Ни о чём не жалею

Суне было не привыкать быть послушной пешкой в чужой игре. Когда зять вернулся к ним домой после разговора с господином Халисом и стал таинственно шептаться о чём-то с отцом, у неё сразу закрались подозрения, что дело нечисто. Было ясно как белый день, что они решили объединить свою мозговую деятельность и направить получившийся результат на обитателей особняка. А уж если где-то на земле энергиям Ферита Корхана и Кязыма Шанлы суждено было встретиться, то на том месте не стоило ожидать ничего, кроме огромной воронки диаметром в километр. А может и больше. Сейран нервно кусала ногти и с тревогой посматривала на сестру, словно пыталась прочесть у той на лице, дорого ли им обойдётся этот монументальный заговор. Но ни Ферит, ни отец не проронили ни слова домашним до позднего вечера, и легли спать с выражением абсолютного торжества на лицах. Как Сейран ни выпытывала у мужа, как ни угрожала, как ни обижалась, он не удостоил её ответом. Зато ранним утром в сонных апартаментах Шанлы грянул настоящий гром. — Подъём! — орал господин Кязым на весь дом дурным голосом. — Спите? Сейчас не время спать, совсем не время! Собирайтесь! Собирайтесь! — Ты с ума сошёл, Кязым? — смешно моргая сонными глазами, поинтересовалась тётя Хаттуч. — Шесть утра! Куда ты собрался в такую рань? — Тётя! — продолжал вопить отец, победоносно потрясая зажатыми в кулаке чётками. — Драгоценная тётя! Мы отправляемся туда, где должны были находиться с самого начала! На своё законное место! В особняк Корханов. — Эсме, он всё-таки спятил окончательно, — пробормотала тётя Хаттуч. — Тётушка, — заспанный Ферит приобнял тётю за плечи. — Отец Кязым в своём уме, хвала Всевышнему. Вы готовьтесь, собирайте чемоданы, и мы все отправимся в наш особняк. Я вас приглашаю туда жить! — Ферит, — растерянно озирнувшись на Суну, проговорила Сейран. — Что ты такое говоришь? — Послушай, дочка! — тут же перебил её отец, подняв палец. — Не наседай на своего мужа. Разве тот особняк — не твой дом? Разве вам не положено вернуться туда рано или поздно? — Конечно, папочка, но… — Нет никаких «но»! Этот день настал. Ферит принял такое решение. Кто ты такая, чтобы перечить? Суна вздохнула и ретировалась на кухню, подальше от семейных разборок. Она примерно поняла их план: уж если господин Халис пригласил в особняк свою дочь со вторым внуком, который не нравился первому, то первый внук пригласит в особняк своего тестя, который, похоже, не нравился вообще никому. В очередной раз мучаясь от невольного стыда за отца и за то, что его никто не считает за приятного и даже просто — за человека, Суна помешивала кофе в турке. В том особняке… в том особняке ведь живёт госпожа Нюкхет и её эксцентричный сынок, который приходил к ним вчера. Он так странно смотрел на Суну и так странно разговаривал с ней. А уж о том, как он странно выглядел, она предпочла бы вообще молчать! Что за стиль, что за одежда? Украшения, перстни, и всё такое прочее… Разве так подобает выглядеть мужчине?! Кофейная пенка противно зашипела, словно не соглашаясь с этими мыслями, и бодро залила всю плиту. — Безрукая моя дочь, — тут же возник у неё за спиной отец с недовольным цыканьем. — Молись! Молись, чтобы господин Халис согласился на ультиматум Ферита! В особняке хоть будет кому сварить нам кофе. И будет кому донести его, ничего не пролив и не разбив. Бесполезная! Слёзы мгновенно навернулись ей на глаза. Суна часто-часто заморгала, стараясь, чтобы они не полились по щекам, а господин Кязым, как ни в чём не бывало, заложив руки за спину и что-то жизнерадостно насвистывая, отправился на веранду. Вдох. Выдох… Быстрым, почти машинальным жестом она смахнула солёную влагу с ресниц и принялась варить новую порцию кофе. Конечно, они свалились Корханам как снег на голову. Стоя в гостиной особняка и разглядывая перекошенные лица госпожи Ифакат, господина Орхана и госпожи Гюльгюн, Суна готова была сквозь землю провалиться от стыда. Их не хотели здесь. Не то что не хотели — их присутствие расценивалось как наказание, как угроза, как самое страшное зло. Как же здорово придумал Ферит! Как же он по-настоящему ценит семью своей жены! Закусив губу, Суна отвернула лицо от присутствующих за столом, боясь, что кто-нибудь наблюдательный заметит её заблестевшие «от счастья» глаза. Она только единожды позволила себе мельком взглянуть на Кайю. Он сидел между матерью и Асуман на месте, которое раньше занимал старший брат Ферита, и, кажется, с интересом наблюдал за спектаклем, разыгравшимся на его глазах. По крайней мере, на его лице играла лёгкая улыбка, которая так некстати обнажала небольшие милые ямочки на щеках… Словно в ответ на её непристойные мысли господин Халис порывисто встал из-за стола и довольно резво удалился, поддерживаемый тростью и господином Латифом. Суна с ужасом поняла, что поглощённая дурацкими ямочками, прослушала почти весь разговор старших и теперь понятия не имела, выгоняли ли их с позором или оставляли тут. Она потупила взгляд в носы своих блестящих серебристых туфелек. Вырядилась ещё, как дура, укладку сделала, макияж… Но Ферит же сказал «готовьтесь», вот она и подготовилась! Теперь же ей казалось, что весь её наряд будто кричит «бедная родственница, бедная родственница!», а белая лакированная сумочка, зажатая подмышкой, выглядит до ужаса нелепо. Все начали расходиться из-за стола, и Кайя тоже поднялся и прошёл мимо, даже не посмотрев на неё. Ну и пусть! Ну и ладно! Кому он нужен вообще? Вот бы их отправили отсюда, вот бы господин Халис, стуча тростью по полу, начал кричать и плеваться, угрожать отцу всеми возможными карами, вот бы тот не сдержался и нахамил в своей обычной манере… Вот бы… — Чего застыла, как изваяние? — дёрнула её тётя Хаттуч. — Пойдём сядем на диван и будем ждать решения господина Халиса. Значит, их судьба ещё не определилась? Нервно сжав в руках сумку, Суна на деревянных ногах поплелась за тётей и так тяжело опустилась на сиденье, словно это ей было семьдесят лет, а не тёте. Униженные, оскорблённые, окружённые презрительным молчанием обитателей особняка, сидели они, ожидая свой вердикт, пока господин Кязым в гордом одиночестве поглощал завтрак, на который его никто не приглашал, ещё и комментировал скудность рациона Корханов, не скупясь на отталкивающие эпитеты. Ради этого шоу Ферит его и позвал, а уж отец старался отработать свой репертуар на все сто. В гостиную вернулся Кайя, сел у стены, вальяжно закинув ногу на ногу, и отвернулся к окну. Ну что за экземпляр, а? И это перед ним, что ли, Суна собралась краснеть за поведение отца? Вот уж вряд ли! Следом за Кайей торжественно, с достоинством вошли госпожа Нюкхет и господин Халис. Отец перестал жевать и навострил уши, а когда хозяин особняка объявил, что согласен на условия Ферита, — сорвался с себя салфетку и торжествующе бросил в тарелку. — Но перейдём к другой, более важной теме, — вдруг произнёс господин Халис. — Мы открываем новый магазин в Мармарисе, в люксовом отеле. Туда отправятся Ферит и Кайя, чтобы оценить помещение на месте и принять решение, подходит оно нам или нет. Суна как загипнотизированная уставилась на Кайю, а тот, в свою очередь, с ехидной усмешкой сверлил глазами Ферита. Зять не разочаровал, поднял и саму идею, и своего гипотетического компаньона на смех, но когда дедушка на полном серьёзе вознамерился отправить в «люксовый отель» Кайю в одиночестве, всё же нехотя, но принял предложение. — Хорошо, я отправлюсь в Мармарис, — свысока бросил он. — Мы, — поправила его Сейран, впрочем не очень уверенным тоном. — Мы ведь вместе отправимся, Ферит? — Разумеется, вместе, — ответил за внука господин Халис. — Более того, Асуман и Суна тоже поедут, если, конечно, господин Кязым позволит Суне. Ну вот и всё, помечтали и хватит… Возможность путешествия в Мармарис яркой вспышкой пронеслась в её унылой действительности и за секунду испарилась без следа. — Конечно-конечно, — затараторил отец. — Пусть едет. От неожиданности у Суны перехватило дыхание. Она на автомате вновь подняла взгляд на Кайю и с удивлением обнаружила, что он тоже смотрит ей прямо в глаза.