О предпочтениях и слабостях

      Никто не собирается скрывать тот факт, тем более сам Фута, что женская грудь — красивая. Каждый мальчишка желает ощутить в своих руках эту священную часть не менее красивого женского тела, а потому даже сам Фута волей не волей тянулся хотя бы раз увидеть её.       Но то были лишь какие-то извращенные мысли и повадки, на деле же, он бы никогда не коснулся девушки и пальцем без её разрешения.       Фута в первую очередь был джентльменом, а уже во вторую — парнем в жёстком пубертате. Он смущённо закроет глаза на то, что ночью видел эротические сны (как и все подростки в его-то возрасте), и тем более промолчит о том, что почти каждое утро стирал своё нижнее бельё в ванной комнате. Было стыдно, но это часть взросления и не более того.       И казалось бы, выход из этой ситуации прост как день — найти себе девушку и вместе с ней окунуться в мир эдакой любви.       Но есть одна маленькая проблема. Точнее даже не одна, а несколько. Во-первых, в свои шестнадцать лет Фута был скромный в общении с дамами, а во-вторых, он до сих пор не любит все эти женские разговоры, а в-третьих, он слишком отаку, чтобы иметь отношения с кем-то более реальным, чем Хатсуне Мику.       Тело хотело настоящего человека, а сердце требовало новое созвездие на Е Лань.       К чему Фута был слабее — догадаться не сложно.       Постоянно говорил себе, что ещё успеет настрадаться от любви, а пока что легендарное оружие само себя не прокачает, уж извольте.       Поэтому когда он оказался под замком в некой такой тюрьме со странным названием — Милграм, — не на шутку испугался. И не только из-за обвинения, которое прилетело в лоб, словно стрела, а скорее за свою свободу. Не обрывать же его молодые годы в этом треклятом месте. У него планы были.       Первый поцелуй. Первые отношения там… Первый…       Признаться честно, Каджияму здесь окружали довольно милые девушки, и даже Кашики Юно была ему внешне симпатична. В его вкусе. Она довольно дружелюбная, одета так беззаботно и в то же время миленько, что как бы Фута не пытался пускать на неё слюни — ему их вечно подтирал Мукухара Казуи. Тот добро хохотал с реакции парня и явно тоже был не против взглянуть на юную Юно под другим углом.       Фута таких пристрастий не понимал и даже осуждал, а потому изрядно бесился, когда девушка, что так понравилась ему, предпочитала общество этого старика. — Ты просто слишком фрик для неё, Фута-кун, — как-то за обедом сказал ему Каяно Микото и единственное, что спасло его от ложки во глотке, так то, что сам Фута уже поел. — Что ты там сказал?! — Фута оскалился, наклоняясь ниже к парню, а тот как ни в чём не бывало, продолжил слизывать со столового прибора что-то белое и вроде как сливочное. На вид такое же мерзкое, как и сам Каяно. — Я говорю, что Юно-чан не твоего поля ягода, — Микото улыбается, отчего Фута в ответ лишь морщится. Цепко смотрит прищуренными глазами на то, как розовый язык скользит по углублению в этой чёртовой ложке. Да может хватит это делать?! — А ты типа гей?       На том конце стола давится один из заключенных, но явно не из-за резкого вопроса Каджиямы. Вроде тот просто подавился водой, но как же вовремя этот умирающий кашель прокатился волной по помещению. Разбавил хмурую тишину, возникшую между заключёнными 003 и 009. — Не-а, но, — Микото облокачивается на стол и подпирает рукой свой подбородок. Фута же в ответ почему-то сглатывает и краснеет, как провинившийся школьник под холодным взглядом учителя. — Даже если и гей, то что сделаешь? Осудишь? — Ну… — Каджияма нервно трёт кисти рук, отводит взгляд. — Мне-то как-то все равно, с кем ты спишь… Главное меня не трогай. Мне девушки нравятся.       Говорит такое, а сам почему-то смотрит не на Махиру, что случайно разлила на себя сок, а на Микото, который медленно проводит языком по своим губам и, о боже, Фута клянётся всем богам — он увидел металлический шарик на языке. — Я заметил как ты пускаешь слюни, словно девственник, — Каяно лыбится, прищуривает свои глаза и явно насмехается над бедным, невинным, и явно никем не тронутым, мальчиком. — Целовался хоть раз?       Фута глупо моргает и кажется, что вот-вот взорвётся или расплачется. Что будет первее — не знал даже он сам. — Что? Да я мастер поцелуев! — гордо выставляет грудь вперёд и для пущего эффекта даже чуть бьёт кулаком между ремешков. Щёки краснеют, а голова уже кружится от одной только мысли, что его сухие губы коснутся нежных, мягких девичьих губ. Он вообще старается эту тему избегать, потому что ну… неловко ему. Да и рано. Ага, не дорос в свои-то двадцать лет. — Ну-ну, сердцеед, — Микото сразу видит эту фальшь, а потому смеётся чуть громче и без намёка на издевку. Так, чисто для веселья и чтобы позлить Футу. Тот был милым, когда зло тявкал как собачка.       Микото не привлекал его ничем. Тот помимо того, что сам был парнем, так ещё и имел типичную внешность главного героя из романтической манги, которые Фута уж точно терпеть не мог. Высокий, с красивым лицом, с глазами цвета океана. Всегда приятно пахнущий, опрятный, даже в этой тюрьме. Таких девчонки просто обожали, а потому, если взглянуть на Микото, то сразу на языке появляется этот приторно-сладкий вкус клубничной конфеты.       Такие типы чаще всего скрывали за собой мерзкий характер, неверность и абьюз, ибо двуличны до мозга костей, прямо как голографические карточки с персонажами. Прямо смотришь — красивое изображение, чуть наклонил — уродливое искажение. Так же было и с Каяно Микото, ибо Фута чувствовал это всеми фибрами своей души, а потому избегал даже разговора с этим мутным типом.       Только что дернуло его сейчас поступить так — Фута ответа не знает. Его просто взяли на слабо, да так хитро, что сам не понял, что случилось. Он просто хватает за ремни на груди Микото и тянет на себя. Смех повисает в воздухе эхом, потому что всё остальное выдыхают прямо в чужие губы. — Мальчики! — резко выкрикивает кто-то из-за стола, но Фута лишь плотнее жмётся к чужим губам и рычит, когда Микото его хватает за талию. Со скамьи они падают прямо на пол, и Фута при всем своём росте и весе, умудряется даже навалиться сверху и укусить за губу. ‐ Прекратите! Что вы удумали?!       Фута успевает только мазнуть языком по губам, когда его уже оттягивают. Микото тяжело дышит, всё его лицо красное, а губы кровоточат, отчего он их снова и снова облизывает. И выглядит при этом настолько ошарашенным, потерянным, что даже не сразу отвечает обеспокоенному Шидо. — С чего вдруг вы решили подраться? — спрашивает Казуи, держа в руках Футу, словно тот был бешеным зверем, а на деле просто слизывал с губ чужую кровь и победно усмехался. — Не люблю, когда на слабо берут, — выпутывается из крепкой хватки и гордо покидает столовую.       Фута лишь с виду был весь такой крутой, но как только закроет за собой дверь в свою камеру — вспыхнет алым, словно рак. Сползёт по стене вниз и заткнёт горящий рот руками. Будет сидеть так до тех пор, пока тело не перестанет трясти, хоть сердце его и продолжит стучать так громко.       Потому что свой первый поцелуй он отдал не милой девушке, а Каяно Микото.

***

      Микото совершенно не в его вкусе, но почему-то Фута долго сидит и залипает на руки парня, когда тот заплетает Юно косу. На то, как тот аккуратно прочёсывает волоски между собой, сплетает их, с нежностью вплетает небольшие цветочки. И снова, Фута смотрит не на милое личико Кашики с её мягкими щечками и пухлыми губками — нет, он смотрит на мужские руки, которые даже и не кажутся мужскими, столь нежными и ухоженными они были на вид.       Но Фута точно не гей. — Ого, Микото-кун, где ты этому научился? — Юно рассматривает себя в зеркальце и улыбается, на что ей не менее тепло улыбаются в ответ. — Да сестричка младшая есть. Вот, пришлось научиться.       Микото совершенно не в его вкусе, но почему-то Фута чувствует странный трепет. У него же тоже есть сестра, пусть и старшая, и он таких милых вещей ей никогда и не делал. Не любил, но глядя на нежность воспоминаний в глазах Микото — Каджияме стало как-то неловко.       И непонятно почему, но такие крупицы всё же находят слабый ответ где-то под сердцем.

***

      Когда Микото на него смотрит и что-то говорит, Фута ловит себя на мысли, что хочет заткнуть. Желательно его губы своими. — Эй, ты меня вообще слышишь? — Микото щёлкает пальцами прямо перед носом, отчего Каджияма глупо моргает, возвращаясь в реальность. — Ты мне не нравишься, придурок. — Чего? — теперь очередь Каяно глупо взмахивать своими длинными и такими пушистыми ресницами. Фута нервно сглатывает и понимает, что ничего уже не понимает. — Я тебе говорю, что пора в душ. Ты идёшь?       О, этого ещё не хватало. Фута точно сойдёт с ума, если увидит Микото голым, и совершенно не важно — с полотенцем на бёдрах или нет. Он вообще не понимает, как так получилось, что прошлой ночью к нему во сне пришла не девушка с огромной грудью, а чёртов Микото.       Лежал под ним весь такой развратный и стонал: запрокидывал свою голову, позволяя Футе грубо кусать за шею, пока бедра впечатывались в чужие, с громкими, пошлыми шлепками. — Не, я пожалуй… потом… пойду, — через рваное дыхание пыхтит Фута и быстро покидает эту сомнительную компанию, ибо если ещё раз Микото коснётся его плеча рукой, то сам Фута взорвётся.       И как же сильно хотелось верить в то, что Каяно Микото совершенно был не в его вкусе, и как же позорно осознавать, что вода смывает семя в водосток, а тело пульсирует от желания чего-то большего. Стыдно до безумия, что в какой-то, сумасшедший и незаметный, момент своего пребывания тут, в голове отпечаталось желание еще раз впиться в губы Каяно. — Это безумие… — Фута шумно выдыхает, смотря на свою мокрую руку, покрытую белыми каплями, и тихо скулит. Стукается лбом об плитку в душе.       Стыдно, потому что он всегда избегал всех этих сексуальных тем, связанных с осознанным удовлетворением самого себя, а сейчас стоял и жадно мастурбиловал на одну смешную деталь — на губы Микото, которые он всего-то один раз коснулся своими. И то, потому что его взяли на слабо.       И это было настоящим безумием, которое нарастало с каждым разом все больше и больше.

***

      Совсем скоро у Микото внезапно появится привычка касаться. Незаметно для других провести по плечу или руке, пальцами «пробежать» от затылка к лопаткам или вообще сложить свои культяпки на плечи парня.       И Фута умолчит о том, что эта бестолочь начал его шлёпать. Буквально брал и бил ладонью по ягодицам или бёдрам; иногда прилетело по спине, если Каджияма успевал уворачиваться, и каждый раз так невинно улыбался, что его хотелось безумно…       Впрочем, что-то да хотелось с ним сделать. — Ауч! — Фута взвизгивает, когда хлопок ладони приходится ему прямо по бедру, отчего и выгибает спину, ибо это было так неожиданно, что по коже пробежали мурашки. — Да за что?!       Он оборачивается и видит довольную лисью морду Микото, который даже не скрывает своего причастия к этому удару. — Просто ты стоял такой грустный. — Это не повод меня бить! — рявкает Фута и хватает за грудки. — Ты хочешь драки?! — Если сможешь, — такие нежные руки скользят по одежде Футы и тот давится слюной, широко раскрывая глаза. — Ты же чувствуешь, что между нами есть некое напряжение?       Наклоняется ниже и шепчет прямо в губы, чем заставляет Футу жадно вдохнуть через нос и сглотнуть вязкую слюну ещё раз. — Я не гей, — шипит, но пальцами крепче хватается за чужую одежду, потому что понимает — ноги его начинают дрожать от жара чужого дыхания. — Да ладно тебе, бисексуалом тоже неплохо быть, — мурлыкает Каяно, проводя носом за чужим ухом, чем и вызывает у Футы тихий вздох. — М… мне нравятся девушки. Их грудь… талия… — Мне тоже нравится, — легко парирует Микото, ладонью проводя по ровной цепочке позвонков. Когда он только успел залезть под форму — загадка человечества, не иначе. — Тогда почему ты… — Фута сглатывает и пихает в грудь руками, но в ответ его лишь крепче удерживают возле себя. — Ты меня тоже привлекаешь, разве не очевидно? — Микото проводит губами по мочке уха, и Футу накрывает в тихом скулеже. Осознаёт, что докатился. — А ты меня… нет, — сбивчиво шепчет Каджияма и из последних сил отталкивает эту гейскую пиявку от себя. — Слабо что ли?       Фута смотрит испепеляюще; трясётся от подступающего гнева или возбуждения (тут непонятно), а затем вскидывает Микото средний палец и сбегает.       Сбегает прочь, пряча горящие щёки и (всё-таки) возбуждение в штанах, потому что было невыносимо.       Микото был невыносим.

***

— Слушай, а тебе слабо оставить засос?       Такой вопрос слетает с губ Микото так обыденно, как что-то из разряда «какая сегодня погода?», но даже так, заставляет Футу нервно прикусить кусок стейка. — Что ты ко мне пристал? — недовольно бурчит, хмурится, а взгляд всё равно прячет под чёлкой. — Иди приставай к другим. Вон, Махиру может поболтать с тобой за любовь. — Ну нет, мне хочется с тобой такое обсуждать. Мы же оба парни, у нас не очень большая разница в возрасте и мне интересно, действительно ли ты такой девственник, — Микото кладёт голову на стол и улыбается. Воткнуть вилку ему в глаз кажется очень даже возбуждающей идеей. — Вот именно, Микото. Мы парни, а ты задрал меня со своей гейщиной, — Фута проглатывает вилочно-глазной соблазн вместе с мясом, даже запивает его водой от греха подальше. Надзиратель ему такое явно не простит. — Я просто чувствую от тебя сильные гейские волны. К тому же, не я тебя тогда поцеловал, а ты меня.       Каджияма выплёвывает воду и кашляет, с ненавистью смотря на то, как этот урод светится, словно чёртово солнце. Очень искусно делает вид, будто действительно говорит о погоде. — Я просто доказал тебе обратное, — рявкает Фута, протирая рот салфеткой. — Но тебе же понравилось? Мне лично да. Ты классно целуешься.       На него вновь смотрят так, словно готовы задушить. Фута понимает, что тот нагло льстит, потому что целоваться он не умеет от слова совсем, но от этих приторных слов всё равно так потеплело в груди.       Микото убивает эту романтику к чертовой матери, когда наклоняется вперёд, хищно заглядывает в глаза и проговаривает: — Слабо повторить?

***

      Фута признаётся в том, что кто-кто, а Микото точно умел целоваться. Вжал его в стену, да так засосал, что у Каджиямы лёгкие скрутило от нехватки воздуха. Это было подобно падению, и чем глубже он падал, тем интереснее реагировало его тело.       Микото отстранился с пошлым чмоком, осмотрел перепуганного, ошарашенного и смущенного парня перед собой, и не смог сдержать ухмылки. — Фута, а ты милый, — облизывается голодно, да только не накидывается, а всего лишь чмокает в щеку.       Сам же Фута сглатывает шумно, наконец-то отходит от этого шока и от того, как кончики пальцев чуть ли не трещат от жара. Давит ухмылку и смахивает слюну с губ. — Ты точно гей, Каяно, — произносит так тихо, смотрит глаза в глаза и резко хватает за грудки, заставляя наклониться к себе. — И кажется тебе это нравится.       Микото открывает рот, чтобы колко ответить, но чужой язык врывается внутрь и вжимается в собственный. Уж такое от Футы услышать… смешно. Мурашки пробегают по телу, а руки сами спадают со стены на чужую талию, крепко обхватывая её.       Фута краснеет сильнее, но сжимает одежду на груди, а после и вовсе хватается за чужую шею, привстав на носочки. И всё из-за того, что Микото выше его на голову, если не на две. Поцелуй у них всё равно выходит сочный, эмоциональный. Они буквально дерутся языками и каждый раз Каджияма вздрагивает с тихим скулежом, когда пирсинг Микото прохладно прокатывается по его языку.       Всё начинает пульсировать и дрожать, а воздуха так мало, что кружится голова и слезы выступают на глазах. С глубоким вдохом Фута отстраняется. Тяжело дышит, пытается привести сердце в норму, но понимает, что нормы никакой больше нет. Облизывает губы, сглатывая слюну и поднимает взгляд на Микото.       И лучше бы он этого не делал вообще, потому что перед ним тот, от кого внизу живота все сжимается в комок, а кровь приливает не только к щекам, но и к паху.       Каяно смотрит голодно, зрачки его расширены, щёки алые-алые; розовый язык то и дело облизывает губы, и, черт, у Футы правда подкосились ноги от этого вида. — Не надоело? — давит усмешку, продолжая держать руки на плечах и прощупывать бешеный пульс на чужой шее. Сердце Микото сейчас точно выпрыгнет из груди. — Не-а, хочу тебе отсосать.       От такого заявления Фута давится воздухом и резко скидывает ладони с плеч, прижимая их к себе так, словно его поймали с поличным. — Чего?! Ты вообще головой поехал?! — Нет. — Мы оба парни! Чел, ты с ума сошёл! — Фута, ты буквально чуть не трахнул мой рот своим языком. — Это потому, что ты меня бесишь! — вскрикивает Фута, закрывая красное лицо руками. Почему-то раздаётся смешок, а затем нежный поцелуй в висок как-то резко успокаивает эту бурю эмоций внутри. — Очень правдиво врёшь, — шепчет Микото на ухо, укладывая свои ладони на бока парня и тот давится воздухом, думая, что эти руки идеально подходят его телу. Будто под него и были сделаны. — Да пошёл ты! — Фута резко упирается ладонью в лицо и пытается отпихнуть от себя. — Я натурал и на такое не соглашусь никогда! — Можешь представить на моём месте какую-нибудь девушку, — Каяно склоняет голову на бок, улыбается, пока пальцы медленно проводят вниз к паху. — Ого, да ты чертовски возбудился. — Не… не твоего ума дело. Это естественная реакция организма, — Фута шипит, напуганно смотря на то, как рука Микото нежно накрывает его возбуждение. Давится воздухом моментально. — Ми…кото…       Шумный вздох срывается с губ и Фута стукается лбом об чужое, крепкое плечо. Его нежно целуют в пушистые волосы, уверенно продолжая трогать там, где должно было стыдно трогать вообще кому-либо. — Ну-ну, считай что это моя дружеская помощь.       Микото — чёртова лиса, потому что стоит и улыбается так беззаботно, пока рука его неприлично так наглаживает между ног, отчего у Футы уже закатываются глаза и рот вновь полон слюны. — Какая, к черту, помощь?! — выдавливает из себя Каджияма и тут же несдержанно стонет, цепляясь пальцами за широкие плечи. И всё из-за того, что Микото сжал ладонь. — Ого, какой громкий, — видно же было, что над ним издеваются, но мозг Футы расплывается, когда в шею влажно целуют, а рукой нагло лезут под штаны. — Ты такой мокрый уже. — Заткнись. — Слабо ещё раз издать такой звук?       Издевается, морально насилует, но плевать, когда удовольствие прошибает от макушки до кончиков пальцев на ногах; бедра сами пихаются в чужую руку, Фута загнанно дышит в шею, жмётся ближе. Микото и сам шумно выдыхает, стараясь сдерживаться, но собственное тело уже такое тяжёлое и явно лучше реагирует на чужое дыхание и скулеж.       Пальцы скользят по мягкой коже, оттягивают плавным движением вниз и раскрывают набухшую головку. Фута вздрагивает, жмурится: — Прекрати… — Ты хочешь сказать «продолжай»? — тяжело шепчет Микото, прижимая парня к стене вновь и целует, а тот поддавшись слабости, стонет, сжимая рубашку на спине.       Голова кругом от того, как умело Каяно работает рукой, как жадно целует и рычит в губы. Это заставляет начать разрушать свои моральные устои, закинуть ногу на чужое бедро и вжаться ближе к телу. — Ты серьёзно?.. — Заткнись и двигай, — лицо Микото удерживают дрожащими пальцами и впиваются в губы, которые и без того уже были припухшимм и малиновыми.       Из глаз сыпятся звезды, стоило руке активнее начать двигаться, а затем по всему телу разносятся разряды электричества и Фута со стоном изливается в чужой кулак. Он тут же обмякает на чужом плече, чуть дрожит и дышит загнанно, тяжело. Микото же целует в алое ухо и приобнимает свободной рукой, чтобы тот окончательно не свалился на пол.

***

      Микото точно был не в его вкусе, но каждый раз, когда новый поцелуй вызывает мурашки, сам Фута начинает думать, что где-то явно врёт сам себе.       С этим парнем все было так странно. Он беззаботно улыбался при остальных, шутил шутки и кажется совсем не замечал Каджияму, но стоило тому завернуть за угол в сторону душевой, как сильные руки оттаскивали в темноту. Такие около-пугающие повадки напрягали, и Фута неоднократно возмущался, а потом его целовали так, что всё из головы вылетело и кружилось в вальсе.       В какой-то момент Каджияма Фута подумал, что влюбился. И далеко уже не в девушку, а в Микото. Вот так, после стольких попыток унять радужное Нечто внутри себя, парень понимает, что сдался. — Слушай, а ты разве не должен быть сверху? — произносит Фута, усаживаясь в ногах Каяно и слишком неловко касаясь его бедра. — Не думаю, что такому, как ты, понравится проникновение в первый же раз. Давай для начала что-то более тебе привычное, — ему как всегда улыбаются так беззаботно, пока сам Фута сидит и не понимает — возмутиться ему или всё же поблагодарить. Он бы и сам не хотел подставлять свою задницу. — У тебя нет ва– — И что? — прерывает его со смехом Микото и стягивает с себя белую кофту заключённого. — Ты все равно можешь меня трогать. Это ли не главное? — Но это как-то, ну… неправильно? — Сказал бы это тогда, когда я тебе дрочил в душе, — раздражённо выдыхает парень и садится напротив. Нежно гладит по щекам и целует в уголок губ, да так, что сам Фута хочет заскулить. — Но это разное, — хмурит брови, отчего хочется закатить глаза. Микото это и делает, потому что надоело. — Ты хочешь меня. Я хочу тебя. Давай уже уладим этот внутренний конфликт?       Но это загоняет Каджияму в тупик. Тот опускает голову и поджимает пальцами рубашку Микото на животе. — Да ладно тебе, в первый раз всегда страшно. Я специально выбрал роль нижнего, чтобы не пугать тебя ещё больше, — уже спокойнее поясняет Микото, обнимая парня и приглаживая его по голове и спине.       Откровения в такой интимный момент явно лишние, но Фута не может не прижаться к чужой груди и не проговорить тихо, почти неслышно: — Я не думал, что стану таким… — Каким таким? — Микото хмыкает, слегка закручивает рыжую прядку на пальце. — Не ты ли бил себе в грудь и всем видом показывал, какой крутой? Куда твоя храбрость делась?       Действительно, куда она делась? Фута поджал губы и задумчиво уставился на свои руки. Он просто потерялся в себе и не знает, кем является на деле. Ему нравились и до сих пор нравятся девушки, какими бы они приставучими и дотошными не были, но похоже ему также нравится и Каяно. Не все парни в целом, потому что Харука или Казуи явно не в его вкусе вообще, а вот Микото… тут куда сложнее дела обстоят. Фута поднимает взгляд и смотрит изучающе на лицо парня, а тот неловко тупит взгляд на него в ответ. — У меня что-то на лице? — трёт свою щеку, но в ответ получает лишь отрицательное мотание головой.       Хоть Микото и был парнем, со всей своей вытекающей физиологией, но в то же время было в нём что-то такое женственное, притягательное. Какую-то симпатию он проявлял только к Футе, и сколько бы раз тот не посылал его, Микото все равно ошивался рядом, словно щеночек.       И теперь как-то даже неловко признаваться, что у него стоит на Микото. Да и все эти штуки, присуще влюблённым, стали проявляться только на него. Страшно признаваться себе, что понравился парень. Фута не знал, как реагировать. Даже не знал, как ответить сейчас.       Микото берёт всё в свои руки: целует в губы и укладывает на кровать. Гладит по шее успокаивающе, спускается ниже и мягко прикусывает чужую губу, тут же зализывая её языком. — Мы можем поговорить об этом, если хочешь, — тихо произносит он, и Фута вновь отрицательно качает головой, обнимая за шею и решая, что лучше пустить всё на самотёк. — Если начнём говорить, то настрой пропадёт. — О боже, Фута, — внезапно начинает смеяться Микото, прижимаясь бёдрами ближе и зацеловывая лицо. — Признаюсь, у меня стоит на тебя ещё после того, как ты меня поцеловал в столовой.       Каджияма резко отстраняется, уперевшись руками в плечи и смотрит удивлённо. — То есть ты хочешь сказать, что реально приставал ко мне, потому что я тебе понравился, а не потому что, хочешь пристроить своего дружка? — Ты серьёзно думаешь, что я думаю только о долбежке в задницу? — Ээ… да? — Фута краснеет, отводя взгляд в сторону, чем ещё сильнее начинает веселить Микото. — Обижаешь. Хотя ладно, может и так, но сначала мне нравилось тебя смущать всеми этими темами, потому что ты очень забавно реагировал на них, — парень нежно проводит руками по груди и чмокает в алую щеку. Фута страдальчески-смущенно выдыхает. — Ты ужасен. — Эй, ты дрочил на меня в душе! И смотрел каждый раз так, словно засосёшь меня! — выкрикивает в свое оправдание Микото, приподнимаясь на руках и заглядывая в глаза. — Я вообще изначально думал, что это ты у нас…       Фута резко давит на шею и впивается в губы, просунув между чужих ног своё колено и сильно надавив. Микото шумно стонет в поцелуй, закатывая глаза. — Заткнись, у меня первый раз стоит на парня и меня это дико смущает и волнует, — рявкает Фута, обиженно надувая губы.       И как бы он не строил из себя обиженного-разобиженного, Микото лишь громче смеётся, а затем усаживается на бедра. — В этом нет ничего страшного, — он расстёгивает свою рубашку и спускает ткань вниз, открывая вид на своё тело. — Я конечно не девушка, но можешь трогать меня где хочешь.       И Фута трогает. Сначала боязливо, неловко проводит пальцами по грудине, ощупывает мягкие грудные мышцы, чем заставляет Микото шумно вздохнуть и даже прикрыть глаза. — Ну?       Дальше — больше. Фута сжимает пальцами грудь, мнёт её на пробу и они в унисон охают, только один от тонкого удовольствия, прокатившегося к животу, а второй от некого восхищения.       Оказалось, что мужская грудь такая же приятная, как и женская. Хотя Фута не знает, что там с женской, но прямо сейчас он желает уткнуться в грудину Микото носом. И кто его останавливает? Кричащие, рвущиеся шаблоны в голове? Сердце, вон, вообще кричит: «Трахни его, Каджияма!»       И Футе даже сопротивляться не хочется, он просто берёт и идёт по зову органа, что циркулирует кровь по телу, нежели по крику серого вещества, желеобразного и прикрытого черепной коробкой.       Фута совершает первое своё осознанное действие, а именно проводит языком вдоль грудины, прямо по хрящевой пластинке, отчего Микото шумно выдыхает, чуть прогибаясь в пояснице. — Нравится? — с лёгкой насмешкой шепчет парень, приглаживая плечи, все ещё скрытые под робой заключённого. — Наверное? — неловко отвечает Фута, вновь утыкаясь в тёплую кожу и боязливо целуя её. — Да не бойся, я не кусаюсь, — смеётся, вновь шумно выдыхает. — Зато я могу. — В этом я не сомневаюсь, милый.

***

      Немного неловко нависать сверху и смотреть на то, как парень под тобой кусает губы и дрожит, но Футе, кажется, это начинает нравиться. Он неловко проводит руками по животу, боязливо оглаживает, отчего Микото под ним мелко дрожит. По большей части от смеха. — Ну хватит меня уже гладить, словно рубашку! Ещё и вылизывает, как пёс! — давит улыбку, а сам понимает, что Фута реально же как пёсик. Рыженький такой, смышленый. — Я сейчас вообще брошу это дело, — обиженно буркнули в ответ, на что Микото лишь обхватил его за голову и прижал к своему животу. — Ой, да куда ты с подводной лодки? Мне просто хочется уже перейти к делу. — Ты же понимаешь, что ты у меня первый, и я хочу сделать всё… ну… романтично? — эти слова такие наивные, Каяно расплывается в улыбке и запрокидывает голову назад, чувствуя, что в груди стало слишком тепло. — Ты ещё успеешь устроить мне прелюдии. Сейчас же, я очень хочу тебя, Фута, — сквозь улыбку отвечает и приподнимается на руках, отчего парень над ним смешно сползает ниже и смотрит своими глазёнками. — В смысле? — Слабо встречаться со мной?       Фута резко подскакивает и чуть ли не стукается лбом об подбородок парня. Его глаза блестят, словно звёздное небо и кажется Микото начал в них тонуть. Или задыхаться. Пока что не решил. — Серьёзно? — Ну… да? Мы уже давно бегаем друг за другом, разве нет? — Я не так это представлял, не в тюрьме и под угрозой своей жизни, — неловко мямлит Фута и единственное, что сейчас позволяет себе Микото, так это то, чтобы притянуть этого дурака к себе и поцеловать. — А чего нам терять то уже?       Действительно, чего терять?

***

— Двигайся… медленно… — сбивчиво шепчет Микото, оглаживая руками чужую талию, пока над ним так забавно пыхтит Фута. — Не торопись… — Ты слишком узкий, — рычит парень в ответ и стонет, ибо Микото внезапно его сжимает внутри себя, отчего всё тело пробирает мурашками. — Твою мать?!       Он поднимает хмурый взгляд на Каяно и замирает, лишь продолжая дышать через рот. — Микото?.. Ой, стой… не сжимайся так сильно… — Ты так классно прорычал сейчас, — тихо произносит Микото, а затем тянет на себя и целует в губы. — Кажется, я сойду с ума от твоего голоса.       Фута тупит взгляд и не понимает, что сейчас происходит, но на поцелуй отвечает, медленно качнув бёдрами на пробу. Узко, туго, мокро, но они так долго пыжились с растягиванием Микото, что сейчас хотелось уже просто заплакать. — Ты такой извращенец, — усмехается в чужие губы Фута, а тот лишь игриво подмахивает бёдрами и зацеловывает щёки. — Да я сам в шоке. Ох… Можешь… двигаться.       Фута не думал, что свой первый секс он проведёт не с девушкой, а с парнем. Вообще все так забавно вышло, что даже глупо. — А ведь изначально ты был не в моём вкусе, — весело рявкает Фута, когда пальцами удерживает чужие бедра и толкается, вырывая из Микото какое-то восхищение, а не стон. — Серьёзно? ‐ облизывает губы и хрипло смеётся. Тянет за шею к себе и целует в уголок губ. — Ты так быстро меняешь свои вкусы? — Нет, просто… ты меня соблазнил.       Фута краснеет. Фута пыхтит. Фута давит стон в себе, а вскоре от приятного удовольствия все равно тихо поскуливает, пока сам Микото стонет от каждого толчка. Ёрзает по кровати, царапает спину парня и давится слюной. Потому что невинно и приятно.       Каджияму прижимают к себе и тихо скулят, а тот и вовсе теряется в ощущениях, когда наступает оргазм. Жмется носом в чужую, мокрую шею и пальцами впивается в молочные бока.       Первый секс Фута провёл с Каяно Микото.       И, кажется, первые отношения у него тоже начались с Каяно Микото.