Мертвые Цветы

      Амала уже не помнила день, когда это началось. Когда первый бордовый, обманчиво казавшийся черным, лепесток опасно вырвался из горла с надрывным кашлем. Когда впервые темные капли крови оросили кафельный пол туалета академии.       С того туманно далекого дня она медленно умирала. Не сразу осознав, что происходит, девушка сделала лишь хуже, изолировав себя. Болезнь начала прогрессировать слишком быстро. Острые шипы роз царапали гортань, травмировали бронхи и легкие. И даже начали прорастать на коже. На груди уже вовсю распустился цветник, каждый бутон которого отчаянно кровоточил.       Кожа совсем потеряла цвет, от прогрессирующих кровоточивостей. Под бледными, почти белыми, тканями просвечивались сосуды и тонкие, но опасно колючие, стебли цветов, готовые вот-вот показаться снаружи.       Это оказалась болезнь ханахаки. Быстро распространяющая, если регулярно не принимать хотя бы дозу антидота. Загвоздка заключалась лишь в том, что тем самым противоядием был всегда определенный человек. Чтобы замедлить процесс, было достаточно хотя бы находиться с ним рядом. Еще одна проблема была в том, что с каждым днем расстояние спасающее сокращалось. Сначала хватало находиться с ним хотя бы в одном здании, потом на одном этаже, а после не спасала и общая комната.       Но Амала поняла это слишком поздно. Да, и имело ли это хоть какое-то значение? Ее соулмейт — единственный, кто мог бы спасти девушке жизнь, ненавидел ее. Это и послужило причиной развития патологии. Ее искренняя, но не взаимная, любовь и его чистая ненависть. Поэтому, даже обратись она за помощью, он, вероятно, лишь презрительно усмехнулся, как делал это особенно часто, и ответил, что судьба наконец-то оказалась к нему милостива.       Грудь снова раздирал невыносимый, судорожный кашель. Глаза наполнились слезами от нехватки воздуха. На пол вновь посыпались лепестки, а следом за ними и кровяные пятна. Приступ медленно заканчивался, но хрипы в груди не переставали напоминать, что это ненадолго.       Откинувшись на туалетную дверь, Амала попыталась привести дыхание в норму. Голова кружилась, а во рту пересохло. Сердце билось так, словно было готово вот-вот выпрыгнуть из груди навстречу разбросанным цветам.       Ноги тряслись, словно после долгого бега, но девушка все равно приняла жалкую попытку подняться. Тремор сотрясал и руки, но, придерживаясь о стены, Амала все-таки смогла встать, вновь оперевшись спиной о дверь. Перед глазами замелькали мушки, а головокружение только усилилось.       Девушка уже знала, что нужно пару-тройку минут, чтобы прийти в себя и найти силы, чтобы добрести до кровати. Но устоявшийся за последние дни план нарушил настойчивый стук в дверь. Знакомый низкий голос раздался по ту сторону: — Амала, немедленно открой! — брат был явно недоволен и продолжал агрессивно колотить в дверь.       В панике девушка начала оглядываться ужас, творившейся в ванной комнате. Кровь, лепестки. Кинув быстрый взгляд на зеркало напротив, Амала ужаснулась. Антоний поймет все с первого взгляда, она была в этом уверена. Мысли судорожно заметались в голове. — Открой сейчас же, — вновь раздался грозный голос брата, — иначе я выбью эту дверь. И даже магию применять не придется.       Конечно, Амала знала, что когда-то придется сознаться Антонию в том, что с ней происходит. Но как сказать единственному близкому человеку, оставшемуся в живых, о своей неминуемо приближающейся смерти? Слишком сложно. Они и так потеряли многих. Брат непременно попытался бы связаться с ее соулмейтом. А этого девушка хотела меньше всего.       Амала действительно любила его. Так глупо, но так искренне. У судьбы действительно весьма скверное чувство юмора. Они были из враждующих кланов, были по разные стороны баррикад на войне. Из-за нее казнили его отца. И что? Шутницы-мойры решили, что именно им суждено быть вместе? Чепуха. Это изначально был смертный приговор. Как только она увидела этого золотого феникса на ребрах. Надо было сразу понять, что ни к чему хорошему он не приведет.       А ведь тогда, дурочка, она решила, что, вероятно, не все потеряно, что ее чувства могут быть взаимны. Наивная надежда теплилась в ее груди до первого выкашлянного лепестка. Хлесткий удар отрезвил ее. Быстро и радикально.       Как только Амала поняла, что это ханахаки, быстро и спешно покинула академию. Она не могла там оставаться. Все чересчур быстро бы обо всем догадались. Оставив брату и директору по короткому письму о неожиданно начавшемся воспалении легких, девушка вернулась домой.       Первое время казалось, что родные стены лечат. И что болезнь медленно, но верно отступает. Но этот короткий период мнимого благополучия закончился резко, дав патологии во всю разыграться. Болезнь начала прогрессировать настолько быстро, что Амала не знала, сколько еще протянет. Месяц? Неделю? Или пару дней.       Антоний писал каждый день. Справлялся об ее самочувствии, нужно ли что-то и что говорят целители. Ох, если бы они здесь были. Но девушка так и не написала в госпиталь. Лечение было одно. Взаимное признание в светлых чувствах. Да, присутствие соулмейта замедлило бы распространение и сгладило симптомы, но это лишь отсрочило неизбежное. А Амала не хотела мучиться слишком долго. И просить о таком суженного она не смела. Не после всего того, что им пришлось пережить. — Амала!       Дверь содрогалась под увесистыми ударами брата. Амала зажмурилась лишь на секунду, прежде чем открыть несчастную дверь. Антоний застыл с занесенной для очередного удара рукой, но вид бледной и осунувшейся близняшки явно вогнал его в ступор.       От его прекрасной сестры осталась лишь тень. Тусклая и едва живая. Прежде густые, кудрявые, черные, словно уголь, волосы ореолом окружающие овальное лицо, сейчас прилипли к впалым, покрывшимся испариной щекам и шее. Под когда-то светящимися жизнью малахитовыми глазами залегли глубокие тени, а тот веселый огонек и вовсе погас. Плечи опущены, будто под невыносимой тяжестью. Казалось, Амала похудела не меньше, чем на десять килограмм. Девушка перед ним напоминала живой труп, а не сестру, что он видел несколько недель назад.       Рука сама собой упала вниз, а взгляд упал за спину Амалы. И пазлы сразу же сложилась в нужную картинку. — Не может быть, — с вздохом вырвалось из груди парня.       Выдавив из себя нечто на подобие улыбки, девушка сделала шаг навстречу брату. Но слабость и головокружение сделали свое дело. Ноги подкосились, и Амала полетела в крепкие объятия брата, теряя сознания.