты услышала, поняла, приняла и поверила каждому слову… Спустя час, Ливий зашёл в комнату, и перед ним открылась противоречивая картина: Эва сидит, облокотившись на Амена, лицо в руках, а все тело содрогается от рыданий. — А ты не можешь не причинять ей страданий, да? — слегка отстранённо произнес Ливий. В его движениях угадывались хмельные нотки — Ты что, пил с утра? — Могу себе позволить. Сегодня великий день. Эва жива! И, наконец-то, … — Замолчи, пожалуйста, пока не сказал, чего-то, о чем можешь пожалеть. Давай выйдем, — закрыв за собой дверь, Амен продолжил. — Я ничего плохого не сказал ей. Лишь рассказал историю со своей стороны. — Ну конечно, где ты бедный мальчик, который не знал любви и от этого повел себя как трус и мудак по совместительству. — Ливий. Ты забываешься! Я не трону тебя. На этот раз. И только потому, что ты ей дорог. Но учти, за эти слова, любой другой уже получил бы 100 ударов плетью. Я все рассказал. Как мы вместе с тобой боролись за ее жизнь. Я думаю, что плачет она лишь от осознания того, что мы ей оба дороги. И, рано или поздно, ей предстоит сделать выбор. — Сложный выбор, не находишь? — ухмыльнулся лекарь. После уже серьезно спросил: — ты решил, что делать с охотниками? — Да, им прилюдно отрежут их члены и оставят умирать в пустыне. Ливий, слегка пошатнувшись, направился к себе домой. — Мне нужно немного поспать. Амен не стал его останавливать, понимая, своим напором может сделать только хуже. — Эва, милая моя, ты больше не плачешь? — Ливий, почему ты не принял мою волю быть с тобой, когда я утром сказала тебе об этом? Ведь так было бы… — Проще? — улыбнулся лекарь. — Эва, сколько тебя знаю, ты не из тех, кто выбирает лёгкие пути. — Но я так устала идти сложными… как бы эгоистично не звучало, но было бы проще, действительно. — Посмотри мне в глаза и скажи, что ничего не чувствуешь к эпистату. И тогда я подхвачу тебя на руки и пробегу по всему поселению с криками, что ты моя любимая женщина. — Тебе будет достаточно просто этих слов? — Конечно. Я знаю, что ты не сможешь соврать. Мне не сможешь. И если ты к нему действительно не чувствуешь ничего, то между нами не будет больше преград. А если ты все еще любишь, то зачем мучить друг друга? Эва протянула ему руку и потянула к себе ближе: — Я слишком много в этой жизни теряла. Слишком многих… я не готова потерять ещё кого-то из вас. Ты прав. Это признание от Амена выбило меня из колеи. И теперь я не знаю, что мне делать. Выбрав одного, я непременно потеряю второго. Это непозволительная роскошь. — Поправляйся, милая моя. Сначала ты должна снова встать на ноги. Слава Ра, у тебя нет переломов. Но очень сильные ушибы, гематомы. А после уже мы обсудим все, что случилось и как жить с этим дальше. И да, даже если ты выберешь его — ты не потеряешь меня… ты слишком дорога мне, чтобы так просто от меня отделаться… — слезы снова выступили на глазах юной девушки, она обхватила ладонями лицо Ливия и прикоснулась своими губами к его. Нежно, трепетно. После открыла глаза и прошептала: — Спасибо…