Долгий путь, далёкое плаванье

      Я уже не помню почему это началось, но точно знаю, что тогда была зима, режущая, колющая, убийца всего живого, под пеленой обманчиво мягкого снега.       Мужчина бежал, впопыхах отбрасывая колючие ветви, пытаясь как можно скорее спрятаться от погони чёрного нечто с яркими рубиновыми глазами. Я бежал и бежал, вырывая себе ещё немного жизни, пока повисший на шее кровавый камень насмешливо сиял все ярче, маня зверя. Заметив воду, я понял, что спасён, наблюдая, из-под волнистого потолка реки, как чёрный пепел оседает на чистую гладь. Вроде бы не впервые, но страх опять и опять сковывал мою грудную клетку, вновь накатили воспоминания, которые как я думал, я уже забыл… *       В снег падали лучи света, заставляя его блестеть, а я наблюдал за этой картиной, готовясь к скорой смерти, ведь, я не мог подняться. Дверь старой избы уже отлетела, под натиском растворившегося в пепел зверя с глазами, как два месяца. А руки, так яростно борющиеся за жизнь, не могли пошевелиться и тонули в своей же засохшей крови. Было холодно, печально и смешно, от того, что победитель — погибает. Закрыв глаза, я вслушивался в вой метели, шелест елей и всё, больше ничего. Но, меня вырвали из сладкого самозабвенно сна быстрые шаги по направлению ко мне, так громко трещащие по снегу. «Значит всё же не победитель?» — подумал я, ожидая очередное нечто, готовое убить меня. Но, я ошибся. — О Боже! Господин, что здесь случилось? — воскликнул слуга. — Писли… — одними губами сказал я и от облегчения отключился. Так я и думал, что буду жить вместе с моим старым слугой, который рванул за мной, преданной собачкой, что грело сердце. Но, на следующую ж ночь он был убит, а я, как истинный господ бежал и бежал… *       Вспоминать свою трусость было неприятно, но я уже давно понял, что она — часть меня. Сидя за разведённым костром в ночи, я молчал, смотрел глазами сумасшедшего в темноту рядом стоящего леса, ожидая нового покушения на мою жизнь. Вдалеке, я слышал море, которое и стало моей следующей жизнью… *       Убирая палубу корабля, почему-то был я счастлив, не видна мне больше суша с множеством смертей, а даже если здесь и будет труп, утонет он в морской пучине. Распрощавшись вновь с землёй, корабль отплывал, а я, как заворожённый, смотрел все дальше вдаль, от множества печаль. Конец.