Долгий путь, далёкое плаванье

      Меня вели через тот самый лес, дальше от людей, куда-то в степь. Думаю страж был бы не против избавиться от меня и закопать вот прям под этими елями и бережно укутать в снегу. Но, слово княже не оспоримо, приказал увести — значит уводи. Шедший впереди всю дорогу, по которой по ощущением не ступал человек, а лишь дикий зверь, пристально щурился на меня, пытаясь без слов показать своё недоверие ко мне. Он остановился. — Ещё раз повторюсь. Теперь, ты –никто и не сметь возвращаться, а иначе будешь покаран, — сказал страж, с вызовом смотря на меня, видимо ожидая сопротивления, которого не дождавшись, ушёл. Я остался один. Ветер завывал, шелестя кронами деревьев, сдувая с них снег, а дальше тишина…       Обдумать все события минувших двух дней я не собирался, потому что не мог. Перед глазами всё также стоял красный цвет и мёртвые глаза. Рука, как награду за то что смог выжить, коснулась цепочки, повисшей на нём знаменем победителя. Хоть она и была подарена зверем, но почему-то придавала чувство гордости за себя.       Последнее воспоминание, затерявшееся и забытое, которое я не смог спрятать за своим притворным безразличие — были слова её отца, наказавшие беречь. А после, общание которое я не смог сдержать.       Сложив руки лодочкой и дыхнув на них горячим воздухом, я понял, что уже это все не имеет никакого значения, ведь теперь он изгнан, ему не нужно отвечать перед теми, чью дочь он убил, перед теми чьих отцов и братьев он пронзил мечом. Почему-то, из-за этого стало легче. — Как же я мерзко, — не сдержав горечи, за свою радость перед потерей всего, прошептал я. Тело начало трясти, но не от раскаяния, а благодаря отрезвляющему холоду, выводящего из копаний в себе и заставляющий думать, как выжить.       Я был один на снежной степи, в лёгкой потрёпанной холопской одежде, предназначенной для заключённых и без какой-либо еды и воды. Можно было вернуться, но я не хотел, поэтому шёл дальше и утопал в снегу.       Должна быть какая-то деревушка или хотя бы домик лестничего. Хоть что-нибудь, — повторял я себе, чувствуя приближающуюся ночь, ощущая как конечности начинают неметь.       Я всё также шёл, облокотившись на подобранный сук, понимая что тот уже скоро согнётся вдвое, из-за тяжести, нависшей над ним. Но тот жертвуя собой спасал меня, пока вдали я не увидел терем. Одинокий, готовый приютить и согреть.       Я спешил, уже не чувствуя боли от холода в руках и ногах, лишь часто постукивал зубами, в попытке согреться. Ноги утопали в снегу, а руки дрожа вцепились в сук. Это была надежда, шанс на жизнь, который он ни за что не упустит.       И вот он приближался, терем становился больше, виднелся слабый заборчик, словно не достроенный или же сгнивший от старости. Оставались считаные шаги и он делал их, упорно не отрывая помутневшего взгляда от приоткрытой двери. Наконец-то…       Половицы заскрипели, намереваясь треснуть, провалиться, утянув его за собой, но держались, также как и он. Руки потянулись к холодной печи он зажег её. Дровами стал сук, сломанный в три раза. Уголки, оставленные прошлыми хозяевами, стукнувшись друг об друга, выбросили искру. Огонь. Так я и сидел, прислоняясь ближе к источнику тепла, не боясь обжечься, и закрыв глаза, уснул.       Очнувшись, я понял, что настала ночь, а печь без новых дров потухла. Окно было облеплено морозом и только из открытой двери, я мог разглядеть беззвездное небо, без единой тучи, только Бледная Луна украшала его. Но страх окоченеть победил это пленительное зрелище. Встав я закрыл дверь. Согревая руки постоянно проводя по ним и разминая пальцы, я наконец привык к темноте и решился, не опасаясь упасть, забраться на печь. Но на пол пути я передумал, скованный страхом, который медленно расползался по телу.        Глаза вновь пробежались по тёмной комнате. Свет Луны, проникавший через маленькое мутное окошко освещал клубы парившей пыли. Но танец пылинок, был прерван тёмным силуэтом с двумя желтыми точками вместо глаз. Мы смотрели друг на друга, не решаясь что-либо сделать, ожидая какой-то знак. Глаза, став похожими на два месяца, пропадали, спрятались и поползли куда-то, исчезнув из окна.       Подскочив, бежав на перегонки, я до боли схватился за ручку двери. Первый рывок, чуть ли не уронил меня, потянув за собой. Второй рывок. В щели я видел зверя, который бешено рвался ко мне, намереваясь убить, утянув за собой во тьму. Третий рывок, четвёртый, пятый… Я уже потерял счёт. Сколько, уже длилась эта неугомонная схватка. — Сколько, ещё нужно бороться? –Думал я, продолжая цепляться за жизнь руками, которые предательски скользили из-за крови.       Ночь, сменилась днём. Силы зла ослабели, превратившись в чёрную пыль, слоями ложившуюся на снег. Это была победа. И упал он без сил. Его ответом был рывок цепочки с красным камнем, спрятанным под мокрой рубахой и повисшей поводком на шеи. Он знал, что именно это привлекло зверя к нему, наконец-таки понял это. Но, так и не сорвав цепь, он уснул.